Lifehouse — It Is What It Is
Я сижу на уроке биологии и честно пытаюсь записывать то, что говорит учитель. Но я то и дело пропускаю слова, предложения, а потом и вовсе перестаю записывать и неосознанно начинаю рисовать на полях тетради. Я никогда особо не любила биологию, потому что не понимаю, зачем она мне. Я точно не хочу идти в медицинский, поэтому считаю это просто пустой тратой времени. Для общего образования, конечно, хорошо, но три часа в неделю — это слишком. Почему мы не можем выбирать в школе те предметы, которые действительно понадобятся нам в будущем, а не учить полностью все? Но даже для этого мне сначала нужно понять, чего именно я хочу, а у меня с этим проблемы. Но точно не медицинский. Я пытаюсь вновь сосредоточиться на биологии, но не могу. В голове всплывает утренняя ситуация. Я не могу понять, что происходит. — Я завезу тебя домой после уроков, — сказал он, когда мы приехали в школу и припарковались на стоянке, — встретимся здесь. Он потянулся и поцеловал меня. Это удивило. Почему он не боялся того, что кто-нибудь сможет увидеть это? Почему я говорю ему о том, что я чувствую, а он нет? Почему он все держит в себе? Почему он не показывает того, что чувствует? Ни одной эмоции. Как мне понять его? Как я могу понять, что происходит между нами, когда я даже не могу понять, что происходит вокруг и что думает он? Я понимаю, что мое дыхание начинает сбиваться. Я пытаюсь дышать глубже, но я как будто забыла, как это делается. Смотрю на свои руки — они трясутся, а из-за слез я еще и не могу их четко видеть. Я закрываю глаза, пытаясь запихнуть их обратно, но у меня не получается. Я встаю и пытаюсь спокойно выйти из класса, но как только оказываюсь на коридоре — начинаю бежать. Я забегаю в женский туалет и просто спускаюсь по стене, закрывая лицо руками. Я слышу, как дверь открывается и кто-то заходит, но я даже не хочу смотреть. Мне абсолютно все равно, как я сейчас выгляжу и что подумают люди обо мне сейчас. Мне просто все равно. Все, чего я сейчас хочу — это просто спрятаться от окружающего мира. — Мия. — Я слышу робкий голос Даны, но руки от лица не убираю. Представляю, в каком замешательстве она сейчас находится. Зажмуриваю глаза сильнее и надеюсь на то, что ее голос мне всего лишь причудился. — Мия. — Нет, не причудился. — Я видела вас с мистером Стайлсом сегодня утром. Кажется, я перестала дышать вовсе. Я слышала, с какой неуверенностью в голосе она говорила это, и я прекрасно понимаю, что могу соврать и легко переубедить ее. Потому что, я уверена, в глубине души она хочет, чтобы я ее переубедила. — Что между вами происходит? Но я не хочу врать. Я убираю руки от лица и смотрю на нее. Я замечаю, как выражение ее лица меняется, и она как будто понимает все. — Как ты думаешь? — я задаю этот вопрос и понимаю, что в моем голосе нет никаких эмоций. Она ставит мой рюкзак возле стены и садится рядом со мной. Она кладет свои руки на колени и молчит несколько секунд. — Давно? — задает она вопрос, и он буквально разрезает тишину. — Я не знаю. — Я действительно не знаю, сколько это все длится. Когда я почувствовала к нему симпатию первый раз? Когда первый раз его увидела? В начале сентября? Сейчас декабрь. Прошло больше трех месяцев. А когда он? Я не знаю. Я могу лишь гадать. — С ума сойти можно… — Дана шумно выдыхает. — Мне кажется, что я уже это сделала, — говорю я это, и из меня вырывается ехидный смешок. — Возвращайся на урок. — А ты? — Она поворачивается и смотрит на меня большими глазами. И я вижу в них слишком много волнения, сочувствия и жалости. И это так сильно начинает злить меня. Мне не нужна жалость. Она здесь не к месту. — Дана, это предпоследний урок. За пропуск одного урока биологии меня не выгонят, а насчет физкультуры — уверена, Гарри даже не отметит, что меня нет. Мне казалось это невозможным, но ее глаза раскрылись еще шире. Да, может быть, я и была немного резка, но она сама виновата. — Со мной все будет в порядке, — добавляю я, но уже мягче. Все же она моя подруга и я не хочу обижать ее. Она встает, еще некоторое время смотрит на меня, а потом произносит