Открытые окна

Сейчас. Рюкзак выпал из дрожащих пальцев, и Гарри, поморщившись, наклонился, поднял, сжал ручку крепко, грубая ткань больно врезалась в ладонь. Как, блин, так вышло, что он легко соглашается на все?! Как, бля, так вышло, что его никто не спрашивает? Сюрприз, твою мать. А ему с этим сюрпризом провести целую тренировку придётся, легче застрелиться, чем пробежать хотя бы десять метров. Когда он стал таким? Или всегда был, с самого начала, когда он впервые увидел нового соседа? Гарри облизнул пересохшие губы. Он прекрасно помнит, когда увидел его впервые. И помнит, как молнией прошило — прямо в яйца, скрутило, как малолетку... Тогда. Кэтти, кажется, ее звали? Или, может, Кайли. Впрочем, имена девушек он помнил только до тех пор, пока они были ещё ему нужны, а потом и интерес, и память на детали угасали. И никогда бы он не вспомнил ни цвет глаз, ни оттенок волос, ни, тем более какой ее любимый фильм. Девушки для него были расходным материалом. А он, капитан школьной команды по регби, для них — лакомым кусочком. Все получали, что хотели. Они — внимания, а он быстрый, без долгих уговоров, секс. Гарри расслабленно толкался в рот девушки, не стесняясь стоя у окна комнаты, лениво рассматривая увешанные картинками из журналов стены. Взгляд скользнул за окно, и Гарри замер на мгновение. Парень, по всей видимости сосед, смотрел, как он вдалбливается в рот Кэтти-или-не-Кэтти. С интересом, пристально, ничуть не смущаясь, чуть подавшись вперёд, опираясь на подоконник. Он смотрел, не отрываясь, слегка приоткрыв рот, и Гарри скрутило от одного его движения, Кэтти-Кайли подавилась: «Ты бы хоть предупредил, Стайлс!» — как этот новый сосед всего лишь посмотрев ему прямо в глаза, облизнул нижнюю губу. Ой, нахуй ее, нахуй, новую найдёт. Она сама найдёт его. Он плеснул себе в лицо холодной водой. Нет, он всегда любил быть в центре внимания. Он прирожденный лидер и звезда. И ещё, знаете, что?! Пусть смотрит! У самого-то девушки нет, наверное обдрочился, этот придурок. Пусть, бля, спасибо ему скажет за бесплатное порно. Бедным и лишенным надо помогать. — Гарри, сколько ещё девушек ты будешь таскать? — устало спросила мама, когда он вышел к ужину. — Когда обнаружит, что пошёл по второму кругу, — фыркнула Джемма в стакан, так, чтоб мама не разобрала, а он услышал наверняка. Пристали, блин. Им-то что? Он любит девушек, они любят его, в чем проблема? Ну не затягивает его в отношения, не интересно ему с ними вне кровати, он что, виноват?! — Мам, не начинай, — отмахнулся и подтянул к себе кувшин с водой. — Они сами лезут... Что говорила мама в ответ — уже не имело смысла. В доме напротив зажгли свет на первом этаже. Кто же, интересно, там поселился? И давно ли? И придёт ли этот чудак посмотреть на него в окно ещё раз? И чудак пришёл. И не один раз. Он подсел на это, как на наркотик, на спорт, на любой другой источник адреналина. И каждый раз, подсаживая девчонку на подоконник своей спальни, задирая ей юбку, он надеялся, что сегодня его не оставят без дозы. Сосед не подводил и исправно, как по мановению волшебной палочки, появлялся в нужный момент. Сейчас. Черт бы его побрал — думал он, под возмущённым взглядом девчонки, когда в очередной раз кончил слишком быстро. Черт бы его побрал — думал он сейчас, медленно переодеваясь. Как он переживет эту тренировку?! На поле и они, и группа поддержки, и все, блять, увидят, как он... Гарри сжал зубы — любовь к представлениям никуда не исчезла. Ему все так же нравилось быть на виду, только зрителей сегодня будет больше. Сукин сын! Он прислонился лбом к шкафчику. Железо приятно холодило кожу, и, казалось, напряжение отпускало. Если глубоко дышать, то может и ничего, прокатит? Уже не отпустит. Как появилось в начале учебного года, так и не отпускает ни на минуту. Он помнит все-все, а особенно помнит тот день, когда его маленький порно-театр перерос в нечто большее. Когда его зритель стал режиссером и сценаристом одновременно. И он прекрасно помнит, насколько ненавидел его тогда за дурацкий развязный язык, и себя — за то, что какого-то хрена подчинился. До сих пор подчиняется, только уже с удовольствием. Все предложенное теперь не кажется дурацким и запредельным, да и, если честно, все, что он теперь предлагает, не встречает сопротивлений и отказов. Как-то все гладко у них, в этом плане. Только так было не всегда. Для этого абсолютного взаимопонимания им пришлось постараться. Но сейчас, торопливо переодеваясь, пока никто не