Аметистовое пламя

             Сознание плавало в какой-то мутной густой пелене, из которой сложно было выбраться. Пока еще неясная и тупая боль, ощущавшаяся как что-то постороннее и отдаленное, уже становилась все ярче, заставляя кардиша буквально выдираться на поверхность из этого самого тягучего и густого марева, не позволявшего ему очнуться.       Особенно сильно ныло и пекло в затылке. Регенерация — штука далеко не самая приятная. Сращение тканей, клеток, кожных покровов… К счастью, в этот раз тело пыталось просто устранить последствия неприятного столкновения с острыми предметами — книгами и этим гребаным стеллажом, весившим, по ощущениям Шера, который и сам был далеко не хрупкой тростинкой, около трехсот килограммов, и это даже без книг, упавших на него предварительно.       Великая Тьма, он убьет этого мальчишку. Когда-нибудь точно убьет. Изнасилует и убьет. Его терпение, увы, не было бесконечным. А Луэйн — единственный наследник княжества Тассана — был хитрым, коварным, умным и просто невыносимо изобретательным шиэрром, особенно на всякого рода выходки и проделки.       Шер, честное слово, даже предположить не мог, почему объектом для своей ужасной и невыносимой «любви» наследник выбрал именно его. Почему добивался с таким упорством, не жалея себя, придумывая все новые и новые способы затащить его в постель. Никогда еще Ташер не подвергался такой хитроумной, методичной, упрямой, многоходовой и тяжелой атаке. Его терпеливо выслеживали, ждали из засады, снова и снова применяя на его многострадальной шкуре новые методы завоевания. В ход шло все — шантаж, давление на жалость, угрозы, лесть, просьбы…       Как Ташер выдержал эти пять лет, он и сам не знал. К счастью, отец неугомонного Луэйна доверял ему почти безоговорочно и часто посылал в другие княжества с какими-нибудь дипломатическими миссиями. Хотя, как и все кардиши, Ташер производил впечатление неотесанного, грубого, дикого, тупого варвара, но на самом деле он был более чем смышленым. Особенно сильной стороной капитана являлась тактика и стратегия.       Но одно дело строить тактику на поле битвы, и совершенно другое — пытаться отбиться от домогательств не кого-нибудь, а самого наследника Тассана! Последние несколько месяцев Шер был крайне раздражителен, и если бы не та длительная поездка в Рехорв, куда его услал князь с очередной дипломатической миссией, то он бы, возможно, сорвался и отымел мальчишку во всех позах так, как тот заслуживал.       Луэйн Хаэссин Лакрат аль Шаэсс давно уже сводил его с ума. Во всех возможных смыслах. У Шера вставало на его звонкий сладкий голосок, на чуть раскосые фиалковые глаза, хитро сверкавшие при виде него, на коварную и наглую кошачью улыбочку, на аппетитную фигуру… Да, Бездна бы его сожрала, он действительно адски, невыносимо хотел мальчишку. Хотел так, что было больно. И оттого терпеть его выходки было еще сложнее, потому что Лу не жалел его совершенно. Он был изобретателен и умен до такой степени, что Шер совершенно издергался и постоянно был начеку, в любой момент ожидая чего угодно, хоть падения метеорита на свою несчастную голову. И не удивился бы, если б узнал, что это дело рук неугомонного наследничка. А еще Луйэн был достаточно смел, чтобы проворачивать все свои махинации.       Первое время, когда мальчишка только нацелился на него, начиная донимать своим вниманием и прощупывать почву, Шер бесился. До такой степени бесился, что у него все мутилось от ярости перед глазами, когда очередная выходка Лу доставляла ему несколько неприятных моментов. Потому что мальчишка просто выставлял его на посмешище своими домогательствами. Ну что это такое — здоровенный взрослый кардиш страдает от сексуальных домогательств маленького, хрупкого шиэрра?! Это просто позор!       Но по прошествии некоторого времени, примерно спустя год этого театра пока еще только одного актера, Шер начал узнавать его получше и невольно научился восхищаться его изобретательностью. У них было все, в том числе и сцены ревности, когда Лу цеплялся к нему на ровном месте, потому что Шер никогда не давал повода даже думать о том, что он с кем-то спит. Нет, он далеко не был импотентом, просто Шер был одним из тех редких кардишей, относившихся к типу «верный до безобразия». И нет, он никогда не любил, не потерял свою любовь при трагических обстоятельствах, после чего зарекся любить вообще, его никто не предавал, он не давал обет целомудрия — все было гораздо проще.       