His only crime...

      

***

Громкий скрежет отодвигающихся засовов и в кромешную темноту проникают слабые лучи масляного светильника. Бэйн морщится и с трудом приподнимает голову в сторону источника света. Его руки разведены в стороны и прикованы к деревянной балке у одной из четырех голых стен без окон, а ноги вытянуты вперед на каменном полу. Рассеянным взглядом он блуждает по вошедшей тени, которая опускается на колени рядом с ним, окутанная черными одеждами. - Как ты… вошла? – слова даются с трудом, как и каждый вздох. - У дверей нет охраны. Бессмысленно охранять человека, которого крепко держат не оковы, а его собственный выбор. Услышанное расплывается в сознании Бэйна, сливаясь в тихий гул. Он обессилено запрокидывает голову назад, устало прикрывает глаза. Уже несколько часов он провел в этом подземелье, а кажется, что прошли дни, и тело затекло от неудобного положения. - Бэйн, очнись, - будто издалека доносится женский голос, - тебя ведь невозможно сломать, одолеть! Он бурчит что-то невнятное и роняет голову на плечо. Силуэт Талии вдруг становится отчетливым и ясным, когда она поднимается на ноги, возвышаясь над ним, спускает с плеч свой балахон, который с тихим шелестом падает к ее ногам, оставляя девушку полностью обнаженной. - Зачем ты?.. – еле выговаривает он, открывая и закрывая глаза, пытаясь прогнать видение. Но девушка садится на его ноги, проводит ладонями по ним, выгибается вдоль мужского тела, снизу вверх, касаясь теплой упругой грудью. И приблизив лицо к голове Бэйна, крепко обхватывает ее, заставляя смотреть себе прямо в глаза, которые светятся безумными пугающими искрами. - Перестань, - хрипит он, тяжело вздыхая. Талия целует его твердую грудь, прерывисто вздымающуюся от частого стука сердца, и двигает бедрами в соблазняющем танце верхом на обессиленном мужчине. - Талия, не надо… - стонет он, дергая руками, стараясь освободить их, но лишь натирает кожу на запястьях. От женской близости и ее воспламеняющих действий жар распространяется по его телу, болезненным напряжением отзываясь в паху. Бэйн изворачивается, стремясь сбросить девушку с себя, но лишь прижимается к ней еще теснее. И он уже готов умолять ее оставить его в покое или не останавливаться никогда. Он открывает глаза и в ужасе видит, как с губ Талии стекает кровь, как она вновь наклоняется и слизывает густые алые ручейки, бегущие прямо из его расползшихся шрамов на груди, животе. Бэйн шумно дышит и мотает головой. И в следующее мгновение кровь исчезает. Но глаза Талии… яркие голубые искры. Их отсвет двоится, троится. А девушка продолжает мучить тело мужчины ласками, развязывая шнурки на его штанах. - Пожалуйста. Прошу тебя. Хватит… - рычит он из последних сил. И чувствует сильный удар в висок. Туман снова распространяется в сознании и следующий удар в скулу дает слабую надежду на избавление. - Бэйн, очнись, - снова этот голос, только будто сквозь толстый слой ваты. Сколько еще нужно ударов, чтобы он пришел в себя? Ведро ледяной воды, наконец, приводит его в чувство. Мужчина встряхивается всем телом, с облегчением чувствует, что руки его свободны. - Это ужасно, - во взгляде Талии тревога, - Что он с тобой сделал? Ты метался, словно безумный. Широко распахнутыми глазами Бэйн смотрит на девушку, на ее руки, обеспокоенно опустившиеся на его плечи, на ее одежду, вдвойне обмотанную широким поясом на талии. - Одна из психотропных отрав твоего отца, - уже догадался он. Талия кивает, не скрывая, что знает об этом, и дает ему время восстановить дыхание, собраться с мыслями и силами. Она задумчиво играет с огнем зажженной лампы, пропуская пламя сквозь пальцы. - Мой отец очень зол, - шепотом начинает девушка, - Но не за твой поступок. А за то, что не смог сломить тебя, наказывая за него. Бэйн молчит, сидя на полу и прислонившись к холодной каменной стене. Его руки в чужой крови, которая засохла бурыми пятнами на коже. Обнаженная верхняя часть тела покрыта свежими синяками и ссадинами, следами неудавшейся расправы. - Прости, - произносит она, но вместо сожаления в голосе слышится гордое одобрение. В ее глазах никогда не проскальзывало чувства вины или сожаления, - Убийство брата карается смертью. - Если такова воля Лиги, я подчинюсь с честью, - твердо проговаривает Бэйн каждое слово, подняв голову, - Но не раскаюсь, не стану просить о пощаде. - Ты всегда сражаешься, будто раненный зверь, которому нечего терять, отчаянно и не страшась расстаться с жизнью. И ты не боялся этого, когда отнял жизнь у Инсара из-за меня... - Ради тебя я отнял бы сотню, тысячу жизней, - с чувством шипит мужчина сквозь ненавистную маску. - Я знаю это, - Талия нежно улыбается со слабым оттенком горечи во взгляде, - Я приношу тебе одни несчастья. А твоя вина лишь в том… - Ты знаешь мое имя, - перебивает Бэйн, - Проклятие. Твой отец дал мне его не просто так, а как напоминание о том, кто я есть. И я помню об этом каждое мгновение. Но не ропщу на судьбу. Жизнь многое отняла у меня, но я уже и не помню того, что у меня было. А разве можно жалеть о том, чего не знаешь? Страдания закаляют характер, воля к жизни дает силы. Так было, так есть и запомни это. Я убил брата, никакие обстоятельства не могут смягчить моей вины. И хотя я не сокрушаюсь о содеянном и сделал бы это снова, повернись время вспять, я понесу свое наказание, я встречу смерть лицом к лицу, как и сотни раз до этого, пусть на этот раз он будет последним. Я больше не стану сопротивляться. - Отец знает это, как и знает то, что ты не боишься смерти. Поэтому казни не будет. На рассвете тело Инсара предадут огню, а после ты будешь изгнан. Изгнан. Это слово наносит режущие удары хуже острого меча, но ранит не тело, а душу. Наставник не может терпеть присутствия Бэйна, живого напоминания о том аду, в котором оставил умирать возлюбленную, пусть и не зная об этом. А видеть теперь искреннюю привязанность дочери к нему просто немыслимо. - За тобой скоро придут, - Талия плотнее закутывается в черную накидку на плечах и встает с пола. - Подожди, - зовет Бэйн, прежде чем ее рука касается дверной ручки, - Я всегда буду рядом. Девушка ободряюще поджимает губы, взглядом давая понять, что не сомневается в словах своего друга ни минуты. - Прощай, - шепчет она и уходит.