и утром скажи, как расстилается шепот по коже. как незаметно со мной пролетают все дни. я всегда просыпаюсь значительно позже. ты обними меня. В. Понкин.
- Набегалась? Совершенно странно вновь слышать его голос - он, подобно осеннему ветру, коварно прохладен и отчетливо вежлив - вежливость ему абсолютно не идёт. Котли расслаблен - в его позе, в его фигуре, в его движениях - ленивая вальяжность. Так делают, чтобы больше испугать собеседника - медленно отворачиваются от окна и не спешат успокаивать - спешат удивлять. - По-моему, это ты сбежал с боро Мертон, - Белка старается придать своему голосу беззаботность - беззаботность срывается и улетает птицей в распахнутое окно - ловит лучик мягкого солнца и зайчиком прыгает по стенам. Ослепляет. - Я не хотел встречаться с... неприятными личностями, - он склоняет голову набок - что-то в этом его жесте необъяснимо притягательное; в его усмешке - необъяснимо раздражительное. Он держит руки в карманах обычных тёмных брюк - не нужно быть эмпатом, чтобы понять, что он злится на неё. Наверняка сильно и отчаянно - Котли многое делал отчаянно, хоть и сам не понимал этого. В нем была дурацкая харизма, вместе с харизмой - идиотский драматизм и критичность, которые порой раздражали Белку. Он принимал нападки мира слишком чувствительно, от этого ещё больше закрывался и язвил - ино(все)гда у него это получалось обидно. Слова кошачьими когтями царапали душу - оставляли кровавые разводы, а позже раны долго не заживали - гноились, напоминая о случившемся. - О, правда? - бормоча, шепчет Белка - внезапно она понимает, что её мысли нежным песком рассыпаются - она не успевает схватить их; вспоминает только то, что во времена Академии в спальне у Ежевики были песочные часы. Такие же и сейчас стоят у него на тумбочке. - Правда. Правда горьким сиропом отдает на её губах. Котли же вспоминает, что ее помада - вкуса ванили. Белка как-то неловко ведёт плечом - перехватывает его взгляд и словно назло закусывает нижнюю губу - она волнуется. И заставляет Ежевику волноваться ещё больше. Бьюкейтер всматривается в его фигуру - не прожигая взглядом, а незаметно и почти что ласково. Она не может понять, что изменилось в них самих. Потому что помнит каждую деталь их времени в Академии. Помнит каждую свою эмоцию. Сейчас же она понимает, что перед ней совершенно другой человек. Часто циничный, беспросветно эгоистичный, её человек. Кто там сказал, что мы влюбляемся в тех, кого заслуживаем? Белка сама давно уже была другой. Месяца два, как перестала узнавать себя в зеркале, недели три, как начала бояться своего голоса. Касается своего лица - часто холодные руки уже не успокаивают. Прошлая Белка была внимательной и дотошной. Прошлая Белка не боялась поступиться правилами. Прошлая Белка не вернулась бы к Котли так скоро. Прошлая Белка много ошибалась. Ей восемнадцать, и это, наверное, нормально - взрослеть. - Неплохая была игра, - нарочито громко заявляет он - Бел же вздрагивает от неожиданности. Странно слышать такое веселье в его голосе. Вот только взрослеть ей не хотелось - Бьюкейтер было уютно в темном мире в обнимку с теннисной ракеткой и... Ежевикой. - Неплохая? - выдавливает она из себя улыбку - улыбка тут же гаснет, подобно спичке - ей не хотелось быть фальшивой. Только не здесь и не сейчас. Котли это прекрасно понимал и пользовался. - С подачей у тебя проблемы. Ежевика с её появлением два месяца назад стал чаще улыбаться - вместе с собой Бел меняла и его; в лучшую ли сторону - никто не знал. - Правдолюб, - насуплено ворчит она - они всё также стоят друг напротив друга, в просторном зале с двумя широкими окнами без занавесок, по его левую руку уютный кожаный уголок, по правую - две двери в их спальни. - О, давно хотел спросить, - он делает шаг вперед. - Что