Ташер Хазрат аш Киэрр был невыносимым перфекционистом, педантом до мозга костей и жутким занудой. Очень требовательным капитаном, безжалостным начальником, придирчивым любовником. Ему было почти полторы тысячи лет, а своих любовников он мог по пальцам пересчитать. Все потому, что ни один из них не мог ужиться с невыносимым Ташером слишком долго. Деспот, ханжа, зануда и эгоист — на этом мнении сошлись бы все его предыдущие пассии. А потому Шер и не стремился никогда с кем-либо заводить отношения. Он был слишком практичен и не питал иллюзий на счет своего характера и личности в целом. Его вполне удовлетворял трах в каком-нибудь борделе, а отношения представлялись ему чем-то непонятным, далеким, туманным и пугающим. Хотя бы потому, что Ташер не умел подстраиваться под других. Либо все должно было быть так, как он сказал, либо кому-то придется оторвать голову.       И тут такое… такое безобразие. Оторвать голову наследнику Кариэля он не мог, переходить рамки приличия в отношениях с ним тоже. Оставалось лишь молча терпеть, сцепив зубы, и делать вид, что не замечает его притязаний, но с каждым разом это становилось все тяжелее и тяжелее. Ведь Лу — этот неугомонный, хитрый, умный мальчишка-шиэрр — уже давно добился того, чего хотел. Он не только обратил на себя внимание капитана, но и заставил его изучить характер шиэрра, научиться ценить многие черты его харизматичной личности, восхищаться им и… любить.       В том, что он любит проклятое маленькое чудовище, Шер убедился уже давно, когда все выходки этого недоразумения перестали его раздражать. Наоборот, он стал ждать с нетерпением очередной его проказы. Несколько раз застав наследничка в своей постели, Шер с трудом заставил себя выставить его вон из своей комнаты в казарме. Много раз Лу ловил его где-нибудь в тихом месте, где никого не было, и пытался домогаться. Это выглядело бы забавно, если бы не было так печально. Нет, Лу очень хорошо старался и неизменно добивался своей цели — у Шера вставало колом. Печально в том плане, что капитан просто не мог и не хотел отвечать ему взаимностью и от этого страдал сам. Но страдал он по-мужски — молча, с непроницаемым лицом, игнорируя все выходки Лу.       Хотя иногда мальчишка вызывал у него улыбку, и все чаще Шер ловил себя на том, что хочет нежно прижать его к себе, встрепав черные волосы, поцеловать и… На этом моменте он обычно прерывал свои фантазии и старательно отгонял их прочь.       Почему же он не хотел и не мог ответить взаимностью на чувства наследника? Все было банально до безобразия. Шер, который прекрасно осознавал, насколько же он все-таки неидеален, понимал, что просто угробит мальчишку. Погасит его, как свечку. Своим мрачным, нелюдимым характером, своими тиранией и ревностью. То, что принадлежало ему, было его всецело. Он не выносил, когда кто-то другой трогал его вещи. А Лу — он же солнечный мальчик, веселый, озорной, так любит жизнь. Любит свободу, он своенравный и ненавидит, когда его ограничивают или ставят какие-либо рамки. Шер же поставил бы его не просто в рамки. Он бы просто задушил его собой. Представляя себе их отношения, если бы он позволил им вообще возникнуть, Шер ужасался. Подозрительный и ревнивый капитан наверняка бы просто затрахал свободолюбивого мальчишку своими претензиями. На того не смотри, с тем не разговаривай, никуда ты не пойдешь, а будешь сидеть рядом со мной, ты — только мой.       Да, это абсурдно, но Шер был именно таким. Деспот. С большой буквы.       А учитывая тот факт, что Лу был наследником и рано или поздно обязательно должен жениться, чтобы подарить Кариэлю следующего князя, то Шер сомневался в том, что их отношения не потерпят крах в течение первого же года. Ведь… что греха таить, Шер не верил в чувства Лу до конца. Ну сколько ему, этому мальчишке? Тридцать шесть, тридцать семь лет? Да он мало того, что далеко не совершеннолетний, так еще и ветреный! У него в башке тьма знает что творится, это сейчас он преследует его с таким упорством — что сказать, молодость, азарт охотничий в крови играет, шиэрры вообще охотники великолепные, — а потом? Что будет потом, когда он добьется своего?       