"Личные предпочтения"

Я ворвался в твою жизнь с разрушительной силой. Да, я закрыл глаза и пошатнулся. Ты позволил мне сорваться в стремительном падении... Ты просто сломал меня, Да, ты уничтожил меня. "Miley Cyrus - Wrecking_Ball"

      Закрыв за девушкой дверь, Дарио повернулся к Саше и внимательно посмотрел на него, при этом скрестив руки на груди и сделав непроницаемое выражение лица. Легков удивленно приподнял брови:       — Что?       — Этот вопрос я сам хотел тебе задать, — тихо произнес лыжник, прислоняясь плечом к дверному косяку. — Ты как-то странно ведешь себя сегодня.       — Ничего подобного, — слишком быстро возразил Саша, чем заработал от Колоньи легкий смешок. — Просто… просто я не ожидал здесь никого увидеть, вот и удивился! — Он пожал плечами и направился в свою комнату, чтобы собрать вещи, которые до сих пор в беспорядке валялись в шкафу. Дарио последовал за ним, прожигая взглядом спину соседа по номеру. — Кстати, — словно между прочим спросил Саша, стараясь сделать безразличный вид. — А поподробнее? Это твоя девушка?       Внутри все переворачивалось, съеживалось в маленький комочек, вибрировало от странного и неприятного чувства страха. Это не обычный страх, как, например, увидеть огромного паука, хоть Легков и не боялся их. Нет, здесь было что-то совсем другое – не менее пугающее, связывающего по рукам и ногам, заставляющего безвольно стоять в сторонке и тихо наслаждаться болью.       Саше было неприятно сознавать тот факт, что у Дарио есть девушка. Пусть этот мужчина и не принадлежал ему, но какое-то ядовитое и эгоистичное чувство собственничества взыграло в Легкове, заставляя отключаться сознание, а перед глазами словно красную штору повесили. Вот теперь Саша понимал, как чувствуют себя быки, когда перед ними размахивают тряпкой. В качестве такого раздражающего фактора выступила, на этот момент, Лара Гут – нежданно появившаяся подружка, которая словно черт из табакерки выскочила. И что ей здесь нужно?! Что не сиделось в своей Швейцарии?       Стыдно признать, но Легков боялся услышать ответ на свой вопрос. Боялся, что сейчас Дарио скажет…       — Нет!       Твердый и уверенный голос прервал мрачные, запутанные мысли российского лыжника. Саша едва заметно вздрогнул. Он стоял спиной к Колонье, но мог почувствовать обжигающий взгляд мужчины, скользящий по затылку. Глубоко вздохнув, он сделал над собой усилие, стараясь говорить как можно спокойнее.       — А мне так не показалось. — И зачем он продолжает гнуть эту линию? Замять бы эту тему, да и дело с концом.       — Ты про этот поцелуй?       «Он что, мысли мои читает?» — поразился Саша.       — А что, скажешь, это не так? — ехидно заметил лыжник, сдергивая с вешалки рубашку и кидая ее в чемодан, стоящий на полу возле кровати.       — А тебя это волнует?       Странное было что-то в голосе Дарио. Едва уловимое… удовольствие? Наслаждение? Ему нравится эта ситуация? Легков боялся повернуться, боялся посмотреть в глаза швейцарцу и увидеть там… а что он, собственно, мог там рассмотреть? Это глупо и по-детски. Хотел ведь поговорить с ним, выяснить все, расставить, наконец, точки над i, а что в итоге? Злость на самого себя, злость на Дарио, на эту Лару-как-ее-там! Плюнуть бы на все и просто уйти.       — Не особо, — буркнул Саша, продолжая бросать свои вещи в чемодан, даже не заботясь о том, что они могут помяться.       — Мне кажется, или ты просто ревнуешь?       Резко остановившись, Легков развернулся и посмотрел на Дарио – тот стоял возле двери, спрятав руки за спину и улыбался. В глазах плясали озорные чертики. Ревность? Бред какой! С чего бы ему ревновать к какой-то девчонке? Нет! Здесь другое. Нахмурившись, российский лыжник осторожно, чуть наклонив голову вправо, произнес:       — Не понял? — зло прошипел Легков. — Какая ревность? Ты в своем уме?       — Я не прав? — Колонья приподнял левую бровь и опять усмехнулся. Но уже через секунду стал серьезным, расправив плечи, прямо посмотрел на своего собеседника. — Почему ты отрицаешь очевидное, Саш?       — Потому что я не понимаю, о чем ты говоришь! — дрожь прошла по телу Саши, и он крепко сжал кулаки, стараясь успокоиться.       