Cannot be Contained in Words/Невозможно выразить словами

Послышался стук в дверь, и прежде чем Чарльз успел сделать больше, чем отодвинуть стул и попытаться встать на ноги, знакомая, тяжелая и длиннопалая ладонь легла на его плечо и мягко усадила его обратно. – Я займусь этим. Ты останешься здесь. Чарльз закатил глаза и открыл рот, чтобы воспротивиться, но закрыл его, увидев выражение лица Эрика, которое выражало все его упрямое, непробиваемое желание защищать, с которым Чарльз познакомился гораздо ближе за эти три месяца своего выздоровления, чем хотел бы. Ты не будешь открывать эту дверь, как бы говорило выражение лица Эрика. Чарльз вздохнул. Эрик же, довольный тем, что Чарльз решил остаться на месте, убрал руку с плеча Чарльза и ушел открывать двери, положив руку в карман, за тканью которого безошибочно угадывались очертания пистолета, который он сжимал на всякий случай. – О, в самом деле, Эрик? Это так необходимо? – простонал Чарльз, когда Эрик пододвинулся, чтобы взглянуть в глазок. Эрик обернулся и одарил его еще одним взглядом, вариацией первого, но Чарльз не собирался сдаваться в этот раз. Он скрестил руки на груди и уставился на Эрика, сведя брови. Эрик повернулся к нему спиной, пистолет все еще был в его руке, и вся его поза стала еще напряженней, когда он увидел, кто стоит по ту сторону. – Да, – процедил Эрик сквозь стиснутые зубы. – Это крайне необходимо. Тот факт, что после этих слов он отодвинул цепочку и открыл бесчисленные замки, которые появились, когда Чарльз все еще был прикован к кровати, в точности дали понять, кто был по ту сторону двери, и Чарльз обрадованно привстал. Себастьян стоял в дверном проеме, окинув Эрика острым взглядом, прежде чем увидеть Чарльза. Выражение его лица смягчилось, и он прошел прямо к Чарльзу, полностью прогнозировав его пышущего гневом партнера. – Чарльз, – сказал он тепло, протянув руку, чтобы взъерошить темные волосы на макушке сына, как он всегда это делал. Чарльз попытался встать, чтобы обнять его, но снова на его плечо легла рука, удержавшая его на месте. – Ради Бога, вы двое! – воскликнул Чарльз. – Я не инвалид. Эрику, по крайней мере, хватило совести выглядеть чуть смущенным. Себастьян же был невозмутим. – Чарльз, – сказал Себастьян тихим, убеждающим тоном, который применялся только для того, чтобы успокоить Чарльза в таком состоянии. – Ты все еще поправляешься. – Я получил выписку о здоровье практически на каждом фронте. – Главное слово здесь, – сказал Эрик, пересекая комнату и останавливаясь у стола, где Чарльз и его отец сидели. – «Практически». Твоя нога все еще доставляет проблемы, и ты все еще на больничном. Я не хочу, чтобы ты спешил со своим выздоровлением. Чарльз издал страдальческий вздох и начал считать до пяти в обратном порядке, чтобы удержаться от крика. Он чувствовал, что все запасы его терпения медленно, но верно начинали иссякать. – Есть разница в том, чтобы спешить с выздоровлением, и не позволять делать вообще ничего. Я не поправлюсь, если со мной все время будут нянчиться. – Прости меня, – сказал Себастьян, садясь в кресло около Чарльза. – Я не делал ничего, кроме того, как прощаю вас обоих в последние три месяца, – процедил Чарльз. Чарльз взглянул на их виноватые лица от напоминания, и не смог не смягчиться, злость улетучилась, как воздух из воздушного шарика. Несмотря на то, что он уже пережил все последствия своего похищения, было ясно, что для них двоих оно как будто случилось вчера. – Я в порядке, – мягко сказал он им обоим. – И если мы будем думать об этом, как о том, что только что случилось, как мы сможем отпустить все это? Вам двоим нужно преодолеть это, – сказал он. Потому что если нет, не мог не подумать он, каким образом это удастся мне? Как я смогу пережить это, если все время буду помогать вам справиться с последствиями моего похищения? Или его слова оказали больший эффект, чем ожидалось, или его лицо высказало больше эмоций, чем он думал, но над столом повисло напряженное молчание, пока Эрик и Себастьян смотрели на него так похоже и так по-разному одновременно. Второй стук в дверь