слабое «хорошо» и выходит. Я наклоняю голову и запускаю руки в волосы. Что мне делать сейчас? До конца урока осталось пятнадцать минут. И за эти пятнадцать минут мне нужно уйти отсюда. Но я не хочу быть одна. Мне нельзя быть одной. Возможно, мне просто нужен старый друг. Я вытягиваю телефон из кармана и ищу номер, на который не звонила уже очень давно. Я очень долго смотрю на цифры и все-таки нажимаю «позвонить». Долгие гудки начинают нервировать меня. Сначала я начинаю грызть ногти, но потом смотрю на них и решаю не портить свой «маникюр» окончательно. Затем я просовываю палец в дырку на своих джинсах и уже хочу сбросить звонок, но слышу «да?» на другом конце. — Эм, — я резко забываю, что хотела. — Ты сейчас занят? — Нет. — Я заправляю прядь волос за ухо и облегченно выдыхаю. — Можешь забрать меня? — Я как будто со стороны слышу, сколько отчаяния в моем голосе, и это удивляет меня. Я молюсь внутри о том, чтобы он не отказал мне. — Через десять минут буду. Он отключается до того, как я успеваю поблагодарить его. Я держу телефон в одной руке, а другой убираю волосы с лица. Чувство облегчения обволакивает все мое тело. Я уйду отсюда. И я не буду одна. Я встаю с пола и подхожу к зеркалу. Да, сейчас я выгляжу не очень приятно. Я вытираю черные разводы от туши и достаю бальзам для губ. Нужно расчесать волосы и все. Я решаю подождать его на парковке. На улице прохладно сейчас, и, думаю, так я скорее успокоюсь. Я выхожу на парковку и обхватываю себя руками — на улице намного холоднее, чем я думала, слишком сильный ветер. Не удивлюсь, если через пару часов начнется ливень. Я начинаю дрожать и пытаюсь запахнуть куртку сильнее, но это не помогает. Уверена, прошло уже больше десяти минут. Я уже хотела зайти в школу и подождать там, но услышала звук подъезжающей машины, поворачиваю голову и вижу черную ауди. Я подхожу к ней, когда она останавливается. Тишина. Гробовая тишина. Ни он, ни я не говорим ни слова. — Ты в порядке? — спрашивает он после нескольких минут молчания. Я поворачиваюсь и с грустной улыбкой смотрю на него. — Нет, Зейн, я не в порядке. — Куда мы поедем? — задает вопрос он, заводя мотор. Я подтягиваю свои колени к груди, утыкаюсь в них подбородком и просто пожимаю плечами. Он смотрит на меня некоторое время, но потом просто выезжает со стоянки. Я поворачиваю свою голову к окну и смотрю на проскальзывающие мимо дома, витрины магазинов и маленькие улочки. Я не хочу ни о чем думать, я хочу веселиться так же, как эти дети за окном. Зейн останавливается. Я поворачиваю голову и вижу кафе «Bona Foodie». О, там потрясающий кофе. Но как бы сильно я его ни любила — из машины выходить не собираюсь. Зейн как будто читает мои мысли, он открывает дверь и выходит, даже не обернувшись. Я не меняю своего положения, поэтому, когда он возвращается через пятнадцать минут, он не выглядит слишком счастливым.Imagine Dragons — Demons (Аcoustic)
— Латте с соленой карамелью. — Он протягивает мне стаканчик и это заставляет меня улыбнуться. Это так прекрасно, когда люди помнят всякие мелочи, связанные с тобой, помнят то, что ты любишь. Неважно что. Помнят, что ты любишь чай или кофе, или что ты всегда кладешь две ложки сахара в чай, что ты любишь только шоколадное мороженое или ненавидишь мармелад. Пусть это будет твоя любовь к закатам или к кантри-музыке. Неважно. Важно то, что человек запоминает вещи, связанные с тобой. Запоминает тебя. И я могу поспорить на что угодно, что Зейн сейчас пьет американо. Без молока, сахара или сливок. Такой же крепкий и глубокий… Мы молчали все время, пока Зейн вел машину. Единственными звуками были глотки нашего кофе и тихо играющие акустические версии песен Imagine Dragons. Зейн останавливает машину, и я понимаю, что мы почти у выезда из города. — Рассказывай. — Он откидывается на спинку сиденья, и боковым зрением я вижу, что он смотрит на меня. Я лишь покрепче обхватываю стаканчик с кофе и делаю глубокий вдох. -Я не знаю, — я отпиваю из стаканчика. — Я не могу сложить все свои мысли в слова, я не знаю, как объяснить то, о чем я думаю. Я останавливаюсь. Я сжимаю и