ввалился в раздевалку, даже тот знаменательный в их истории прохладный день кажется милым. На фоне его мучительно твёрдого стояка что угодно покажется милым, ага? Тогда. Они порвали соперника в клочья. На мелкие кусочки. Просто размазали и... и теперь такое ощущение, что его тоже рвали и размазывали. Сначала пиво, потом парни что-то намешали с колой, потом он пил текилу с какими-то девчонками. А потом провал, и Майк вытащил его уже утром из своего дома — сестра должна была вернуться вот-вот, а ещё убирать... до уборки ему никакого дела не было. Как и до сегодняшних уроков. Он чудом дополз до стадиона и залез под трибуны. Тихо и никто не припрется. Сегодня только чирлидеры занимаются, но они не шумные. И он отсиживался под трибунами, пил воду из своей спортивной фляжки, мечтая не сдохнуть и не наблевать себе на кеды. — Опять нажрался, — он повернулся на голос и приоткрыл один глаз. Придурок-сосед, адский дрочила и вуайерист стоял перед ним, облокотившись о столб. С таким видом, словно он право какое-то имел предъявлять ему что-то. — А тебе что, не нравится что-то? Гарри так мутило, что он не был даже уверен, что перед ним сосед, а не плод его фантазии. И поэтому он пялился так откровенно, а ещё потому, что несмотря на регулярность встреч, если можно так сказать, он смог рассмотреть его полностью. Галлюцинация была вполне себе обычная, невысокая, довольно изящная и растрепанная. И Гарри тут же начал приглаживать свои волосы, осознавая, что выглядит далеко не так охуенно, как у окна, трахая телочек. Ну, по крайней мере, он рассчитывал, что в процессе выглядит очень даже. — Не нравится. Нахуя ты нажрался, Стайлс? — вопрос неожиданно нелепый, заданный таким тоном, что вместо логичного «ты-бля-кто-такой?!» с языка сорвалось детское: — Я не... Не знаю. Так вышло. — Хуево, что так вышло. Выглядишь, как дерьма кусок. Он только молча кивнул. Почему-то возразить было нечем. Самому не нравилось, когда от каждого вздоха хочется то ли блевать, то ли сдохнуть. — Тебе... — он облизнул пересохшие губы. Вопрос сам собой возник в голове и неконтролируемо сорвался с языка. — Тебе нравится? — Что? Смотреть, как ты трахаешь девчонок и кончаешь оттого, что я наблюдаю? Вполне... — парень задумчиво посмотрел вверх, разглядывая небо сквозь просветы между ступеньками. — Но?.. — Но я бы хотел другого. — Хотел бы чего? — или этот мудила говорит загадками, или он пропил вчера весь свой мозг и сегодня чувствует себя имбецилом, постоянно переспрашивая. — Не уверен, что тебе действительно нужно это знать, — криво усмехнулся парень. Сука.. — Да какого хуя тебе от меня надо, придурок?! Приперся и с загадочным видом рассказывает, что мне надо, а что — нет?! Да кто ты, блять, такой? — как же этот мистер Таинственность его бесит. — Скажи, блять. А я уже сам разберусь, понравится мне это или нет! Он захлебывался ненавистью, обидой, раздражением, жалостью к себе — голова и так гудит, а эта тварь еще и выебывается. Парень, чуть прищурившись, с минуту изучал его лицо, словно раздумывая, стоит ли говорить или оставить его догадываться. — Я хочу посмотреть, как ты трахаешь себя пальцами, Гарри, — усмехнувшись, наконец произнес, — хочу видеть, как стоишь, отклячив зад прямо напротив моего окна, и ебешь сам себя. Сначала одним, потом двумя, а следом и тремя пальцами, растягиваешь и стонешь от удовольствия. И так, чтобы смазки много, и мне было слышно, как она хлюпает у тебя в заднице. И чтобы ты стонал, скулил тихонько, закидывая голову, и, вот тут, — он похлопал себя по шее, — вздувалась вена. От кайфа. Вот, чего я хочу, нравится тебе знать это?! Я уже обдрочился, представляя тебя таким. Покажешь, а? Если бы он сказал ему, что хочет попасть в команду... Ну, многие хотят же! Если бы сказал, что хочет денег за то, что наснимал его трахающим малолеток — да, не все были даже шестнадцатилетними! — или за то, что знает, как они курят траву с командой, он бы не удивился — хотя, откуда он о таком знал? Вот вообще нет — не удивился бы. С этим было бы легко справиться. Разговор с тренером, деньги, угрозы... Выбор решения проблемы велик. Но такого он не ожидал. И когда он хотел объяснить этому гандону, что он не ебаный педик, приложить его пару раз о стену, того уже и след простыл. Гарри откинулся на холодный бетон, шумно выдохнув, и прикрыл глаза. Может, это все ж с перепою почудилось? И как часто от галлюцинаций остается примятой трава и каменный стояк в трусах? Вот только смазки у него не водилось.

