Чизкейк в три часа ночи.

Все произошло совершенно случайно, Курт как раз шел мимо входной двери; он возвращался с кухни, захватив остатки чизкейка после ужина в Бредстиксе, как вдруг услышал тихий стук в дверь. Медленно отставив коробочку на вынос, Курт приподнял вилку, решив, в случае чего, использовать ее в качестве оружия, и открыл дверь. Но на пороге стоял не грабитель, как ожидал Курт, а более неожиданный посетитель. Блейн Андерсон в пижаме. – Ох, эм. Эм? Привет? – поздоровался Курт и неторопливо опустил вилку. – Привет. Здравствуй. Курт. – Казалось, Блейн был очень взволнован, слова спешно срывались с губ, и Курт невольно подумал, что пропустил что-то очень важное. – Прости, что я так… В общем, – Блейн прочистил горло, – я люблю тебя. – Хорошо, – ответил Курт, игнорируя радостное трепыхание бабочек в животе. Разумеется, он тебя любит, вы ведь лучшие друзья. Он потянул Блейна за руку. – Ты бы лучше прошел внутрь, пока отец тебя не увидел. – Ох, точно, – слабо пробормотал Блейн и последовал за Куртом, который тихо закрыл за ним дверь. – Твой отец. Он… – Спит? Да, и давно, потому что уже три часа ночи, Блейн. Что ты в одной пижаме делаешь у меня дома в три часа ночи, Блейн? Тот моргнул, и впервые за все это время Курт по-настоящему посмотрел на него. Блейн выглядел… уставшим, по большей части, но эта усталость казалась гораздо сильнее, чем изнеможение, а еще слегка выбитым из колеи, и сердце Курта тягостно заныло. Он сам не мог понять, от чего именно. – Это долгая история, – выдохнул Блейн и послушно побрел за Куртом по лестнице. Они уселись на свои обычные места, прислонившись к спинке кровати, и стали по очереди уничтожать десерт. Блейн улыбнулся – по-настоящему и искренне, впервые с тех пор, как постучался в дверь дома Хаммелов. – И что это значит? Чизкейк в три часа ночи. – Он остался после ужина в Бредстиксе. Этот кусок так и манил меня, – беззаботно пояснил Курт, с радостью отметив, что Блейн совершенно спокойно ел с ним одной вилкой. – Я хочу сказать, – слегка поддразнил его Курт, – что у меня был выбор: либо чизкейк, либо оказаться на пороге дома моего бывшего в одной пижаме, но… – Эм. – Блейн покраснел и прочистил горло. – Кстати говоря, об этом. – Все в порядке? – Курт хотел спросить о случившемся ранее – о том признании возле входной двери, которое до сих пор заставляло его сердце отчаянно биться в груди, – но у Блейна были свои планы. Его глаза сияли таким спектром эмоций, что Курт и представить не мог, с какой начать свое интерпретирование. – Мы с Дэйвом расстались. – Мне очень жаль, – на автомате выдал Курт, стараясь придать голосу больше искренности. – Да все нормально, мы оба… оба понимали, что это грядет. Мы не… – Блейн прервался и нахмурился, а когда Курт очередной раз предложил ему вилку, с радостью за нее ухватился и отломил небольшой кусочек чизкейка, немедленно отправляя его в рот. Казалось, ему пришлось собрать всю силу воли в кулак, чтобы спросить: – А как у тебя с Уолтером? Курт пожал плечами. – Сегодня перешли к оральному сексу, было весело. Блейн побледнел, охваченный ужасом, и осунулся, и Курт немедленно ощутил себя настоящей скотиной. – Блейн, нет, я просто… я пошутил, мы просто друзья. Хорошие друзья, которые иногда вместе проводят время. Мы называем это свиданиями, но на самом деле я вряд ли буду готов повесить на наши отношения ярлычок с рейтингом. Облегчение засквозило в каждой черточке лица Блейна, а следом выражение сменилось на отчасти виноватое. – Курт, боже, я был… я просто в панике после нашего поцелуя в лифте. С тех пор, как ты вернулся в Огайо, если говорить точнее, но тот поцелуй, а потом ты всегда был рядом и… – Если начистоту, то это ты постоянно тусуешься в МакКинли, – услужливо заметил Курт, но Блейн продолжил: – Быть рядом с тобой и видеть твою улыбку, слышать твой смех, как ты поешь… Я мог думать только о том, что готов провести с тобой целую вечность, и как не мог… просто не мог абстрагироваться от этой части моего существа. Должно быть, это было очень заметно, особенно… особенно после вечеринки Рейчел. Сердце Курта ускорило ритм, а сам он задумался о том поцелуе на улице. Курт не знал, что именно должен чувствовать, но понимал лишь одно: тот водоворот эмоций, бушующий в груди, нельзя