Cannot be Contained in Words/Невозможно выразить словами

Когда на следующее утро Чарльз позвонил в университет и отменил занятия, Эрик, не медля, сделал то же самое. Обычно уговорить Чарльза не идти на работу было практически невыполнимой задачей. То, что он по своей воле решился на это, значило, что происходит что-то серьезное. Как только Чарльз положил трубку, Эрик быстро взял её, одновременно притягивая покрасневшего партнера к себе. – Рейвен? Меня сегодня не будет. Отмени или перенеси все, что было запланировано у меня на сегодня. – Что-то не так? – спросила она с четко слышимым напряжением в голосе. Эрик взглянул на мужчину в своих руках, сам не зная ответа на её вопрос. Прежде чем он успел ответить задуманное: «Я дам тебе знать», Чарльз поднял голову и с улыбкой взглянул на него. – Нет, – сказал он, улыбаясь Чарльзу в ответ. – Все в порядке. Просто решил устроить себе выходной. Эрик практически слышал, как Рейвен возвела очи горе на той стороне провода, но она понимала достаточно, чтобы не делать никаких комментариев. – Это все? Эрик остановился, раздумывая. Мелькнуло искушение попросить её связаться с Шоу, но… нет. Такие вещи нужно делать не через своих подчиненных. Он мог довериться Рейвен в этом вопросе, он знал её достаточно хорошо, но у него не было такой же уверенности по поводу того, кто будет общаться с ней с той стороны. Эрик снова покосился на Чарльза. Ничто не стоило такого риска. Он просто найдет другой путь. – На данный момент – да, – сварливо сказал он, кладя трубку на место. – Эрик, – сказал Чарльз с веселым укором во взгляде. – Это было грубо. – Да, – с готовностью согласился Эрик. – Боюсь, что так и было. Чарльз звонко рассмеялся, и Эрик не смог устоять перед искушением заткнуть его поцелуем. – Могу я спросить, почему мы с тобой одновременно берем выходной? – спросил Эрик, отстранившись. – Не думай, что я жалуюсь, нет, – добавил он, даря Чарльзу еще один поцелуй, просто потому что мог это сделать. – У нас все еще есть немало вещей, которые необходимо обсудить, – сказал Чарльз. – И я подумал, что будет лучше, если мы не будем откладывать их в долгий ящик. Несколько минут спустя, с кружкой кофе и чашкой чая в руках, Эрик и Чарльз устроились на диване в гостиной, чтобы серьезно поговорить. Эрик сжимал руку своей кружки гораздо бережнее обычного, чувствуя себя не в своей тарелке. Они с Чарльзом никогда не ссорились прежде, по-настоящему. И, несмотря на то, что произошедшее трудно было назвать ссорой, он все равно чувствовал себя неуютно, не зная, что предпринять дальше. Нет, конечно же они кричали и в полный голос спорили друг с другом. Но обычно после они убирали все чувства в сторону: у них было очень мало времени, и тратить его на ссоры всегда казалось практически безбожным. Вместо этого они выясняли отношения в письмах, которыми обменивались в долгие месяцы разлуки. Письма были хорошим выходом. Письма можно было обдумать, осторожно выбрать каждое слово, и продумать все нюансы, прежде чем написать что-либо. Письма можно было переписывать раз за разом, пока мысли, которые нужно было передать, не становились четкими и ясными. Что же касается слов в разговоре… Чарльз свернулся у него под боком, утыкаясь головой в изгиб между шеей Эрика и его ключицей. – Перестань, – сказал Чарльз, с нежностью дотрагиваясь до Эрика. – Честно, если кто-то и должен волноваться по поводу этого разговора, так это я. Эрик заставил себя расслабиться, выразительно смотря на Чарльза. Учитывая то, что о некоторых вещах Эрику действительно нужно было узнать побольше, слова Чарльза о том, что только ему нужно было беспокоиться, были просто смешными. Чарльз рассмеялся над выражением его лица. – Видишь? Не о чем так беспокоиться, – он сделал глоток из своей чашки, и Эрик воспользовался возможностью изменить положение тела, прижимая Чарльза еще ближе к себе. – А сейчас, – сказал Чарльз, снова опуская чашку вниз. – Я думаю, у тебя есть ко мне несколько вопросов, так почему бы нам не начать с них? – Ты казался удивлен реакцией твоего… – в животе Эрика что-то перевернулось от непроизнесенных слов «приемный отец» и всех его смыслах относительно Чарльза, и он быстро поправил сам себя. – Тем, как мы с Шоу отреагировали, увидев друг друга. Я знаю, что у тебя было некоторое представление о том, чем я занимаюсь, так почему ты удивился? В свете новых сведений о детстве Чарльза, его прежнее поведение стало гораздо более понятным. Эрик думал, что он просто был осторожен, но если Чарльз вырос в окружении таких людей, как Марко и Шоу, он должен был хорошо знать признаки опасности, чтобы без проблем распознавать их. – Я знал… знаю, – поправился Чарльз. – О том, чем ты занимаешься в очень