***
- Семнадцать человек, серьезно? – спрашивает Анкушева на следующий день, поднимая свои слишком сильно выщипанные брови, когда он сдает свои закрытые ведомости по экзамену. Антон пожимает плечами, не зная, что ответить. Семнадцать заваливших и семнадцать, не самый высокий показатель (в прошлом году налоговое смогли сдать только пять человек, и что). Просто это самый высокий показатель не сдавших у него, и это факт. Антон, вообще-то, не считает это своим проколом, потому он (еще раз, блин, для всех) не преподаватель правовых дисциплин, даже если это по большей части право о деревьях, отходах и дозволенных нормах. Не его стезя. Не интересно, не волнует, никак, нигде, никаким боком, все. - Никому не нравится экологическое право. - Ну-ну, ну-ну.***
Марина благодарит за помощь с курсовой, у нее, конечно, стоит "отлично" (Антон, может быть, знал ее оценку и до; Антон, может быть, немного волновался и сам посмотрел в ведомости), и дарит горький шоколад с апельсиновым соком. Антон знает, что это, блять, чертовски обидно - он ненавидит апельсины в любом виде. Воронов не орет на Марину только потому, что трещит голова. И ему хочется спать, потому что полночи он провел утешая Масю из-за Стаса, решившего, что круто кого-нибудь трахнуть, пока любовь всей твоей жизни за соседней стенкой. Воронов не понимает, почему Хворостовскому было не подождать и не думать членом. Почему бы не достать голову из задницы, не очистить ее от дерьма, не найти силы и не поговорить по-человечески, это не так уж сложно. А еще Антон пытается вспомнить, когда у него самого был секс. Безуспешно. Последние ночи ему компанию составляли бумажки, заполнение которых он откладывал полгода, и какой-то странный голубой чай, который схватил в магазине случайно. Чай стоит слишком дорого, чтобы его не заваривать - даже если отдает какими-то моченными грибами. Жизнь несправедлива, думает Антон. Хочу отпуск.***
В квартире гребанный срач – хер найдешь кружку или мыло. Антон закрывает глаза, стоя посреди кухни, и думает, как бы расхреначить все вокруг. Изорвать обои, раскрошить на части стул, перевернуть стол, сорвать люстры, разодрать книжки, выбить окна. Устроить снаружи то, что внутри. - Ты в порядке? – спрашивает Мася. Антон качает головой. Я скоро плохо кончу, думает он, я чувствую. - Все нормально. Ты все взяла? Нам нужно не опоздать на твой поезд.***
Антон обнимает напоследок Масю, и та улыбается грустно, потому что Стаса нет на перроне с ними и где он – хуй знает. Завтра понедельник, и семинар, семинар, семинар (конец учебного года, нужно полностью выполнить учебный план для допуска студентов к экзамену).***
В коридоре института пахнет потом и шоколадом, когда Антон выходит из туалета, смаргивая воду. Он умывался холодной под краном, потому что глаза закрываются, а мозги уже куда-то уехали. - Коносамент, индоссамент, цессия или дисконт? – спрашивает какой-то парень у Наташи, и Антон улыбается девушке, не останавливаясь поболтать. Ему нужен настоящий кофе и немного здравого смысла в этот день. Хворостовский ловит его в курилке и рассказывает о том, как круто заниматься йогой, и Антон ему совсем не верит и почти уверен, что тот записался туда ради задницы какой-нибудь инструкторши или кто там на этих занятиях. - Меня ебет? Антон не хочет звучать засранцем, но он реально устал (и реально заебался) от всего, что происходит. От Стаса, от Маси, от мамы, которая твердит о желании иметь внуков, от преподавания, от тупости студентов, которых ничего не волнует в середине июня кроме наступающего лета, от грязи и неустойчивости всего вокруг. - Не знаю, тебя ебет? – спрашивает Стас весело в ответ, будто все происходящее чертова шутка и, может быть, месяц назад это была бы она, но сейчас – нет. Антон тушит сигарету, встает и сбегает. Он звонит Анкушевой и просит отменить пару, потому что идет к дантисту, дескать, зуб пиздец как болит, жить невозможно. А после идет в магазин за алкоголем.***
Они запираются с Тимом на балконе на несколько часов с тремя пачками сигарет и тремя же бутылками вина. Тим, оказывается, уезжает в Америку (Антон молчит, что это больше похоже на побег, а Тим не интересуется, почему он здесь у него в такой час с такими синяками под глазами и грязными волосами). - Что насчет практики? У тебя еще пару дней, нет? - Я отпросился, а экзамены сдал досрочно. Все хорошо. - Катя? - Думаю, сейчас это время мне побыть одному, верно? - он спрашивает тихо, медленно моргая. Антон рассматривает его - весь какой- то острый и поломанный. Будто бы исчерпавшийся (и заебавшийся, кажется, тоже, рыбак рыбака видит издалека, да?) Воронов не знает, что там насчет верно или нет, но он знает, что Тиму действительно нужно отдохнуть и выдохнуть. - Что насчет тебя? - Не знаю, может, съезжу домой? Посмотрим. Антон думает, что ему будет не хватать Тима, и тот улыбается так, будто мысли умеет читать. Воронов всерьез задается вопросом, почему бы и не съездить все-таки домой (к маме). Последний раз был действительно довольно давно. Они молчат удивительно долго, передавая сигарету друг другу. Антон почти уверен, что видел падающую звезду, но не то чтобы это что-то значило. Может быть, в конце концов, дружбу заводят именно ради этого - чтобы уютно было помолчать.***