было описать как-то конкретно. – Прости. – Нет, не нужно… – Блейн покачал головой и повернулся, отставляя в сторону чизкейк, а после накрыл руку Курта своей. Его широко распахнутые глаза блестели от непролитой влаги, а губы казались мягкими и несправедливо притягательными. – Я люблю тебя. Очень сильно люблю. Я… я пытался сказать тебе об этом раньше, в аудитории, но ты собирался на свидание… После этих слов у Курта что-то сломалось внутри, а глаза внезапно защипало. – Блейн… – Я люблю тебя, Курт, пожалуйста… – Черт, да заткнись ты уже, – выпалил Курт и наклонился, чтобы крепко, не сдерживаясь, поцеловать Блейна, но промазал, вместо этого едва прижимаясь к губам. Блейн все еще держал его за руку и, когда Курт раскрыл рот, намереваясь углубить поцелуй, сильнее сжал пальцы. На вкус губы Блейна были как чизкейк, и то, как двигались их губы, было так знакомо и чудесно, что впервые за долгое время Курт ощутил себя, наконец, дома. Блейн наклонил голову и издал странный всхлипывающий звук. Курт больше не мог сдерживаться – он рванулся вперед и обнял его за плечи, прижимая к себе настолько близко, насколько позволяла неудобная поза. Их грудные клетки были словно слиты воедино, и Курт, хорошенько сосредоточившись, мог поклясться, что чувствовал сердцебиение Блейна вровень со своим собственным. – Я люблю тебя, – выдохнул он между поцелуями, и Блейн отстранился. Его глаза сияли и переливались от урагана счастливых эмоций, а Курт ощутил, как по телу разливается долгожданное тепло от любви, излучаемой им. – Правда люблю, Блейн. – Прости, что завалился к тебе на порог в три часа ночи, да еще и в пижаме, – ответил тот, и Курт рассмеялся, снова целуя его только потому, что, наконец, мог это себе позволить. – Все хорошо. Я рад, что ты не наткн… – Курт замер. – Вот черт. Кажется, я слишком рано заговорил об этом. Блейн непонимающе моргнул, все ещё приходя в себя от их страстного воссоединения. – Что? Я… – Ш-ш! – Курт? – раздался глубокий сонный голос по ту сторону закрытой двери. – Все в порядке, сынок? – Просто отлично, пап! – сказал Курт слегка запыхавшимся и странным голосом. Который так и кричал, что все далеко от позиции «нормально». Повисла тишина, а затем Берт произнес: – Ну что же, Блейн может остаться на ночь, только потише, договорились? Поздно уже. Курт даже не стал отрицать. – Хорошо, пап. Шаги стихли, а Курт с шумным выдохом прислонился к спинке кровати. – Упс, – выпалил Блейн, и Курт широко улыбнулся, вспоминая недавние события и представляя, что впереди их ждет еще множество таких, не менее прекрасных. – Мне жаль. – Неправда. Блейн покачал головой. – Неправда. Очень сложно вести себя тихо, когда я чувствую себя так, словно сердце сейчас вырвется из груди. Боже, Курт, ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. – Иди ко мне, – ответил тот и поставил контейнер с чизкейком на ночной столик, подальше от них, а затем притянул Блейна в свои объятия. Внутренности Курта совершили стремительный кульбит, когда тот прижался носом к его шее и глубоко вдохнул. Ох, он обожал, когда Блейн так делал. – Нам нужно… нужно поговорить, прежде чем мы опять начнем целоваться. Или поспать. – А утром тогда вернемся к поцелуям? – с надеждой в голосе спросил Блейн, и Курт улыбнулся так широко, что щеки, казалось, вот-вот лопнут. – Возможно, возможно. Но поговорить нам следует, это без сомнений. – Знаю, – выдохнул Блейн и сильнее прижался к Курту. – Просто… так хорошо быть снова вместе. Вот так. В твоих объятиях. Я как будто был потерян без всего этого. – Ну что же, теперь мы вместе, – с нежностью произнес Курт. – И у нас снова есть мы. – Навсегда? – шутливо уточнил Блейн, но по его лицу Курт видел, что он вовсе не шутит. Сама мысль – о вечности, об обещаниях, о ссорах и целой жизни вместе с единственным человеком, которого Курт мог представить рядом с собой, – должна была бы испугать его. Но сейчас Курт совсем не боялся. – Навсегда, – повторил он, с удовольствием отметив, что прикрывший глаза Блейн снова потянулся к нему. Курт отзеркалил это движение и нежно коснулся чужих губ своими. Пальчики ног приятно поджались, когда тот, приоткрыв рот, углубил поцелуй. Блейн счастливо вздохнул, наполняя Курта теплотой, без которой тот непонятным образом как-то жил раньше.