приблизительном виде. И судя по тому, что я понял, из нашего общения, чем бы ты ни занимался, это дело было твоим. И ты – сам себе хозяин. Я понимал, что предмет твоего бизнеса, скажем так… выходит за рамки закона, но учитывая твой возраст… Я никогда не думал, что ты и Себастьян вращаетесь в одних и тех же кругах. Я был абсолютно уверен, что ты наверняка слышал о нем и будешь опасаться его, но то, что он будет опасаться тебя, было… неожиданным. Да, кстати, раз уж мы вспомнили. Я знаю, что вы оба до смешного параноидальны, но та сцена в кабинете была немного пугающей. Эрик вздохнул. – Люди, которых мы посылали охранять тебя… – Чарльз не был удивлен, но и не особо счастлив услышать это. Очевидно, он и раньше испытывал на себе точно такую же опеку со стороны Шоу. Это было хорошо. – Они пересекались друг с другом чаще необходимого, и мы оба почувствовали угрозу. Чарльз побледнел. – Мы поговорили, – успокоил его Эрик. – Прежде чем каждый из нас мог сделать что-то… необдуманное, мы поговорили. И разобрались с нашим «недопониманием», – Эрик не смог удержаться от смешка. – Или думали, что разобрались. И потом, увидев друг друга… Я помню, что я просто подумал о самом худшем варианте. Почему ты не сказал мне о Шоу раньше? Чарльз скорчил гримасу. – Если честно, сначала я не хотел отпугнуть тебя. И когда все… устроилось, и продолжалось в течение такого долгого времени, в этом не было необходимости. А относительно того, почему я ждал после переезда, то… Понимаешь, я знал, что, скорее всего, ты знаешь его. Я пытался выиграть время, чтобы подготовить и тебя, и Себастьяна. Шоу, внезапно понял Эрик, вообще не нужно было подготавливать. Он должен был узнать о связи Эрика и Чарльза несколько лет назад. И хотя, с одной стороны он был благодарен тому, кто был ответственен за защиту Чарльза, за его игнорирование, которое позволило их отношениям развиваться, мысль о том, что Чарльз все это время был уязвим, заставила кровь Эрика вскипеть. Если Эрик смог четыре года беспрепятственно встречаться с Чарльзом, и Шоу об этом ничего не знал, то что еще он мог упустить? Эрик поклялся себе привлечь внимание Шоу к этому факту, и перемолвиться парой слов с человеком, который был ответственен за защиту Чарльза. Если с этой стороны он снова встретится с непониманием, с этим придется что-то делать. Пока Эрик думал, Чарльз водил кончиком пальца по краю своей чашки. Эрик знал, что он делал это, только когда нервничал. А потому Леншерр протянул руку и забрал чашку из рук Чарльза, осторожно ставя её на край стола рядом с забытой кружкой с кофе, прежде чем взять ладонь Чарльза в свои, бережно массируя её пальцами. – В чем дело, мышонок? – спросил Эрик. Чарльз глубоко вздохнул, взгляд его восхитительных голубых глаз метнулся к лицу Эрика, прежде чем остановиться на их соединенных руках. – Я… я думал, о том, что произошло вчера. И, думаю, мне нужно прояснить, – он посмотрел Эрику в глаза. – Ты… Эрик, я не могу представить себя с кем бы то ни было, кроме тебя. Путь, который мы оба проделали, не был простым ни в каком смысле, но я бы ни за что не променял ни один наш шаг навстречу друг другу, потому что он привел нас сюда. Я люблю тебя. Я любил бы тебя где угодно, в этом пентхаусе или в трущобах. Я хочу заботиться о тебе, когда ты болеешь, и терпеливо переносить твою чрезмерную заботу. До конца моих дней, я… От вида лица Чарльза и его слишком ярких глаз в груди Эрика стало тесно, и он глубоко вздохнул, прежде чем почувствовал, что в его глазах тоже стоят слезы. – Эрик, я люблю тебя. Я люблю тебя, и хочу быть с тобой, в горе и радости, навеки. Эрик наклонился и подарил ему долгий поцелуй. – Я хочу того же. Разумеется, я хочу того же самого. Я… Я хочу, чтобы ты был на моей стороне. – Брак, – сказал Чарльз неровным голосом. – Это просто договор между двумя людьми. Договоренность. И… Мы хотим одного и того же, верно? – Да, – мягко сказал Эрик, большим пальцем аккуратно стирая дорожки слез с лица Чарльза. – Да, любовь моя, да, так и есть. Позже они дошли до ювелирного салона и купили кольца, а потом мать Эрика дала им семь благословений, но именно тот разговор Эрик запомнил, как их свадьбу. ––– Они встретились в элитном баре на нейтральной территории, владелец которого должен был Эрику услугу. По вторникам Чарльз работал допоздна, и у них было достаточно времени, чтобы Чарльз не начал беспокоиться. Эрик приехал на десять минут раньше, и его губы изогнулись в некоем подобии улыбки при виде Себастьяна Шоу, как всегда одетого в безупречный костюм и ждавшего Эрика в замкнутом пространстве в углу зала: судя по позе, пришел он не больше десяти минут назад. Это ни капли не удивило Эрика: он на месте Шоу сделал бы то же самое, а еще