По правде говоря, эта мысль не давала Шеру покоя. Он даже иногда подумывал о том, чтобы сдаться уже наконец и дать Лу то, чего он так отчаянно добивается, трахнуть его, и дело с концом. Может быть, потом он сам от него отстанет и найдет себе новое увлечение. Но гордость не позволяла ему совершить этот опрометчивый шаг.       Он не собирался становиться игрушкой наследника, не желал сближаться с ветреным мальчишкой и вообще считал, что их отношения нельзя даже в перспективе рассматривать. Они изначально потерпят крах.       Вот если бы Лу было хотя бы лет пятьсот… тогда он бы еще подумал. А так… ну что с него взять? Он ребенок. Для него это все игра. А Шер — запретная игрушка. И чем больше он упрямится, тем больше разгорается азарт Луэйна.       Ташер даже подумывал о том, чтобы уехать из княжества Тассана, но у него были свои принципы и кодекс чести. Он подписал с князем Шаэссом контракт на тридцать лет, и срок контракта истекал только через четыре года.       Ну осталось подождать совсем чуть-чуть. И даже не эти проклятых четыре года. Ведь Лу скоро выйдет замуж. У него появятся сразу два старших супруга, которые наверняка выбьют всю дурь из его головы. Шер тешил себя мыслью, что мальчишка забудет его сразу же, как только начнет новую жизнь с князями таши Санзана. Хотя эта мысль одновременно причиняла ему и тупую, ноющую боль.       И угораздило же его влюбиться в мальчишку… Молодость слишком непостоянна.       Приподняв ресницы, Шер обнаружил себя лежащим на кровати и связанным. Причем связанным основательно — руки и ноги были широко разведены и привязаны накрепко к металлическим столбикам кровати, на которых держался полог. Да ладно бы это, он легко мог освободиться, порвав шелковые ленты, которыми Лу его привязал, но какие глупости, Лу же не идиот! Ленты едва заметно сияли, а это значит, что Лу применил магию.       На самого кардиша она не действовала, но вот ленты были повязаны крепко, даже дарриш не порвет, уж это Шер знал точно.       — Очнулся, капитан? — Лу сидел прямо у него на животе, упираясь ладонями ему в грудь, и хитро улыбался.       — Отвяжи меня, — сразу же потребовал Шер.       — М-да? — приподнял тонкую черную бровь княжич. — Вот так просто? Ну уж нет. Тебе придется очень постараться, чтобы я захотел тебя отвязать.       — Это не смешно, ваша светлость, — ледяным тоном процедил капитан. — Отпустите меня немедленно.       — Ты еще скажи, что это нарушение личного пространства и сокрушительный удар по твоей психике, — насмешливо произнес Лу, склонив набок хорошенькую головку, отчего волна черных шелковистых волос рассыпалась по его плечам и улеглась озерцом на груди Шера — такие они были длинные.       — Ты меня ударил, — несколько удивленно пробормотал кардиш, ощущая, что затылок теперь печет сильнее. — Чем ты меня ударил по голове?       — Книгой, — невозмутимо ответил Лу.       Шер почувствовал, что начал медленно закипать. Да, Лу был изобретателен на выходки, но так далеко он еще никогда не заходил. Ударить его сзади, затащить в свою комнату, связать и…       Дыхание замерло в груди капитана, и он подозрительно сощурился.       — Что ты собираешься делать? — недоверчиво спросил он хриплым шепотом — пить хотелось безумно, в горле пересохло.       Мальчишка ответил ему самым невинным взглядом, чуть поерзал задницей прямо у него на бедрах, нарочито задевая выпирающий из кожаных штанов приличный бугор, и улегся сверху, складывая руки на груди Шера, как приличный мальчик, так, что их лица теперь находились совсем близко друг от друга.       — То, что я давно хочу, — мягко ответил он, поднимая руку и проводя кончиками пальцев по щеке капитана.       У Шера мурашки поползли по коже от этого тона, и он, чтобы скрыть свои эмоции, прикрыл глаза ресницами, сжимая зубы так, что по скулам заходили желваки.       — Ты же не оставляешь мне выбора, Шер, — чуть хриплым от волнения и желания голосом прошептал Лу. Его возбуждение Шер явственно ощущал — оно упиралось ему в живот через ткань одежды.       — Лу. — Кардиш впервые назвал княжича по имени. — Лу, развяжи меня.       — Я не могу, — покачал головой мальчишка, облизывая губы. — Я слишком долго этого ждал. И очень сильно тебя хочу.       От того, как просто он это сказал, у Шера повело голову, а его собственная плоть начала заинтересованно приподниматься. И Лу, конечно, это заметил, потому что сидел своей аппетитной попкой прямо на его члене, зажатом в плену тесных кожаных штанов.       Шер понял, что если сейчас срочно чего-нибудь не предпримет, то произойдет что-то необратимое. Он не имел права лишать мальчишку девственности почти перед самой свадьбой, а с Луэйна станется самому себя подготовить и бодро поскакать на нем. Шаэсс ему за такое дело голову оторвет и не станет разбираться в том, кто виноват, а кто нет. И тогда его упекут в тюрьму, разорвут контракт или отвезут в соседнее княжество, где правил кардиш, чтобы тот мог наказать его так, как он того заслуживает, ведь сам князь-шиэрр не имел права убивать кардишей — это было бы нарушением Великого Договора, заключенного между двумя их расами и действовавшего на всей территории Кардиэсса.       — Лу, — снова повторил Шер, пристально глядя в глаза маленького шиэрра. — Лу, пожалуйста, развяжи меня.       Услышав слово «пожалуйста», мальчишка вздрогнул и посмотрел на него. Нет, не в глаза. Он уставился на губы кардиша, как зачарованный, облизывая свои собственные. Юркий маленький язычок мазнул по пухлым малиновым губам и тут же исчез. Дыхание Ташера окончательно сбилось, и он откинул голову на подушки, закрывая глаза и сдерживая мучительный стон. Хотелось послать все в Бездну и просто расслабиться, отдаться в умелые ручки его персонального чудовища и получать удовольствие. Ведь Ташер не мог сказать, что ситуация ему не нравится. Наоборот… Она ему ой как нравилась, но он просто не мог позволить произойти тому, чего так хотели они оба.       — Нет, пламенный мой, — услышал капитан тихий шепот наследника. — Ни за что. Если я тебя отпущу, ты уйдешь.       И он был абсолютно прав. Как бы сильно Шер ни хотел его, он бы нашел в себе силы уйти из этой комнаты, если бы мог освободиться. Потому что была у него еще одна дурацкая черта характера: он был до демонов упрямым и принципиальным. Честь — все для него. Гордость и принципы — на первом месте. Как же он мог не оправдать доверия князя Шаэсса, который полагался на него?       Хотя, если бы Лу уже не был обещан соседним князьям, Шер бы сейчас, может, и сдался, но теперь нет.       — Лу, ты понимаешь, что творишь? — попытался он зайти с другой стороны. — Ты же больше не свободен. Ты обещан в младшие супруги князьям Лаэну и Даласу. Будет война, если ты придешь к ним обесчещенным. Они расценят это как прямое оскорбление, ведь твой отец сам предложил им этот союз.       — Именно поэтому я должен поскорее стать твоим, — улыбнулся Луэйн мягко, и от этой его улыбки и нежного взгляда решимость капитана поколебалась, а в груди что-то дрогнуло.       — Лу, если ты меня действительно любишь, то отпусти. Они узнают, что здесь произошло, и виноватым посчитают меня.       Не то чтобы это действительно волновало Ташера. Да и, по правде говоря, ему было откровенно плевать на то, что с ним станет, если Шаэсс узнает, что он трахнул его сына. Но вот что он сделает с самим Лу… А что сделают с ним Далас и Лаэн, которые имеют право делать с «испорченным» супругом все что угодно… Шер содрогнулся.       — С тобой ничего не случится, любовь моя, — ласково ответил княжич. — Мы убежим. После того, как я тебе отдамся, моя магическая сила будет разделена на нас двоих. Я знаю, как проводить этот ритуал, я очень хорошо его изучил, доверься мне.       Глаза Шера широко распахнулись. Что? Он хочет провести ритуал Соединения? Но это очень древний обряд… Шиэрры и кардиши жили бок о бок вот уже много тысячелетий, и в их объединенном социальном обществе, конечно же, теперь давно уже не были редкостью пары шиэрр-кардиш. Лишь очень немногие, кто действительно любил друг друга, проводили этот ритуал. Ведь шиэрр, как бы сильно он ни любил кого-то, вряд ли бы согласился отдать часть своей магической силы. Это не в их природе. Они слишком эгоистичны. А кардиши вряд ли бы согласились делиться с ними своими крыльями.       — Ты шутишь, — недоверчиво выдохнул Шер. — Ты сошел с ума.       — Нет, я действительно собираюсь это сделать, — засмеялся Лу, наклоняя голову и начиная покрывать поцелуями его грудь.       Мягкие, нежные губы ласково касались его кожи, иногда Шер ощущал влажные прикосновения его языка, вздрагивая на таких моментах. Почти целых пять или семь минут он был не в силах вымолвить ни слова, потому что поверить в намерения Луэйна оказалось выше его возможностей. Мальчишка просто не ведает, что творит. Это глупая влюбленность. Как только он очнется, когда утеряет к нему интерес, то ужаснется того, что натворил. И, скорее всего, никогда не простит его за то, что Шер позволил ему сделать это.       Шер яростно задергался, пытаясь скинуть с себя шиэрра, и зашипел.       — Прекрати! Немедленно прекрати!       — Если ты будешь слишком громко кричать, я буду вынужден заткнуть тебе рот кляпом, — спокойно заметил Лу. — Затихни, любовь моя.       — Лу, это глупо. — Поняв, что мальчишка не изменит своего решения, Шер решил умолять. — Не надо этого делать, пожалуйста. Отвяжи меня. Я… я честно сделаю все, что ты хочешь. Только не произноси этих слов, слышишь?       — Не-а, — засмеялся Лу. — Я не верю тебе, любимый. Ты обязательно сбежишь.       Он выпрямился, с наслаждением проводя маленькими, миниатюрными ладонями по широкой смуглой груди кардиша, прикрыл глаза длинными пушистыми ресницами, облизнул губы, начиная неторопливо, медленно ерзать на нем, двигая бедрами так, что Шер не выдержал и глухо застонал. Его член поднялся еще больше, стремясь вжаться в упругие половинки княжича, проскользнуть между ними, и если бы не эта проклятая натянутая ткань кожаных штанов…       Шер отвернулся, зажмурившись и стараясь не смотреть на выражение лица Луэйна. Это было слишком возбуждающее зрелище. Проклятый мальчишка действовал слишком уверенно и вовсе не был похож на девственника. То, как он вжимался своей восхитительной задницей в его изнывающую под тканью штанов плоть, то, как ласкал его — это было невыносимо.       — Лу, я умоляю… — снова пробормотал Шер чуть хрипло, попытавшись еще раз.       — О да, ты обязательно будешь меня умолять, — согласился Лу, хищно улыбаясь.       И больше, сколько бы Шер его ни просил, не проронил ни слова, полностью сосредоточившись на том, чтобы довести бедного капитана до сердечного инфаркта, хотя такого недуга среди кардишей отродясь не водилось. Да и среди шиэрров тоже.       Его губы, горячий влажный рот, что накрывал то один сосок, то другой, юркий, шаловливый язычок, острые зубки, ладони, что были везде — все это медленно сводило Ташера с ума, погружая в пучину красного марева страсти. Он дергался в своих магических путах, тихо рычал, пытался скинуть с себя княжича, но ничего не получалось. У Луйэна хватило ума, чтобы укрепить столбики кровати, к которым и был привязан кардиш, укрепляющим заклинанием, так что ни вырвать их, ни сломать Ташер не мог.       — Лу! — хрипло почти простонал он, когда горячие губы мальчишки принялись покрывать влажными ненасытными поцелуями его живот, спускаясь все ниже и ниже.       Кардиш заметался под ним, как в лихорадке. Мозги плавились от неумелых, но таких старательных и сводящих с ума ласк, поцелуи княжича доводили его до белого каления. Шер уже не был так уверен в том, что тот не добьется своего. И почти смирился с тем, что ему придется… Хотя почему придется?       Потерявшись в водовороте собственных ощущений, капитан больше не пытался упрашивать отпустить его. Он только хрипло рычал, пытаясь сдержать откровенно пошлые стоны за накрепко сцепленными зубами.       — Когда я… освобожусь, то… заставлю… тебя пожалеть… о содеянном, — пообещал он, прерывисто дыша, потому что бесстыжий, сводящий с ума рот шиэрра уже накрыл тот участок кожи, что граничил с поясом его кожаных штанов.       — Сомневаюсь, Шер, — так же хрипло отозвался Лу, прижимаясь собственной возбужденной плотью к его бедру и слегка трясь об него. — Когда ты освободишься, мы уже будем связаны.       — Блять, твою мать, маленький гаденыш! — заревел Шер, дергаясь в очередной раз.       Лу вздрогнул, но продолжил свое «черное дело», расстегивая его штаны.       — Ну что ты так вырываешься, словно я тебя насиловать собрался? — ласково прошептал он. — Ты же не думаешь, что, воспользовавшись ситуацией, я сам тебя трахну?       Вопрос заставил кардиша подавиться воздухом. Такого варианта он вообще не допускал. Он — и в нижней позиции? Ни за что!       — Ну вот и я тоже думаю, что это глупо, — серьезно кивнул Лу. — Поэтому расслабься. Раз уж ты не хочешь облегчить мне задачу, то придется делать все самому. Тебе не стыдно? Ну ничего, я думаю, что сам смогу себя растянуть для тебя…       Шер в изнеможении откинул голову на подушки и глухо застонал. Это была самая мучительная пытка из всех. Он мог выдержать порку кнутом, просидеть весь день в яме под палящим солнцем пустошей Кардиэсса, целый день махать мечом, измазавшись в крови и грязи, но это… это… было просто невозможно. Невыносимо.       — Правильно, лучше молчи, — хрипловато засмеялся Луэйн, и мурашки в очередной раз пробежали по коже кардиша. Это был самый эротичный и сексуальный смех, который он когда-либо слышал. — А еще лучше погляди на себя.       Шер приподнял отяжелевшие веки, в глазах все помутилось от желания, а яйца просто раскалывались — жуть как хотелось кончить уже наконец. И желательно в тесную, тугую задницу наследничка.       — Видишь, какой ты красивый? — промурлыкал Лу, кивая на портрет за своей спиной, который Шер, хоть убей, почему-то не заметил за все это время, хотя тот висел прямо напротив кровати. Причем портрет был далеко не маленький.       Просто как-то не до этого было. А посмотреть есть на что — на портрете был изображен он сам едва ли не в полный рост и в весьма соблазнительной позе. Шер одновременно и узнал в нем себя, и в то же время не узнал. Было во всем его облике что-то такое… Порочное, загадочное, неуловимое, неясное и смутное, что бередило в душе такие же неясные порывы. Тяжелый взгляд золотисто-карих глаз, смуглая мускулистая рука, скользящая вдоль живота в провоцирующем жесте, в то время как другая небрежно поддерживает запрокинутую голову, чуть расставленные ноги... и совсем чуть-чуть приоткрытые губы…       — Что это? — тупо спросил капитан.       — Это то, как я тебя вижу. Правда, ты соблазнительный? Теперь понимаешь, почему я тебя так хочу?       Шер впервые подумал, что Луйэн — маньяк. И невольно подавил легкую дрожь.       — Убери его. Убери этот портрет, — приказал он хрипло.       — Не бойся, никто его не видел! Я никого не пускаю в свою комнату. А когда слуги приходят, — тут Лу сделал паузу, и его голос пресекся, а вместе с ним пресеклось и дыхание самого Ташера, потому что в этот момент шиэрр наконец высвободил его плоть из заточения кожаных штанов и обхватил ее своими тонкими длинными пальчиками. Шер едва сдержался, чтобы позорно не кончить тут же, — …когда… слуги приходят… — снова повторил Лу едва слышно, — я… его прячу… Ох, Шер, ты такой горячий…       Ташер ничего не ответил. На данный момент он почти прикусил себе язык до крови, чтобы сдержать мучительно долгий и сладкий стон, пытаясь приподнять бедра и глубже погрузиться в ласкающую ладонь. Дыхание его было прерывистым, частым и тяжелым, воздух вырывался сквозь крепко стиснутые зубы с хрипом, грудь вздымалась часто-часто.       И комментарии Лу отнюдь не облегчали его терзания. Сосредоточившись на том, чтобы не кончить прямо сейчас, кардиш попытался считать, но постоянно сбивался, потому что его мысли отвлекались, да и невозможно было не слушать тихий эротичный голосок Лу с переливистыми и в то же время хрипловатыми нотками.       — Раскаленный и как будто шелковый, — хрипловато шептал княжич, с трепетом проводя большим пальцем по багровой головке, то сжимая, то разжимая ладонь, которая от обильно выделяемой кардишем, точнее его членом, смазки, была уже вся влажная, если не мокрая. — Можно я попробую?       — Лу…       — М-м?       — Просто заткнись, — напряженно произнес Ташер.       — Можно я заткнусь твоим членом?       