***

Конечно же он не стал трахать себя пальцами на виду у этого долбоеба, он даже не делал этого в ванной. И следующие два дня не поднимал жалюзи на окне, да и в школе не пересекались. К счастью для соседа — иначе он бы точно размазал его по стене. Перемахнуть через окно в соседний дом, чтобы показать парню свое место, он не догадался. И все может быть бы и забылось, затерлось, замылилось в суете школьных уроков и жестких тренировок, но фраза, сказанная придурком, не оставляла его в покое. Записью крутились в голове обрывки, да и воображение не уступало, рисовало его самого на коленях спиной к окну, подбрасывало пошлые хлюпающие звуки, от чего член камнем напрягался в трусах. Он, блять, гордость школы, капитан команды, и это он трахает девочек во все доступные места. Он не будет подставляться какому-то недомерку и тем более слушаться и выполнять то, что он говорит. И дрочить, вспоминая, как на него пялился сосед из дома напротив, он тоже не будет. А в четверг он нашел смазку в своем школьном шкафчике. Такая простая неприметная бутылочка. Гарри сгреб ее вместе с тетрадями и поломанными карандашами в рюкзак — выкинет потом. Вопроса о том, от кого она, не возникло. Вопрос в том, что надо бы теперь сменить шифр на ящике. Они сидели с Дэном на верхней трибуне и под видом газировки из стаканов глотали пиво. Пятница, в конце концов, и им уже семнадцать — нихуя не дети. На стадионе кувыркалась и подпрыгивала группа поддержки в полном составе. Сегодня они не в официальной форме и вместо привычного сине-белого пятна на поле была цветная мозаика. Так даже красивее, — подумал Гарри, скользя взглядом от одной фигурки к другой. — А-эт-кто? — невнятно спросил он у друга и кивнул на поле, отхлебнув из стакана. — Ты ща о педике в черном? Все остальные-то с того года. Новенький какой-то, то ли Льюис, то ли Луи. А может и вообще Питер, не помню, — парень пожал плечами. — А тебе что до него? Он невразумительно покачал головой: — А че педик? Вон как на жопу Эмили пялится. — Наверное сравнивает со своей, — заржал Дэн. — Педик конечно, кто еще идет в группу поддержки, если не педрила? Нормальные играют в регби, ну, или на худой конец — в теннис. А там что Маккинли, что Джефферсон, что этот Томлинсон... Сразу ясно, что заднеприводные. Гарри снова покачал головой, соглашаясь, залпом допил теплое пиво и, закрыв глаза, откинулся на скамейку, подставляя лицо осеннему солнцу. Значит, Томлинсон. Уже не просто безымянный сосед. Мысль о том, что послезавтра выходной и нужно бы развеяться, мелькнула лениво, но вместо того, чтобы вспомнить, у кого на этой неделе свалили родители, как на зло всплыли слова теперь Льюиса-или-Питера. Он поспешно переложил рюкзак со скамейки на колени и снова вспомнил о прозрачной бутылке с черно-белой наклейкой. Член в штанах встал как по команде. Интересно, если парень трахает себя пальцами в зад, он автоматически становится заднеприводным или пальцы не считаются? Спрашивать у друга он не стал.

