Тайны мироздания, вторая серия

Познать все тайны мироздания Конечно, сложно, но не очень Поможет правильное питание И секс, но это между прочим (с) fandom original 2012 - У меня есть планы, великие планы - я построю тебе дом... - Отдай. Кибиш, до этого едва не визжавший, как девчонка, теперь как будто успокоился и требовательно протянул руку. - Отдай, это не тебе, - повторил он глухо. - Нет, подожди. Каждый камень – слеза, И ты никогда из него не переедешь... Итак, это триллер? - Дальше! - Романова даже подпрыгнула, пытаясь выхватить у Зарина тетрадь, но тот, не обращая на нее внимания, перешагнул на другую парту. Потом перевернул страницу, и злое удивление на его лице сменилось совершенно непроницаемым выражением. - Са-аш, - протянула Аня, - ну пожалуйста, мы же умрем от любопытства! - Я ошибся, - выдохнул Зарин, задумчиво пробежав взглядом еще пару страниц. Потом резюмировал с заметной брезгливостью: - Это не фантастика и не триллер, а эротические переживания Кибенкина... - Ненавижу! Ненавижу тебя! На этот раз никто даже не засмеялся. В голосе Кибиша было столько яростного бессилия, что почему-то стало неловко. И гадко. Еще минуту назад Зарин был на волне общего веселья, а теперь от этого жуткого крика всем явно стало не по себе, будто он переступил невидимую черту. Под грохот стульев в абсолютной тишине Кибенкин добрался до парты у окна, на которой стоял Зарин. На лице у него творилось нечто страшное, и если бы взглядом можно было испепелять, сгорела бы вся школа. Время будто замедлилось, все молчали, будто действительно вот-вот Зарин должен был вспыхнуть пламенем. Но вместо этого произошло совсем другое: по щеке Кибенкина сверкающим росчерком сползла слезинка. Народ будто очнулся, снова послышалось шушуканье и облегченные смешки, словно странная опасность, наконец, миновала. Зарин закрыл тетрадь и похлопал ею по ладони, что-то решая. Потом посмотрел на Аню, которая едва не пританцовывала рядом с партой, в надежде добраться до тайн Кибиша. - ... так что порядочным девочкам такое читать еще рано. - Если ты имеешь в виду меня... - игриво начала Романова, многозначительно хлопая ресницами. - Что? Аня, ты-то тут при чем? - Отмахнулся Зарин. Остальные девчонки пакостно захихикали, а Романова от неожиданности даже приоткрыла рот. Но потом сжала губы так, что они побелели. А Зарин, ничего не замечая, смотрел теперь на протянутую руку Кибиша и что-то явно обдумывал. Потом вдруг поднял глаза на меня, и от этого пристального тяжелого взгляда мне стало не по себе. Я как-то сразу все понял, как будто сам пролистал дурацкую писанину Кибенкина, понял, что и как он там навоображал, и мне стало жутко стыдно. И не только за него. И страшно, если вдруг кто-то еще узнает, о чем грезит Кибиш. Все это произошло за какие-то доли секунды, мне стало жарко, и я ничего лучше не придумал, чем спрятать лицо, уткнувшись в учебник. - Отдай, пожалуйста, - глухо, как заведенный, повторил Кибиш. - Зачем? Кибиш промолчал, и Зарин снизошел до разъяснений: - Ты не подумай, мне это твое творчество нахрен не нужно, но ведь у тебя его все равно отберут. - Не твое дело! - Ну как же, - издевательски спокойный голос Зарина жутко нервировал. - Тут вон и про меня есть. Я уж не говорю о... Все, включая меня, даже дыхание задержали. Кибиш побледнел. - Не важно, - Зарин великодушно отсрочил его припадок. - Раз ты сам не смог подбросить это свое признание адресату, как полагается, я... э... передам. - Кому? Кто это? - затараторили девчонки. - Она из нашего класса? Саша, я же не усну теперь! - А вдруг это я! - трагично всплеснула руками Попова. - О Боже, Кибиш, меня же сейчас стошнит! - Меня тоже, - огрызнулся Кибиш. - Так, все успокоились, - Зарин шагнул на подоконник и спрыгнул у своей парты. - Это будет тайной "Б" класса. Он достал из-под парты свой рюкзак, быстро сунул туда тетрадку и защелкнул на молнии замок, который, оказывается, был не просто стильной висюлькой. Кибенкин тут же выхватил у него рюкзак, но кроме как растрясти, ничего не мог поделать. - На