неделю назад предпринял несколько предосторожностей, чтобы ничто не могло воспрепятствовать воплощению в жизнь плана отомстить за травмы Чарльза. Но теперь в них не было необходимости. Эрик правда хотел просто поговорить. Эрик пересек помещение и скользнул на сиденье напротив мужчины, который, внезапно, как бы странно это ни было, оказался его свекром. От одной мысли об этом он почувствовал горечь во рту, но он любил Чарльза, а Чарльз любил этого человека, и потому Эрик собирался сделать все возможное, чтобы это сработало. Ради Чарльза. Ради него Эрик был готов практически на все. – Себастьян, – поприветствовал его Эрик, коротко изогнув губы в том, что было скорее оскалом, чем улыбкой. – Почему мы здесь, Леншерр? – спросил его Шоу. Мужчина был хладнокровен и держал свои эмоции под контролем, но Эрик видел, что под этой маской он был далеко не так спокоен. – Потому что я собираюсь уничтожить Курта Марко, – сказал Эрик, снимая шляпу и кладя её на стол. – И я подумал, что ты мог бы захотеть присоединиться. Около минуты Шоу не сводил с него пристального взгляда. – И почему же, – сказал он наконец, – я мог бы сделать что-то подобное? – По той же причине, что и я, хотя я могу ошибаться, – объяснил Эрик, с трудом сохраняя спокойствие. Не стоит лишним свидетелям видеть, как он теряет самообладание, и как же он хотел в данный момент достигнуть того уровня самоконтроля, который был у Шоу. Этот человек будет частью его жизни столько же, сколько и Чарльз, что значило: до конца их дней, и меньше всего Эрик хотел потерять лицо сейчас. – У меня нет целого дня, – сказал Шоу, и внезапно появившаяся маленькая морщинка в уголке его рта была единственным признаком того, что он был далеко не так спокоен, как казался. – Если хоть на секунду подумаешь, что можешь использовать факт того, что ты спишь с моим сыном, чтобы манипулировать мной, как своей марионеткой, то жить тебе осталось недолго. Эрик изогнул губы. Сама мысль об этом была настолько смешна, что он даже не мог принять её всерьез. – Шоу, я познакомился с Чарльзом задолго до того, как узнал, что он твой сын. Что, как ни странно, приводит нас обратно к делу, – Эрик сделал глубокий вздох, чтобы сохранить спокойствие. – Ты знал, – спросил он, всеми силами пытаясь оставаться хладнокровным, – что у Чарльза есть шрамы на спине? Шоу замер, его взгляд стал ледяным. Эрик потянулся и открыл свою сумку, медленно доставая альбом, попутно следя, чтобы Шоу все время мог видеть, что он делает. Чарльз будет расстроен, если Эрика подстрелят, и еще более расстроен, если Эрику придется подстрелить его отца в ответ. Он положил альбом на стол и открыл его, услышав резкий вздох Шоу, когда он увидел, кто был предметом изображения так знакомых Эрику снимков. – Я говорил тебе, – сказал Эрик, взглянув наверх, и увидел, что Шоу пристально смотрит на него с нечитаемым выражением лица. – Я был с Чарльзом задолго до того как узнал что вы двое каким-то образом связаны. – Он, не глядя, раскрыл нужный разворот, развернул альбом и подтолкнул его к Шоу. – Вот в чем причина, по которой я хочу уничтожить Марко. Шоу взглянул на фотографии Чарльза и его челюсти сжались, взгляд стал жестче, а лежавшая на столе ладонь сжалась в кулак. Для Шоу, о невозмутимости которого ходили легенды, любая реакция была явным показателем того, насколько сильно было воздействие снимков. – Если бы я только знал, – сказал он в конце концов, его тон был полон сдерживаемой ярости. – Я могу представить, почему он не сказал тебе, – заметил Эрик, борясь с побуждением забрать альбом, когда пальцы Шоу коснулись края другой фотографии. Эти снимки были для Эрика самыми дорогими, и он почувствовал себя уязвимым, показывая их кому-то еще, хотя умом понимал, что это было необходимо. – Чарльз обычно не одобряет наши методы решения проблем. Шоу дернул уголком рта. – Это еще мягко сказано. Но это не отменяет вопроса, – он наклонился вперед, плотно переплетя пальцы и поставив на них подбородок. – Почему он сказал тебе? – Такие вещи трудно скрывать в постели, – многозначительно сказал Эрик, усмехнувшись, когда Шоу замер. Он спал с Чарльзом сейчас, и делал это уже много лет. И он не собирался притворяться, что это было не так, и было неважно, кто сидел по ту сторону стола. – И несмотря на все обещания, которые я сделал, когда он сказал мне, кто ответственен за них, он не считал меня способным сдержать их в то время. Услышав звук приближающихся шагов, Эрик потянулся и закрыл альбом. Шоу вопросительно изогнул бровь, но ничего не сказал, и Эрик не стал ничего объяснять. Всем было известно, как сильно он дорожил фотографиями в этом альбоме. До сегодняшнего дня только его мать и Чарльз обладали привилегией смотреть