Только сейчас до него дошло, что Колонья до сих пор ходил в одних штанах, не потрудившись одеться. Вид голого торса не сильно способствовал успокоению. Наоборот, его сердце, и без того бьющееся со скоростью отбойного молотка, почти выскакивало из груди. В голове зашумело от нахлынувших чувств, перед глазами все поплыло и, чтобы не упасть, Саша крепко ухватился за дверцу шкафа.       — Нет! Это неправильно! Это все неправильно! — стараясь убедить самого себя в том, что все его желания – это плод больной фантазии, Саша как-то забыл, что еще пять минут назад хотел сказать. Почему-то именно в этот момент сделанный выбор казался самым верным.       Любить мужчину? Да, он любит. Правильно ли это? Нет! Но как бороться с тем, что волнами накатывает, накрывает с головой, погружая в водоворот чуждых ему эмоций?       — Жаль, — голос Дарио прозвучал очень тихо, но Легков его услышал. Отчего-то по коже пробежали мурашки от того разочарования, что уловил слух. Сердце сильно ударилось о грудную клетку и замерло на несколько долгих секунд.       Слишком больно слышать это. Все сомнения утроились, вот только причина изменилась. Повернувшись, Саша заметил, как по лицу Дарио пробежала тень, скрывая под маской безразличия боль. Опустив голову, мужчина вышел из комнаты, больше не проронив ни слова. И только когда за ним закрылась дверь, Легков понял, что не хочет просто так отпускать Дарио. Не хочет, чтобы он уходил. Совсем!       Быстро покидав штаны и рубашку, что держал в руках, на пол, лыжник рванулся в соседнее помещение, куда ушел Колонья. В гостиной никого, значит, у себя. Глубоко вздохнув и собравшись с духом, он толкнул дверь и прошел внутрь. Дарио стоял возле кровати, видимо, так же решив начать собирать чемодан, который лежал рядом.       — Саша? — было заметно, что Колонья явно не ожидал прихода друга.       — Прости! — выдохнул Легков, подходя к мужчине и останавливаясь всего в шаге от него. — Ты прав! Я действительно приревновал. Мне было неприятно видеть, как эта девчонка трется возле тебя, но больше всего меня взбесил тот поцелуй! Я не хочу, чтобы кто-то… кто-то целовал тебя…       С каждым словом Саши глаза у Дарио округлялись все сильнее, и уже через несколько секунд были похожи на здоровенные блюдца. Услышать подобное от Легкова – лишь в самых смелых мечтах можно было. А теперь все наяву. Он почти признался в том, что любит! Почти. Но этих слов было более чем достаточно. На сердце потеплело, а с души словно камень свалился. Колонья всерьез подумывал о том, что он полностью безразличен Саше, что тот просто шутил и прикалывался над ним. Надежда почти испарилась, оставляя после себя выжженную пустыню. Но теперь… теперь все изменилось. Не хочет, чтобы целовал кто-то кроме…       — Кроме тебя? — тихо спросил Колонья, с замирающим сердцем глядя на мужчину, молясь, чтобы это все было не сном.       — Да! — Легков посмотрел в серо-зеленые глаза Дарио. — Никто, кроме меня, слышишь? — твердо и жестко произнес он.       — Да, — лыжник облизнул вмиг пересохшие губы, словно завороженный глядя в глаза напротив, наслаждаясь каждым словом, своими ощущениями, этим хозяйским тоном. Все мысли улетучились, оставляя лишь образ мужчины, да звуки его голоса, сладкой музыкой разливающиеся по всему телу.       Саша понимал, что теперь ему нужно сделать этот шаг навстречу, переступить через себя и свои сомнения. Если он не хочет потерять Дарио, то просто обязан показать тому, что чувствует на самом деле. А для этого…       Быстро преодолев расстояние, что отделяло их друг от друга, Легков положил ладонь на затылок Дарио и притянул к себе. Их чуть приоткрытые губы почти соприкасались, опаляя горячим дыханием. Взгляды встретились, скрещиваясь в молчаливом поединке, заставляя замирать сердце, заставляя умолять не останавливаться.       — Никто, кроме меня, — выдохнул Саша и накрыл губы Дарио своими.       Он жадно впивался в такие невыносимо желанные, теплые, любимые губы, со всей страстью и жаждой, словно старался выпить его до дна, ничего не оставив, до самой последней капельки. Пальцы крепче обхватили за шею, притягивая еще ближе до тех пор, пока между ними совсем не осталось пространства. Ближе, крепче, глубже.       