***

Бутылочка со смазкой жгла руки. Он даже несколько раз подносил ладони к глазам, проверяя не красные ли они. Повертев ее и так и сяк, на дне обнаружил прилепленный скотчем сложенный вчетверо листок из блокнота. «На случай, если у тебя своей нет. Я, кстати, жду. P.S. И помойся». Какого хуя он ему пишет так, словно он — его личная подстилка?! Гарри вздохнул. Он даже уже не злился на этого дебила. Ну почти. И стало уже понятно, что он не отвертится. Это стало ясно сразу после того, как он вчера вечером пошел в бар и хотел повеселиться. И компания для веселья нашлась — кудрявая блондинка с кукольно-розовыми губками с каким-то диким акцентом рассказывала что-то про дядюшку и планы поступить в колледж. Он слушал ее треп, улыбался и заказал ей коктейль. Почему-то со всеми девушками срабатывала эта схема, он ее отработал еще год назад и ни разу не было сбоя. Сбой произошел, когда она, пьяно хихикнув, шлепнулась на колени и потянула молнию джинсов вниз. И Гарри знал, что проблема явно не в том, что у нее мало опыта, и не в том, что она приложила недостаточно усилий, чтобы он кончил. Поэтому пришлось срочно делать вид, что ему пора бежать. Так, по крайней мере, он не облажался перед самим собой. Похуй на ту девчонку, имени которой он не запомнил. В общем-то, он даже не уверен, говорила ли она, как ее зовут. Проблема была в нем самом и его придурке-соседе, который с неприкрытым удовольствием наблюдал за ним через свое окно. И который хотел, чтобы он... Даже от одного воспоминания о том, чего хотел этот недоносок, стояло сильнее, чем от губ той кудрявой девки. Уже было глупо утверждать, что ему противно и мерзко или даже просто неинтересно и насрать. Все совсем наоборот. И хотелось, чтобы... В общем, толком-то и понять не мог, чего хотелось. Чтобы похвалили? Чтобы посмотрели с одобрением и восхищением? Да и на что посмотрели-то?! На его задницу?! Все это слишком сложно и запутанно, чтобы думать об этом с полотенцем на плече и анальной смазкой в руке. Да что случится, если он просто попробует? Ничего не случится. Никто не узнает, а эксперименты в его возрасте — это нормально. — Весьма слабое, но оправдание, — нервно хохотнул Гарри и, бросив бутылочку в верхний ящик стола, отправился в душ. На пороге комнаты он развернулся, переложил лубрикант под подушку, на случай если за время его отсутствия в комнате маме или сестре, как на зло, понадобится что-то в его столе, и решительно вышел за дверь. Душ занял каких-то пятнадцать минут и, перегнувшись через перила, он крикнул маме, что сегодня ляжет спать пораньше, потому что утром тренировка и тренер обещал из них сделать отбивные, если они припрутся сонными. Впрочем, тренер и правда что-то такое говорил, так что он почти и не соврал. Он щелкнул замком на двери — чтобы наверняка никто не вломился, подошел к зеркалу, поправил полотенце на бедрах. Не зря он капитан школьной команды регби — мышцы красиво перекатывались под кожей. Не удивительно, что он так нравится девчонкам. И даже, как оказалось, не только девчонкам. Вопрос теперь в том, кто и что нравится ему самому. До появления этого голубоглазого мудака все было предельно ясно. Гарри вздохнул, пригладил волосы, но поморщившись, тут же взъерошил шевелюру. Прихорашиваться явно не стоит. И зачем он на это ведется? Зачем ему слушаться какого-то придурка и... Вообще-то, он первый начал. Сам притаскивал девчонок и трахал их на глазах у ... у Томлинсона, вот как. Сам же кончал так, что еще несколько минут кружилась голова и разноцветные круги плыли перед глазами. Его преследуют слова чирлидера, хуй в пупок стоит как приклеенный, и вчера он не смог кончить от волшебного