ты предпочитаешь, - ещё один шаг - Белка ловит себя на мысли, что совершенно не хочет отступать - сил больше нет: - Лесть, - слово глухо отдается в гостиной - у соседей сверху бьют напольные часы, - или правду? Ежевика подходит к ней не слишком близко, но и не слишком далеко - стоит ей протянуть руку и она сможет дотронуться до его лица. И Бел молчит. Она не думает над вопросом - ей просто кажется, что именно сейчас молчание к месту. Подобно пушистым облакам, оно накрывает их - в квартире глухая тишина; Ежевика кивает своим мыслям - рассматривает мгновение причудливую половицу и улыбается - с подвохом и совсем лукаво. Белке его улыбка не нравится - она слишком естественна. - Нам нужно поговорить, не так ли? А ещё Бел ненавидела его "не так ли" - потому что это означало, что она попала в большую беду. С ненавязчивым, но уже давно отпечатавшимся в ее голове, яблочным ароматом. - Да, поговорить серьезно, - она делает попытку предотвратить неизбежное, но у нее никогда этого не получалось - всегда её вмешательство заканчивалось полным провалом - то ли от её везения, то ли от плохих обстоятельств. - Предлагаю сыграть в игру. - Что?.. - В игру, принцесса. Ты же теннисистка, - медленно разъясняет он ей и тянется к непослушному рыжему локону - накручивает его себе на палец; его лицо - совершенно задумчивое и отстранённое - Белка же хочет видеть на нём эмоции. - То, что я теннисистка, не значит, что я люблю игры. Котли фыркает и отпускает ее - легко, плавно рассекая рукой воздух - движение призраком отражается в наступающем за окном закатом. Они идут на кухню - там всегда дышится легче, а им необходимо дышать - глубоко, спокойно; в воздухе вновь тёплый аромат зелёного мятного чая - Котли точными движениями заваривает его. Фарфоровый чайничек приятно греет руки. - Итак, правила игры, - он садится напротив неё и со стуком ставит чашки на стол - Белка не спешит притрагиваться к своему чаю. - Мы не повышаем голос. - Что же будет, если я нарушу это правило? - слегка незаинтересованно спрашивает она, крепко сжимая чашку - Ежевика повторяет ее действия. Вместе с зелёным чаем в комнате совершенно не ощутимая напряжённость - от неё не скроешься и не сбежишь, её нельзя заглушить выразительным молчанием - она просачивается сквозь незакрытые окна и дверные проемы. Напряжённость Бел пьет вместе с чаем, напряжённостью она дышит - с самого утра, до и после выхода на корт - её движения точные и собранные, вот только она... Устает. - Поцелуй, - практически серьёзно, практически весело отвечает он - Котли тоже чувствует напряжение - в её глазах, в её движениях и голосе - обычно храбрым, обычно твердом. - Поцелуй?! - восклицает Белка и дает себе обещание никогда на это не соглашаться - через несколько минут она положительно ему кивает. - Кажется, уже один ты должна мне. Бьюкейтер фыркает - конечно, он всегда на шаг впереди. - Отлично. Тогда если ты нарушишь это правило - будешь пить чай с шестью ложками сахара. Говорить о серьёзных вещах как-то расхотелось - то ли от того, что она не умела говорить о них спокойно, то ли от того, что... - Знаешь, Котли, я хочу есть! - она резко встает со стула - стул же протяжно скрипит, коснувшись половицы. Ежевика улыбается - он-то всё понимает: - Только ты могла таким образом уйти от разговора. Белка удивленно приподнимает брови, - открывает холодильник и с удовольствием всматривается в пугающее ничего. - Скажи, ты вообще питаешься? - Я уезжал на три дня, - спокойно делится он и разворачивается к ней, - Листвичка передавала тебе привет. - Листвичка? - Пришлось звонить ей и просить её связаться с Дымом - только так я мог узнать, куда же ты исчезла. Растворилась в летнем лондонском воздухе. - Кажется, я поняла. Ты энергетический вампир, Котли. Питаешься