Познавая прекрасное

Они еще долго так и стояли: обнявшись, глядя друг на друга и с облегчением осознавая, как их охватывает радость. Радость от того, что все обвинения сняты. От того, что больше не нужно скрывать свои отношения. Не нужно прятаться и осторожничать. Люциус не мог перестать улыбаться, и взгляд его был наполнен такой страстной нежностью, что она невольно передавалась Гермионе, наполняя ее ощущением почти безмятежного счастья. Воздух вокруг них гудел от возбужденных людских голосов, но они не обращали никакого внимания, сосредоточенные исключительно друг на друге. И готовы были стоять так вечность, если бы Гермиона не почувствовала, как кто-то коснулся ее плеча. — Гермиона. Она обернулась и увидела, что позади стоит Кингсли. Неохотно оторвавшись от Люциуса, Гермиона мягко улыбнулась министру магии. — Спасибо тебе, — выдохнула она и, поднявшись на цыпочки, чмокнула его в щеку. Шеклбот приподнял брови и слегка качнул головой. — Не за что. Это было единственно правильное решение. И я рад, что остальные члены Совета Визенгамота поддержали нас с Тренчем, — уже заканчивая, он повернулся к Люциусу, и выражение его лица стало серьезным. — Малфой. Тот перестал улыбаться, однако радость все еще светилась в его глазах. — Сегодня тебе все сошло с рук, Люциус. Но если нечто подобное повторится… боюсь, что даже знаменитое «малфоевское» везение уже не спасет тебя, — не дождавшись от Малфоя никакой реакции, Кингсли, коротко взглянув на Гермиону, продолжил: — Очень надеюсь, что ты заслуживаешь ее. Она тихонько взяла Люциуса за руку, и этот жест не ускользнул от министра, который молча повернулся и вышел из зала суда. Он вопросительно, почти смущенно взглянул на Гермиону, и та, почувствовав его смятение, убежденно произнесла: — Заслуживаешь! Не переживай. В этот момент к ним приблизился Гарри Поттер, чье напряженное лицо резко контрастировало с радостными лицами почти всех присутствующих. Какое-то время он молчал, словно не зная, что и сказать, но потом все же спросил: — Как ты? Прямо и открыто взглянув на лучшего друга, она откровенно призналась: — Сейчас я такая счастливая, какой еще никогда в жизни не была. Гарри внимательно посмотрел на нее и слегка кивнул. Отрицать то, что Гермиона выглядела в этот момент радостной и наполненной счастьем, было невозможно. — Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Гермиона Грейнджер, — по губам его невольно скользнула улыбка. — Хм, и поверь, я еще и дальше постараюсь, — засмеялась в ответ она. Гарри повернулся к Люциусу. — Малфой, — он смотрел куда-то в сторону, не желая встречаться глазами с тем, кого считал виновным в несчастьях Рона. — Поттер, — спокойно и холодно отозвался Люциус, и Гермиона расслышала в его голосе явные признаки застарелого антагонизма. Словно напоминание о сложностях в отношениях между Люциусом и Гарри, отголосок которых она чувствовала даже теперь. — Береги ее, Малфой, — холодно проговорил Гарри. Гермионе показалось, что он вот-вот уйдет, но ее лучший друг вместо этого вдруг повернулся и наконец взглянул Люциусу в глаза. — Если хоть раз посмеешь обидеть ее, я лично устрою тебе такую жизнь, что пожалеешь об этом. Очень пожалеешь. Малфой скривил губы и высокомерно уставился на Гарри. — Предупреждение, достойное спасителя этого мира, Поттер, — протянул он, и Гермиона вдруг почувствовала, будто оказалась в прошлом пяти— или даже десятилетней давности. Она увидела, как Гарри напрягся и шагнул к Люциусу. — Гарри, не надо! Прошу тебя. Это — мой выбор, моя жизнь, мое решение. Я знаю, что тебе это не нравится, но ты должен доверять мне. Должен! — она дотронулась до его руки и, не выдержав, Поттер отвел взгляд. — Ладно… Увидимся еще, — пробормотал он. — Конечно, увидимся! Я… мне только... нужно разобраться с квартирой, забрать оттуда вещи и… объясниться с… — голос ее затих. — Да… так будет лучше… Пусть он узнает от тебя, — Гарри наконец посмотрел на нее, и опустить глаза наступила очередь Гермионы. — Надеюсь, тебе