Первокурсники сдают экзамен, четверокурсники (удивительно) тоже. Антон, почти выбегая из университета с деньгами за отпуск на карте, собирается игнорировать весь мир ближайшие несколько вечностей, не меньше. Любимая кожанка рвется в двух местах сразу, а на улице словно ноябрь, никак не июль – холодно, +16 как максимум. Он покупает билет домой (к маме) и даже знать не хочет, как все это выглядит со стороны (на самом деле).***
- Ебаный придурок, - проникновенно делится Стас, когда Антон отвечает на его звонок, рассматривая пейзаж за окном автобуса. - Иди на хуй, мне нужен отпуск, - Воронов выключает телефон полностью. Свою часть денег за два месяца аренды он оставил на столе.***
Мама обнимает и говорит, что стоило предупредить – кушать нечего, в квартире беспорядок. Антон оглядывает чистые полки и думает, как повезло, что мать живет не в одном городе и не может видеть то, как выглядит их со Стасом квартира. Воронов принимает душ и пытается не разглядывать себя в зеркале. Он чистит зубы, и кровь смешивается с зубной пастой, и на розовой щетке не сразу заметно. Антон усмехается, понимая, что, может быть, тогда все же стоило сходить к дантисту. Какая невероятная история, ха.***
- Ну и что случилось? – она все-таки спрашивает, но не давит, и Антон пожимает плечами, не зная, что рассказать. Есть ли вообще, что рассказывать, если честно? - Я просто устал. - Говорила же тебе, ну какой из тебя учитель?.. - Да нет, с этим все в порядке. Просто... паршиво.У твоего сына тонкая душевная организация, мам, он страдает. - Найди хорошую девочку, заведи отношения, давно пора, и все понемногу наладится. - Знаешь, мам, такие советы дают в печеньях с предсказаниями и в «Космо». - Даже знать не хочу, почему мой сын читает «Космо», и не смей говорить, что это Стас, он у нас больше поклонник "Вога". Антон хмыкает, признавая ее правоту, и отодвигает тарелку. Ему хочется еще мяса и овощей, но страшно, что разорвет. Вкусно. - Ты ведь знаешь, что можешь остаться здесь, насколько захочешь, верно? Воронов хочет плакать, и совсем неважно, насколько это по-детски. Мама обнимает чертовски нежно.***
Их соседка по лестничной клетке, оказывается, балерина. Антон помнит эту Иру еще маленькой пухлой девочкой с короной из цветов на голове. Он не приглашает ее в кино на свидание, а она говорит, что ей и не нужно. Но хороший секс звучит неплохо, и Антон понимает, как ему не хватало такой простоты. Они весело проводят время, смотря сериалы, изредка выбираясь на улицы и трахаясь. Через две недели Ира уезжает в Москву, и Антон остается наедине с несколькими непросмотренными сериями "Викингов", ощущением правильности и легкой грустью.***
Антон напивается возле озера со школьными друзьями – все они сейчас такие серьезные и взрослые, что его самого подташнивает. Он не готов взрослеть, нет, всегда и навечно юный – вот смысл жизни. Когда он возвращается домой в пять утра, мама приносит ему воды и усмехается так хитро, что спрашивать страшно. - Оу, так вот в чем дело, да? Ты потерял смысл жизни, дитятко? – спрашивает она, садясь на корточки возле постели, и Антон смеется, закинув голову, а после стонет в подушку. Может быть, думает он, может быть.***
Последним в списке покупок, написанном мамином почерком (привет, детство, давно расстались, рад вернуться), леденцы с анисом и фенхелем. - Серьезно? – спрашивает Антон маму, открывая дверь аптеки задницей. - Серьезно, - отвечает она и сбрасывает гребанный звонок. В аптеке три человека и ребенок, играющий с отскакивающим шариком. Вероятность катастрофы и побитых витрин, по его скромному мнению, превышает 50 процентов, но кто он такой, чтобы что-то говорить. Антон выпучивает и скрещивает глаза, маленькая девочка улыбается в ответ.***
- Все купил? - Ага, включая билет обратно на послезавтра. - Перестаешь прятаться? - Я не прятался, мам, просто уже скоро осень. Взрослые дела, преподавание, мерзкие студентишки, все такое, сама понимаешь. Мама улыбается, подмигивая, и больше ничего не спрашивает. Антон глубоко вздыхает, думая, что ему все-таки повезло. Хотя бы с мамой.***
- Я думаю, ты засранец, - откровенно отвечает Антон, пожимая плечами, когда Стас притаскивает свою задницу на автовокзал, чтобы его встретить. - Зато я принес тебе кофе, - говорит Стас, и на этом все решается. Ну, кофе же принес. (На самом деле, Антон не совсем четко помнит, почему так сильно вспылил. Просто все навалилось).***
На найти смысл жизни время еще есть, а через неделю уже сентябрь.