Шер сдавленно застонал и крепко зажмурился, приготовившись получить разрыв сердечной мышцы. Однако как бы он там ни готовился, но, когда опаляющий шелковистый рот мальчишки вобрал в себя головку его члена, он едва не испытал маленький шок. Ощущения были слишком яркими и острыми. Он шумно втянул воздух через нос, задрожав всем своим телом так сильно, что едва не скинул Лу. Тому пришлось зафиксировать его ноги своими коленями — крепко стиснув их и упершись свободной ладонью в живот кардиша, он попытался вобрать в рот его плоть полностью. С первого раза у мальчишки это не получилось, и тогда, чтобы примериться к размерам своего благоверного, Лу попытался просто облизнуть его. Это было намного легче — юркий шелковистый язычок резво заскользил по всей длине кардишева члена, собирая смазку. Чуть отстранившись, Лу перевел дух, облизывая свои губы, блестящие от этой самой смазки, и перевел затуманенный взгляд аметистовых глаз на него.       — Ты даже больше, чем я думал, — пробормотал он. — Прости, что с первого раза взять полностью не получается, но я буду очень стараться. Только потерпи чуть-чуть.       Шер лишь закрыл глаза и мысленно взмолился всем богам, каких знал, чтобы они даровали ему этого терпения, потому что сам он находился уже на грани срыва. К тому же он не мог вспомнить, когда в последний раз у него кто-то был, а самоудовлетворением капитан заниматься не привык. Напряжение он предпочитал сбрасывать тренировками.       Когда цепкие пальчики обхватили его тяжелые яйца, чуть сжимая и словно взвешивая, Ташер зашипел и тут же ощутил, как проклятый мучитель мягко вбирает в рот одно из них. Сразу два не получалось. И где только он этому научился? Импровизация, что ли? Ну просто убийственная!       При этом Лу не забывал водить крепко сжатым кулачком по его стволу. Шер уже не мог сдерживаться, сам вколачиваясь в его ладонь и тихо рыча от возбуждения.       — Быстрее, — рыкнул он, когда почувствовал, что тот ритм, который задал Лу, становится для него слишком медленным.       Лу послушно заскользил сжатыми пальчиками по его члену быстрее. Он не мог обхватить его полностью, поэтому пришлось помогать себе второй рукой. И губами он пытался ласкать набухшую пурпурную головку. Спрятать клыки полностью не получалось, а потому он опасался вбирать член глубже, да и у него, если честно, челюсть на такие размеры раздвинуться бы не смогла. Поэтому он только старательно мычал, лаская головку языком и губами и усиленно водя ладонями по пылающей плоти кардиша.       Конечно, долго такого выдержать Шер не смог, бурно выплеснувшись ему в рот. Лу все проглотить не сумел — белая густая жидкость потекла по его подбородку и из уголков губ.       Он закашлялся, поспешно отстраняясь, но поскольку не вбирал член в самое горло, то особого вреда не получил, только чуть подавился, поэтому быстро пришел в себя. Задумчиво лизнув перепачканные в сперме ладошки, Лу утер подбородок тыльной стороной ладони и слизнул белые разводы и с нее.       — М-много, — поделился он своими впечатлениями с вымотавшимся кардишем, который наблюдал за ним из-под полуопущенных век.       — Неужели? — фыркнул Ташер, чувствуя, что разрядка хоть и принесла ему облегчение, но нисколько не сняла возбуждения. Глядя на вот такого Лу, чья красивая мордашка была перепачкана его же спермой, он снова адски хотел его. Теперь уже по-настоящему.       Шиэрр облизнул пухлые губки, наклонился, принимаясь старательно слизывать белые капли с подрагивающего живота Шера, и, не удержавшись, снова лизнул пунцовую головку. Старательно вылизал густую дорожку волос, в которых тоже запутались капли его семени, и только тогда приподнялся, потянувшись вверх.       Шер следил за ним с подозрением, но на уме у Лу не было ничего, кроме поцелуя. Он улегся на него сверху, не обращая внимания на то, что рубашка задралась и теперь твердый член кардиша упирается в его голый живот, и обхватил лицо Шера ладонями.       — Поцелуй меня, — попросил он. — Ну же, Шер, не упрямься. Я ведь так старался для тебя. Поцелуешь?       Ташер тихо вздохнул. Еще немного — и он чувствовал, что сломается, сдастся, с рук у этого невыносимого мальчишки есть будет. И катись все в Бездну.       — Поцелую, — согласился он, приподнимая голову и накрывая приоткрытые соблазнительные губы шиэрра своими.       