Культурный обмен

— Мальчик? — удивлению Владимира Сергеевича не было предела. — Вы про какого мальчика говорите мне? — Гарри Поттер! — со значением проговорил Люциус. — Он ждет, пока вы решите его участь. — Участь? А что, он натворил что-то? Так пусть милиция разбирается, семья, школа — я-то тут причем? Или он, наоборот, активист какой, комсомолец, металлолому набрал, или там макулатуры? Тогда я с ним поговорю, похвалю, конечно, грамоту вручу. Есть у вас грамоты похвальные в вашем... учреждении, а, товарищ Малфой? Люциус ни черта не понял из этого бреда, но в голову ему пришла здравая мысль: свести Темного Лорда лицом к лицу с Гарри и освежить тем самым своему господину явно поврежденную память. — Идемте со мной, милорд... Владимир Сергеевич, они все еще там, — и Малфой зашагал на кладбище, окутанное вечерним сумраком. Владимира Сергеевича, потопавшего следом, несколько смутило как слово «они», так и направление движения — в сторону ночного кладбища. — «Они» — это кто же там еще такой объявился? Там коллектив какой-то находится? Малфой ему не ответил, поскольку они были уже на месте. У Владимира Сергеевича рот открылся от изумления и злости: над разверстой могилой, к могильному же камню, были прикованы двое подростков. Висели они уже довольно давно, волосы и одежда их промокли под осенним дождем, и ребята дрожали от холода. — Вы что же это такое за фашизм тут делаете! Надо же до такого безобразия додуматься — детей на кладбище привязать! Есть у вас совесть, или где, вам ее с детства, что ли, не воспитывали?! Владимир Сергеевич рванулся было восстанавливать справедливость, но его остановил взгляд, полный ненависти, которым его одарили несчастные дети, и «милорд» засомневался, а не по делу ли их тут привязали... и он остановился на полпути. — А чего они тут привязаны? Натворили чего? — Это ваш извечный враг, а это — его приспешник. Они хотят вашей смерти, милорд, — Люциус понял, что без пояснений все же не обойтись. — Так милицию позвать надо, или кто у вас тут за порядком следит, пусть забирают, чего им здесь понапрасну висеть? Где телефоны у вас тут стоят, ни одного не вижу за целый день, сплошные архаизмы... — Вы не хотите сами покарать его? — Родители должны карать и общественность. — Он — сирота. — Детдомовский, значит? А что с родителями сталось? Тогда в детдом звонить надо, пусть забирают и воспитывают. Что за детдом, я на них в партком позвоню, как у них воспитательная работа хромает на все ноги, что сироты ихние моей смерти хочут. Люциус не стал уточнять, что мальчик стал сиротой по вине Волан-де-Морта. Однако же с Гарри и Седриком надо было что-то делать, только вот что? — Я заберу их! — раздался голос за спиной Пожирателя смерти. Решение проблемы имело облик немолодого черноволосого мужчины с большим носом. — Вы воспитатель ихний? — обрадовался Владимир Сергеевич, — Как ваше имя, товарищ? Вы Боре Акопяну, заму моему, не родственник будете, больно на супружницу его похожи? Нет? Тогда надо вопрос на парткоме поставить, как вы плохо среди молодежи воспитательствуете! Видите, до чего проблема дошла — и он показал на прикованных подростков. — Только мне мандат ваш нужен, чтобы я сирот под роспись передал вам. Черноволосый недоуменно застыл и покосился на Малфоя, но тот ничем ему помогать не собирался. Ситуация осложнилась до предела, но Владимир Сергеевич не любил подписывать бумаги и брать на себя ответственность, поэтому он сказал Люциусу: «Разберитесь тут, товарищ Малфой!» — и зашагал обратно к дому. — Что это с ним? — недоуменно спросил Северус. — Да и с тобой тоже? — Он преобразился! — процедил Малфой. — И теперь я... опасаюсь его даже больше. Он принес новые знания, новые заклинания и новые порядки. Он непредсказуем, и... он убил Нагайну. Смотри, будешь перечить повелителю — и последуешь за ней. Он велел тебе забрать мальчишек — так забирай, мне мандат не нужен, что бы это слово ни значило. И передай Дамблдору, что настали его последние дни, — Люциус развернулся и зашагал за повелителем. Северус взмахнул палочкой, и с Гарри и Седрика упали цепи. — Я... больше не чувствую его, — сказал Гарри. — Мой шрам не болит, когда он рядом, неужели его сила