рта блондиночки, когда понял, что они будут только вдвоем. Без Томлинсона. Тогда нужно попробовать. Когда еще, если не сейчас? Жалюзи с приятным шорохом отползли вправо, и он быстро, чтобы уж точно не дать себе шанса передумать, распахнул створки окна. Сосед сидел на подоконнике, потягивая колу из жестяной банки. Ждал. Он придирчиво осмотрел Гарри от мокрой макушки до пояса — насколько позволяло окно — и жестом приказал отойти подальше. Может, он обладал навыками гипноза или хуй его знает, но у Стайлса не возникло желания ослушаться. Напротив, ему хотелось отключиться и расслабиться, перестать принимать решения, как на футбольном поле — за всю команду, а просто подчиниться. Встав напротив кровати, он стащил полотенце с бедер, позволив ему сползти по ногам, и медленно обернулся к окну. Томлинсон выглядел довольным, похоже, ему понравилось то, что он увидел. Гарри пару раз провел рукой по ноющему члену, потер большим пальцем под головкой, сжал у основания. Все говорило о том, что кончить сейчас он может от пары прикосновений. Парень в окне нахмурился и покачал головой, указав подбородком на кровать, мол, не помнишь, что ли, о чем я тебе говорил? Гарри развернулся и, выудив бутылочку, забрался на кровать, стал на четвереньки, выставив зад. Бля, как стыдно. Как охуенно хорошо. Он быстро откинул крышечку, выдавил на пальцы гель и завел руку назад, неловко размазал между ягодиц. — Не тормози, Стайлс, — слишком близко прозвучало, и он резко обернулся на голос. Парень сидел на его подоконнике все с той же красно-белой банкой в руке. — Ну давай же, начинай. Трахни себя, мой послушный капитан. Гарри захотелось взвыть. То ли от стыда — за то, что тут же надавил указательным пальцем и легко протиснулся в свой зад; то ли оттого, что это было охуенно приятно, и он медленно стал елозить пальцем, трахая себя. — Давай второй, — прохрипел Томлинсон, и оттого, что у соседа свело горло, Гарри почувствовал, как расплывается в улыбке — несмотря на командный тон, тому не так легко себя контролировать. И тут же ввел средний палец. Это оказалось сложнее, чуть больно и не так уж приятно, но отступать не в его правилах и, закусив губу, чтобы невольно не стонать, он начал движение пальцами. Сам не заметил, как полегчало, и не заметил, как начал чуть вращать бедрами, чтобы насадиться чуть глубже. — Быстрее, — донесся приказ, и ему ничего не оставалось, как ускорить движение руки. — Да не скули ж ты так, весь дом сейчас сбежится узнать, чем ты тут занимаешься. Неужели он и правда так увлекся, что начал издавать какие-то звуки? Он вздрогнул и тут же все вышибло из головы, потому что... Хер его знает, что у него в заднице там такое, но дотрагиваться до этого было охуенно приятно. — Оу, неожиданно? — он услышал смешок, а следом и щелчок — на растянутую пальцами дырку вылилось еще приличное количество смазки. — Третий давай. — Не влезет, — попытавшись засунуть еще один палец, простонал Гарри. Ему правда было больно, и заведенная за спину рука начинала ныть. — Себе засунь лучше. Парень за спиной засмеялся. — Дерзкий, как для чувака, стоящего на коленях с двумя пальцами в заднице, захлебывающегося стонами, как последняя сучка. В твою дырку войдет и побольше, чем три пальца, даже не сомневайся, — спины коснулись теплые ладони, и парень провел вниз, от лопаток до ягодиц, остановился, чуть развел и довольно цокнул языком. — У тебя определенно большой потенциал, капитан. Проползи чуть вперед. Наверное, если бы ему пришлось в этот момент коснуться члена, он бы позорно, как тринадцатилетний, залил покрывало к херам. Чужие — мужские — прикосновения настолько отличались от тех, что были