Саша почувствовал, как руки Дарио прошлись по его спине, поглаживая, возбуждая, обещая. Он тихо простонал ему в губы и сдался. Больше не хотелось убегать от своих чувств, больше не было сил терпеть эту невыносимую жажду по любимому человеку.       Он ворвался в его жизнь словно ураган, сметая все на своем пути, опустошая, уничтожая, не оставляя даже шанса на спасение. А хотел ли российский лыжник быть спасенным? Теперь уже сомневался в этом.       Руки скользят под Сашину футболку, ощущая пальцами горячую кожу. Ведя от низа живота к грудной клетке, Дарио чувствует, как мышцы дергаются в ответ на уверенное прикосновение. Задирая мешавшуюся ему одежду, внимательно наблюдает за реакцией Саши, который нетерпеливо сам срывает с себя футболку.       Довольно улыбнувшись, Колонья притягивает к себе мужчину и, наклонившись, слегка покусывает нежную кожу на шее, оставляя маленькие красные отметины. Зашипев, Саша сжал в ладонях крепкие плечи лыжника, чувствуя, как тот прогнулся и уперся ему бедрами в пах, отчего дыхание моментально сбилось.       Легков прижался телом к обнаженному торсу. Такое прекрасное, восхитительное тело, которое хочется все время разглядывать, которое хотелось покрывать многочисленными поцелуями, попробовать каждый сантиметрик на вкус. Уступив своим желаниям, Саша склонил голову и провел языком по ключице, изучая каждую впадинку и изгиб. Сейчас он понимал, что инициатива исходит полностью от него, и это кружило голову похлеще любого, даже самого крепкого алкоголя. Почему-то не было стыдно за свое поведение, наоборот, все сейчас казалось правильным, именно таким, каким и должно быть.       Рука неосознанно потянулась к чужому паху, сдавливая появившийся бугорок через ткань. Саша утробно стонет, когда ладонь Дарио скользит под нижнее белье, уверенно обхватывая вставший член пальцами. А губы уже перешли к плечу, чтобы оставить новые засосы, словно метки хозяина. Нежные, но настойчивые движения рукой сводили с ума, заставляя прогибаться и рычать, будто дикий зверь, извиваться в объятиях Колоньи.       Саша не выдерживает и вцепляется пальцами в волосы швейцарца, и уже тянет на себя, чтобы раскрыть языком влажные губы.       — Боже, Дарио! — сладко, томно, больше не сдерживаясь, стонет Легков. Эти откровенные ласки, касания, поцелуи окончательно заставляют его провалиться в негу. Послушно приоткрыл рот, впуская наглый язык, сминая в ответ настойчивые губы.       Руки Саши исследуют сначала грудь Колоньи, потом плечи, спину, останавливаются на бедрах и с силой сжимают их. В голове вспыхивают сразу несколько ярких вспышек, когда ловкие пальцы мягко скользят вдоль его члена, пройдясь по каждой набухшей венке и, сжавшись, спускают кожицу вниз.       Сил сдерживать себя больше не осталось, и Дарио, крепко обхватив Легкова за спину, тянет его на себя, падая на кровать. Удивленный вздох вырывается из груди.       — Не могу больше, — шепчет Колонья, покусывая мочку уха Саши, заставляя того громко застонать от удовольствия. — Хочу тебя!       Легкая улыбка проходит по губам российского спортсмена, и он резко, чтобы не потерять драгоценные секунды, снимает с себя остатки одежды. Затем, с такой же скоростью стягивает штаны и с Колоньи. Руки вновь возвращаются к прерванному занятию, возбуждая еще сильнее обоих мужчин, сводя с ума, заставляя выстанывать имена друг друга.       Губы Дарио прокладывают влажную дорожку от шеи Саши к груди, находя и обхватывая маленький сосок. Чуть прикусив его зубами, удается вырвать громкий стон, который подобно раскату грома волнами проносится по комнате, отдаваясь эхом от стен и заставляя вздрагивать от упоения властью над этим человеком. Не обделив своим вниманием и вторую бусинку, Дарио провел вокруг него языком, дразня, то прикусывая до боли, то, словно извиняясь, зализывая красные отметинки. Продолжая блуждать губами по животу мужчины, Колонья наслаждался приятным запахом кожи Саши. Хотелось впечатать его в себя, оставить в памяти и дышать, задыхаться от его аромата.       