Недетские игры

XIV       Мана не любил больниц. Он и без всяких там, в белых халатах, знал, что с ним все в порядке. Подумаешь, кровь. Голова же на месте. Ничего не болит. В будущем надо плотнее закрывать двери. Больше всего его заботило, чтобы инцидент не получил огласки. Споткнулся, упал, ударился. На таких каблуках можно же, действительно, упасть.       Мысли все время возвращались к Кайе. Мана не хотел о нем думать. Не хотелось возвращаться к той отвратительной сцене. Это валяние в ногах, слезы-сопли, перекошенный от рыданий рот. Нет, это уже совсем недопустимо. Насколько нужно не иметь самоуважения, чтобы вести себя так?       Он лежал, глядя в потолок, прислушивался к ощущениям. Хорошо, что обошлось без последствий. Единственная потеря — Кайя. И теперь, думал Мана, все уже кончено бесповоротно. Он помнил, как кричал на Кайю, разве что ногами не топал, как потом Кайя вдруг грубо толкнул его. Глухой удар. В глазах потемнело. Когда он пришел в себя, увидел вокруг врачей. Он даже не знал, здесь ли еще Кайя или, перепугавшись до чертиков, сбежал. Но ведь скорую кто-то вызвал?..       Дверь вдруг отворилась, и в палату проскользнул Кайя. Легок на помине. По его лицу было видно, что он не спал всю ночь или спал плохо, что даже не удосужился ликвидировать следы бессонной ночи. Мана молча взглянул на него и отвернулся. Кайя потоптался в нерешительности и подошел к кровати.       — Я… принес тебе цветы…       Мана ничего не ответил. Закрыл глаза, показывая, что хочет спать. Кайя стоял, потупив голову и, не отрываясь, глядел на него. Он отметил про себя, что Мана сейчас (бледный и как будто даже осунувшийся и похудевший, без следа косметики на лице) больше, чем когда-либо, похож на фарфоровую куклу. Он прекрасно знал, что Мана не спит, а просто не хочет с ним говорить, и, пожалуй, лучше было бы просто уйти, но что-то держало его. Он не мог простить себе вчерашней вспышки. Он должен был что-то сказать. Но слова застревали в горле, и, чувствуя себя полным идиотом, он так и стоял, с букетом в руке.       — Прошу, — выдавил он, наконец, — прости меня. Умоляю. Если ты меня уже не любишь, все равно… Я… я не хотел, чтобы так получилось. Я бы никогда…       Мана посмотрел на него.       — Иди к черту, — зло сказал он. — Когда-нибудь, может быть, я смогу тебя простить. Но в ближайшую тысячу лет лучше не попадайся мне на глаза. Пожалуйста.       — Мана…       Но тот снова отвернулся и закрыл глаза. Кайя постоял еще немного. Положил цветы на кровать и вышел.       Когда дверь за ним закрылась, Мана осторожно сел, взял букет. Розы. Надо же. Не самый плохой подарок на прощание.       — Я люблю тебя… — прошептал он. — Прощай…