Осенний дождь не скупился, поливая Хайгейтское кладбище нескончаемым потоком воды, будто пытаясь дать волю тем чувствам, которые держал внутри себя тот странный мальчик, на лице которого загадочным образом появилась черная повязка, покрывающая правый глаз.
"Теперь Вы будите носить ее, скрывая метку до тех пор, пока контракт не будет выполнен, расторгнут или вы не умрете", — прозвучали в голове Сиэля слова его нового слуги, когда он перевел взгляд на стоящую рядом темную фигуру.
Скорбь и печаль застыли на лицах собравшихся, когда два закрытых гроба с изящной позолоченной отделкой из дорогих пород дерева, скрылись в глубине земли, погружаясь во тьму. Цветы усыпали их сверху своими лепестками, поверх которых легла сырая земля, разделяя мир живых и мертвых, навсегда.
Слезы: искренние и лживые, горькие и соленые, чужие и родные — он видел их все, но никто не видел его пролитых слез. Сиэль гордо наблюдал за погребальной церемонией до конца под мрачным черным зонтом, который держал дворецкий. Ноги мальчика утопали в глубоких лужах, так же, как и его душа тонула в горе от переживаний. Но только демон не давал ему опуститься на дно отчаяния и захлебнуться болью, заставляя бороться и идти к поставленной цели.
Все закончилось. Все когда-нибудь заканчивается, не в состоянии длится вечно. Люди медленно начинают расходится, кроме него и тети Ангелины. Кто-то передает письмо с соболезнованиями от королевы, оно переходит из рук в руки, останавливаясь в ладони маленького графа.
— Поехали! — командует Фантомхайв, понимая, что долго не выдержит этого напряжения, и выходит из-под зонта, встречая прохладные капли дождя, которые смешиваются с его слезами, скрывая минутную слабость. До экипажа далеко, но это было неважно, главное успокоиться и поскорее приблизиться к тому, за что была обещана его душа.
— Расскажи мне все. Почему ты здесь? — спросил Сиэль в экипаже по дороге в поместье.
— Я был послан жнецами — Богами смерти, забирающими души людей, чтобы остановить Клода Фаустуса, который нарушал их правила. Он заполучал и поглощал самые лучшие экземпляры, — пояснил дворецкий.
— Обманом? — уточнил граф.
— Нет, демоны не могут лгать, но могут искусно вводить свою жертву в заблуждение, навязывать чувства и эмоции, побуждать к несвойственным ей поступкам.
— Я был одним из тех, кого он хотел поглотить? — понял сразу Сиэль, чувствуя себя лотом, выставленным на аукцион.
— Да, но, когда я узнал об этом, мне не захотелось Вас отдавать из-за вашей чистой души, — ответил Михаэлис, не сводя глаз со своего хозяина.
Эти слова ранили Фантомхайва, но он не подал вида. Все же перед ним демон, который только печется о своем «ужине», а не о господине, так же, как и Клод.
"Михаэлис просто заполучил лакомый кусочек и ждал свершения мести, чтобы получить душу, которую он бережно взрастит. Все, что было ночью — заблуждение, навязанные эмоции и поступки, не свойственные мне?" — перевел на свой счет слова Себастьяна Фантомхайв, понимая, как он ошибся, доверяя себя этому темному существу, —
"Но все было так реально: забота, тепло, нежность..."
Не теряя лица, как и положено наследнику графского титула, Сиэль продолжил задавать свои вопросы, понимая, что больше он не доверится никому.
— Что случилось с остальными: с Алоисом Транси и с моим соседом по комнате, Энтони Диксоном?
— Клод их просто убил, не поглощая душ. У него был контракт с Алоисом, но его душа была слаба, и демон не возжелал ее. Диксон мешал ему, как свидетель, в вашей комнате.
— Это подло, — с ненавистью произнес мальчик.
— Он демон, а не аристократ, такой же как и я, — четко пояснил разницу слуга.
— Так, как Клод это делает? — осознавая с кем имеет дело, робко спросил он.
— Я думаю, что он использует опий. Я почувствовал этот запах в вашей комнате и от вас прошлой ночью, — замечая смущение на лице графа, продолжал он, — только Фаустус не выходит за пределы колледжа. Думаю, ему помогают его слуги: демоны-близнецы и Анна Анафероуз.
— Они тоже демоны? — ужаснулся граф.
— Да. К тому же к смерти Ваших родителей он имеет прямое отношение, ведь они погибли так же, как и родители других детей за последние два года. Это помогало ему заключить контракт с новой жертвой и заставить ее желать мести за смерть родственников.
— Это значит, что он мог убить моих родителей?
— Может не он сам, но повлиять на кого-нибудь вполне мог. Неясно только одно: почему жертвы, заключая контракт, хотят отомстить, а вместо этого в конце выпрашивают у Клода поглотить их души, причем находясь в трезвом сознании, ведь в измененном наркотическом состоянии душа становится отвратительной. Если я это узнаю, то докажу вину Фаустуса и закрою это дело.
— Что с ним будет, когда ты закончишь расследование? — задал Фантомхайв интересовавший теперь его вопрос.