Приятная судорога в паху заставляет Дарио поторопиться, и он уверенно скользит пальцами меж ягодиц к маленькому колечку мышц. Палец проталкивается внутрь, что должно было быть не очень приятным ощущением для Саши, а потом медленно выходит. Повторяет это несколько раз, затем добавляет и второй палец, задерживая на несколько мгновений внутри, чувствуя подушечками шелковые стенки. Заметив, как на мгновение по лицу Легкова проходит судорога боли, Дарио жалеет, что ничего не может сделать для того, чтобы облегчить ощущения. Подавшись вверх, он нежно проводит языком по губам мужчины.       — Прости… — выдыхает Колонья в губы Саши и чувствует, как дыхание лыжника резко сбивается, когда пальцы заменились членом. Медленно, осторожно, чтобы не причинить лишней боли, он начал продвигаться в такую желанную глубину. Уткнувшись носом в шею Саши, Дарио подсовывает руки под спину любовника, немного приподнимая бедра и крепче обхватывая его, прижимая к груди.       Тот проводит пальцами по ставшим уже мокрым волосам Колоньи, стараясь расслабиться, позволяя ему максимально войти, на всю длину. Приподняв ноги, обхватывает ими спину мужчины, скрещивая лодыжки и делая легкий толчок, показывая тем самым, что готов идти до конца.       Поцелуи становятся более яростными, страстными, они уже не согревали, а откровенно сжигали любовников, опаляя, прожигая огнем возбуждения, достигшем своей наивысшей точки кипения. Приглушенные губами стоны, вырываются, растворяясь в вязком и удушливом воздухе. Переплетение рук, тел, скользящих в аморфном коконе невыносимой агонии, сладость близости и упоение новыми ощущениями.       Дарио старался не торопиться, чтобы дать привыкнуть к нему Саше, и самому понять, как действовать дальше. Толчок, и едва уловимая в порыве страсти боль в лопатках от впившихся в кожу пальцев. Чувствуя, как теснота обволакивает его плоть, Колонья сделал еще один толчок, потом еще и еще, постепенно наращивая темп, ускоряясь, не в силах больше сдерживать рвущееся наружу желание. Крепко стиснув одной рукой бедро Саши, второй Дарио приподнял его за спину, заставляя выгибаться себе навстречу, при этом еще глубже проникая внутрь.       Легкий ветерок, попадающий в комнату из открытой форточки, больше не спасал от влажной духоты, когда швейцарец стал более уверенно двигаться, тихо постанывая имя любовника. Проведя губами по щеке Легкова, он нашел его губы и жадно припал к ним, словно спасаясь от безумного вожделения, накрывающего с головой, унося в бездну сумасшедшего экстаза.       Саша с не меньшей страстью отвечал на поцелуи, блуждая руками по плечам мужчины. Дарио, перехватив одну его руку, поднес пальцы к своим губам и начал медленно их посасывать. Легков запрокинул голову назад, постанывая от такого удовольствия. Даже в самых смелых своих мечтах он не представлял, что может быть настолько хорошо. Окунувшись в новый мир неизведанных ранее ощущений, Саша полностью отдавался нахлынувшим чувствам, уже гораздо более уверенно отвечая на каждое движение швейцарца.       Дарио поцеловал ладонь Саши, опуская ее. Еще один поцелуй в шею, в ключицу, провел языком по груди, ощущая солоноватый вкус пота на губах. Опустив руку вниз, Колонья обхватывает возбужденный член Легкова и начинает двигать ладонью в такт своим движениям.       Еще несколько толчков, и больше нет сил сдерживаться. Внизу живота словно маленькая бомба взрывается, накрывая с головой, заставляя сильно вздрагивать от перекатывающихся по всему телу спазмов. Громкий стон, вырванное из груди имя, и следом кончает Саша, с силой прижав к себе любовника, словно стараясь слиться с ним воедино, стать еще ближе.       Спустя несколько секунд Дарио без сил падает на подушку рядом с лыжником. Дышать тяжело, в груди все болит, а каждый вздох давался с огромным трудом, словно марафон пробежать пришлось. Но усталость эта была очень даже приятной. Сейчас спортсмен был счастлив, ведь рядом лежит его любимый человек, который все-таки решился и признал его чувства. И самым важным было именно то, что они стали близки. Больше нет границ, нет недопонимания, нет страха перед отказом. Они принадлежали друг другу, были вместе, ощутив такие прекрасные минуты наслаждения.       