на его содержимое, и только потому что они оба были самыми частыми объектами сделанных фото. Официантка поставила перед Эриком мартини, а перед Шоу – скотч, и Эрик сделал вывод, что тот заказал напитки еще до того как Эрик пришел. Умный ход, но неэффективный, если знать о том, что Эрик уже предпринял определенные меры. – Не пей это, – сказал Эрик, когда Шоу потянулся за стаканом. Шоу приподнял брови. – Почему нет? – Потому, – сказал Эрик, отпивая глоток из своего стакана с мартини. – Что бармен все еще думает, что я хочу убить тебя. Шоу убрал руку назад. – Яд? – Наркотик, – поправил Эрик. – Почему? – Потому что Чарльз сказал, что его приемный отец оставил ему те шрамы, – объяснил Эрик. Он без тени смущения встретил тяжелый взгляд Шоу. – В нашу прошлую встречу, – Шоу фыркнул, и Эрик позволил себе слегка улыбнуться в ответ. Теперь это действительно казалось забавным. – Я сказал тебе, что нет ничего, что я бы не сделал, чтобы защитить его. И я не прощаю боли тех, кого я люблю, вне зависимости от того, кто причинил её. К счастью, Чарльз разрешил недоразумение, прежде чем случилось что-нибудь печальное. – Действительно. Почему решил сказать мне? – Ну, я к тому времени уже назначил с тобой встречу, – сказал Эрик со смешком, и снова посерьезнел. – Мы оба – семейные люди, ты и я. Если что-то изменилось, то я хотел бы знать. Кроме того, – сказал он, позволив себе косо улыбнуться. – Нам стоит узнать друг друга получше, учитывая то, что обстоятельства сложились так, что мы явно будем постоянно натыкаться друг на друга в обозримом будущем. И мне на ум не идет ничего что было бы лучшей основой для дальнейшего сотрудничества. А тебе? – Нет, – сказал Шоу, холодно улыбаясь и жестко смотря перед собой. – Мне тоже. ––– Им нужно было поговорить, но не здесь, не там, где их мог кто-нибудь услышать. Вместо этого Эрик заказал Шоу новый напиток, в этот раз лично подойдя к бармену и объяснив ему, что обстоятельства изменились, и что этот заказ, и все последующие, не должны содержать ничего, кроме просто напитков. Он взял стакан и сам поставил его перед Шоу, а потом сел обратно. – Итак… что теперь? – спросил мужчина напротив, медленно покачивая стакан, но, с усмешкой заметил Эрик, все-таки не отпивая из него. – Ну, Чарльз не должен быть дома, – Эрик взглянул на часы, – как минимум еще два часа. И потому я собираюсь допить свой мартини. А потом мы можем переместиться куда-нибудь в другое место? – У тебя может быть и есть два часа, но остальные могут быть далеко не так удачливы. Эрик кивнул. – Планы такого рода не должны составляться поспешно, ни в коем случае. Тем более, если мы собираемся полностью воплотить их в жизнь. Шоу снова сжал челюсти, его пальцы плотно обхватили стакан. – Никакой спешки. Эрик был согласен. Всей душой. Шоу сузил глаза. – Фотография была подписана шестьдесят седьмым годом. Почему ты начал планировать все только сейчас? – О, – сказал Эрик, выпрямляясь. – У меня есть план. Очень детализированный. Проблема в том, что это должна быть завершающая фаза в большей операции, и, до вчерашней ночи у меня не было имени. На самом деле, единственная причина, по которой я его получил, было то, что я решил, что ответственен ты, а Чарльз был так расстроен тем, что я мог даже предположить такое о тебе… – Эрик неверяще покачал головой. И долго смотрел на напиток, прежде чем сделать большой глоток. – Он заботится о тебе. Очень сильно. – И ты заботишься о нем, – сказал Шоу. Это прозвучало как утверждение, но в тоне Шоу было достаточно насмешки, чтобы Эрик вскинулся. И позволил выражению своего лица ответить за себя. Шоу едва заметно усмехнулся. – Представляю, сколько людей видели это выражение. – И немногим удалось увидеть его и уйти живыми, – махнул рукой Эрик и сделал еще один глоток. – Чарльз хочет, чтобы у нас были нормальные отношения. А что бы Чарльз ни захотел… – Он это получит, – закончил Шоу. – Именно, – усмехнулся Эрик. – С некоторыми исключениями, – продолжил он, задумчиво наклонив голову. – Исключениями? – спросил Шоу, снова сузив глаза. – Ты всерьез думаешь, что он хочет, чтобы мы сделали это? – спросил Эрик. – Или сотни других вещей, которые такие люди, как ты и я, сделаем для тех, кого мы любим? Шоу фыркнул в сторону Эрика и залпом выпил свой скотч. С звонким стуком он поставил стакан обратно. – Завтра. Ты и я, обсудим все в деталях. Подъезжай к клубу Адского Пламени утром. Эрик так и сделал. И именно поэтому не прошло и двух недель, как Курт Марко остановил его на полпути к его офису. Ну, попытался остановить. Люди Эрика были слишком хорошо подготовлены, чтобы допустить это. Но когда Эрик увидел, кто пытался пробиться через охрану, он отозвал свой приказ. – Мистер