С утробным урчанием проник языком в его рот, вылизывая изнутри, лаская язычок Лу, который доставил ему столько удовольствия, и тихо рыча от невозможности опрокинуть мальчишку на спину, углубить поцелуй, задрать его ноги себе на плечи и отыметь до звездочек в глазах.       Лу тихо застонал, мгновенно уступая его напору, и сам вжался в него всем телом, принимаясь ерзать и елозить животом по его каменно-твердому члену. Он по-прежнему сжимал в ладонях лицо кардиша, неумело пытаясь отвечать на его ласки, невыносимо сладко ерзал и терся собственным членом через ткань своих штанов о твердый живот Ташера. В какой-то момент, особенно сильно прогнувшись в пояснице, княжич не выдержал и с тихим, почему-то жалобным стоном кончил.       Несколько минут в комнате царила тишина, прерываемая только прерывистым дыханием обоих, пока, наконец, Лу не зашевелился, с трудом приподнимаясь на четвереньки. Он посмотрел на кардиша из-под ресниц блестящим затуманенным взглядом и, облизнув губы, хрипло пожаловался:       — Никто не говорил мне, что оргазм отнимает все силы. Теперь я не уверен, что у меня хватит их, чтобы провести ритуал.       Шер спустился с небес на землю. За последние двадцать минут, пока Лу с методичностью и целенаправленностью маньяка доводил его до оргазма неумелыми, но просто невероятно восхитительными ласками, он успел уже и забыть, для чего все это затевалось.       — Лу, — начал он, пытаясь приподняться на локтях, но ленты натянулись, и он вынужден был снова откинуться на подушки. — Не надо.       — Только не говори, что не хочешь, — возразил княжич. — Я тебе не поверю.       — Не хочу, — твердо произнес капитан. — Ты потом будешь жалеть о том, что разделил свою силу. К тому же она еще недостаточно велика. В день своего совершеннолетия, когда ты обретешь полную магическую мощь, тогда и можно было бы подумать, но сейчас…       — Я и сейчас много чего умею, а ждать до ста лет у меня нет времени, — отрезал Лу, осторожно сползая с него и начиная снимать штаны.       Шер мысленно снова застонал, следя за его действиями. Оставалось последнее средство.       — Лу, ты совсем глупый и маленький мальчишка. Ты не знаешь, чего хочешь. И не понимаешь, что твое слепое увлечение мною временно? Через каких-то несколько лет ты захочешь чего-то нового. Ты же растешь. Я не первый и не последний.       Лу дернулся, как от удара, услышав эти слова.       — Хочешь сказать, что я шлюха? — резко повернувшись к нему, прошипел он.       — Я лишь хочу сказать, что ты ветреный и легко увлекаешься. Вот увидишь, я тебе надоем через какое-то время.       — Вот как, — ледяным тоном произнес наследник, буквально взвившись с кровати и загнанно дыша. — Ты действительно так считаешь, Ташер? Ни капли не веришь в мои чувства?       — Нет, — твердо ответил Шер, проклиная себя за то, что лжет. Но он искренне считал, что так будет лучше для них обоих. Он верил в свои слова лишь отчасти, потому что сегодня его вера серьезно поколебалась.       — Уходи, — дрожащим голосом произнес Лу, щелчком пальцев освобождая его от магических пут. — Выметайся из моей комнаты, Шер.       Кардиш не заставил себя долго ждать. Он мгновенно соскочил с постели, едва обрел свободу, зашнуровал свои штаны и вышел из комнаты скрепя сердце. Не хотелось оставлять малыша совершенно одного с твердым убеждением в том, что он, Шер, сволочь такая, не даст за его чувства и ломаного гроша. Что считает его всего лишь глупым ребенком, который сам не знает, чего хочет.       Капитан Ташер Хазрат аш Киэрр уже слишком долго жил на этом свете, чтобы быть настолько слепым. Нет, он давно уже разложил личность юного наследника для себя по полочкам и сделал свои выводы. Он действительно восхищался мальчишкой, который для своих лет был совсем не глупым. Наоборот — целеустремленный, упорный, твердо шагающий к своей цели, сильный, со стальным стержнем внутри, яркий, красивый… Огонек, его аметистовое пламя, он зажигал, покорял, сводил с ума. Он мог бы все, если бы хотел.       Но Шер искренне считал, что такой, как он, ему совершенно не подходит. И он, даже убедившись сегодня в том, что намерения Лу более чем серьезны, не собирался подпускать к себе мальчишку. Не хотел ломать ему жизнь. Просто Лу не знает, какому же невыносимому гаду отдал свое сердце.       И в этом… в этом Ташер ошибался как никогда.