His only crime...

1 день до активации атомной бомбы в Готэме - Привести ее ко мне, - говорит Бэйн ровным тоном, небрежно взмахнув рукой. Минутный порыв в разгар фальшивого суда, в который так слаженно и оправданно все верят. Девушка отлично исполняет свою роль, с испугом и тревогой преодолевая каждый шаг, пока наемник ведет ее к вожаку. Он покидает зал правосудия под шум и гомон толпы, выкрикивающей проклятия осужденному на изгнание комиссару. Пустые коридоры разгромленной ратуши, холодные кабинеты с выбитыми стеклами. Мертвенная тишина, лишь шум его дыхания, искаженного маской, и звук шагов. Он прогоняет прочь охрану, в которой более нет необходимости. Этот город теперь принадлежит Бэйну. И он преподнес его Талии со всем содержимым. Души, показавшие свою истинную сущность, демоны, вырвавшиеся из клетки, овечки, загнанные и дрожащие в страхе... все это принадлежит ей. - Я знала, что ты позовешь меня перед Судным днем, - говорит она, не поворачиваясь к нему лицом, глядя в пустоту просторного помещения, и ее голос как и раньше переливается тихими колокольчиками. Бэйн чувствует тяжелый ком в груди и облегчение одновременно, слишком долго у них не было возможности быть так близко друг к другу, словно прошли года с последней встречи. - Оставь нас, - обращается он к Барсаду. Тот смотрит на Талию недоверчиво, почти враждебно. Кажется, никому не понять причину этой крепкой связи между ней и вожаком, этого нерушимого влияния, что она оказывает на него. И как только наемник уходит, последние напряженные нити рвутся между двумя оставшимися наедине людьми. Ночная темнота сочится в окна, ветер швыряет жалюзи об стены, однотонная серость пространства меркнет в сравнении с ее большими зелеными глазами, когда девушка устремляется навстречу мужчине с тяжелым шипящим сквозь металл дыханием. Бэйну не свойственен самообман и глупые надежды. И какова бы ни была его любовь, он уже смирился с мыслью, что в Талии подобные чувства не могут ужиться с поглотившим ее желанием мести и ненависти. Теперь он знает наверняка. Ненависть струилась по ее венам. С самого рождения. Она впитывала ее с молоком матери. Она дышала ее воздухом каждый день своей только начавшейся жизни. «Невинность не может цвести под землей, она должна быть растоптана» - говорил тюремный врач в Яме. И это оказалось правдой, как ни старался Бэйн уберечь, защитить ее… - Уэйн вернулся, - произносит Талия, внимательно следя за реакцией мужчины, - он попытается спасти свой город... - И будет погребен под его обломками! - резко заканчивает Бэйн. Она здесь, чтобы предупредить, но не более того. Сильный волевой человек, искусно скрывающий свои мысли и чувства от всех и каждого, он лишь для нее всегда открытый, прямой и честный, родной и близкий… друг. А о большем он не вправе и помыслить. И Талия все знает и принимает как должное. Лунный свет выплывает из-за ночных облаков и освещает ее лицо с молочной кожей и сверкающими решимостью глазами. Словно дарованная демонами ночи возможность насладиться созерцанием обманчиво ангельской красоты. Талия молода, прекрасна, богата и целеустремленна. И она истинная дочь своего отца – она пойдет до конца несмотря ни на что. - Скажи мне, что ты чувствуешь теперь? Когда миссия твоего отца в одном шаге до завершения, - произносит он, когда момент лунных чар рассеивается. - Ничего. Абсолютно, - глаза девушки тускнеют, - Но я хочу насладиться предсмертной агонией каждой из этих одиннадцати миллионов душ. И тогда, возможно, я почувствую удовлетворение. Что мой труд был не напрасен… Наш труд, - исправляет она, нежно коснувшись мужской руки и с неизмеримой благодарностью взирая на своего покровителя. Бэйн не может выдержать взгляд девушки и отворачивается. Они оба знают, что он не подведет, что выполнит предназначение Лиги, чего бы оно ни стоило. И он сожжет этот город ради Талии или весь мир, если потребуется.

***

15 минут до активации атомной бомбы в Готэме Так тихо. Будто смолкли не только крики, стрельба и шум сражения, доносящиеся с улицы, но и собственные мысли. И распростершись на холодном мраморном полу Бэйн ощущает лишь пустоту, бездонную тьму внутри себя. Все живое, чувствующее, мыслящее высосала слепящая боль, которой он не ощущал много лет. Она лишила его способности двигаться, говорить, дышать. Она беспощадна и со всей жестокостью доказывает, что и у самых сильных есть уязвимое место. Как и бесстрашный Ахилл с нелепым ранением пяты, осознавший цену своей смелости, силы, гордыни… В туманное сознание Бэйна врываются слова Талии. Она здесь, рядом. Не это ли всегда заставляло его бороться и продолжать крепко держаться за жизнь? Единственная, кто наполняла смыслом его существование. Он отчаянно пытается сфокусировать взгляд на девушке, пока ее рука ловко исправляет повреждения маски. - Его единственное преступление лишь в том, что он любил меня, - тихо произносит Талия, ласковым взглядом сопровождая свои слова. Бэйн думал, что неспособен на слезы. Но глаза неприятно и непривычно щиплет. И это мучительней чувства потерпеть поражение и впервые в жизни лежать без сил перед противником. Талия никогда не говорила о прошлом. Но сейчас ему кажется, что она вскрывает его душу консервным ножом, открывая содержимое для чужого человека. Усилием воли Бэйн поднимается на ноги, чувствуя, как все пережитые страдания прошлой жизни истерзанными ранами отзываются у него внутри. Там, где, должно быть, истекает кровью его сердце. Обезболивающий газ, позволяющий дышать, снова струится по металлическим трубкам, приводит в чувство. Окружающие звуки, шум улицы возвращаются, напоминают – пусть он дал слабину в бою, война еще не проиграна. И Талия не забывала об этом ни на миг. Она восхищает своей безупречностью, своей верой и преданностью, своим стремлением. Но она снова покидает его, влекомая целью ради чести отца, не признавая иного пути, кроме как выполнить его волю. - Прощай, мой друг, - говорит Талия, едва дотрагиваясь до маски Бэйна. Весь мир останавливается и замолкает на то короткое мгновение, что дарит нежный женский взгляд. Он не ощущает касаний ее тонких пальцев, но чувствует в этом жесте гораздо больше искренности и любви, чем во всех прикосновениях, что были раньше. Он не отвечает, сохраняя в памяти черты любимого лица. И уже неважно все то, что предшествовало этому моменту. Как неважно и то, что будет дальше. Бэйн знает - на этот раз они прощаются навсегда.