больше всего я люблю то, что в мире есть хорошие люди, больше всего я люблю быть здесь с тобой. быть здесь. пожалуйста, пусть так и будет. ведь больше всего я люблю то, что у меня есть. В. Понкин.
Спустя три дня.
Белка накануне своей первой игры в основной сетке совершенно не могла уснуть. Бездумно ходила по квартире Дыма, касалась рамок с семейными фотографиями - смотря на их улыбки можно было поймать мягкое счастье. Казалось, что Белка потеряла контроль. В темноте, сидя на неудобном диване, она уже давно перестала сдерживать слезы - просто утыкалась лицом в удобную пахнущую лавандой подушку. Лаванда напоминала о доме Ежевики. Там, где всегда было уютно - из солнечных пылинок и холода можно было соткать самое нежное одеяло - укрыться им с головой и читать в ярком свете камина; тени всегда причудливым хороводом играли на стенах. Вот только рядом с ней сидит не Котли. От Ежевики всегда пахнет яблоками, Ежевика не любит носить дома рубашки и у него слегка вьющиеся, мягкие на ощупь волосы. Ежевика любит постукивать по подлокотнику пальцами в нетерпении и не любит пить горячий чай - в руках незнакомца же сейчас дымящаяся кружка чая. Белка чувствует его руки на своей талии, но он держит её вовсе не бережно, как держит её Ежевика, а жадно, причиняя совсем не приятную боль. Они, кажется, танцуют - Белка не смотрит на их переплетённые пальцы - ей почему-то становится страшно и она пытается оттолкнуть его - незнакомец усмехается и притягивает её ещё ближе к себе: - Куда ты, Белочка? От его липко-приторной "Белочки" её тошнит - Ежевика в жизни не называл ее Белочкой - его интонация никогда не была настолько двусмысленной. В помещении становится душно - то ли от её тщетных попыток исчезнуть из его объятий, то ли от того, что все окна закрыты - лаванда вдруг исчезает из воздуха. - Отпусти меня! - Белка оглядывается и ей в голову приходит глупейшая мысль прыгнуть в огонь затухающего камина. - Опять ты убегаешь, - он хватает её за ускользающее запястье и касается тыльной его стороны губами - Бьюкейтер вздрагивает от отвращения и наконец-то смотрит в его глаза - отчётливо синие, цвета самого холодного льда; глаза Коршуна. - А ведь я люблю тебя, - слетает с его губ как самое искреннее признание - вот только оно лживое насквозь. И к Бел внезапно приходит осознание - она, чёрт возьми... Бьюкейтер закрывает глаза - крепко-накрепко, чтобы его ухмылка, чтобы его глаза, чтобы тени на стенах растворились. Чтобы вернулся запах лаванды и неудобный диван. Очертания комнаты мягкими линиями вырисовываются в холодной темноте. Она забыла закрыть окно. Лёгкий ветерок с удовольствием укрывает и без того холодный ламинат - Белка босыми ногами ступает к окну и практически весело, практически легко смотрит на разгорающийся рассвет. Там, за горизонтом, наступает утро. - Что за чушь... - шепчет она, стараясь не смотреть в неясное отражение себя в пыльном окне. Это всего лишь сон. Ежевика же не спит вообще - всю ночь его мутит, а компьютер с включённым Вордом двоится в глазах. Кофе уже не помогал. Если подумать, то ему вовсе не нужен был кофе. Ему нужна была Бьюкейтер - ночами она отчаянно хотела спать, но всегда засиживалась с ним до полуночи - клала голову на его плечо и практически не дышала - она боялась спугнуть его мысли, которые тонкой цепочкой выстраивались в его бумагах; Ежевика устало потирал глаза, а потом, в редких перерывах, нарезал яблоки - это успокаивало. Сейчас же не было ни Белки, ни яблок. В зале мирно работал принтер, складывая слегка тёплые страницы аккуратной стопочкой, а в его руках дымилась очередная кружка кофе - он знал, что завтра у Бел Бьюкейтер первая игра в основной сетке Уимблдона. Удивительно, как быстро он привязался к ней - раньше совершенно не окружавший себя близкими людьми, Котли не мог признаться себе, что... Нет, он определённо не скучал по ней. Скучают по людям, с которыми мала вероятность встречи. Белка же обязательно вернется к нему. Хоть для этого и придётся сделать первый шаг. Поэтому он просит Рыжинку о помощи. Сестра с удивлением отдаёт ему билет и смахивает легкой рукой крошки со стола: - Неужели вы поссорились? - По-моему, это очевидно, - Ежевика с раздражением ставит кружку на стол - кофе в пакетиках его совершенно не устраивал. А еще он был зол на Бьюкейтер. Зол за то, что она посмела ускользнуть посреди ночи, не взяв с собой даже зонта. За то, что практически раскрыла его секрет. Зол на себя за то, что позволил ей уйти. - Кажется, сейчас с тобой бесполезно говорить, да? - Рыжинка шутливо треплет его по волосам, заставляя разозлиться еще больше. - Всё обязательно будет хорошо, братишка. - Всё будет хорошо, - шепчет про себя Белка, принимая подачу соперницы; выполняет с точностью все указания Дыма - не затягивать розыгрыши, чаще выходить к сетке и играть на опережение - форхенды у неё сегодня получались отменно, срывая