разрушил напряженное молчание, и лицо Эрика просветлело, но потом он бросил на Себастьяна хмурый взгляд. – Я все еще думаю, что это ужасная идея, – прошептал он на ухо Чарльзу, проходя мимо него, чтобы открыть дверь. Чарльз закатил глаза. Он уже выиграл этот спор, и не хотел возобновлять его снова, перед своим отцом. – Дай своей маме войти, – приказал он. – И помоги ей с несчетным количеством еды, которое она наверняка принесла с собой. – Да, сэр, так точно, сэр, – Эрику хватило ума не спорить, и он, быстро поцеловав Чарльза в макушку, вышел из комнаты в коридор, не упустив возможности бросить на Себастьяна последний предупреждающий взгляд. Чарльз почувствовал, что на его губах играет гордая улыбка, и он повернулся к своему отцу, отчего улыбка тут же пропала. Себастьян внимательно смотрел на него. – Знаешь, я сначала был обеспокоен, – начал Себастьян нейтральным тоном, но его глаза выдавали его, и Чарльз начал слушать с неослабевающим вниманием. – По поводу его и тебя. Сначала я подумал, что несмотря на все мои усилия, он каким-то образом узнал о наших отношениях, и начал все это только для того чтобы манипулировать мной через тебя. Чарльз фыркнул. Он правда не смог сдержать себя. Губы Себастьяна изогнулись в улыбке. – У него была та же реакция, когда я сказал ему об этом. – Когда? – спросил Чарльз смущенно, несмотря на то, что он меньше всего хотел прерывать то, что Себастьян хотел сказать ему. Но он не помнил чтобы у его отца и Эрика был разговор о чем-то подобном. – Когда он предложил мне нечто вроде ветви оливы, – сказал Себастьян тем тоном, которым он обычно обсуждал свои рабочие дела за обеденным столом. – Почему ты никогда не говорил мне? – спросил он после секунды неуютного молчания. Чарльз грустно рассмеялся. Ну конечно. Он должен был знать. Слова Марко во время его заключения внезапно стали гораздо менее параноидальными и гораздо более осмысленными. И где еще Эрик и Себастьян могли найти общую почву? – Он сказал тебе, – сказал Чарльз со вздохом. – Ну конечно, он сказал тебе. Он по привычке облизнул губы. – Я не говорил тебе, – сказал он после секундной паузы. – Потому что не хотел, чтобы ты знал. В глазах Себастьяна мелькнула искра боли, быстро заменившаяся справедливой злостью, и он протянул руку к Чарльзу. – Это был твой секрет, и ты должен был решать, говорить о нем или оставить все как есть. И я думаю, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты не хотел ничего плохого, скрывая это, – он мягко сжал ладонь Чарльза. – И я точно не должен был так подходить к этой теме. То, что я пытаюсь сказать… Чарльз, – Чарльз встретил его взгляд, такой же теплый и успокаивающий, как голос. – Тебе нечего стыдиться. Абсолютно нечего. Ты понимаешь? Чарльз кивнул, почувствовав внезапную тяжесть в груди. Себастьян притянул его к себе для объятия, немного неловкого из-за их сидячего положения, но не менее теплого или успокаивающего из-за этого. Чарльз отстранился прежде, чем перестал контролировать себя, но этот контакт был тем, что ему было нужно. Себастьян откашлялся и сел обратно в свое кресло. – Итак, где мы остановились, перед тем, как я сбился с мысли? – Ты говорил что-то смешное относительно того, что думал, что Эрик был со мной только ради того, чтобы манипулировать тобой. – Да, так и есть… Но скоро я изменил свое мнение на противоположное. Но даже с этим, – сказал Себастьян, встречая взгляд Чарльза. – Я все еще был обеспокоен. Леншерр – опасный человек, Чарльз. Очень опасный человек. Чарльз одарил своего отца красноречивым взглядом. – У меня нет проблем с тем, чтобы немного притвориться, когда дело касается тебя и твоей безопасности, Чарльз. И даже не беря в счет нашу профессию, Леншерр подразумевает непостоянство и насилие, – Себастьян тяжело вздохнул. – Я не был разочарован, когда ты сказал, что не хочешь касаться того, чем я занимаюсь. Напротив, я был горд. Ты заслуживаешь лучшего, Чарльз. Твой переезд в Оксфорд был не самым простым для меня, ты знаешь это. Не иметь возможности защищать тебя. Но видеть то, как ты поднимаешься на ноги и идешь своим