место положи, - Зарин перестал улыбаться. - Кибиш, хуже будет. - Отдай, сука, тетрадь! - Он чуть не зубами пытался уже разорвать железную змейку. Кто-то откровенно подначивал и ржал, Романова завизжала, снова поднялся гвалт. Теперь Кибиш убегал от Зарина, но ему поставили подножку, и Саша спокойно подошел, собираясь забрать, наконец, свой рюкзак. Он даже руку Кибишу протянул, но тот встал сам. Но вдруг размахнулся и, словно в замедленной съемке, модный рюкзак пролетел пару метров под потолком и вписался аккурат в открытую настежь форточку. - А вот теперь пошел и принес обратно. Зарин говорил по-прежнему совершенно спокойно, но теперь за обманчивой мягкостью низкого голоса отчетливо слышались стальные нотки. Но на психов такое, видимо, не действовало. - А то что? - удивился Кибиш. Зарин молча смотрел на него, и стало казаться, что они незаметно поменялись ролями. И теперь Кибиш тянул время, а в его полубезумном взгляде заискрилось веселье. - Поделишься впечатлениями? Расскажешь о... моей музе? Знаешь, мне уже плевать. Могу и признаться! Он сам себе засмеялся, но выглядело это ужасающе. Я отстраненно думал о том, что произойдет дальше и как с этим жить. Но сделать ничего не мог - тело как будто стало ватным. Я поймал быстрый взгляд Зарина, но тут же отвел глаза. Тошно было от них обоих одинаково. - Так вот, если кому интересно, это все о... Как в самых страшных сказках, именно в этот момент дверь распахнулась, а я чуть не подпрыгнул на месте. - Добрый день, - запыхавшаяся и румяная Татьяна Ивановна окинула взглядом класс и, виляя полными бедрами, прошла к столу. Все потихоньку рассаживались, только Кибенкин с Зариным продолжали свою безмолвную дуэль в гляделки. - Садитесь, садитесь, - пропела классуха, потом удивленно посмотрела на Зарина и растянула губы томной улыбкой, - Саша, что случилось? Кибиш и Зарин синхронно повернулись к ней, хотя всем давно было ясно, что таким тоном она обращается только к одному Саше в классе. Зарин машинально провел рукой по волосам. - Рюкзак из окна выпал. Татьяна Ивановна мельком взглянула на форточку. - Тогда скорей сходи за ним, пока урок не кончился. Кибенкин, а ты чего стоишь? Кибиш насмешливо глянул на училку, он как будто чувствовал себя королем, все еще живя в своей победе. - Ой, здрасти. Народ заржал, и он, вполне довольный новой ролью шута, прошел на место, но, перед тем как сесть, привычно глянул в мою сторону. И улыбнулся, поймав взгляд. Он делал так каждое утро и иногда в течение дня. Улыбался и будто спрашивал, передавая свои мысли, хотя чтобы их прочитать, не нужно быть телепатом. Я отрицательно покачал головой, едва заметно, но он прищурился, продолжая смотреть, не уступая. А потом произошло сразу несколько событий: Попова пихнула меня локтем, дверь в класс отворилась, и по партам, волной переворачивая тетрадные страницы, пролетел апрельский сквозняк. Сочный, солнечный, полный свежих запахов новеньких влажных листьев тополей и цветущих вишен под окнами. Татьяна Ивановна повторила мою фамилию, и я, зная, что половина класса точно смотрит на меня, наконец кивнул, повинуясь ментальному зову Кибенкина. Впрочем, это было не первый раз. И началось уж точно не сегодня, и даже не со злополучного дня святого Валентина, когда Кибишу кое-кто подкинул валентинку, подписанную моим именем, а гораздо раньше. Кажется, с сентября... Осень мне никогда не нравилась: тоскливые влажные листья, оголенные корявые ветки и неизбежная дорога до школы, не представляю, как такое может быть кому-то по душе. То есть, не представлял до десятого класса. Во-первых, было слишком тепло и солнечно, чтобы воспринимать конец лета всерьез. В куртки одеваться никто не собирался, и вообще казалось, что теперь так будет всегда, есть же такие места, где круглый год - летнее тепло? Вот и у нас теперь так. Во-вторых, мне решительно надоело бездельничать, и было банально скучно. То есть не то, чтобы действительно нечем было заняться, летом как раз даже перебор был, но все было не то. Мне просто надоело ждать перемен... А