Мой директор

Мы молча едем с ней к ее отцу, она отрешенно смотрит в окно. Она выглядит слишком бледной, и я совсем не могу разобраться, нормально ли это. Немного сложно вести машину по городу и наблюдать за ней, поэтому, некоторое время я смотрю исключительно на дорогу. Я слышу, что она тяжело дышит, будто бы совсем недавно пробежала не маленькую дистанцию. Мне почему-то кажется, что здесь есть какой-то подвох. Черт, я планировал все не так. Но все же. Я паркуюсь возле дома ее отца, она выходит, замечаю, как она слегка дрожит. Ее состояние явно не нормальное, даже если и списывать на беременность. Первый триместр уже прошел, и самые тяжелый этап с токсикозом и плохим самочувствием уже позади. Сейчас с ней явно что-то не так. Я иду следом за ней, она крепко хватает меня за руку. И все-таки, она либо волнуется, либо боится. Подходит к заветной двери, которая стала ещё темнее с прошлого моего визита (вероятно, собутыльники её отца или сам он не редко пинают её ногами, когда открыть её обычным способом уже не в состоянии) и в нерешительности стоит пару мгновений перед ней. Затем заносит руку к звонку, но одергивает её, и медленно нажимает на ручку двери. Она, по очевидным причинам, не заперта. — Ты уверена? — вновь спрашиваю я, она решительно кивает. Все так же не отпуская мою руку, заходит внутрь, вдыхая больше воздуха. Мрачная квартира встречает нас затхлым запахом алкоголя, сырости, человеческих испражнений. Все ужасно неправильно, нормальный человек не должен до такого опускаться, какое бы горе его не настигло. Тем более, когда у тебя остаётся несовершеннолетняя дочь… Я никогда не смогу понять этого. Господи, но он же до этого все же опустился… Когда я приезжал сюда в последний раз, все выглядело более-менее пристойно. Я замечаю, как Лиза морщится, но уверенно идет вперед, минуя грязный ковер. Заходит в кухню, но ничего кроме горы бутылок, грязной, битой посуды и большой лужи блевотины не находит. От этой картины действительно тошнит. Лиза вырывается и бежит в туалет. Я слышу как ее тошнит и она плачет. О, Боже. Я бегу за ней, открываю дверь. Она стоит, ухватившись обеими руками за раковину. Унитаз забит какой-то хренью, вокруг него лужа из мочи. Меня самого выворачивает, но я держусь из последних сил. Хватаю ее за талию и буквально вытаскиваю оттуда. Она утыкается мне носом в грудь и всхлипывает. — Я должна была быть здесь… Я должна была это предотвратить… — она крепко сжимает пальчиками мою футболку. Её голос срывается, руки дрожат. — Тш-ш-ш… — я осторожно глажу ее по голове. — Ты не виновата. Он сам до такого дошел. — она поднимает на меня заплаканные глаза. — Но ведь он же мой папа… — она вытирает рукой слезы, разворачивается и идет на кухню. Я слышу шум воды. Захожу, она, пересиливая брезгливость, моет завонявшуюся со временем посуду. Вот черт, она решила здесь убраться. Хотя я не вижу в этом смысла: все равно все скоро будет также, как и раньше. Я подхожу к кухонному столу, в одном из шкафчиков нахожу черные мусорные пакеты. Собираю туда все бутылки, выношу их из квартиры и спускаю по мусоропроводу. Знаю, что так делать нельзя, но оставлять ее там надолго одну совсем не хочется. Надеюсь, они не разобьются. Возвращаюсь назад в квартиру. Лиза уже закончила с посудой и теперь в нерешительности стоит над зловонной лужицой на полу. Похоже, ни мне, ни ей не хочется это убирать. Может, оставим так? И тут, как фиг знает что, выползает из недр квартиры Лизин отец. Точнее, то, что осталось от его уже не человеческого облика. Под глазом расплывается синяк, лицо заплывшее. Тело едва передвигается, опираясь на две конечности. Он ошарашено пялится сначала на меня, потом на дочь. Взгляд пустой. — Что вы тут делаете? — заплетающеся говорит он, пытаясь придать своему голосу резкость. Он шатается, поэтому эффект «хозяина» в этом случае не проходит. Я закатываю глаза. — Пап, привет. — спокойно говорит Лиза, поглубже вздохнув. Она прощупывает почву, пытаясь понять, в каком он сейчас состоянии. Он снова смотрит на нее стеклянным взглядом. Поднимает руку, замахивается, но резко убирает руку. Затем что-то бормочет, разворачивается и идет назад к себе в комнату. Через мгновение мы уже слышим храп. Грязная свинья… В общем, лужу блевотины приходится убирать мне, так как Лизу тошнит, едва она приближается к ней. Этот день должен был пройти совсем не так. Эта скотина испортила ей настроение окончательно. И хотя я понимаю, что это всё-таки её отец, я не могу думать о нем иначе. Едва мы заканчиваем, Лиза опять бежит в ванную. Господи, токсикоз у нее уже должен был закончится. Но, все-таки, она же беременна и остро реагирует на запахи. Ее можно понять. — Андрей, поехали отсюда. — говорит она, бледная как полотно. Я просто киваю. Мне самому не терпится убраться. Она снова хватает меня за руку и не отпускает до тех пор, пока мы не подходим к машине. Обратный путь она молчит, и я знаю, что должен что-то сделать, как-нибудь её отвлечь. Я сворачиваю, и Лиза удивленно смотрит на меня. — Мы не едем домой? — тихо спрашивает она. Я выхожу из машины, подают руку ей. Она недоверчиво смотрит на меня, но все же идёт за мной, не задавая никаких вопросов. Мы заходом в ближайшее здание. — Кафе? — только и спрашивает она, и я киваю. — Но я совсем не голодная, правда… — отнекивается она, останавливаясь. Я все же веду её к ближайшему столику. Она послушно садится на выдвинутый стул. Я не сажусь напротив неё, а, переведя дух, делаю самый большой и рискованный шаг в своей жизни. Осторожно становлюсь на одно колено, как в старых романтических фильмах, достают из кармана коробочку с кольцом. Руки немного дрожат, когда я открываю её. — Я знаю, что ты сейчас настроена совсем не на это, и вряд ли это подходящий момент, но я думаю, медлить уже бессмысленно. Ты выйдешь за меня? ..