Оба молчали, глядя в потолок и не зная, что говорить. Вроде, и слов не нужно – прикосновения говорили лучше пустых фраз, но каждый из них понимал, что должен что-то сказать. Тишина начинала давить, разом отбрасывая в прошлое, в те моменты, когда еще чувства были тщательно скрываемы, когда даже взгляд мог выдать с головой все переживания, спрятанные ото всех. В то прошлое, когда они не могли даже представить, что настанет такой момент в их жизнях, когда они смогут стать настолько близки. Еще минуту назад с губ слетали громкие стоны страсти, которые теперь казались чем-то далеким, недосягаемым, фантастичным. Словно мимолетное видение, которое за секунду показало манящее, желанное будущее, а потом обрушило суровую правду – выдумка, сказка, пустая мечта.       Сознание очистилось от переизбытка эндорфина, ушло ощущение эйфории и блаженства. Стало неловко, неуютно, вернулось чувство стыда. Стало почему-то невыносимо стыдно за свое поведение, за каждый момент близости, который совсем недавно вызывал трепещущий восторг. Но самое главное – в груди пустота, словно огромная черная дыра, поглощающая все положительные эмоции, испытанные при близости. Сейчас она пожирала то трепещущее чувство, расплывающееся мягкой, шелковой тканью в сердце – спокойствие, счастье, удовлетворение.       — Саш… — начал было Дарио, но замолчал, почувствовав на своих губах ладонь мужчины. Повернув голову, Колонья встретился со взглядом любимых серых глаз, в которых не было ни капельки разочарования, сомнений или стыда. Ничего, что так боялся увидеть в них швейцарец.       Легков улыбнулся, перевернувшись на бок и подложив голову под локоть. Он смотрел на Дарио, ничего при этом не говоря – просто изучал лицо мужчины, лежащего рядом. Потом его взгляд скользнул ниже, на грудь. Поддавшись внезапному порыву, Саша протянул ладонь и положил ее туда, где сильно и часто билось сердце спортсмена. Все еще такой горячий, мокрый, такой желанный. Закрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, Легков вновь посмотрел на Дарио.       — Я не жалею, — тихо произнес Саша, внимательно вглядываясь в ставшие чисто зелеными глаза Колоньи.       Лыжник не хотел много говорить, боясь испортить момент, может, даже спугнуть Легкова какой-нибудь неосторожно брошенной фразой. Его переполняло множество разных эмоций, которыми он бы хотел поделиться с Сашей, но не знал, как именно объяснить ему то, что чувствовал сейчас. И опять, тот словно понимал его без слов, читая мысли – придвинувшись поближе, лег к Дарио на плечо, крепко обняв за талию и довольно прошептал:       — Давай просто поваляемся вот так, а? — горячее дыхание щекотало шею, и Колонья поежился, на что Легков опять проделал то же самое, только теперь специально ткнувшись носом в шею, чтобы подразнить мужчину.       — Перестань! — засмеялся Дарио, пытаясь отодвинуться от Саши, но тот крепко держал, не отпуская от себя даже на сантиметр.       — Не отпущу, — прошептал российский лыжник, и Дарио замер, наслаждаясь звуком его голоса, тем, что он говорил и как это говорил.       — А я никуда и не собираюсь, — также тихо ответил Колонья.       — Хорошо, — улыбнулся Саша и, приподнявшись на локте, завис над мужчиной: — Знаешь, пусть прозвучит и банально, может, даже слишком приторно, но я должен это сказать.       — Что? — не выдержал Дарио, когда Легков почти минуту молчал, просто глядя в его глаза.       — Ты – первый мужчина, которого я полюбил, — выдохнул Легков, чуть заметно краснея, опуская взгляд.       От этого действительно по-детски наивного жеста стало тепло на душе. Рассмеявшись, Дарио крепко обнял Сашу и прижал к груди, вдыхая аромат его волос. Чувство беспокойства ушло, вновь возвращая ему надежду и уверенность.       — Люблю тебя, — просто ответил Колонья, размыкая объятия, позволяя Легкову вновь посмотреть на него сверху вниз и, возможно, сказать что-то еще. Но вместо слов тот лишь наклонился, целуя слегка припухшие губы – нежно, мягко, плавно, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства.