Это всего лишь мечта

потом подойди и тихо скажи, что на улице холодно и накинь шарф объятий на мою обнажённую шею В. Понкин.

Ежевика Котли в принципе не мог любить Лондон - горячо, всей душой, скрывая свои сентиментальные чувства от других; Лондон раздражал его своей неловкой сыростью и смешной неуклюжестью. Тем не менее, резко наступившее тепло, приятно согревающее лицо и вечно замерзающие руки, его удивило - он снял полюбившуюся ему серую ветровку и слегка ослабил тугой узел галстука - дышать всё же не стало легче. Время в министерстве пролетело незаметно быстро - поиск нужных кабинетов, долгие разговоры - было интересно рассматривать людей - незаметно долго, подмечая детали и анализируя их - он смеялся над людьми, которые думали, что окружены мутной завесой тайны - завеса оказывалась обычным солнечным флёром, тайны - дешевыми пустышками. В свою очередь, Котли никогда не думал, что он остаётся загадкой - слишком непрофессионально с его стороны. Чтобы узнать о человеке что-то, нужно лишь приглядеться - он словно раскрытая книга, а его действия расскажут все. Он любил отмечать, как изменяется поведение людей; в первые минуты разговора их недоверие выдаёт все - от рук, сложенных на груди, до скучающего взгляда, который они то и дело бросают на часы. В конце же разговора с совсем закрытым человеком было бы весьма приятно увидеть его скупую улыбку, а с человеком, предрасположенным к общению - расстаться друзьями. - Любите читать? - вскользь замечает Котли, уверенно сидя в кресле напротив мистера Эндрюса - он рассматривает документы из департамента. Показывать своё волнение нельзя - иначе собеседник почувствует себя слишком комфортно. Эндрюс небрежно переворачивает страницы и ловит взгляд Ежевики - тот осматривает книжный шкаф - среди аккуратно составленных по алфавиту книг много Брэдбери, но нет "Вина из одуванчиков"; Котли незаметно постукивает пальцем по подлокотнику кресла - думает. Эндрюс практически не читает - книги вовсе не потрёпаны, на стеклах шкафа видна небрежная пыль - словно кто-то смахнул её, открывая сам шкаф. - Не сказать, чтобы очень, мистер Котли, - Эндрюс отдаёт ему бумаги, перед этим оставляя размашистую подпись; Ежевика ведёт плечом, словно разминает затекшую шею и легонько улыбается - улыбаться он не любил, но улыбка располагает к себе. Фамилия Томаса Эндрюса была знаменита - иногда появлялась в газетах, не только в микроблогах - Ежевике вообще смутно было знакомо его лицо. Котли резко встает с кресла - подходит к книжному шкафу и с удивлением замечает, что одной из книг не хватает - в цепком строе пропасть. Он хмурится, но тут же подаёт руку подходящему к нему Эндрюсу: - Было приятно познакомиться с вами, мистер Эндрюс! В плотно зашторенный кабинет настойчиво рвётся солнце. - И мне, мистер Котли, - как-то сухо отвечает он и провожает взглядом уходящего Ежевику - Котли с удовольствием покидает кабинет и министерство вообще - на улице всё та же нелондонская жара и спешащие перекрёстки; в воздухе сладко пахнет выпечкой и слегка горьковато - туалетной водой только что прошедшей мимо женщины. Он вновь представляет себе книжную полку Эндрюса и достаёт свою - "Вино из одуванчиков" увесисто ложится в руку и у Котли складывается впечатление, что кто-то уже брал его книгу сегодня - он задумчиво перелистывает её с конца и легко касается слегка желтоватых страниц - слишком яркое солнце слепит глаза и Котли решает вернуться домой, пока не видит первую страницу. Он хмурится и сильно сжимает книгу в руках - Ежевика думает, что ему кажется жёлтый маркер, выделяющий слово "качелей", вырывая его из контекста и возвращая Котли в потерянную реальность - ему внезапно становится слишком холодно - руки ноют от ласкового ветра; Котли мерещится, что кто-то за ним следит, а когда разворачивается - никого. Он оставлял дипломат с книгой только в гардеробе - может быть, гардеробщик подшутил? Отмахивается от глупых мыслей - гардеробщики если и шутят, то не в министерствах. Лондонский воздух путает мысли - он слишком быстро добирается до дома и кидает смутный взгляд на двор - темнота подкрадывается подло и слишком незаметно; из-за спины. Когда Ежевика подходит к пустым качелям, его преследует странное чувство чужого взгляда на своей спине - он отмахивается и небрежно поднимает конфету, которая лежит на сиденье - проводит рукой по липкой на вид и скользкой на ощупь обёртке и читает название: "Счастливые кошки". Ветка под ногами преследователя не треснет, Ежевика не услышит, как он уйдёт - почувствует и поймёт, что теперь он один; ветер с удовольствием будет трепать его тёмные волосы, очищая мысли. Котли небрежно откидывает ключи на тумбочку, когда заходит в не менее душную квартиру - сразу же открывает все окна; несколько секунд смотрит на улицу - в небе уже непроглядная тьма и слишком быстрые, едва заметные облака; в городе всё ещё светло - электрические фонари не спешат включать. Белка возвращается домой поздно - уставшая, с растрёпанными волосами, но непревзойдённо милым румянцем на щеках - она целует его в щеку: - Как прошёл день? Милая, до безумия храбрая Белочка - она и понятия не имеет, что происходит за завесой его слишком странной жизни. - Мне поручили моё первое дело, - улыбается он, не выпуская её из кольца своих рук - Белка медленно дышит, кутаясь в одеяло его объятий: - Я рада. Котли практически верит ей, практически перестаёт цепко смотреть на неё, практически погружается в работу, но его отвлекает звук бьющегося стекла. Белка на кухне разбивает кувшин с молоком - чертыхается, когда наклоняется, чтобы собрать осколки. - Ты моё наказание за любовь к тишине, да, Белка? Она не отвечает ему и Ежевика хмурится - обычно она всегда язвила. Садится с ней рядом - забирает осколки из её рук и смотрит в слишком потерянные глаза Белки; они больше не сверкают августовской зеленью. - Что-то случилось? - почти ласково спрашивает он, сдерживаясь, чтобы не поцеловать её - сейчас им это совершенно не было нужно. - Ласточка умерла. Ты знал? - спрашивает она, сглатывая вязкую слюну. Котли сразу же как-то успокаивается. - Да, полгода назад. У неё был рак, - сухо говорит Ежевика, поднимаясь с пола, и тянет за собой Белку - свободной рукой стирает невидимые слёзы с её щёк. Они молчат недолго - на кухне становится как-то вязко неудобно, то ли из-за тишины, то ли из-за неловкой темноты. - Спать хочу, - шепчет Бьюкейтер, уткнувшись носом в его плечо - Ежевика кивает то ли её реплике, то ли своим мыслям и мягко отстраняет девушку от себя: - Тогда иди ложись, я сам сделаю чай. Когда их квартира наполняется лёгким ароматом шиповника и лимона, когда темнота становится удобной для бессмысленных разговоров, а свет тусклой электрической лампы рисует кружевной кистью тени на стенах, Ежевика заходит в её комнату - Белка спит, свернувшись калачиком и положив под щёку руку. Котли улыбается - легко, ненавязчиво и не притворно - по-настоящему, но лишь на неуловимое мгновение; оставляет чай на её тумбочке и закрывает окно - из-за холода часто могут сниться кошмары. Ежевике же больше ничего не снится - он не спит, ожидая нового послания; пальцы машинально набирают давно знакомый номер - вряд ли он сможет справиться один.