Everything

Adelitas Way — Undivided

Больно. Левая часть лица, на которую пришелся удар, начинает сильно гореть, а глаза застилают слезы. Такое чувство, что половина моей физиономии просто отвалится. Я поворачиваю голову и смотрю на Лесли сквозь слезы, из-за чего она немного расплывается, но ее улыбку я вижу отчетливо — она улыбается так, словно Санта подарил ей леденец. Я готова убить эту завистливую сучку. — Ты как? — спросила Дана, когда подошла ко мне. Меня постепенно начали окружать одноклассники. Дана повернула мое лицо в сторону одной рукой, чтобы посмотреть на нанесенный Лесли ущерб. Судя по своим ощущениям, могу с уверенностью сказать, что ничего хорошего там нет. — Покажи, — через собравшуюся толпу проходит Гарри. После его слов Дана сразу же отступает в сторону. Я смотрю на него, но не могу понять, о чем он думает — его взгляд совершенно непроницаем и лишь глаза сосредоточенно осматривают мое лицо. Он обхватывает его своими руками и – ох! — через меня будто ток прошел (это так странно). Его руки такие холодные — именно то, что необходимо для моего пылающего лица. — Думаю, мне нужен лед. — Определенно нужен, — он перестал рассматривать мое лицо и перевел взгляд на мои глаза, в его было столько эмоций, но взгляд по-прежнему оставался непроницаемым и только по выступающим желвакам на скулах и небольшой складке между бровями можно понять, что он озабочен. Ну вот. Я одна сплошная проблема. — Продолжайте играть, — говорит он и слегка толкает меня к выходу из спортзала. Сделав всего несколько шагов, я чувствую легкое головокружение, будто я очень долго каталась на качелях и только сошла с них. Все как будто наклоняется. Я закрываю глаза и останавливаюсь. Воздух. Мне не хватает воздуха. — Мия, — меня кто-то зовет, но я не могу разобрать, чей это голос. Он доносится будто через толстый слой ваты. Мои руки начинают потеть, и внутри все будто сжимается от непонятного мне страха, я чувствую, как мое сердцебиение ускоряется. Я хочу плакать и, чтобы все это прекратилось. Почему мне так плохо? Пусть это закончится! И это заканчивается. Не полностью, но все же. У меня все еще остается легкое головокружение, которое можно игнорировать. Я чувствую руки на своих плечах и мне становится неуютно оттого, что мне стало плохо прямо посередине спортзала. Я понятия не имею, что это было. — В кабинет, быстро! — над моим ухом раздается тихий, но строгий голос. Когда мы вошли в его кабинет, я поспешила сесть — не хочу, чтобы повторилось то, что было в спортзале. Я опустила свою голову на поверхность стоявшего рядом стола левой стороной лица. Он такой холодный — просто божественно. Я прикрываю глаза от облегчения. — Когда ты ела последний раз? Этот вопрос застает меня врасплох, и я распахиваю глаза от удивления. Смотрю на Гарри, который открыл дверцу навесного шкафчика и начал вытаскивать из него небольшой чемоданчик. Как я поняла, это аптечка. — Мия? — он мельком смотрит на меня и достает прозрачный пакет с каким-то содержимым. Я не двигаюсь и только продолжаю следить за его действиями. Стол под моей щекой уже нагрелся, но я все равно не поднимаю голову — меня слегка мутит. Он прерывается и вновь глядит на меня, на этот раз дольше, всматривается в мое лицо так, будто ищет что-то. Его взгляд одновременно заботлив и зол — мне становится неуютно, но я не успеваю отвести глаза — он делает это первым. Гарри кладет пакет на стол и ударяет по нему рукой, после чего слышится лопающийся звук. — Что это? — мой голос немного сиплый из-за сдерживаемых слез. — Гипотермический пакет. Меня передергивает оттого, как холодно и равнодушно звучит его голос. Я выпрямляюсь и внимательно слежу за ним. Пытаюсь понять, чем вызваны эти изменения, но тщетно. Что я сделала не так, что заставило его разозлиться? Не хочу, чтобы он разочаровывался во мне. Только не он. Я не знаю, чем это вызвано – то, что он разочарован и то, что я не хочу этого, но, пожалуйста, только не он. Он берет пакет в руку и начинает подходить ко мне, я опускаю голову вниз — не хочу, чтобы он смотрел на меня. Сжимаю край стула так сильно, что белеют костяшки пальцев. Из меня вырывается то ли всхлип, то ли тяжелый вздох. Закрываю глаза, пытаясь остановить подступающие слезы. Нет, я не хочу плакать. Не сейчас и не при нем. Чувствую приятный холод на левой стороне лица и на мгновение задерживаю дыхание, понимая, что это он. Чувствую руку на своем подбородке, но все равно не открываю глаза. — Мне жаль, — шепчу я. Мне жаль, что я такая неуклюжая (еще мягко сказано), что я не могла просто отбить мяч. Мне жаль, что ему приходится возиться со мной. Мне жаль, что я такая проблема. Он молчит некоторое время. — За что? Такой глупый вопрос. Неужели он не понимает? — За то, из-за чего вы злитесь на меня, — я поднимаю голову и только сейчас понимаю, насколько близко мы сидим — между нами не больше тридцати сантиметров. В его глазах столько эмоций — я могла бы запросто утонуть в них. Он проводит незанятой рукой по своим волосам и снова хмурится. — Ох, Мия, я злюсь не на тебя, я злюсь на себя. Теперь хмурюсь я. О чем он говорит? — Я не понимаю. — Я злюсь на себя потому, что не могу ничего сделать со сложившейся ситуацией. Я знаю, что это вышло не случайно. Всем понятно, что Лесли кинула мяч специально с такой силой, чтобы ты не смогла отбить его. Но я не могу ничего сделать, потому что это физкультура и на ней можно получить травмы, в этом нет ничего необычного, — он передразнивает нашу директрису, она удивительно неприятная личность. — Меня злит, что я ничего не могу сделать с этим и, что она так и останется безнаказанной. Он заканчивает говорить и выжидающе смотрит на меня. Ох, он действительно беспокоится и, похоже, чувствует себя ужасно по этому поводу. Как я могла думать о нем по-другому? — Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя так из-за меня, — мне становится неловко, и я отвожу взгляд. — Нет, Мия, все в порядке. Мне нравится беспокоиться о тебе, — я вижу его улыбку краем глаза, и мои щеки заливает румянец. — И мы же договаривались. О, он говорит о том, что я обращалась к нему на «Вы». — Больше не буду, — я опускаю голову и улыбаюсь, сама того не ожидая. — Хорошо, урок закончится минут через пятнадцать. Я должен пойти и проверить, все ли там в порядке, а ты можешь пока пойти переодеться и забрать свои вещи. Это последний урок у меня, так что я отвезу тебя домой. — Я могу пройтись пешком, — я не хочу нагружать его еще больше. — А если тебе опять станет плохо? Рядом не будет моей руки, в которую ты сможешь вцепиться, — мои глаза распахиваются от удивления, не помню такого. Неужели я правда сделала это? Смотрю на Гарри — он улыбается, что заставляет меня усомниться в его словах. — Я не вру. Он берет мою руку и подносит ее к пакету, чтобы убрать свою. На секунду наши пальцы соприкасаются, и в тех местах, где он коснулся меня, я теперь ощущаю легкое покалывание. Он встает и отходит к двери. — А разве не нужно заполнять журнал и все такое? — спрашиваю я. — Я сделаю это позже, — он подмигивает и выходит, а я опять чувствую, как начинаю краснеть.