путем, настаивая, что ты хочешь быть свободным от моего влияния… Я был так горд. И думать, что после всего этого, ты можешь быть утянут обратно в тот мир, от которого я так сильно пытался тебя оградить. И ради такого человека, как Леншерр, в общем… – Что, – медленно сказал Чарльз, сжимая ткань брюк на своих коленях. – Ты пытаешься сказать мне? – Я был обеспокоен тем, что ты связался с мужчиной, которого я знал как крайне вспыльчивого человека с наклонностями к насилию, – сказал Себастьян многозначительным тоном. – Его поведение во время наших встреч, особенно во время твоего выздоровления только укрепляло мои опасения. Чарльз почувствовал, как что-то сжимается в его груди, пока он сам сел прямее, распрямляя плечи, в полной готовности защищать не только Эрика, но его собственную способность делать свой выбор, а так же ту долю контроля и непосредственного вклада, которые Себастьян может иметь в этих решениях. Видимо, что-то из этого отразилось на её лице, потому что Себастьян поднял руку, как он часто делал, когда ребенком Чарльз забрасывал его множеством вопросов о чем-то, что только что было сказано, но Себастьян еще не закончил свою мысль, и просил у Чарльза возможности закончить её. – Я был обеспокоен, – сказал он, намеренно выделяя голосом прошедшее время. – пока я не увидел вас вдвоем. Когда он нашел тебя, в течение твоего выздоровления… Он не был тем человеком, которого я знал, которого я думал, я знал. И тот человек, каким он становится рядом с тобой… Я могу жить с таким человеком. Чарльз потянулся вперед и обнял своего отца снова, облегченно выдохнув что-то неразборчивое. – Не уверен, что я могу, – признался он, отстранившись. – Он сводил меня с ума последние три месяца. – Это чувство, – прозвучал приглушенный голос Эрика от дверей, его лицо было скрыто за огромным количеством еды которое он нес в руках. – Полностью взаимно. Послышался едва слышный стук, который Чарльз теперь знал даже слишком хорошо, сопровождаемый подавленным возгласом протеста. Чарльз улыбнулся и встал, игнорируя взгляды своего отца и партнера при движении, и подошел ко входу, когда Эди переступила через порог. – Эди! – сказал Чарльз с радостной улыбкой, от которой у него чуть не заболели щеки. – Чарльз, mein schatz! – воскликнула она в ответ, мягко обнимая его, как только он оказался достаточно близко. Она отстранилась и расцеловала его в обе щеки, притягивая его к себе для еще одного объятия. Это было мило, признался Чарльз сам себе, обнимая её в ответ, когда с тобой не обращаются так будто ты вот-вот сломаешься. – Как ты? – посерьезнев, спросила она его. – Лучше? Он улыбнулся и кивнул ей. – Хорошо, – сказала она с улыбкой и кивком. Позади них прозвучал звук шагов, и Чарльз, вспомнив о своих обязанностях хозяина, повернулся к подошедшему. – Эди, – сказал он. – Это – Себастьян Шоу, мой приемный отец. Себастьян, это – Эди Леншерр, мать Эрика. – Миссис Леншерр, – сказал Себастьян с самой очаровательной улыбкой, принимая протянутую руку Эди, чтобы поцеловать её. Чарльзу пришлось бороться с желанием улыбнуться и закатить глаза при виде этой сцены. Хотя, он был рад, что его отец пытался вести себя вежливо. – Так мило встретить вас вновь. Я знаю, что обстоятельства нашей первой встречи были далеко не самыми приятными, но я рад увидеть вас снова. И мне следует попросить прощения за мое поведение в прошлый раз. Я был бы благодарен, если бы вы дали мне шанс загладить мою вину сегодня. Чарльз смотрел на них в полном недоумении. Мать Эрика уже знакома с его отцом? Когда это произошло? – Неважно, – сказала Эди, отмахнувшись. – Что сделано, то сделано. Это было недоразумение. Я уверена, подобное не повторится, – добавила она с внезапно жестким выражением лица. Себастьян моргнул, и челюсть Чарльза упала вниз. Эрик, который подобрался к Чарльзу со спины, когда тот не видел, обнял его за плечи и фыркнул. – Разумеется, нет. Как вы и сказали, это было недоразумение. Кроме того, – сказал Себастьян, взглянув в сторону Эрика и Чарльза, и Чарльз возвел глаза к небу, когда почувствовал, что Эрик напрягся позади него. – Мы