Марко, – сказал Эрик, обнажая зубы в оскале, который некоторые люди могли ошибочно принять за улыбку. Марко понял её истинную природу, потому что остановился буквально на полпути. – Леншерр! Ты, сукин ты… Эрик приподнял бровь, и Марко сглотнул, вне всякого сомнения вспомнив все те вещи, которые Эрик делал с людьми, чтобы заработать свою репутацию. Не то, чтобы это что-то значило. Судьба Марко была предопределена, и то, что Эрик планировал для него ни в какое сравнение не шло с теми вещами, которые он делал прежде. – Нам нужно поговорить, – прошипел Марко. – Это не то место, Марко, – прорычал Эрик. – И если ты хотел встретиться, то действовать нужно не так. Все знают, что для начала нужно связаться с Рейвен. – Леншерр, – Марко выглядел взбешенным. Эрик внезапно понял, почему кошки любят играть со своей едой. И они с Шоу хотели, чтобы Марко почти что сразу понял, что происходит. А это была прекрасная возможность сделать сообщение еще более ясным. Сохраняя то же выражение лица, Эрик сделал приглашающий жест. – Ладно, мистер Марко. Пройдемте в мой офис, – сказал он. Эрик удобно устроился в своем кресле, и, расставив ноги, широко ухмыльнулся. – Ты хотел поговорить, Марко. Так говори. Тот выглядел не лучшим образом, и Эрик почувствовал странное удовлетворение от вида его красных, воспалившихся глаз. – Что я тебе сделал? – выплюнул Марко. – Чем, ради всего святого, я заслужил все это? – Я уверен, со временем ты все поймешь, – сказал Эрик. Марко грохнул кулаком по столу. – Отвали, Леншерр. Отвали, или я заставлю тебя пожалеть об этом. И на этом терпение Эрика закончилось. Он оттолкнул стул назад и встал, кладя руку поверх Марко и жестко остановив её на одном месте. И начал сжимать, медленно, но сильно, пока пальцы Марко не побелели и не послышался хруст, игнорируя крик мужчины и его попытки вырвать руку. Скорее всего, сломан палец. Хорошо. – Я собираюсь обрушить твою империю у тебя на глазах, – поклялся Эрик, все еще сжимая его ладонь. – Я разрушу твой мир, а ты будешь стоять и беспомощно смотреть, прежде чем доберусь до тебя самого, а потом, я думаю, мистер Марко, ты поймешь, что это тебе есть, о чем жалеть. И он отпустил руку соперника, прежде чем с силой ударить его в грудь. – Ты заплатишь за это, – прошипел Марко. – Убирайся из моего офиса, Марко, – рыкнул Эрик. – Или я пересмотрю свое расписание. Бросив на Эрика последний злобный взгляд, Марко вылетел из кабинета, прижимая к груди поврежденную руку. Если не знать, что это была гримаса боли, подумал Эрик, беря со стола забытый прежде альбом с фотографиями, то он бы решил, что Марко улыбался. ––– Снова наступил вторник, и Эрик знал, что не стоит даже пытаться отвлекать Чарльза в занятой рабочий день. И так же он знал, что не стоит ждать Чарльза дома до наступления темноты. Эрик все чаще избегал быть дома по крайней мере до шести в такие дни, потому что вид пустой квартиры делал его настроение хуже, особенно, когда он ждал прихода партнера. И в то же время, Эрик не хотел, чтобы Чарльз возвращался в пустую квартиру после долгого дня работы. В таком случае шесть часов вечера были идеальным временем, и Эрик был уверен, что успеет приготовить ужин до прихода Чарльза. У Чарльза была раздражающая привычка забывать о еде во время работы над научными исследованиями, и в результате он почти всегда пропускал ланч. Сидя в своем офисе и уставившись на горизонт, Эрик пытался придумать чем ему заняться в ближайший час. Планы относительно Марко больше не могли выполняться в секрете. Он быстро обдумал возможность доехать до клуба Адского Пламени, прежде чем отбросить эту мысль в сторону. Еще не наступило то время, когда ему стоило там появляться. И он позаботился о четком плане действий на каждый день задолго до того, так что лучше было сфокусироваться на самом Марко. И, как это часто бывало, Эрик решил заняться своими фотографиями. Весь процесс стал гораздо менее болезненным и более приятным с тех пор, как Чарльз переехал в город. С мягкой улыбкой Эрик перелистывал знакомые страницы, заново переживая все воспоминания, теперь освобожденные от всех признаков сожаления или ожидания. Поле этого, он перелистал альбом до последних страниц, где он держал дубликаты фотографий и случайные негативы. И одной не было. Эти фото все время были здесь, с ним, никому и никогда не позволялось смотреть на них, или даже быть поблизости. Он никогда не выпускал их из поля своего зрения. Так когда одна из них могла пропасть? Кровь застыла у Эрика в жилах. Марко. Рука Марко на его столе. Улыбка Марко, когда он выходил из кабинета. Молясь всем богам, чтобы его подозрения не были правдой, Эрик вскочил на ноги и изо всех сил крикнул: – Рейвен! – он проигнорировал тяжелое