раньше. Руки грубее, сильнее и... И он смотрел туда, на его дырку, смотрел, как он трахает себя и... — Вперед, говорю, господи, да ты увлекся как, давай же, — он чуть продвинулся вперед, — ложись спиной на подушки, только руку не убирай. Кое-как, неловко он завалился на спину, широко раскинул ноги, наконец, посмотрел на соседа. — В твоем взгляде столько мольбы, что я просто не имею права тебе отказать, — парень пытался говорить насмешливо, но было заметно, что и его не хило торкнуло. Он уселся между ног, потянулся за смазкой и размазал ее по своим пальцам. — Не дергайся и не ори, ясно? Твоей семье вряд ли нужно знать, что тут происходит. И не мешкая, наклонился, втянул в рот набухший член, заскользил вниз и тут же, чуть не дойдя до основания, — вверх. Не каждая девчонка могла похвастаться отсутствием рвотного рефлекса, и то, что парень даже не подавился, заставило выгнуться, толкнуться вверх. И когда он был почти на грани, почувствовал, как вдоль его пальцев в зад протискиваются еще два. И как оказалось, это нихрена не больно, когда балансируешь на краю оргазма. И охуенно приятно, когда тебя трахают, пока ты кончаешь, закусив подушку. Гарри мог сказать это наверняка. — Бля, говорил же, не бухать больше, — как сквозь вату услышал он и недоуменно раскрыл глаза. С уголка губ по подбородку тянулась капля спермы. — Гадость какая. Парень резко вытащил пальцы, заставив Гарри выдохнуть, вытер руку о покрывало, потянулся к банке и одним глотком допил колу, утер рот нижним краем футболки. — Доставай уже пальцы, чудик, кончилось представление, — спокойно смял жестянку и точным движением отправил банку в корзину с мусором. — Не совсем то, что я планировал, но и так неплохо вышло. Даже лучше. Он легко перелез через подоконник, спустился, спрыгнул на крышу и скрылся с глаз. Сознание прояснялось, и посторгазменная нега отступила, сменившись отвращением к произошедшему и... Он что, вот так взял и ушел? От него никто вот так не уходил никогда. Никто не имел права так поступать с людьми. Правда он всегда бросал девчонок после секса или спокойно выставлял за порог, иногда под предлогом, иногда — без. Внезапная мысль, что его использовали, как и он обычно пользовался людьми, неприятно отрезвила. Он осторожно вытащил пальцы из себя, чуть потрогал саднящий вход и повторил движение парня — вытер руку о покрывало. Сукин сын этот... Этот... Да он даже имени его не узнал. Как и имени вчерашней девчонки. Слишком много для сегодняшнего дня. Все казалось, что он не может чего-то уловить, и даже не понятно, важное ли это «что-то» или совсем нет. Он скинул перепачканное покрывало, накрылся простыней с головой, глубоко вздохнул. От подушки пахло чем-то свежим, как пахнет по утрам весной. Наверное, мама меняла белье. Свернулся в клубочек, зажмурился и постарался подумать о завтрашней тренировке, о новых играх и о чем-то еще, что не касалось произошедшего полчаса назад. Но вместо игровых комбинаций всплыло лишь то, как он насаживался на пальцы, жалея, что нельзя глубже. Тогда, выплескиваясь в горло Томлинсона, ему хотелось орать, срывая голос оттого, как хорошо. Сейчас хотелось орать и лупить стену от злости на соседа, который с ним это сделал. Он чувствовал себя вывернутым наизнанку, потому что так открылся, а в итоге получил сомнительную похвалу и растянутый зад. Этот сукин сын еще ответит за... Он не смог до конца сформулировать, за что именно придется отвечать этому выблядку. Но когда Гарри Стайлсу требовался веский повод для того, чтобы дать в морду? Этот случай — не исключение. Одновременно с принятым решением разобраться с соседом в понедельник, он провалился в спасительный сон.

