Правила плохого тона для начинающих

На следующий день я пришла в школу чуть позже обычного, потому что до четырёх утра не могла уснуть, ворочаясь в постели. Я не ревела, почти не вспоминала о Максиме, и совсем перестала думать о нас и наших отношениях, будто бы упрятав неприятные мысли под замок, ключ от которого тоже оставила в квартире Макса. Не перестала чувствовать боль, не стала неуязвимой к переживаниям, просто научилась терпеть это, не жалея себя и не сожалея ни о чём. Чтобы научиться этому, понадобилась всего одна бессонная ночь и уверенность в том, что впервые в жизни я сделала что-то, как я хочу, и сделала это правильно. Пусть мой поступок снова выстроил стену между мной и Максимом, но именно он доказал, что я могу быть сильной, могу перебороть себя и пойти против того, кто для меня безумно дорог, отстаивая собственное мнение, которое, наконец, появилось. Я не разлюблю Максима и останусь дочерью своих родителей, но отныне я больше не марионетка в их руках, позволяющая управлять собою. У меня своя жизнь, и в ней я хочу стать и остаться собой, чего бы мне это ни стоило, и как бы ни пришлось об этом жалеть. Возле кабинета математики, где у нас должен был быть первый урок, я встретилась с Настей. При виде неё сердце в груди вдруг сжалось в комок от жалости. Передо мной стояла сгорбленная девушка, с покрасневшими от слёз глазами, под которыми, на фоне бледной кожи, особенно выделялись тёмные круги, будто бы она не спала несколько суток. Она всё время смотрела в одну точку, прижимая к груди руки с изгрызенными от нервов ногтями. Что такого сделал Максим с Егором, если его сестра так переживает? - Настя, - тихо позвала я, становясь возле подоконника рядом с ней. Брюнетка вздрогнула, будто бы я вырвала её из другого мира и медленно повернула голову ко мне. Как родители могли отпустить ребёнка в школу в таком виде? Ей явно нужно было отлежаться дома несколько дней. - Это ты рассказала Максу о нас с Егором? – заговорила она охрипшим голосом, пряча руки в рукава длинной чёрной кофты. - Нет, - я покачала головой, едва преодолевая желание погладить девушку по плечу, поддержать хоть как-то, но я боялась её напугать любым жестом, поэтому просто стояла на месте. – Но догадываюсь, кто это сделал. Скажи, кроме меня знал о вас ещё кто-нибудь? - Возможно, - Настя пожала плечами, ёжась, словно от холода. – Мы прятались, как могли, но ты же нас видела… - она закусила нижнюю губу. – Уже не знаю, кому верить… Просто сил нет… думать, кто мог слить нас Максу… Но ты ведь его девушка, ты первая, кому было… - Мы расстались, - прервала её я, невольно стискивая кулаки, чтобы не позволить душевной боли вырваться из своего заточения. – Я вдруг поняла, что твой брат просто эгоистичный манипулятор, зацикленный лишь на своей точке зрения и не желающий никого понимать. - Но ты любишь этого манипулятора, - неожиданно усмехнулась она, быстро стирая выступившие на глазах слёзы. Я повторила её жест, делая глубокий вдох, чтобы совсем не расклеиться. - Очень, - кивнула, до боли кусая нижнюю губу. - Проблема в том, что я тоже, - прошептала брюнетка, смахивая очередную слезинку, предательски стекающую по щеке, тыльной стороной ладони. – Люблю и ненавижу одновременно. Он мой брат всё-таки… но сволочь редкостная. Я тебе даже сочувствую. - Я влюблялась не в этого Максима, - покачала головой я. – Но сейчас это уже не имеет значения. Как Егор? - В больнице в ужасном состоянии, меня к нему не пускают врачи, - Настя снова всхлипнула, прикрыв лицо руками. – Мои родители ничего не знают, но мне хватает Макса. Он уже настоял, чтобы после девятого класса я перевелась в школу с математическим уклоном, якобы мне там будет лучше. Ещё сказал, что если хоть раз я увижусь с Егором, он его попросту убьёт. А я… - она подняла на меня заплаканные глаза, - я уже не знаю, что мне делать. Я безумно люблю Егора, но мне просто страшно… Кажется, с ума скоро сойду… Это невыносимо… Прозвенел звонок на урок, что заставило девушку немного успокоиться. Она быстро стёрла рукавами слёзы, и в очередной раз закусила до крови искусанную губу. - Прости за это, - пробормотала Настя, шмыгнув носом. – Крышу уже просто сносит, я сутки без сна. Засыпаю – снится Егор, просыпаюсь – мечтаю убить собственного брата, и сама себя за это ненавижу. - Всё будет хорошо, - пообещала я ей, но в голосе совсем не было уверенности. - Не-а, у нас с тобой никогда ничего не будет хорошо, - жестко произнесла брюнетка, смотря, словно сквозь меня. – Ты будешь любить этого ублюдка, которого я зову своим братом, а я буду любить Егора, которого мой брат считает ублюдком. Мы обе в полной заднице, но, знаешь, мне тебя жальче. Потому что мой ублюдок хотя бы таковым не является, - с этими словами она быстро развернулась и направилась к кабинету русского языка. - Мой тоже, - шепнула я ей вслед, - просто он даже сам не хочет этого признавать. Сегодня последним уроком как всегда была литература. Я не раздумывала, идти туда или нет, мне нужно было в который раз пересилить себя и показать Свете, что она не победила, сделав этот ход. Я по-прежнему улыбаюсь, всё так же дышу и живу, наплевав на всё на свете, и уж тем более на её глупые угрозы. Она ошиблась, посчитав, что я перестану существовать без Макса. Может быть, неделю назад именно так и случилось бы, но сейчас я намного сильнее, и могу спокойно смотреть на того, чьи губы ещё совсем недавно целовали мои, чьи пальцы касались меня там, где больше никому не позволено касаться, и чей пронзительный взгляд вызывает дрожь во всём теле, напоминающую о самых потрясающих моментах моей жизни. Но эти чувства под замком глубоко внутри, а в классе лишь оболочка, с безразличием наблюдающая за брюнетом, сидящим за учительским столом. Снова уставшим и небритым, но не менее привлекательным и остроумным, чем в первый день работы в этой школе. - Сань, останься, - позвал Максим, когда после звонка все ученики спешно покидали класс, чтобы отправиться домой и позабыть о школе на целые выходные. В отличие от них я не рвалась к домашней рутине и опостылевшему одиночеству, поэтому собиралась выходить из класса последней, но меня ожидаемо остановил Макс. Я захлопнула дверь за последним вышедшим одноклассником и спокойно повернулась к парню, вновь буравящему меня взглядом голубых глаз. - Внимательно слушаю, Максим Андреевич, - проговорила, усаживаясь на парту напротив его стола. На этот раз не было страшно или больно, лишь лёгкое раздражение, которое я испытывала вновь и вновь, вспоминая красные от слёз глаза его сестры.