Дым

Если бы Торвальд сейчас услышал фразу какого-нибудь лекаря, адресованную смертельно больному или раненому человеку «Потом станет легче», он бы рассмеялся в голос. Не станет. Хотя, рыцарь не был нормальным призраком, как он понял, кто знал, как себя чувствуют другие души, те, что парят в бесконечном танце в Храме. Он же был обременен воспоминаниями и мыслями, отчего мужчина смело мог сказать: такая загробная жизнь ему не нравилась. Время здесь тянулось то слишком быстро, то катастрофически долго. А было ли вообще в Призрачном Храме такое понятие, как время? Торвальду казалось, что с момента его смерти прошла неделя. Знал бы он, что в мире живых приближалась годовщина его гибели. Рыцарь, после того, как Нариэль увидела его в Ксентаронском лесу, больше не попадал туда. Много раз он пробирался в зал с камином, но дверь больше не являлась ему. Теперь за камином была лишь ровная каменная стена, а где-то за ней – бесконечный темный лес, под серебристым светом луны, в котором его ждет Мэриан. Собственно, с того момента он не виделся и с Хранительницей Энии. Она больше не прогуливалась по залам Храма, больше не беседовала ни с рыцарем, ни с Нэамором. Казалось, она куда-то ушла. - Я виделся с твоей сестрой, - произнес Торвальд, задумчиво глядя на шахматную доску. Мальчик вскинул на него удивленный и не понимающий взгляд. - Какой сестрой? – шокировано моргнув, спросил он. Рыцарю не пришлось долго думать, чтобы понять, что Мэриан – сестра его единственного друга в загробной жизни. Их биографии странно совпадали, а еще однажды из уст девочки вырвалась фраза, что ее старший брат погиб, защищая ее, сестер и маму от «злых дяденек». Странное совпадение. - Мэриан, - коротко ответил Торвальд, двигая вперед ферзя. - Мэ… что?!! – парень вскочил на ноги, пытаясь понять, что он только что услышал. Рыцарь поведал Нэамору историю о том, как он покидал Храм, как познакомился с девочкой, как встретился со своим убийцей. Парень не мог понять, какое чувство овладело им больше: удивление или злость. Когда Торвальд закончил свой рассказ, Нэамор долго молчал, сжимая и разжимая кулаки, глядя в пол, стараясь справиться с нарастающей в груди яростью. - Ты виделся с моей сестрой! Злость мальчика была вполне ясной и оправданной – тот, кого он считал другом, видел душу его сестры, говорил с ней, но Нэамору не сказал. Интересно получается, а может тогда Торвальд вообще называться другом? - Ты… - выдохнул мальчик. – Почему ты не рассказал мне? - Потому что она все равно не сможет попасть в Храм, - ответил рыцарь. – Зачем страдать и думать о том, чего не случится? - Тогда зачем ты сказал сейчас!! – крикнул Нэамор, уже не в силах сдерживать плескающуюся через край злость, которую равнодушный тон Торвальда лишь увеличил. Рыцарь пожал плечами, он сам не до конца отдавал отчета своим действиям и словам. Теперь парень будет думать о том, что где-то там, за стенами в лесу ходит его сестра. «Почему я должен один мучиться от душевных ран?» Торвальд резко встал со своего места и, не произнося больше не слова, оставил Нэамора, который не мог придти в себя от… предательства. Да, чистой воды. Мужчина еще долго бродил по Храму, прежде чем прошел мимо незнакомого прохода. Тяжелая дверь из серебра, раньше ее рыцарь никогда не видел. Он внимательно осмотрел створку, но это была просто серебряная плита с просто круглой ручкой. Торвальд потянул ручку на себя и потерял дар речи от того, что увидел за дверью. Река… в Храме? Деревья росли прямо из стен, из щелей между камнями, из досок, ветви и лозы свисали с потолка. И между корнями протекала узкая речушка, почти ручей, с кристально-прозрачной водой, через которую были видны песок и камни и красные маленькие рыбки. Откуда тут ветер, что колышит изумрудную листву на ветвях, что сейчас растрепал волосы на голове рыцаря? Это было даже удивительней, чем дверь в Лес Эры. Воистину, это