***
Знаешь Миша, ты самый красивый из всех парней, которых я видел. Даже модели теряют для меня свое очарование, когда я вижу тебя и твою улыбку. Твои глаза, как гладь глубокого темного озера, отражающая свет звезд. Твои повадки и манеры приводят меня в восторг. Ты вдохновляешь меня жить, стремиться к большему, твой голос дает мне силы просыпаться каждый день, заставляет браться за самую сложную работу и доводить ее до конца. Но ты всего лишь недостижимая цель, звезда в небе, а проще говоря – ты обеспеченный матерью сын, у которого есть всё. И мне, дизайнеру-фрилансеру, и, по совместительству, твоему соседу, нечего тебе предложить. Когда ты въехал в дом напротив, моя жизнь приобрела новые краски. Ты любил свет и был слишком хорош, чтобы иметь комплексы, так что шторы в твоих окнах почти никогда не закрывались. Со временем к тебе переехал твой ухажер. Признаюсь, что он мне никогда не нравился. Наверное, потому, что я считал его во всем лучше себя. Он был высокий, статный, загорелый, спортивный, ежедневно ходил на пробежки, ездил на «БМВ», в общем, был мужчиной мечты. По сравнению со мной так уж точно. Но ему я был благодарен – он дал мне причину работать над собой, чтобы не чувствовать себя таким ущербным. Первые полгода я даже имени твоего не знал, пока вы не прошли мимо меня на улице. Он называл тебя по имени, и даже голосу его можно было позавидовать – низкий, с хрипотцой, хоть порно озвучивай, а ты жался к его руке, стараясь не упасть на льду, хихикал и отвечал ему, почти детским голоском. Фамилию твою я узнал много позже. Думаю, что через год после того, как ты въехал. Тогда я уже начал поглядывать в ваши окна от скуки, точнее, я сам себя убеждал, что от скуки, а не потому, что хочу видеть тебя все время. В один из вечеров вы поссорились, ты махал руками и кричал, будто разрывался, жаль, тогда у меня не было телескопа, чтобы увидеть твое лицо вблизи, но я так и представлял себе, что у тебя в уголках глаз собрались слезы, лицо покраснело, может, даже, венки на лбу вздулись. А через полчаса к дому подъехал мотоцикл, ты вышел навстречу водителю, обнял его и разрыдался на его плече, а он назвал тебя по фамилии, отпустил пару шуток и из вашего короткого диалога, который мне удалось услышать частями, я понял, что этот твой знакомый ненавидит твоего парня. А потом вы помирились, мне на День рождения подарили телескоп и я не на шутку увлекся твоей жизнью. Когда вы впервые занимались любовью «в моем присутствии», я не знал какое чувство во мне побеждает – возбуждение или злость на пару с ревностью. Ты был таким красивым, чувственным. Когда ты стонал, твое выражение лица было таким возбуждающим, что удержаться было невозможно, а твой парень и не сдерживал себя. В течение года я видел многое: твоих родителей, которые были недовольны чем-то, то, как усердно ты готовишь, то, как ты наряжаешься или осматриваешь себя в зеркале (делал ты это крайне придирчиво, хватая свои аппетитные булочки и хмурясь, так же поступая с руками и ногами, иногда, даже щеки хватал). Но самое ужасное, что я увидел в один из дней – это его измена тебе. На вашей кровати… Как он смел? В него было влюблено идеальное существо этого мира, а он долбил какого-то школьника на вашей постели. Думаю, именно после того, что я увидел, я решил, что отберу тебя у него. Или просто разлучу вас, так как шансов на взаимность у меня почти не было. Так же я понимал, что мое увлечение не нормальное и, что признайся я тебе, ты напишешь на меня заявление, однако и с ним расстанешься, если я расскажу тебе об изменах. И, какое-то время, я раздумывал над таким вариантом, читал в интернете, сколько мне может светить за нарушение границ частной жизни. Знаешь, а ведь я почти сделал это. Но мне не пришлось. В тот вечер я уже не мог сидеть дома, вышел покурить и пройтись, а ты возвращался с работы. Такой нежный и беззаботный, что хотелось только идти рядом и впитывать твою солнечную энергетику. Ты улыбнулся мне и кивнул, как старому знакомому, я улыбнулся в ответ, раньше, чем понял, что делаю, мое лицо просто растянулось в самой широкой улыбке, на которую было способно. Ты застал его в постели, не знаю во время или сразу после, так как этот школьник пробежал мимо меня через пару минут. Ночью, когда я вернулся домой, вы все еще ругались. Он собрал вещи и ушел, что-то крича, даже на улице он продолжал причитать, материться и всплескивать руками. Он говорил что-то вроде: «Мелочь поганая, да он такого как я не найдет, он и гроша не стоит, как парень, а требует столько… уродец мелкий». Мотоциклист снова приехал и заставил тебя