так возросла, что он стал... непостижим? — Пойдемте, — Северус взял Гарри за руку, — нам нужно срочно поговорить с Дамблдором. — И с чего это вдруг такая суета? — раздался визгливый голосок. Гарри обернулся. На чистеньком камушке стояла, сложив ручки, и противно улыбалась Долорес Амбридж. — Лорд Волан-де-Морт переродился, теперь его называют «Владимир Сергеевич», и он отпустил учеников, — ответил Северус. — Удивительное дело: беззащитный Гарри Поттер в руках Темного Лорда — и он отпускает его. Что-то здесь не так. И он многого не помнит, да, Северус? Не помнит или не знает? — хихикнула Амбридж. — Пожалуй, зайду-ка я к нему завтра попить чаю. *** Утром в скромную обитель Владимира Сергеевича пожаловали гости: тот самый черноволосый воспитатель, а с ним — толстенькая женщина в розовом твидовом костюмчике и с папочкой в руках. Вид у нее был самый деловой, и «Темный Лорд» сразу почувствовал к ней некоторую симпатию. — Вы — секретарь мой новый будете? Звать вас как, гражданочка? — Долорес Амбридж к вашим услугам, — женщина склонила голову на бок и улыбнулась. — Я из Министерства. — Из Министерства? — перебил ее удивленный Владимир Сергеевич. — Так это вы комиссия от Познанки, с проверкой? Только Долорес Амбридж я и не помню такую фамилию, может вы напутали чего, может, вы — Долорес Ибаррури? В своей фамилии Амбридж не сомневалась, но решила не зацикливаться на мелочах. — Называйте меня просто Долорес. И... я действительно ваш секретарь. Дело в том, что нашему Министерству очень нужно знать ваше мнение относительно некоторых циркуляров и правил, которые помогут вам прийти к власти... в свое время. Я знаю, что вы плохо себя чувствуете, но если... Владимир Сергеевич чувствовал себя просто прекрасно: он услышал дивные слова — циркуляры... правила... — и душа его пела. — Конечно, товарищ Долорес, конечно! Разве можно идти к коммунизму без правил? Один пойдет туда, другой, напротив — сюда, а нужно, чтобы все совместно шагали в ногу! Вот например распутство сейчас завелось в вашей мужской среде, — и он кивнул в сторону молчащего покуда брюнета, — волосы на голове носить! Вы, товарищ... — Снегг. — Вы, товарищ Снег, своими дикими волосами воспитываете молодежь в ненужном направлении, ваши дети меня убить хочут, а все начинается с личности воспитателя, так еще Макаренка нам на это указывал. Неаккуратное у вас гнездо, товарищ Снег, на голове вытанцовывается, его надо убрать, а ежели стричь не хотите, так зачешите назад все. И балахон свой бабушке подарите, у меня там коричневый костюм остался, скажите Пете, пусть выдаст вам. Амбридж в ужасе ждала распоряжений относительно своей особы, но ее видом Владимир Сергеевич был доволен целиком и полностью. — Вот по товарищу Долорес сразу видно — партийный работник на хорошем счету, Познанко к себе абы кого не возьмет. А что вы там пишете такое? Успокоенная Амбридж откашлялась и зачитала: — Циркуляр от 8 ноября под номером 134345678 «О соблюдении приличного вида всеми лицами мужского пола». Для соблюдения норм морали и приличий, а также для уточнения половых различий между женщинами и мужчинами последним строго предписывается носить короткие волосы длиной не более двух сантиметров на всей поверхности головы, за исключением лысины. — Хорошо как написано, правильно! Еще бы про одежду добавить чего, а то вот отдельные товарищи балахоны носят... — ... Так же строго запрещается ношение балахонов, мантий, плащей и прочей свободной одежды всем мужчинам, — Амбридж вопросительно посмотрела на «Лорда», и тот кивнул, — и женщинам. Мужчинам следует носить исключительно брючные костюмы темных цветов, женщинам — юбки и платья с длиной подола не выше середины колена. — Хорошо все как, правильно! — расцвел было Владимир Сергеевич, но тут взгляд его упал на палочку, торчащую из розового карманчика Долорес. Он уже знал, что это такое, и насторожился. — А что, палки эти вот у всех тут имеются, или только у проверенных товарищей? — К сожалению, у всех, — вздохнула Амбридж. — Какое упущение в работе органов! А если, положим, ребятишки доберутся, нашкодят через них?! — Палочки и у детей есть. — Что?! Нет, этот невозможный бардак определенно запретить