***

Утро не принесло никакого облегчения. К счастью, зад не болел — чего он больше всего опасался, но чувство, что его поимели во всевозможных смыслах, никуда не ушло. Он не мог перестать думать и копаться в себе, чтобы понять, какого хера произошло. Потому что он не гей, вся его комната завешана плакатами с моделями и никогда его не привлекали мужские задницы. Поэтому то, что произошло вчера, это какое-то дурацкое стечение обстоятельств, черная магия или может даже гипноз. И если бы он верил хоть во что-то мистическое, то обязательно уцепился бы за спасительную мысль. Но он не столетняя бабка, так что в ведьм и привороты он не верил, а значит тут все гораздо хуже. Одна надежда, что хороший трах с хорошенькой девчонкой все вернет на свои места. И, конечно же, никаких лишних зрителей. Он кое-как дожевал омлет и поплелся на тренировку. Хотелось, чтобы вся злость на себя вылилась в агрессивную игру, но у тренера были свои планы. Вместо того, чтобы отрабатывать комбинации, они все время носились по стадиону в разном темпе — как пояснил мистер Уиллис — им нужно стать выносливее. А это было совсем не то, чего хотел Гарри, он-то хотел агрессивной игры, жестких передач мяча, завалить кого-то ударом в траву. Выбить из себя вчерашний вечер. А вместо этого он как идиот два часа нарезал круги и все больше вспоминал подробности, заново переживая все — от первого раза, когда увидел нового соседа, до вчерашнего вечера. И в раздевалку он вошел в совершенно убитом настроении. Быстро скинул одежду и прошел в душ. — ...Отодрать бы... задницу... — шум воды перекрывал слова. — Чью задницу ты собрался драть, Джефф? — рассеянно усмехнулся Гарри, заходя под воду. Парень фыркнул: — Хочешь предложить свою, детка? Он и сам не понял, что произошло, перед глазами стояла красная пелена, когда его оттянули от Джеффа. Парень тяжело дышал, хватался руками за горло и на покрасневшей шее явно проступали белые следы от пальцев. — Совсем охуел, да?! — прохрипел парень. — Вообще с головой беда, идиот. Нахуй мне твоя задница... — парень сплюнул и вышел из душевой. Руки, держащие его за плечи, разжались, кто-то похлопал его по спине, кто-то пробормотал «ну, я пойду», а кто-то молча ушел в раздевалку. Дурацкая сцена. Он никогда не кидался на людей просто так. А тем более за какую-то неудачную шутку. Включив воду, он стал под душ. В голове стало проясняться, и он почувствовал себя совсем мудаком. Конечно же Джефф не педик и не претендовал на его зад. Он скорее всего имел ввиду Колина из команды Эвенстоун, с которыми они должны играть через пару недель. Тот в том сезоне вырвал победный мяч именно у Джеффа и, да... Он весь год говорил, как отыграется. Какой же он придурок. Все знают, что он не гей, все! И он знает, так какого черта с ним происходит? В другой раз он предложил бы отсосать у себя — нормальные шутки среди парней, а он взбесился, воспринял все слишком буквально. Ему просто нужно потрахаться, чтобы понять, что он нормальный, и сосед не имел над ним никакой власти. И в том, что ему понравилось, тоже ничего такого нет — Гугл сегодня утром ясно описал массаж простаты и да, не нужно быть геем, чтоб кайфовать от этого! Все было случайностью и то, что ему понравилось с парнем — просто совпадение. Новое может понравиться запросто, а повторять ему не хочется. Так ведь? Кажется, он простоял так слишком долго и слил всю теплую воду. Хрен с ним, помоет голову уже дома. Он быстро закрутил кран, кое-как вытерся и вышел в пустую раздевалку. Сегодня его никто не стал ждать. Впрочем, это хорошо, он не был уверен в том, что сможет смотреть в глаза парням из команды. Капитан не должен кидаться на игроков просто потому, что ему не понравилась шутка. Дома ждал неприятный сюрприз — мама с Джеммой накрывали на стол. — Какой-то особый повод? — скорее из вежливости спросил он, старательно пропуская ответ мимо ушей. Ему вообще-то пофиг, кого там кто ждет. Наверное, парень Джеммы придет, ради него все суета. Он быстро прошел в свою комнату, заперся изнутри и с отвращением посмотрел на открытое окно. Соседа видно не было, но казалось, что Томлинсон вот-вот появится и самодовольно ухмыльнется, глядя на него. Гарри подполз на четвереньках и потянул веревку жалюзи. В комнате стало тише, и он устало откинулся на стену. — Гарри? — крикнула мама с первого этажа. — Детка, через полчаса придут гости, так что не рассиживайся там. Какие нахуй гости? Он никуда не пойдет. Он... Да нет, пойдет, конечно. Лучше проболтать весь вечер с Аланом, чем шарахаться от окна. Можно было бы конечно свалить на вечеринку, найти какую-то мало-мальски подходящую девочку и лапать ее всю ночь, сколько душе угодно. Но, а вдруг у него опять не выйдет? Как с той блондинкой?! Бред, конечно. Все у него выйдет... Просто нужно все вернуть на привычные места. Лучше он сначала набьет морду соседу, извинится перед Джеффом, а потом вернется к вечеринкам и девчонкам. И никаких больше эксгибиционистских выходок с его стороны. Никаких наблюдателей.