место было полно магических и странных сюрпризов. Торвальд сделал несколько шагов по удивительному залу, с интересом оглядываясь. Если исключить журчание речной воды и шелеста зелени, здесь была идеальная тишина. Ни зверей, ни призраков. Почему-то рыцарь догадывался, что это очередная тайная божественная обитель, в которую он придти не должен был. И почему ему так везет? Место почему-то казалось ему знакомым. Неприятно знакомым. Долго думать не пришлось: Торвальд вспомнил, что недалеко от академии Асамона, где он обучался, была похожая река. Она так же вилась голубой лентой меж деревьями, теряясь в густом кустарнике, траве, будто играя в прятки с кем-то. Рыцарь медленно подошел к воде и, сев на белый песок, прикоснулся полупрозрачной рукой к ней. Он ничего не почувствовал, разве что холод, словно он вытащил ладонь на мороз самой лютой зимой. Это место давило спокойствием. Оно было не умиротворяющим, как в Лесу Эры, оно напрягало, пугало, обнажало самые сокровенные мысли и воспоминания. Против воли Торвальда, в его голове начали всплывать сцены из прошлого, которые он при жизни забыл, и вспоминать не хотел. Прошлое, которое он не рассказывал ни Милане, ни даже Дезмонду. - Тебе и правда открываются те места Храма, которые открываться не должны. Рыцарь вскинул голову, пытаясь отыскать того, кто это сказал. Голос казался ему незнакомым – неужели он познакомился еще не со всеми «говорящими» в этом храме? На другом берегу реки он заметил фигуру, полностью облаченную в белое, с глубоко надвинутым капюшоном на глаза. Человек повернул голову в сторону Торвальда и улыбнулся ему. - Приветствую тебя, Воин Света, - голос незнакомца был тих и мягок, но с ноткой укора, он обращался к мужчине как к маленькому сыну, натворившему какую-то пакость. – Я – Первый Бог, - человек снял с головы капюшон, открывая миру пожилое доброе лицо. Торвальд поднялся на ноги и коротко поклонился ему. - Демиург, - поздоровался рыцарь, глядя в землю. Бог улыбнулся мужчине и огляделся, полной грудью вдохнув воздух. - Интересное место, не находишь? – спросил он, заговорщически посмотрев на Торвальда. – Каждый по-разному видит эту реку и по-разному себя здесь чувствует. Нэамор, например, видит ручей, окруженный кустарниками шиповника, который протекал недалеко от его дома. Я вижу прямую речушку, с мутной водой и медленным течением, вокруг болото, но там, - Демиург указал далеко в сторону. – Там река преодолевает заболоченную местность, вырывается из оков тины и ила, и бежит в полную силу, набирает скорость течения. И чувствую великую радость, хоть и с толикой грусти. А что видишь и чувствуешь ты, рыцарь? Торвальд огляделся и прислушался к ощущениям. Да уж, воистину, ничего хорошего. - Лес, - ответил мужчина. – Не густой, но здесь мрачно, видимо, солнце зашло за тучи, - рыцарь поднял глаза, но солнца не увидел – наверху быль лишь каменный потолок. – Река извилистая, с кристально-чистой водой, она петляет между широкими корнями, - Торвальд потер лоб. – Такая река была около Академии в Асамоне, я точно помню. Бог кивнул, снисходительно улыбаясь. - А что чувствуешь? – спросил он. - Спокойствие, - чуть подумав, ответил рыцарь. – Мертвое спокойствие, от которого не наступает мир на душе, а начинается паника. Страх. Только вот не понятно, чего я боюсь. Бог, продолжая улыбаться, кивнул. - У тебя есть какое-то прошлое, - сказал Демиург, - которого ты боишься. Скрываешь не только от других, но и от себя. Расскажи мне. Торвальд мотнул головой, недовольно глядя на Первого Бога. - Вы же высшее существо, я уверен, сами можете прочитать мои мысли, - несколько грубо ответил мужчина, но затем одумался, долго выдохнув. – Там-то и слушать нечего, все уныло и скучно… Мне было шестнадцать лет, когда я познакомился с Риной. Я тогда еще учился в Академии, был всего лишь оруженосцем, в моей голове были мысли лишь о том, каким доблестным