надо, а то как же палочками демографию растить и с повышением преступности бороться? Милиции дать надо всем по палочке, армию тоже на палочное довольствие поставить, ну, и начальству дать по заслугам — а у детей отобрать немедля! Улыбка Долорес Амбридж сочилась медом, когда она строчила и зачитывала вслух очередной циркуляр: — Циркуляр от 8 ноября под номером 134345679 «О запрете на свободное владение палочками». В целях предотвращения использования палочек для противозаконных деяний разного рода следует ограничить число владельцев палочек следующими категориями лиц: Пожирателями смерти... Это наша местная милиция, — отвлеклась на объяснение Амбридж. — Вы с ними вчера познакомились. — Хорошие ребята, да, этим товарищам можно доверять, и подстрижены аккуратно все, и форма мне их нравится, только в плане цвета разнообразие какое-то, пятьдесят оттенков... серого. Пусть будет серый вот на этот мотив, нате вам тряпочку в виде образца. А солдаты что же? — Наши солдаты называются Дементоры, но им палочки не нужны, у них, гм, другое оружие, — Амбридж выдала очередную историческую справку и продолжила чтение циркуляра. — ... И проверенным сотрудникам Министерства, не поддерживающим незаконные связи с магглами. Также следует строго запретить ношение и применение палочек лицам, не достигшим 21 года и не получившим в Министерстве особое разрешение, а также лицам пенсионного возраста из-за возрастных изменений в психике, и работникам образовательных учреждений из-за специфики их рода деятельности. Тут Снегг издал булькающий звук и закашлялся, но это осталось незамеченным. — Какая вы молодец, товарищ Долорес! Если вас будут в народные депутаты выбирать, я сам за вас поручусь, как за верного ленинца. Такую карьеру составите по партийной линии, самого Познанко заменить сможете... потом. — Я бы не отказалась занять и ваше место, Владимир Сергеевич! — с улыбочкой сказала Амбридж, убирая свеженькие и такие важные циркуляры в папочку. — Ну, это вы, положим, не скоро! — Владимир Сергеевич шутливо погрозил женщине пальцем: у него внезапно сделалось хорошее настроение. — В заместители вас только пока взять могу. — Как знать, Владимир Сергеевич, как знать, — и Долорес Амбридж удалилась, а новоявленный Темный Лорд обратил свое внимание на малость ошарашенного «воспитателя детского дома». — Вы тут еще, товарищ Снег? Видите, как работают активисты, какие мы с ними правила полезные составили? Будь у ваших сирот вчерашних палки эти вооруженные, прибили бы меня совсем. — К счастью, этого не произошло, — произнес Снегг с какой-то странной интонацией. — Мне ваш юмор неуместен! — настроение у «лорда» испортилось. — Я хочу в ваш интернат завтра поехать, посмотреть, что у вас там за такое, вдруг вы сирот своих назло на меня натравливаете. И что за директор там у вас, уж не из бывших ли дворян каких, а то пусть в Париж едет. Если другие воспитатели есть, на вас похожие, то что за смену, что за подрастающее поколение вы готовите нам балахонами своими? — Думаю, ваш визит туда несколько... преждевременен. — Я вот так и думал, товарищ Снег, что не все тут чисто, в королевстве датском? Растраты, небось, приписки по хозяйственной части? — Хорошо, я поговорю с директором Дамблдором, возможно, он согласится на ваш визит. — Что же у вас за имена тут такие у всех невозможные?! — не выдержал Темный Лорд. — Все языки переломаешь, пока скажешь. Дам-бля-тор... И звучит неприлично как-то, не по-советски. А интернат ваш в честь имени какого пролетария назван? — Школа называется Хогвартс. — Ну, это сразу не пойдет так. Нужно, чтобы название звало, побуждало, стремилось. Вот школа имени Дзержинского — а? Звучит ведь, и сразу ясно все, и понятно, что у нас впереди. А Ховартс ваш старорежимностью и белогвардейщиной отдает. Ну ничего, тут поработать надо, и завтра я другое название вам сделаю. Пусть директор ваш с фамилией неприличной документацию всю готовит... а из народного образования кого с собой позвать можно, в смысле внушительности комиссии? — Она только что ушла. — Товарищ Долорес? Вот завтра мы с ней хорошо и поработаем, весь день будем вам на вашу кузькину мать указывать! Идите, товарищ Снег, готовьтесь!