не придется жалеть о своем решении, — он немного натянуто улыбнулся ей и, напоследок сухо глянув на Люциуса, отошел. Теперь настала его очередь ласково дотронуться до ее руки. Почувствовав прикосновение, Гермиона проводила удаляющегося приятеля взглядом, а затем повернулась к Малфою и тихонько прошептала: — Давай уже отправимся домой… На глазах у еще остававшихся членов Визенгамота они вышли из зала, поднялись наверх и сразу же аппарировали в поместье. Вернулись они в тот же холл, где еще несколько дней назад стояли, крепко прижавшись друг к другу. Растерянные и опустошенные. И Гермиона вдруг почувствовала сокрушительную усталость, опускающуюся на плечи неподъемным грузом. Взяв Люциуса за руку, она потянула его в маленькую гостиную, где тяжело рухнула на диван. Радостная Тибби тут же принесла им поднос, полный еды, но ни Люциусу, ни Гермионе есть почему-то не хотелось. Вяло пожевав что-то из принесенного заботливой служанкой, они молча сидели на диване. Прежняя эйфория утихла, уступив место облегчению и странной апатии. Пережитый страх остался позади, да и обнародование их отношений в итоге тоже решало множество проблем. Правда, и создавало новые. — Ну вот… Теперь все всё узнали… — вдруг заговорила Гермиона. — Как думаешь, это что-то изменит между нами? — Что ты имеешь в виду? — глухо спросил Малфой. — Ну… теперь мы больше не будем прятаться… И вдруг что-то изменится между мной и тобой? Теперь, когда очарование тайны исчезло… — Нет. — Ты говоришь так уверенно. — Конечно. Потому что уверен в этом. Знаешь, у меня сейчас внутри такая легкость… И я чувствую, что могу начать жить заново, — он сверху вниз глянул на Гермиону и нежно убрал локон от ее лица, как делал в самые нежные, самые чувственные моменты. Так, обнявшись, они еще долго сидели и просто смотрели на мерцающие в камине угли, а небольшая гостиная огромного поместья казалась обоим островком уюта и спокойствия. В какой-то момент Гермиона подумала о Роне и ощутила, как нечто, очень похожее на угрызения совести, кольнуло внутри. «Я знаю, ему будет очень плохо от того, что это оказался... Люциус. Он будет злиться и мучиться. А я снова и снова буду упрекать себя за его мучения… Но продолжать жить с этим чувством вины больше не могу. И не буду!» Она потянулась за яблоком, тут же ощущая, как рука чуть дрожит от усталости. Все тело казалось ватным, не слушаясь хозяйку. Руки и ноги болели, а сознание словно плавало в каком-то тумане. — Кажется, мне нужно немного отдохнуть… Глаза слипаются… — Я понимаю. Правда, сейчас всего лишь семь вечера. Ты же еще проснешься? Позже… — Думаю, да. Не волнуйся. Тем более что я ужасно соскучилась по тебе. Слабо улыбнувшись, она коротко коснулась его губ, но Малфоя это не устроило. Взяв за затылок, Люциус притянул ее к себе и крепко поцеловал, тут же скользнув в рот языком. Она негромко застонала, но это еще сильнее зажгло его страсть, и рука Малфоя легла на ее грудь. На что Гермиона отстранилась и засмеялась: — Люциус… Я и в самом деле ужасно устала… — она ласково коснулась ладонью его щеки. — А если ты будешь продолжать в том же духе, то просто засну в самый ответственный момент. Малфой ухмыльнулся и отпустил ее. — Уговорила… Подождем. Иди, отдыхай. Гермиона провела пальцем по его щеке к губам, и Люциус нежно коснулся пальчика поцелуем. А потом поднялась, вышла из гостиной и устало направилась вверх по лестнице. В спальню. Оказавшись в комнате, Гермиона быстро разделась и, упав на кровать, почти сразу же погрузилась в спокойный и глубокий сон. В такой, какого у нее не случалось вот уже несколько длинных мрачных ночей. Прошло, наверное, всего пару часов, когда она вдруг проснулась с ощущением диковинной смеси покоя и удовлетворения. Так тяжелобольной приходит в себя после долгой и мучительной болезни, чувствуя, наконец, долгожданное облегчение. Неторопливо потянувшись, Гермиона взглянула на часы: они показывали всего лишь половину десятого. «Как любят говорить магловские писатели: ночь была