напиться, сидел с тобой, пока ты не уснул, и уехал только под утро. Я тоже лег спать, а когда я проснулся, ты был на балконе и курил (никогда раньше я не видел, чтобы ты позволял себе курить). Насколько я мог видеть – ты плакал, тихо, иногда всхлипывая. Мне было так жаль тебя. Нужно было что-то делать, мое сердце обливалось кровью. И я придумал выход, я должен был развеселить тебя. Записка и вертолет были готовы, я включил джойстик, поднял вертолет в воздух и, затаившись за занавесками, направил послание к тебе. Ты уже собирался уходить, когда вертолетик чуть не врезался в тебя. Ты снял записку и увидел там Кота в Сапогах из «Шрека», тот момент, когда он строил глазки и надпись: «Не грусти, все, что ни делается, то к лучшему. Ты слишком красивый, чтобы лить слезы из-за придурков». Ты хмыкнул, унес записку и вертолет в дом, вернулся через пару минут и выставил руку, держащую вертолет, в окно, а я направил вертолет на балкон в квартиру родителей, которая была этажом выше. Но мои меры предосторожности оказались лишними, ты не смотрел, куда летит вертолет. Я присылал тебе ободряющие записочки раз в день или два, ты никогда не выбрасывал их, но всегда отвечал одно и то же: «Откуда ты знаешь? Кто ты? И какое тебе дело?». Спустя пару недель ты ответил что-то новое, но я не знал хороший это знак или плохой: «Твои повадки похожи на повадки маньяка. Еще немного и я испугаюсь». И я прекратил на время нашу переписку. Мама знала, что я «играюсь» с соседом и в какой-то из дней принесла мне записку. Выглядела она крайне недовольно. - Слава, ты же понимаешь, что это нездоровое увлечение? – Я лишь кивнул и открыл записку: «Ну и куда ты пропал? Или ты сталкер-слабак? Раз не хочешь показаться, то продолжай писать, мне по вечерам скучно». - Мам, ничего в этом такого, видишь, он сам попросил ему писать. И в этот же вечер ты получил новое послание на вертолете. Так мы начали переписываться. Одна- две записки в день. Таким странным образом мы общались о музыке и книгах, точнее мы писали друг другу рецензии к альбомам и книгам. Но ты все испортил, когда я спросил, что ты будешь делать в День Святого Валентина. Ты написал: «Да-а-а, я тут решил найти одного парня, задернуть шторы и оседлать его. А ты пока напиши мне, как начал следить за мной». За время нашего общения я так привык к тому, что ты одинок и посвящаешь время мне, что просто вышел из себя. И вот ты читаешь это письмо. Знай, Миша, я больше писать не буду. Я устал от своей зависимости, а ты будто играешься со мной. Это жестоко… хоть и справедливо.***
Я прикрепил бумагу к вертолетику и выпустил его в окно. Сегодня был День Святого Валентина, ты прихорашивался, одевался и вышел на балкон, только увидев вертолет. Забрал его и показал мне в окно надпись – «Верну вертолет завтра, очень спешу». Миша, неужели ты не понимаешь? Я злился на себя, что позволил себе так глупо влюбиться, и злился на тебя, что ты оказался таким же прекрасным, каким я представлял себе тебя. Праздновать мне было нечего, да и не с кем, так что я включил очередной сериал и уселся на диван. Но не успела закончиться и одна серия, как в дверь постучали. Не имея привычки смотреть в глазок, я открыл дверь. Миша… Я говорил, что твоя улыбка великолепна? - Привет, маньяк – ты улыбался ослепительно, руки были за спиной, легкий румянец, блестящие, болотного цвета глаза, ты их что подвел? – Ну, что ты тупишь, в гости пригласить не хочешь? Или тебя впирает только на расстоянии видеть свою жертву? – Все, что я мог только отрицательно покачать головой. – То, что я Миша, ты уже знаешь, а то, что ты Вячеслав, мне сказала Татьяна Семеновна. С квартирой ты, кстати, меня подставил, я хотел к тебе в стрингах и пальто прийти и распахнуть его, как только дверь откроется. Только холод в подъезде остановил меня. Я все стоял и тупил, как ты выразился, а ты покачал головой и прижался ко мне, ты был выше, чем мне казалось, почти моего роста. Ткнулся носом мне в шею, а от твоего дыхания у меня мурашки побежали по коже. - Миша… Миша, ты пришел – оцепенение спало, и я обнял тебя, прижимая к себе крепче, и поцеловал твои губы нежно и легко. - Ну наконец-то, Слава, пойдем внутрь я тебя в честь Дня Святого Валентина седлать буду. – Ты смеялся, а я шел за тобой и не мог поверить в свое счастье. И ты оседлал меня, выжал из меня все силы и заснул в моих объятиях, сказав, что я тебя не выгоню, так как ты давно не спал в обнимку. Ты остался. Сначала на пару дней, потом на неделю, а потом я увидел новых жильцов в твоей старой квартире, а все твои вещи в моей. И знаешь, Мишка, я был абсолютно не против.