чужими эмоциями и чувствуешь себя отлично, - она говорит это как-то разочарованно, закрывая дверцу холодильника - она тихо хлопает, вторя её мыслям. Ежевика делает глоток чая: - Знаешь, тебе совершенно не идет быть такой... - Фальшивой? - с вызовом заканчивает она за него - Котли не спешит соглашаться. Белка отворачивается к окну - там вновь вечер, вновь люди, вновь теплые огни ярких фонарей - в небе всё ещё светло, но в городе уже давно стемнело - темнота густым туманом укрывала засыпающие деревья. - Ежевика, я не хочу ссориться с тобой. Они молчат очень долго - думают каждый о своём; Белка запускает руку в и без того растрёпанные волосы - ей отчего-то хочется именно сейчас на пробежку - из последних сил, задыхаясь и чувствуя колоссальную слабость. Белке нужно действие - она не может стоять на месте - поэтому она начинает ходить из угла в угол. Ежевике она напоминает раненого зверя. - Бел, ты должна понять, что все мы разные... - Конечно, все мы разные! Она совершенно случайно задевает рукой свою кружку - она разбивается вдребезги, как и всё самообладание Белки - рассыпается фарфором по плитке. Она долго не может понять, почему её щеки настолько мокрые - она плачет и совершенно этого не замечает - вслед за кружкой Бел оседает на пол. Колени больно ранят мелкие осколки - она старается собрать их руками, но ничего не получается. Мятный аромат уже не успокаивает - ей хочется сбежать от него, скрыться, больше не ощущать его - от мяты тошнит. Ежевика остается рядом. В какой-то момент она подсознательно подумала, что он обязательно уйдёт - оставит её здесь, разбираться самой в себе - Бьюкейтер же уже давно запуталась. Он поднимается со стула - берет что-то в шкафчике наверху, проведя рукой по кремовой кухонной дощечке, - Белка ни на секунду не замирает. Плачет от свалившейся на неё ответственности, от глупых недопониманий, просто плачет. Котли садится на пол рядом с ней - Бел не хочет смотреть в его глаза - там она обязательно увидит отражение себя. А потом он обнимает её - мягко, бережно прижимая к себе - Белка пытается отстраниться, но он не даёт - вытирает её слезы и вспоминает тот вечер в гостиной его дома - в тишине, под шелест яблоневого сада, история повторялась. - Тебе нужно учиться контролировать эмоции. Она не знает, сколько пройдет времени, прежде чем она коснется его щеки губами - в благодарность. Котли удерживает её рядом с собой - подцепляет её подбородок двумя пальцами и рассматривает шею - его взгляд темнеет; синяки у Белки никак не хотят сходить. - Я упала, - глухо говорит она, ожидая его смешок - он же серьёзен. - Нет, так дело не пойдет, - твёрдо заявляет Ежевика и подхватывает тюбик с кремом. - Не надо, - она резко отстраняется от его объятий и пытается вытереть совершенно ненужные слёзы - Ежевика недовольно, слишком серьёзно и сумрачно смотрит на неё: - Ты никуда не уйдёшь, пока я не намажу это, - выразительно смотрит в её глаза - Белка перестаёт всхлипывать - его прикосновения необычно отрезвляют. Его взгляд заставляет дрожать - в плохом смысле этого слова. - Отдай мне крем и я сама сделаю это! - настойчиво говорит она, пытаясь вытянуть у Ежевики тюбик - он опережает Белку и мягким прикосновением проводит по её шее: - Ты же ничего не видишь, глупышка. Белка шумно выдыхает - смотрит за его плечо, потому что абсолютно точно знает, что на его губах играет ненавязчивая и практически незаметная улыбка. Она вспоминает его вопрос и понимает, что теперь окончательно знает ответ. - Правду, - уверенно шепчет она в темноту - солнце уже давно за горизонтом. Своим словом она пытается убедить то ли себя, то ли мерзко прыгающие с места на место мысли. - Что? - Ежевика непонимающе смотрит на неё; мазь приятно холодит шею. - Я выбираю правду. Какой бы она ни была.***