еще... об этом "еще" можно было даже не думать, оно накатывало то и дело предвкушающей волной, заставляя сердце замирать от предчувствия чего-то волшебного. Хотелось одновременно ускорить время, чтобы дожить без переживаний последние дни августа, или наоборот, растянуть мучительное удовольствие предвкушения. А иногда становилось страшно. Все, что было - казалось сном или сказкой, и случилось так давно, будто прошло сто лет, а не пара месяцев. Сны и воспоминания смешались причудливыми осколками, и не было никакой уверенности, что все на самом деле так, как я помню, и что я не придумал себе половину своих эротических впечатлений. А чем ближе был сентябрь, тем сильней казалось, что я что-то упустил и вообще, в этом деле я и раньше ни в чем не был уверен. Так что лучше жить, как будто ничего интересного со мной никогда не происходило, а все только впереди, что будет - то и будет. Но сказать легко, а первым осенним утром я был жутко не выспавшийся и нервный после бессонной ночи, злой от голода (кусок в горло не лез) и выгоревшие за лето до состояния пересушенного сена волосы именно этим утром стали яростно торчать самым неожиданным образом. Подготовленные заранее брюки с рубашкой вдруг показались совершенно не к месту, я ненавидел себя и мир вокруг, и попробовал незаметно переодеться в джинсы с футболкой, но спустя полчаса мучений ничего не смог выбрать, раскидал все вещи из шкафа и под давлением родителей снова вырядился в рубашку. Так что если кто-то думает, что только девчонки по полдня крутятся перед зеркалом, то очень ошибается, могу уверить. А перед выходом я себя так накрутил, что пришлось сунуть голову в ведро с холодной водой, которое всегда стояло в ванной на всякий случай. Это, кстати, помогло. Ну, подумаешь, встречу одноклассников. Не первый раз, между прочим. Тоже мне, событие. Правда, было два исключения. Одного из них видеть мне отчаянно не хотелось. Я хоть и не злопамятный, но такое из головы просто так не выкинешь: от смеси отвращения, липкого стыда, и даже страха, который мне успел внушить долбанутый на всю голову одноклассник, за лето я до конца не отошел. От второго, напротив, бросало в жар... Вот и сейчас, от слишком яркого и неуместного воспоминания к щекам хлынула кровь. Стало жарко, хотя за шиворот стекали прохладные капли. Я расстегнул пуговицу. Потом закатал рукава, и, наплевав на все мамины возмущения, снова переоделся в джинсы. Бежать смысла не было, я и так должен был уже опоздать. К тому же сердце с каждым шагом так колотилось, что ни о каком беге и речи быть не могло. Да и не пропустил я ничего важного. Серого с Женьком встретил у киоска, где они безуспешно пытались раздобыть пива или хотя бы сидр. Мимо, снисходительно нам улыбнувшись, прошла Оля Трофимова, как всегда прекрасная и недоступная, и все томительное волнение испарилось без остатка. Ничего не изменилось. Почти. А остальное настолько ничтожно в масштабах вселенной, что и думать не о чем. Мой прекрасный равнодушный настрой вернулся, и удалось заткнуть куда подальше одну надоедливую неприятную мысль, которая отравляла мне жизнь последние несколько дней. Впрочем, ненадолго. Она все время вертелась на языке, и когда перед классом мы с пацанами здоровались за руки, я едва не высказал ее Зарину вместо приветствия: - Чего не позвонил? Но вместо этого на лице расцвела самая идиотская улыбка, и я ничего не мог с этим поделать. Так и проходил с довольной рожей до самого вечера, когда вместе с привычной компанией завалился к Зарину домой. Халявное пиво меня еще с того года не интересовало, и пока народ набирался, настроение потихоньку скатывалось к чертям. Такое бывает, когда слишком сильно чего-то ждешь, а оно идет своим чередом, и ничего особенного не происходит. Это если общими словами, а все куда проще: я-то эгоистично надеялся, что мы будем одни. Но изо всех сил делал вид, что все так и надо. Получалось, видимо, неплохо, потому что Саша тоже не парился. А потом мне надоело, но раньше всех уходить неохота было, и вообще чувствовать себя