рыцарем я стану, сколько подвигов совершу, сколько драконов зарежу. А потом спасу принцессу, возьму ее в жены, и у нас обязательно родится дочь. В общем, желания, достойные маленького глупого мальчика. Рина была на год старше меня и, когда я увидел ее, мне показалось, что весь мир перестал существовать. Она была стройной и хрупкой девушкой, темными волосами и янтарными глазами, была символом красоты и чистоты, как мне тогда показалось. Она была идеальной во всех смыслах: ходила, будто плыла, голос ее был подобен пению соловья, черт возьми, она была той самой принцессой из моих мечтаний. Но нет, королевских корней у нее не было, ее отец был богатым купцом, но дочь свою он воспитал, как особу с голубой кровью. А я в прямом смысле сошел с ума от любви. Я, как рыцари из сказок и древних историй, пел ей баллады под окном, дарил ей розы, посвящал ей победы на поединках, вырезал на стволах деревьев сердца с ее именем. Боги, каким же я был мелким идиотом. Она наблюдала за всеми моими ухаживаниями с легкой улыбкой, краснея и опуская глаза, пряча лицо за веером - Рина была очень тихой и скромной. Ее отцу не нравилось, что ее дочь оказывает знаки внимания безродному рыцарю, да какому рыцарю – оруженосцу. Самым счастливым днем моей жизни был тот день, когда она тихо, едва слышно сказала, что любит меня, в ту же минуту покраснев и, подхватив подолы платья, убежав от меня. Счастливей на свете не было человека, чем я. Каким же я был глупым. У этой истории нет счастливого конца. В ее дом невозможно было пробраться, кроме как через два входа. По стенам не залезть: отец Рины слишком боялся за свою дочь, поэтому все щели между камнями были заделаны, виноградные лозы обстригали. Как-то раз он уехал по делам в другой конец Асамона, оставляя Рину одну в особняке, что полнился охраной. И мы договорились с ней о встрече в ее доме. Девочка уговорила стражу на час отойти, ну что может случиться за такое короткое время? Случилось. Я опоздал на встречу, уже даже не помню, почему, а шайка грабителей, увидев, что особняк богатого купца находится без охраны, проникла внутрь. В итоге, когда я наконец пришел на встречу, я увидел лишь полностью разгромленный первый этаж, перепуганных стражников, прибежавших на шум и крики, и два бездыханных тела. Няньки и Рины. Вот и сказочке конец. Из-за меня девушка, которую я любил, погибла. И я твердо пообещал себе, больше никогда не влюбляться, если от моей так называемой «любви» люди умирают. Я полностью посвятил себя рыцарской подготовке, теперь у меня не было этих глупых детских желаний, поэтому я не отвлекался ни на что. Я успешно сдал все экзамены, выполнил все задания, участвовал в войне. И наконец-то получил титул рыцаря. В то же время в Академии, в корпусе магов, появился новый ученик – молодой полуэльф. Тихий, нескладный, неуклюжий, он часто становился жертвой местных задир, особенно рыцарей, которые называли его мутантом и избивали. Он все это молча терпел. Мне рассказали, что он из Энии, был учеником великого мага Ирдиса, но его обвинили в практике черной магии и изгнали. Учителю удалось добиться того, чтобы полуэльф закончил обучение в Академии Асамона. А потом мы вместе участвовали в войне. В одной из битв я был тяжело ранен и пасть бы мне там, но вдруг появился этот полуэльф и встал между мной и вражескими магами, один против дюжины. Сейчас он совсем не походил на того тихого юнца, который терпел обидки от оруженосцев. В его глаза горела стальная уверенность, он не собирался уходить с этого места, даже если бы там были на маги, а драконы. Он вступил с ними в бой и держался до прихода подкреплений. От широкой кровопотери я потерял сознание, очнулся уже в лазарете, с перебинтованными ранами, чувствующий себя более чем ужасно, но зато живой. Этот полуэльф тоже был в лазарете, изрядно искалеченный, но, тем не менее, он уже уверенно ходил туда-сюда, периодически