чувство в груди. – Рейвен, быстро иди сюда! Послышался звук бега, и секунду спустя светлая макушка Рейвен появилась в дверном проеме. Девушка встретила его взгляд, и выпрямилась, прежде чем полностью войти и осторожно приблизиться к его столу. – Босс? – спросила она, тем тоном, который не использовала в разговоре с ним уже очень и очень долгое время. Эрика это не волновало. – Люди, которые охраняют Чарльза, – сказал Эрик. – Как часто они отчитываются? – Каждые три часа, – с готовностью ответила она. – Чаще, если заметят что-то подозрительное. Эрик вонзил ногти в свои ладони. Три дня. Марко уже на протяжении трех дней знал, что Чарльз важен для Эрика. – Они отчитывались каждые три часа последние три дня? – спросил Эрик. – Да, – она недоуменно нахмурила брови, но не стала тратить время на вопросы. – Включая последний раз, примерно два часа назад. Они не должны отчитываться еще примерно пятнадцать минут. – Позвони им, – потребовал Эрик. – Сейчас же. Скажи, чтобы были около Чарльза с оружием, все время. Сейчас не время для промахов, – сказал он, натягивая на себя пиджак. – Скажи им, что я уже еду и что они не должны отходить от него, пока я не приеду, понятно? Она кивнула. Эрик не стал объяснять ей, что происходит и выбежал из помещения. Лоб в лоб столкнувшись с кем-то еще. Эрик зарычал и уже был готов отбросить надоедливого мальчишку с пути, прежде чем понял, в кого врезался. Хэнк МакКой. Он был бледнее и испуганней, чем Эрик когда-либо его видел (и, учитывая то, каким нервным был этот мальчика, то это был очень сильный испуг), но что-то все равно помогало ему держаться, какая-то внутренняя сила, которой Эрик не замечал раньше и которая помогала ему не упасть в данный момент. – Мистер… Мистер Леншерр. Я… Мне нужно… Профессор Ксавьер… Руки Эрика, уже лежавшие на плечах Хэнка, вместо того чтобы отпустить его, стиснули его одежду. – Что с Чарльзом? – Он… Его не было в лаборатории, хотя он сказал, что придет, и потому я пошел в его офис, и… Руки Эрика вцепились в Хэнка, слегка приподнимая его выше. – Короче, МакКой, – прорычал Эрик, безуспешно пытаясь держать себя в руках. – Его там не было. Но… кровь. Было много крови. И… Эрик услышал достаточно. Он отпустил Хэнка и побежал. ––– Эрик стоял в дверях офиса Чарльза, тяжело дыша. Перевернутая мебель, бумаги разбросаны повсюду на полу, пулевые отверстия в стенах, на книжном шкафу, двери… И кровь. Так много крови. Что было важнее чего, на теперь пустом столе Чарльза был листок бумаги. На котором лежал золотой кружок. Кольцо Чарльза. Эрик на слабеющих ногах дошел до стола Чарльза и упал в его кресло, уставившись на то, что лежало на столе. Кольцо Чарльза, кольцо, которое Эрик дал ему в тот день, когда поклялся в том, в чем не мог поклясться перед законом и людьми, но эти клятвы значили для него ровно столько же. Эрик прерывисто вздохнул. По крайней мере, попытался он успокоить себя, кольцо было без пальца. Трясущимися руками Эрик потянулся и взял кольцо, которое лежало на неровном куске бумаги, на котором было от руки написано: «Леншерру». Чувствуя дрожь в руках, он поднес кольцо к глазам. Кровь. На нем была кровь. Эрик чувствовал себя так, будто ему из груди вырвали сердце. Безжалостно убрав эмоции в сторону, Эрик убрал кольцо в карман пиджака, не заботясь о том, что кровь может испачкать рубашку, и вернулся к записке, которая лежала на столе, взяв её уже не трясущимися руками. Если ты думаешь, что жалеешь сейчас, погоди и увидишь, что случится, если ты продолжишь делать то, что начал. ОТВАЛИ. (http://savepic.su/5227019.jpg) И с ней была пропавшая фотография Чарльза, и липкая красная полоса, пересекавшая бледную кожу горла, была точно нарисована кровью. Скорее всего, кровью Чарльза. Взяв телефон, который был в офисе Чарльза, он набрал номер. – Клуб Адского Пламени, – промурлыкал женский голос на другом конце линии. – Чем могу вам помочь? – Скажи Шоу, – сказал Эрик, чувствуя, как его голос начинает дрожать от бурлящей в нем ярости, – что пришло время выполнить обещание, которое он дал мне в парке. И что я буду ждать его там, где мы впервые поняли, что нас связывает. Он положил трубку и сделал несколько глубоких вздохов. Это не поможет Чарльзу. Этот беспомощный, бесформенный ужас заставлял Эрика замереть на месте. И чувство глубочайшей потери, ставшее физическим, слезы, застилавшие глаза, нервно трясущиеся руки. И Эрик сделал то, что он всегда умел лучше всего: взял расфокусированную, бурлящую массу эмоций и отправил их туда же, куда ушла злость. Смотря на кровь на ковре напротив своего обычного кресла, это было даже легче, чем обычно. Слишком много крови, внезапно понял Эрик, с ясностью, которая уже было покинула его. Слишком