идиотом рядом с Зариным было привычно, и раньше все кончалось в любом случае хорошо. Так что я так и сидел на диване в небольшой комнате, пока народ не вспомнил, что завтра опять в школу. Не знаю, чего я ждал. В общем-то, и так все было ясно, но меня будто что-то держало, уговаривая остаться еще на минутку. Но последним уходить тоже было ни к чему, и я решил свалить вместе с Лехой. Леху конкретно разморило, сам бы он вряд ли дошел, а нам по пути. Хотя мне бы уже и любой повод подошел свалить, потому что ощущение неловкости под конец стало совсем невыносимым. Я уже не понимал, зачем я здесь, ради чего пришел, если даже бухать не хотелось. На трезвую голову веселые одноклассники раздражали, и шутки их дурацкие не к месту... А Зарин вообще ни при чем, и я снова поймал себя на мысли, что вижу его все равно, что в первый раз. А он меня знает давным-давно, знает все мои мысли и ему это уже успело наскучить, поэтому собственно и обсуждать нечего. Короче, я обулся и свалил, с облегчением от того, что ожидание, наконец, кончилось, и тяжелым сердцем, потому что кончилось ничем. Леха у подъезда задержался, поблевав у скамеечки, потом присел на нее, переводя дух. Я тоже вздохнул. Воздух одуряюще пах осенью, тоскливо и сладко, а сверху то и дело падали созревшие орехи... Вокруг уже все было в буро-зеленой кожуре, и я потыкал носком ботинка один орех, машинально уже прицеливаясь давить его пяткой. - Куртку забыл, - икнул Леха. - Бли-ин. - Да ну ее, - орех не поддавался. - Не, ключи же. Там матушка... это... спит наверно. - Что, вообще никак? - Я безнадежно посмотрел на окно четвертого этажа, прикидывая шансы Лехи самостоятельно вернуться за курткой. - Спят блин все. Ну, дома... - Ладно, ща. Я еще разок со злостью топнул по ореху, раздавил его всмятку и побежал по лестнице. Туда и обратно, Леха ждет, просто зайду, заберу чертову куртку и также быстро смоюсь! Ну чего проще-то? Выкинув из головы все мысли, я нетерпеливо постучал в дверь, и ее тут же открыли. Зарин за ней стоял уже с курткой наготове, но вместо того чтобы тупо схватить ее и сбежать, все пошло не по плану. Ну, то есть я даже протянул руку, а больше ничего не произошло. Секунд пять примерно ничего не происходило, пока я стоял с протянутой рукой и мы друг на друга пялились, застыв, будто примороженные. А потом стали целоваться. Вот как будто так и надо. Мне тоже казалось, что именно так и надо, и мне все нравилось. Все остальное из головы сразу улетучилось - глупости, которые я себе надумал, вопросы и разочарование прошедшим днем: все казалось такой чепухой! Теперь-то никакого непонимания не осталось, наоборот, все было предельно четко, все ощущения - острые, обжигающие до мурашек. Когда я отстранился, ноги стали тяжелыми и мягкими, будто колбаски из пластилина, которые вот-вот согнутся в любую сторону. Пришлось прислониться к стене спиной для устойчивости. - Пойдем в комнату? - Почему-то шепотом спросил он. Я молча стащил ботинки, наступив на пятки, и, не особо соображая, пошел за ним. Потом я понял, что это наверно на запах такая реакция - от Саши классно веяло чем-то вкусным, то ли фруктовая жвачка, то ли шампунь какой-то, и еще сладковатый дым, которым все пропиталось в их квартире, плюс меня конкретно перло от его полных обветренных губ... Вот все сразу и навалилось. Даже раздеться бы не успели. Мне вообще пары прикосновений хватило, когда Саша справился с ремнем на моих джинсах и добрался до члена ладонью. На редкость странным ощущением было смотреть ему в глаза, приходя в себя. Словно это первый раз случилось. После целой вечности, а главное, после целого дня в школе, когда мы не общались, и правда - все равно, что впервые. Хотя теперь я понял, почему подсознательно сторонился его и ждал первого шага, понял, почему Саша вел себя точно также. Просто потом пришлось бы бежать домой либо палиться на весь класс, мучаясь от возбуждения. Зато теперь можно было наверстывать, возвращая все на свои места. К реальности нас вернул телефонный звонок, точнее Сашу вернул: он как