сейчас практически одна семья. Эди улыбнулась, вся жесткость исчезла из её взгляда, заменившись такой знакомой Чарльз мягкостью. – Именно. И я хотела бы извиниться за поведение моего сына в прошлый раз. Он временами немного переоценивает опасность. – Пуля не задела ничего жизненно важного, – заверил её Себастьян. – Что?! – спросил Чарльз. – Когда Эрик подстрелил меня, – Себастьян повернулся к ним с улыбкой пронырливого кота на лице. – Ты помнишь это, Чарльз. Я был дома, пока выздоравливал. Чарльз вывернулся из полу объятия Эрика и сильно ударил его в грудь. – Ты подстрелил моего отца?! – Это было годы назад, – осторожно начал Эрик, но, увидев, что это не работает, быстро сменил тактику и взглянул на Себастьяна, сердито указывая на него рукой. – Он направил пистолет на мою мать! – оправдался он. Чарльз обернулся к своему отцу. – Ты направил пистолет на Эди?! – Это было недоразумение, – попытался упокоить его Себастьян. – Пистолеты и огнестрельные ранения – не недоразумения! – громко перебил его Чарльз. – Я поражаюсь вам двоим! – Мышонок, – осторожно начал Эрик, пытаясь обнять Чарльза, но тот проигнорировал его. – Нет. Идите и сядьте. Оба, – сказал Чарльз, возмущенно смотря на обоих. – И найдите способ терпеть присутствие друг друга, который не включает в себя насилие. Я могу довериться вам в этом? То, какими взглядами эти двое смотрели друг на друга, говорило о другом, но оба все-таки кивнули. Сжав переносицу двумя пальцами, Чарльз сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем вспомнил, что он собирался быть гостеприимным. – Мне жаль, что вам пришлось видеть это, Эди, – беспомощно сказал он. Она легонько похлопала его по плечу. – Не будь с ними слишком строг. Все это в далеком прошлом. Я увидела, как Эрик разговаривает с кем-то на улице, и подошла поздороваться. И случайно прервала деловую встречу. Мистер Шоу был удивлен и среагировал соответственно. Эрик увидел, как кто-то направляет пистолет на его мать, и сделал то же самое. Чарльз вздохнул. – Это кажется невинным, – он остановился, обдумывая сказанное и рассмеялся. – Ну, для определенного значения невинного. Эди рассмеялась вместе с ним. – Иди и сядь, пока я не накрою на стол, – сказала она, подталкивая в направлении столовой. – Эди, нет! Вы в гостях, вам не нужно… – Тебе нельзя быть на ногах так долго без трости, и если ты думаешь что Эрик рассказал мне не все, ты не так умен для всех своих степеней. – И вы тоже, – застонал Чарльз. – Да, я тоже, – сказала она, строго посмотрев на него. – Я забочусь о своих мальчиках, особенно когда они не могут позаботиться о себе сами. А теперь иди и сядь. Отправь кого-нибудь помочь мне, если тебе так претит мысль, что я буду раскладывать свою же еду по тарелкам так, как она должна лежать. Ужин был… забавным. Гораздо более забавным, чем думал Чарльз. Были внезапные моменты неловкости, когда Эрик и Себастьян часто выглядели так, как будто они оба хотели перелезть через стол и ударить друг друга, но напряженность сходила на нет, и ни один не достал оружие, что лично Чарльз посчитал почти победой. Потом они переместились в гостиную, где, к невероятному стыду Чарльза, он уснул, пригревшись на груди Эрика. Когда он проснулся, их гости уже уехали, а Эрик смотрел на него с выражением восхитительного спокойствия и удовлетворения. Повинуясь порыву, Чарльз потянулся и достал фотоаппарат Эрика со стола, отстранившись ровно настолько, чтобы сделать хороший снимок, нажав кнопку и услышав щелчок. Эрик потянулся и забрал камеру у него из рук, поставив её обратно на стол, прежде чем притянуть Чарльза к себе для поцелуя, который начался как невинный, но закончился гораздо жарче, чем должен был. – К чему это было? – спросил Эрик, отстранившись. – Я хотел запомнить, – просто ответил Чарльз. – Запомнить что? Чарльз мысленно вернулся к ужину, который был до, неуверенность и неловкость, которые исчезли чуть позже, сменившись чувством безопасности, которое могло возникнуть только в окружении его семьи. Он улыбнулся и притянул Эрика к себе для еще одного поцелуя, прежде чем ответить: – Начало.