молода…» — улыбнувшись, подумала она. Еще несколько минут она продолжала лежать, медленно обводя взглядом комнату. С самого первого дня Гермиона полюбила эту элегантную красивую спальню, но именно сейчас впервые ощутила себя здесь так, будто находилась дома. Наконец она поднялась и, быстро одевшись в джинсы и легкую синюю блузку, направилась вниз, искать Люциуса. Однако его нигде не было: ни в гостиной, ни в кабинете. И, даже войдя в кухню, Гермиона обнаружила там только Тибби. — Тибби, ты случайно не знаешь, где мистер Малфой? — Конечно, знаю, мисс. Следуйте за мной. Гермиона с любопытством взглянула на служанку, но послушалась. Они прошли из кухни в длинный коридор, которого раньше она даже не замечала. «Как же мало я еще знаю о мэноре», — мелькнула мысль. Коридор этот казался пристроенным совсем недавно. С одной его стороны располагался большой зимний сад, а в самом конце находилась лестница, ведущая куда-то вниз. — Нам сюда, мисс, — Тибби кивнула на дверь в самом низу лестницы. А после того, как они спустились, толкнула ее, открывая. И Гермиона ахнула, очутившись в большом красивом помещении, украшенном мозаикой и вычурными колоннами. Посередине находился большой бассейн, в котором, неторопливо рассекая воду мощными движениями, плавал Люциус Малфой. Бассейн отражался от поблескивающих стен и потолка, а настенные светильники с матовыми стеклами мягко освещали воду, в свою очередь, отражаясь от ее поверхности. Увидев эту красоту, Гермиона не выдержала и широко улыбнулась. От какой-то необъяснимой легкости и ощущения счастья хотелось смеяться. «Этот мужчина непредсказуем! Сколько еще сюрпризов можно от него ожидать?» Ее отвлек негромкий голос Тибби. — Мисс… Гермиона повернулась и увидела, как эльфийка показывает на купальник и полотенце, аккуратно сложенные на раскладном стуле, стоящем неподалеку. — О, спасибо, Тибби, — улыбнулась она служанке, и та поклонилась, чтобы в следующий же миг исчезнуть. Осторожно, чтобы Люциус ничего не заметил, Гермиона начала переодеваться, с удовольствием отмечая, как удивительно подходит ей по размеру купальник. Так же, как и все вещи, которые она находила для себя в мэноре с самого первого дня. В то же время она постоянно поглядывала на Малфоя, не в силах оторвать от него глаз. И искренне любовалась, как легко его сильное и красивое тело, похожее на творение древних скульпторов, движется в воде. Как играют блики света на его влажной спине, заставляя ее казаться еще более гладкой и упругой. Гермиона ощутила, что у нее перехватывает дыхание. «Он прекрасен… Как же прекрасен этот мужчина. И он — мой!» Она поправила купальник, на цыпочках подошла к ближайшему краю бассейна и аккуратно нырнула, продолжив путь под водой. Услышавший всплеск Люциус быстро обернулся, но поначалу ничего не увидел. Лишь потом, заметив, как под водой к нему движется женская фигурка, радостно улыбнулся. Приблизившись, она вынырнула и, обхватив Малфоя за шею, засмеялась и потянулась к его губам. Какое-то время они жадно и вкусно целовались, а когда наконец отстранились друг от друга, спросила: — Почему ты не рассказал мне, что здесь есть еще и бассейн? — Ну… не могу же я раскрыть сразу все свои тайны, не так ли? — Ого, и сколько их еще у тебя в рукаве припрятано? — Достаточно, — самодовольно ухмыльнулся он. — Я же все-таки волшебник. Гермиона откинула голову назад и засмеялась этому невероятному малфоевскому высокомерию. Звук ее смеха гулко отразился от стен, подобно звону тысячи крошечных колокольчиков. И Люциус даже на секунду зажмурился от ощущения радости и невероятного счастья, которое дарила ему эта женщина. Откинувшись на спину, Гермиона неспешно поплыла к противоположному концу бассейна. Люциус последовал за ней на небольшом расстоянии, но потом поплыл быстрее и вдруг схватил за ногу, заставив почти погрузиться под воду. Гермиона взвизгнула от неожиданности и снова рассмеялась. А потом крепко прижалась, проводя руками по гладкому сильному мужскому телу, ставшему от воды