— Жнецы уничтожат его, — произнес Себастьян, видя, как мальчик довольно откинулся на спинку и отвел взгляд в окно.
***
Сиэль направился в свою комнату, не желая переодеваться, хотя был мокрым до нитки и не слушал настояния Себастьяна. Дверь громко захлопнулась и граф остался наедине с собой. Фантомхайв кинул белый конверт королевы на стол, усаживаясь рядом. Пальцы сами собой потянулись, чтобы его открыть, замечая, что тонкая бумага намокла и стала просвечивать черно-белое изображение внутри. Вскрывая печать, мальчик увидел две фотографии, которые заставили сердце графа пропускать удары. Дрожащие руки выронили изображения на пол, ноги подкосились, а воздух вокруг казался таким густым, что сделать вдох стало невыполнимой задачей.
Себастьян в одно мгновение оказался в комнате, ощущая волнение своего хозяина. Верный слуга подхватил на руки легкое тело, не давая ему упасть.
— Убей… уничтожь… растерзай… мен... — не дал закончить своему господину этот жестокий приказ дворецкий, закрыв ему рот ладонью.
Сопротивляться не было сил, сознание уже почти покинуло мальчика, отправляя его в тот кошмарный сон, который преследовал его каждую ночь.
— Попросить лишить себя жизни — как необдуманно. Ведь, если не станет тебя, не станет и меня, Сиэль, — прижимая к себе беспомощное тело, проговорил демон. — Что же заставило тебя отдать этот приказ?
Михаэлис взял фотографии с пола, видя на них Фантомхайва, который наводит оружие на своих испуганных родителей. Эта фотография нисколько не смутила Михаэлиса, а даже наоборот — порадовала, приближая его к разгадке этого дела.
Себастьян взял мальчика, снял всю мокрую от дождя одежду, омыл его расслабленное тело, стараясь не увлекаться этой божественной красотой и не предаваться воспоминаниям прошлой ночи. После чего переодел в шелковую сорочку и уложил в кровать.
— Пейте, — произнес он, поднося к губам Сиэля отвар из трав и снотворное, чтобы успокоить своего юного господина, который не сопротивлялся заботе.
Беспокойные сны не давали Фантомхайву отдохнуть. Он метался по всей кровати, боролся в поисках правды в своем сознании. Дворецкий не отходил от него, опасаясь необдуманных приказов, которые могут навредить мальчику.
— Это не я! Я не мог этого сделать! — не помня себя, вскрикнул Сиэль, открыв широко глаза.
— Конечно, не вы, — довольно согласился слуга. — Я надеюсь, мне больше не придется прерывать ваши приказы, — произнес он, оставляя тарелку с ужином у кровати хозяина.
— Меня заставили стрелять, но я не выстрелил, — прокручивая отрывки из своей памяти, тихо пояснил Фантомхайв.
— Да, мой господин. Клод поступал так с каждой жертвой, заставляя детей убивать собственных родителей, а потом показывая им фото с места преступления. После этого мальчики просили забрать их души добровольно, они мстили сами себе. Но вот только вы не выстрелили. Ведь тогда бы я заметил на ваших руках следы пороха или даже ожоги после выстрела на этой тонкой коже, а на фотографиях на вас нет перчаток.
— Он хотел, чтобы ты убил меня, когда я увижу эти снимки? — догадался Сиэль.
— Или нарушил контракт, если не выполню Ваш приказ.
— Теперь мы знаем, как он это делал. Я хочу отомстить, — заключил мальчик, приходя в себя.
— Ваш приказ, мой лорд!
— Отдай Клода Фаустуса жнецам, пусть его муки будут не легче моих! — твердо произнес он.
— Да, мой господин, — ответил он, хватая фотографии, как доказательство, и исчезая прочь.
***
Жнецы с удовольствием приняли хитрого демона, который избегал правосудия, и разобрались в его схеме с наркотическим опием и фотографиями. Теперь его ждало смертельное наказание, ибо такое, как махинации с душами, жнецы не прощают.
Себастьян вернулся так скоро, как только смог. Он улыбнулся, когда заметил, что мальчик поел хоть что-то с тарелки, которую он оставил. Сиэль спал, но плохие сны не оставляли его, терзая душу в вечном противостоянии, которое никогда не закончится. Эта сильная и светлая частичка будет страдать, не желая поддаться той тьме, которую некогда поселил в ней Клод Фаустус.
"Может, спрятать этот свет во тьме, чтоб успокоить ее?" — думал дворецкий, видя эти мучения.
— Себастьян… — позвал мальчик.
— Да, мой господин, — уже по привычке отозвался он.
— Я отомстил? — спросил Сиэль, вызывая улыбку у демона.
— Да.
— Но мне все равно больно, — пытался объяснить граф свое состояние, которое Михаэлис ощущал не хуже него.
— Я знаю, — выдохнув, ответил он.
— Она твоя, — холодно кинул граф. — Прошу, забери мою боль вместе с ней, — попросил он.
— Теперь я решаю, как мне поступить, но еще не время, — пояснил демон, касаясь лба мальчика губами. — Зачем делать еще больней?
— Тогда сделай мне так больно, чтоб заглушить ту боль внутри меня.