ужаленный стал спешно убирать последствия встречи с пацанами. И вообще я первый раз видел, чтобы Саша Зарин так суетился, это состояние с ним никак не сочеталось. Я даже честно хотел помочь, но почти сразу стало ясно, что один он быстрее справится. Очень трудно было от него отлипнуть. Еле вышел. Джинсы на ходу уже застегивал. А потом открыл дверь подъезда, заметил темный силуэт на скамейке и вдруг вспомнил про куртку, которая так и осталась у Зарина. Простая очевидная мысль еще раз сбегать на четвертый этаж почему-то в голову не пришла. Зато в голову настойчиво лезли истории про похищение пришельцами, или открывшийся портал на лестнице, или еще что-нибудь в духе Олеси Поповой. И пока я придумывал, как наиболее правдоподобно объяснить Лехе, что я делал последние часа полтора и почему спустился с пустыми руками, он обернулся и оказался не Лехой, а Кибишем. От пронзительного дежа вю мне стало не по себе. Я так успешно избегал его в классе, что почти забыл о его существовании. Ну, насколько это возможно сделать, находясь в одном помещении, конечно. И относился к нему, как к одному из новичков - то есть, пока никак. Потом видно будет. Кто же знал, что это "потом" случится так внезапно? Но оправданий придумывать больше не нужно было, хоть это радовало. Кибиш пристально разглядывал меня исподлобья, и я ждал, что он скажет какую-нибудь гадость для полноты ощущений. Потом первый испуг прошел, и мне даже стало весело. Это он каждый раз тут караулить собирается, интересно? - Что? - Вызывающе бросил я. - Ничего. Гуляю, - он потупился и посмотрел на носки своих ботинок. Я решил, что разговор себя исчерпал, и пошел дальше, но он вскочил и преградил дорогу. - У тебя засос, - сообщил он мне. - На шее. Не знаю, как он что-то разглядел в желтом свете фонаря над скамейкой, но щеки против воли заметно потеплели. - Кибиш, - он начинал меня подбешивать и мне это не нравилось. - Ты же вроде дрочил на мои фотки? - Почему ты спрашиваешь? - Он вдруг улыбнулся, хотя голос был трагический, с надрывом. - Так иди и дрочи. Я прошел, толкнув его плечом, но он успел схватить меня за руку. А когда я уже собрался основательно его приложить, вдруг затараторил, как ненормальный: - Илья, ну пожалуйста, подожди! Почему ты так? Илья! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, я очень много думал, и не понимаю, почему - он? Ты ведь даже не такой! Как он может тебе нравиться? Он же тебе не нужен! Он говорил быстро-быстро, и половину бреда я даже не понял, а от остального бессвязного потока захотелось закрыть уши или притвориться, что это белый шум. -...он просто пользуется... как ты только не понимаешь. А я... мне ничего такого не надо. Совсем. Я хотел быть просто другом, как он, но... Это было что-то новое, и я изумился его фантазии. - Только другом, - повторил он, приняв мое удивление за интерес. - Я ведь не хуже него! И потом... Когда-нибудь... Когда ты ко мне привыкнешь... Руку я все же выдернул и отшатнулся от него, как от прокаженного. Хотя через мгновение уже готов был рассмеяться, но над больными людьми смеяться нехорошо. - Кибенкин, - как можно убедительнее начал я, - ты тут не при чем. Зарин тоже... - Я хотел было сказать, что "никто не виноват, что меня от тебя тошнит", но решил быть великодушным: - Так сложились обстоятельства. Но на него это не произвело никакого впечатления, и я пояснил: - Даже если случится апокалипсис, и все вымрут, кроме нас с тобой... - звучало как в дешевой мелодраме, но судя по мечтательному блеску в его больших прозрачных глазах, я попал в точку. - Я лучше от спермотоксикоза помру, чем когда-нибудь решу к тебе "привыкнуть". Я пошел прочь, надеясь, что остатки гордости или какого-нибудь чувства собственного достоинства помешают ему бежать следом. И едва не вздрогнул, когда Кибиш позвал меня по фамилии. - Ты придешь ко мне! Понял? Сам придешь, вот увидишь! Я покачал головой и, не оборачиваясь, ускорил шаг, на удивление легко выкинув из головы Кибиша с его фантазиями. Я-то уж точно знал, что такого не случится никогда.