прохладным. Сейчас, и сама ощущая холодящую бодрость, она не могла не чувствовать, как кожу покалывает от этих прикосновений. Пока еще невинных, но уже зажигающих огонь желания. Малфой снова наклонился к ее губам с поцелуем, и снова их языки неспешно и ласково касались друг друга. Обняв Гермиону, он заставил ее обхватить себя ногами и прижал еще крепче. Так, что она сразу же ощутила его твердый и уже возбужденный член. Почувствовала, как крепко Люциус сжимает ее ягодицы. И тихонько застонала ему в рот. А застонав, откинула голову назад и выгнула шею, будто приглашая коснуться поцелуем и ее. Люциус подчинился, сразу же прильнув губами к нежной коже, и проложил дорожку поцелуев до самой ключицы. Гермиона застонала снова, положила ладонь на его затылок и без слов толкнула чуть ниже, к груди. И снова Малфой понял ее: быстро расстегнул застежку топа у купальника, давая ему уплыть прочь. Освобожденные полушария слегка качнулись в воде, от прохлады которой соски немедленно затвердели. Люциус бросил взгляд вниз, и глаза его сверкнули. Чуть приподняв Гермиону, он наклонился и вобрал один из них в рот. С силой всосав, закружил по соску языком, иногда даже чуть прикусывая. Он знал, как нравится это ей. И оказался прав: она застонала от удовольствия, ощущая, как кровь бежит по венам все быстрее, все стремительней, заставляя отчаянно желать близости. Но Люциус, продлевая это сладкое мучение, отстранился, чтобы прильнуть ко второму соску. И уже скоро с губ Гермионы сорвался новый стон, а потом и мольба: — Войди в меня… Прошу. Прямо сейчас, Люциус… — ее голос гулким эхом отразился от стен, заставляя Малфоя глухо рыкнуть от удовольствия. Сдерживаться дольше он уже не мог. Быстро толкнув Гермиону к стенке бассейна, он стянул и остатки купальника, чтобы проникнуть одним быстрым движением. Сразу и глубоко. Так, что она даже вскрикнула от этого болезненного вторжения. Услышав возглас, Люциус замер, продолжая лишь нежно целовать ее лицо и шею. Но потом снова начал двигаться: поначалу осторожно, но с каждым толчком все быстрее и быстрее. Откинув голову назад, Гермиона уцепилась за бортики бассейна, уже наслаждаясь проникновениями. Чувствуя приближение оргазма, она подняла голову и увидела, что глаза Малфоя закрыты в ожидании собственного пика. Гермиона потянулась, обняла его за шею и тут же ощутила, как движения стали особенно сладкими — ведь каждый толчок теперь задевал клитор. Она задрожала от уже накатывающих волн и почувствовала, как начинает падать в бездонную пропасть. И падение это было прекрасно. Из последних сил смогла лишь еле слышно выдавить: — Посмотри на меня… Хочу видеть твои глаза… Малфой медленно приподнял веки, и, встретившись с ним взглядом, Гермиона поняла, что самая огромная волна наконец-то накрыла ее с головой. Она еще билась в блаженных конвульсиях, громко выкрикивая его имя, и голос снова отражался эхом, когда в ответ на это почувствовала, как Люциус тоже задрожал и громко застонал, уткнувшись лицом в ее шею. Тяжело дыша, она легла на бортик бассейна и лениво раскинула руки в стороны, ногами все еще продолжая обнимать Малфоя. Будто не желая никуда отпускать его. И никогда. Люциус, тоже тяжело и рвано дышащий, ласково провел ладонью по ее телу и шагнул вперед, крепко прижимая к стенке. В этот миг Гермиона услышала, как он очень и очень тихо произнес: — Спасибо тебе. Она удивилась. — Но за что? — Уже забыла? — Ты имеешь в виду сегодняшнее слушание? — Гермиона нежно улыбнулась ему. — И за это… И за то, что ты у меня есть. Ничего не ответив, она потянулась и поцеловала его еще раз. Какое-то время они так и стояли, не размыкая объятий, и отстранились друг от друга лишь тогда, когда оба ощутили дискомфорт от прохлады воздуха и воды. Малфой медленно сделал шаг назад и повлек ее за собой к ступенькам бассейна. Обмотавшись полотенцами, они неспешно побрели наверх, пошатываясь, словно пьяные. А оказавшись в спальне, упали на кровать, чтобы почти сразу спокойно и безмятежно уснуть.