шумные аплодисменты редких зрителей - её игру поставили на один из дальних кортов - семнадцатый. Для Белки это не было ни счастливым, ни плохим числом. Для Белки это было слишком атмосферно. Для каждого теннисиста Уимблдон всё же чуточку выше, чем другие турниры большого шлема. Особенный, а играть там, чувствовать себя частью всего этого причудливого движения, знать, что и у тебя есть шанс поднять трофей над головой... Белка не думала об этом - она отчаянно старалась не думать об этом, когда оставила первый сет за собой - шептала себе, что это ещё не конец игры. Совершенно не конец. Потому что, когда счёт на табло 5:3 по геймам, у тебя преимущество по счету, а подача превышает скорость ста шестидесяти километров в час, ты совершенно ни о чём не думаешь. Белка подаёт вторую подачу - первую она беспрекословно завалила под раздосадованным взглядом Дыма; и всё же, он абсолютно точно гордился ей. Подача попадает в квадрат и завязывается длинный розыгрыш. Белка молчит - ей почему-то всегда казалось смешным кричать на корте. Поэтому, когда в и д е а л ь н о й тишине на корте, в и д е а л ь н о й напряженной тишине звучит строгий, слишком быстрый и срывающийся голос судьи: - Аут! Белка спокойно выдыхает. Её выдох поглощает шквал аплодисментов - видимо, на втором корте закончился матч первой ракетки и зрители потянулись на "окраины" в поисках очередного зрелища. Только когда звучит заветное "гейм, сет, матч" в исполнении главной судьи, Бел позволяет себе взглянуть на трибуны. И замирает. Она правда замирает и понимает, что не может двинуться с места - тяжело и судорожно дышит - всё ещё не может восстановить дыхание. На трибунах сидит Ежевика Котли - его нельзя спутать с обычным зрителем. Он улыбается ей - легко, точно так же, как улыбался до их размолвки. И хлопает. Бьюкейтер рассматривает его лицо - кажется, кроме совершенно прямого намёка там есть еще кое-что... восхищение. Он восхищался её словно высеченными из воздуха движениями, её такой детской и совершенно непосредственной радостью, её зелеными, растворяющимися в летней дымке, глазами. Белка совершенно забывает, из-за чего злилась на него. А потом понимает, что вновь может идти. Её секундная заминка совершенно не была замечена зрителями. В раздевалках холодно, поэтому она не задерживается там - быстро принимает душ, переодевается и складывает вещи в сумку - ракетки приятной тяжестью успокаивают ее. А потом она быстрым шагом выходит из помещения - на выходе её ждут Дым и Уголек. Разочарование теплым солнечным светом отражается в ее глазах. - Господи, Белочка, ты умница! Я так рад, что всё получилось! - Дым повторяет это в который раз и кидается обнимать её - воротничок белкиной кофточки поднимается и открывает синяки. - Прости, мне срочно нужно в город, но вечером мы обязательно отпразднуем такое событие. Тебе звонил Огнезвёзд? Кажется, сегодня у него очень важное совещание, но думаю, что он обязательно... - Спасибо тебе, Дым, - мягко останавливает его Бьюкейтер и выдавливает из себя улыбку. - Завтра обязательно устроим разбор игры. Дым кивает ей и уходит - она долго наблюдает за его фигурой, скрывающейся в коридорах комплекса, прежде чем повернуться к Угольку. Он скромно переминается с ноги на ногу, в его руках - обёрнутая лентой красная роза. В голове у Белки - точный план дальнейших действий. - Отличная игра. Я хоть и мало соображаю в теннисе... - он не заканчивает предложение, потому что смотрит на ее шею. - Бел, что это? Бьюкейтер морщится под его бережными прикосновениями - выражение на лице Уголька быстро сменяется: - Откуда они? Белка совершенно не знает, как быстро рассказать ему всю длинную историю, поэтому молчит. - Синяки? Это Котли сделал? - он разворачивает её лицо к себе - Белка смотрит прямо перед собой, практически не реагирует на его слова - её мысли далеко - она реагирует только на фамилию Ежевики. - Что? - Это сделал Котли? - строго повторяет он и Белка с ярким удивлением в голосе отвечает: - Конечно же, нет! Ежевика в жизни бы... - Бел, если что-то происходит, то ты всегда... - Но у меня все отлично! - врёт она, быстро перебивая Уголька - тот вздрагивает. - Если мне будет нужна твоя помощь - я спрошу, - мягко заканчивает она и легко обнимает его - ссориться с другом ей совершенно не хотелось. Точно также, как и ехать на метро обратно домой. Не к Дыму, коротать скучные вечера на неудобном диванчике в компании старых фильмов, а к себе - запекать яблоки с медом, пить фруктовый чёрный чай без сахара и наслаждаться обществом мистера Котли. Она хотела, чтобы всё вернулось назад. Осторожно открывая дверь в квартиру, Белка заглядывает вовнутрь - из коридора видно только одно окно. У второго, вероятно, стоит Котли. Бьюкейтер хочет тихо пройти в зал, но слишком громко вытаскивает ключи из замка - буквально чувствует, как Ежевика оборачивается и усмехается: - Набегалась?