ругаясь на болящие раны. Тогда я и узнал его имя – Дезмонд – тогда я предложил ему свою дружбу. И чем больше я начал его узнавать, тем больше я отмечал, насколько он похож на давно погибшую Рину. Как будто прошлое настигло меня и решило напомнить о себе. Вся эта его скромность, любовь к извинениям, к излишней вежливости. А потом я понял, что мои чувства к этому полуэльфу отличаются от дружеских. Сперва я думал, что это из-за его сходства с Риной, пытался как-то убедить себя в том, что он – не погибшая когда-то давно девушка. Как потом оказалось, дело было не в том, что Дезмонд похож нее. Да, некоторым поведением, может быть. Но, по сути они были совершенно разными. Я просто наступил на те же грабли, что и в юношестве, нарушил свое же правило «не влюбляться». Я пытался отгородиться от него, но пришло время, когда Дезмонд попросил меня о помощи и мы отправились в Энию. Там уже было как-то не до чувств: поиск хода в королевство эльфов, битва со Скаем, потом осада дворца, а дальше приключения на Ксентароне, заканчивающееся бойней у цитадели Деймоса и моей смертью. Знаешь, Демиург, что я чувствовал, умирая? Кроме боли? Я чувствовал облегчение. Что я наконец-то уйду из этого мира и, черт возьми, никогда больше не услышу имени Дезмонда. Торвальд, потерев переносицу, будто от усталости, поднял глаза на Первого Бога. Рыцарь обратил внимание, как вокруг становится светло, словно солнце выглянуло из-за туч. И призрачной душе стало спокойно, но теперь несколько по-другому. Не было страха, было лишь умиротворение. Демиург улыбался, будто был счастлив. - Теперь понимаешь, насколько велик твой самообман? – спросил Бог. – Подумай, Воин Света, хочешь ли ты провести бесконечность здесь, в Призрачном Храме, совсем один или вернуться назад, в мир живых, чтобы сказать то, что до смерти сказать не успел? Торвальд, сжав губы в тонкую линию, помотал головой. Если бы он хотел сказать, он бы сделал это. - Ты живешь далеким прошлым, мой друг, - произнес Демиург. – То была совершенно глупая случайность, судьба, ожидавшая эту девочку. С чего ты взял, что с Дезмондом случится то же самое? Лишний раз перестраховаться не бывает. Демиург покачал головой и посмотрел куда-то за спину рыцарю. - Думаю, если ты выйдешь из этого зала, тебя ожидает сюрприз, - заговорщически произнес Бог. Торвальд оглянулся на дверь в соседнее помещение – оттуда не раздавалось никаких звуков, ничего подозрительного. Когда мужчина повернулся обратно, Демиурга и след простыл. Эти боги, какие же они странные. Рыцарь решил покинуть это место, оставляя в нем историю о своем прошлом, которую не знал никто. Когда Торвальд вышел в соседний зал, он различил голос, который вот никак не ожидал услышать здесь. Низкий хриплый бас, через слово вставляющий совсем не лестную брань, - бас Дрогбара. - Она сожрала нас, ты понимаешь?! – далее шла отборная ругань на гномьем. – Эта чертова дракониха слопала нас, классно! Вот верь после этого магам, пусть Ирдис в Аду горит, вместе с этим хитрецом, который соблазнил нас сокровищами! - Успокойся, Дрогбар, - ответствовал ему тихий голос, тоже знакомый. – Мы живы… это и странно. И Гилтиас здесь. Во имя всех богов, что здесь происходит? Когда Торвальд вышел в поле зрения дракона и гнома, они тут же прекратили перепалку и шокировано уставились на него. Первым пришел в себя Дрогбар. - Да, мир все равно тесен, - произнес он, поглаживая бороду. – Как жизнь, Торвальд? – не смог не пошутить он, за что получил болезненную тычку локтем в плечо от Гилтиаса. - Не ожидал вас здесь увидеть… - но рыцарь был перебит взволнованным голосом дракона: - Торвальд, раз уж мы здесь! Где Демиург? Нам нужна его помощь! – что-то действительно стряслось, раз Гилтиас не стал растягиваться на «Привет». – Дезмонд умирает… Последнее слово эхом отдавалось в ушах Торвальд, и рыцарь почувствовал, как его сердце камнем ухает вниз.