разжимаю пальцы, все еще держа стаканчик с уже холодным кофе в руках, которого уже почти не осталось. — Как бы мне хотелось сложить все свои мысли в коробочку, чтобы их не было так много. Я слишком много думаю. Слишком много, а это заставляет меня переживать из-за каждой мелочи и думать о ней еще больше, — я запрокидываю голову и закрываю глаза, — и в итоге, справляться с этим становится все труднее. У меня все чаще случаются панические атаки. — Я чувствую, как слезы начинают появляться на моих глазах. Я закрываю их, пытаясь затолкнуть слезы обратно, но не успеваю, потому что одна уже скатывается по щеке вниз. — Я устала. — Я поворачиваюсь к нему и перестаю сдерживаться. — Я устала, Зейн. Мне тошно от всего этого. Мне тошно от того, что никто не понимает, что я хочу сказать. Тошно продолжать притворяться, будто со мной все в порядке, тошно от того, что я держу все в себе. — Мой голос ломается, но я продолжаю: — Я устала ненавидеть себя, я устала от боли. Я хочу думать о вещах, которые не сводят меня с ума. Я устала быть грустной... — Мой голос срывается, и я останавливаюсь, чтобы сглотнуть этот ужасный ком в горле, который не позволяет мне говорить, и едва слышным шепотом добавляю: — Я просто хочу быть счастливой. Я перестаю говорить и моя истерика заканчивается. Только слезы тихо стекают по щекам. Зейн молчит. Да, от той счастливой маленькой девочки не осталось ничего. Я заправляю прядь волос за ухо и в это время Зейн берет меня за руку. Сначала это удивляет меня, и я смотрю на него широко распахнутыми глазами, но он лишь сжимает мою руку. Он ничего не говорит, но поддерживает меня. И сейчас это самая замечательная вещь, которая может быть. Я уверена, он понимает меня. И ему необязательно говорить об этом, чтобы я знала это. Я прекрасно понимаю, что он тоже прошел через многое, но был ли кто-то с ним тогда, когда он нуждался в этом? Я не знаю. И сейчас я понимаю, насколько мне повезло иметь рядом человека, с которым можно молчать. — Между вами с Гарри что-то происходит, не так ли? — он спрашивает, и этот вопрос застает меня врасплох. Я долго молчу, перед тем как ответить. — Да я не знаю. Да... — Я выдергиваю свою руку из его и поправляю волосы, надеясь, что это не выглядело очень грубо и не обидит его. Я обтягиваю рукава своей кофты и складываю руки на коленях. — Я не знаю, как назвать то, что между нами происходит. — Он нравится тебе. — Да, даже больше, чем просто нравится. — Тогда что тебя волнует? Что меня волнует? Меня волнует то же, что волнует каждую девушку — взаимность. — Я боюсь. — Я слышу, как капли дождя начинают слабо барабанить по машине. — Я боюсь, что это односторонние чувства. Я молчу. И Зейн тоже. А дождь усиливается. И внезапно из маленького дождика начинается сильный ливень. Я смотрю на время — уже шесть. Ого, я даже не заметила, что мы провели вместе больше трех часов. — Кто бы что ни говорил мне, мне нужно, чтобы это сказал он. Но я не хочу просить, я хочу, чтобы он сделал это сам. Тогда я буду уверена, что это искренне и он действительно хотел этого. — Может, ты все-таки должна сказать ему о том, чего ты хочешь? Он не ждет, пока я отвечу. Он просто заводит машину и разворачивается обратно в город. Он прав. Я поворачиваюсь к окну и дышу на него, чтобы оно запотело и начинаю рисовать. Я не сразу заметила, что мы приехали, но когда смотрю в окно, то вижу не свой дом, а дом Гарри. Я поворачиваюсь к Зейну и возмущенно смотрю на него. — Прямо сейчас. — Он не поддается моему взгляду и лишь выжидающе смотрит на меня. Он, наверное, понимает, что я не собираюсь выходить, и наклоняется, чтобы открыть дверь за меня. Я делаю глубокий вдох и толкаю ее сама, но задерживаюсь и поворачиваюсь к Зейну. Говорю тихое «спасибо» и выхожу прямо под ливень. Я представляю, как сейчас выгляжу. Большие зеленые глаза на половину лица с размазанной от дождя и слез тушью и мокрые рыжие волосы, обрамляющие лицо. Я стучу в дверь и мечтаю о том, чтобы его не было дома, а свет, который я видела с улицы, просто забыли выключить. Но дверь открывается, и я вижу удивленное лицо Гарри. — Привет.