много, чтобы быть кровью одного человека, как он решил сначала. И пуль тоже было слишком много. Походило на то, что произошла перестрелка. Охрана Чарльза и люди, которых Марко отправил за ним? Эрик много раз бывал на местах преступлений. Уничтожал следы на многих и был причиной других гораздо большее количество раз. Он знал как выглядят такие вещи, что означают такие отметины, что вызывало их, и чем больше он смотрел на сцену перед собой, все более уверенным он становился в том, что произошло что-то другое. Нападавшие, люди Марко, были против одного человека. Одного человека, который ранил, и, быть может, убил, пятерых человек. Полуавтоматическим пистолетом с девятимиллиметровыми пулями. Казалось, оружие в какой-то момент подвело стрелявшего, но даже после этого он сопротивлялся, прежде чем его выволокли из комнаты. Эрик улыбнулся. Чарльз всегда был полон сюрпризов. ––– Шоу ворвался в кабинет Чарльза полчаса спустя, с ледяным выражением глаз на бледном лице. – Чарльз у Марко, – сказал Шоу таким ледяным тоном, что у любого другого человека эти слова вызвали бы дрожь. – Да, – просто ответил Эрик, протягивая Шоу записку и фото, оставив себе только обручальное кольцо в кармане. Шоу прочел записку с нечитаемым выражением лица. – Как он узнал? Эрик был слишком занят попытками привести себя в чувство, чтобы реагировать на угрозу в голосе Шоу. Для этого будет время, позже, когда он убедится, что Чарльз в безопасности. – Он приходил ко мне поговорить, пытался убедить меня отвалить. Увидел содержание моего альбома, украл один из дубликатов, который и помог ему понять, – ответил Эрик, указывая на фотографию. А потом с проклятьем стукнул кулаком об стену, останавливаясь перед искушением разгромить офис Чарльза только потому, что знал, как дорого Чарльзу это место. Потом он обдумал заявление, которое сделал Шоу. – Ты уже знал. Он связался и с тобой. Сжав челюсти, Шоу кивнул. Эрик ругнулся на немецком, и с трудом подавил страшное желание разломать и так испорченную мебель. – Он знал. Он знал. Спорю на что угодно, он был уверен, что убьет одним выстрелом двух зайцев. Шоу снова кивнул. Эрик провел рукой по волосам, и не смог удержаться. – Как он узнал? – Он знал, что его бывшая жена вышла замуж еще раз, – сказал Шоу с угрюмым смешком. – Что ж, – сказал Эрик, доставая один из своих ножей и наслаждаясь знакомым весом стали в своих руках. – Если он хочет, чтобы мы остановились, он без сомнения, выбрал худший из всех возможных путей, чтобы заставить нас остановиться. Улыбка, который одарил его Шоу, была пугающей. – Да. И, судя по состоянию этой комнаты, в процессе он потерял куда больше, чем рассчитывал. Эрик ответил самым широким оскалом, на который был способен, прежде чем вздохнуть и вынести предложение. – Нам нужен кто-то, – сказал он, крутя нож в руках, чтобы успокоиться. – Кто-то, кого можно… убедить рассказать нам, где он находится. Эрик похолодел от выражения лица Шоу в ответ на это. – У меня есть идеальный кандидат, – сказал он с ухмылкой, от которой по спине Эрика побежала дрожь. – Кто? – Марко забрал моего сына, – просто сказал Шоу. – Я сделаю то же самое. ––– Эрик развязывал свой галстук резкими, скупыми движениями, не сводя глаз с связанной жертвы у своих ног. Он перекинул галстук через плечо, не желая измять или стиснуть его в своей руке, а потом закатал рукава рубашки, пиджак и жилет были сняты уже давно. Эрик протянул свой единственный оставшийся аксессуар мужчине позади себя. – Подержи мой галстук, – сказал он, свободной рукой уже обхватив рукоятку любимого ножа. Шоу холодно уставился на него с явным вопросом во взгляде. – Это подарок, – объяснил Эрик, зная, что ему точно не придется уточнять, от кого он. Этого было достаточно. Шоу взял галстук, не проронив ни слова. Эрик расправил плечи, пробуя пальцем лезвие ножа и внимательно наблюдая за привязанным к стулу мужчиной, который сидел перед ним. Прошло уже много времени с тех пор, как он в последний раз оказывался в подобной ситуации, несмотря на его виртуозное владение сталью. Его работа лезвиями породила множество прозвищ в ранние годы, вместе с большой долей уважения. Судя по страху в глазах Кейна Марко и его возобновившихся жалких попытках освободиться, точно такие же мысли возникли в его крошечном мозгу. Эрик ухмыльнулся своей самой широкой и устрашающей ухмылкой, и начал работу. К тому времени, как Кейн наконец сломался и сказал им, где его отец держит Чарльза, Эрику пришлось приблизить свое ухо к его рту, чтобы услышать его слова: голос Кейна сорвался во время пыток и стал практически неслышимым. Эрик чуть не поплатился своим ухом, но успел отстраниться, а потом взять реванш, выбив Кейну почти все зубы, и хотел продолжить, но Шоу остановил его, положив руку ему на плечо. – Чарльз, – коротко сказал он. Эрик сразу же отстранился, помедлив только чтобы плюнуть в сторону Кейна. Он мог и подождать. Они справились с сыном. Теперь пришло время найти отца. ––– В течение прошлой недели Эрику и Шоу удалось, действуя по отдельности, свести на нет силы Марко в той фракции, где он был наиболее влиятелен. Их это устроило, учитывая потери, которые они понесли с начала своей вендетты, и то, что в организации, которая насчитывала примерно сотню людей, едва ли осталось несколько десятков, да и те скоро исчезнут, стоит им понять, то против них выступают объединенные силы Эрика и Шоу. Между Марко и его людьми не осталось теплых чувств. Это была цена, которую тот заплатил за управление своим бизнесом только с помощью страха и денег. Когда деньги закончились, и появились гораздо более пугающие факторы, у его людей не было другого выхода, кроме как порывать с ним и бежать прочь. Не то, чтобы это спасло им жизни, едко подумал Эрик. В любом случае, ненадолго. И все же, они не рассчитывали на легкий исход, и не пытались упростить себе задачу. Сначала шла небольшая группа, возглавляемая им и Шоу, чтобы освободить Чарльза и доставить его в безопасное место прежде, чем Марко опомнится и решит замести следы. Большая группа последует после, чтобы уничтожить то, что осталось от организации Марко и схватить его самого, если малая группа не сможет сделать это до. Эрик проигнорировал смешанные эмоции, которые сдавливали ему грудь, зная, что в данный момент его злость будет так же опасна, как и его враги, пытаясь найти какое-то равновесие между ней и тем покоем, который он обретал рядом с Чарльзом. Шоу стоял позади него, уверенными движениями проверяя пистолет, что говорило о его немалом опыте, и его обычное невозмутимое выражение лица исчезло, заменившись сильнейшим напряжением, смешанным со злостью. Будь это кто угодно другой, Эрик бы даже не обратил на это внимания. Но на лице Шоу это выглядело устрашающе. Это, по сведениям Эрика, был первый раз за много лет, когда Шоу сам вышел в поле выполнять грязную работу. Теперь у него было полно людей, которые могли выполнить её за него. Для Шоу на первом месте всегда стояли влияние, власть и престиж. И ничто не воплощало все эти вещи сильнее, чем прямой приказ кому-то другому сделать за него кровавую работу, пока он сам был одет в идеально скроенный костюм и попивал виски с невозмутимым выражением лица. И то, что он отбросил все это ради Чарльза, прямым текстом говорило, что именно он чувствовал по отношению к собственному сыну. Шоу закончил проверять оружие и взглянул на Эрика. – Итак? – Мои люди готовы, как и я, – сказал Эрик, чувствуя себя донельзя странно. – Начинаем. Люди Шоу отключили сигнализацию дома, люди Эрика вскрыли дверь, а все остальное смешалось в тумане пуль и крови. Эрик стрелял во все, что двигалось, и стремительно пересекал комнату за комнатой, пытаясь двигаться как можно быстрее и не поскользнуться на скользком полу. Шоу следовал за ним по пятам или шел рядом все время. Потом Эрик повернул за угол, и все вокруг него словно замерло. Чарльз. Чарльз, сидящий, нет, привязанный к стулу, его голова опущена, а одежда пропитана кровью. Мир Эрика сосредоточился на пульсирующем ощущении ярости, когда он перепрыгнул через перила лестницы, не заботясь ни о двух вооруженных громилах, что стояли рядом с Чарльзом, ни о том, что может упасть, и рванул по направлению к стулу Чарльза. К тому времени, как Эрик приземлился, охранники тоже упали, хотя не встали на ноги так быстро, как это сделал Эрик. Они не встали совсем. Эрика это не волновало: удостоверившись в отсутствии опасности, он рванул к Чарльзу. Упав на колени перед стулом, ни на йоту не заботясь о липкой жидкости, которая тут же начала впитываться в брюки на его коленях, кроме того факта, что эта кровь принадлежала Чарльзу. Человек, который решился пролить её, поклялся Эрик, заплатит за это в десять раз больше. Чарльз был в сознании, понял Эрик, когда потянулся, чтобы обхватить руками любимое лицо. Чарльз улыбнулся Эрику окровавленными зубами, но было непонятно, откуда взялась эта кровь: то ли Чарльз прикусил язык, то ли губу во время часто заточения у Марко. Его нос был сломан, и на переносице был порез. Правый глаз Чарльза заплыл синяком, но те же голубые глаза взглянули на Эрика с тем же теплым выражением. – Чарльз, – слабо выдохнул Эрик, осторожно убирая волосы Чарльза с его лица. – Привет, любимый, – прошептал Чарльз, и его голос был слабым совсем по другой причине, или так Эрику казалось. Его взгляд метнулся за плечо Эрика, и улыбка Чарльза стала чуть шире. – Себастьян, – сказал он с обрадованной улыбкой. – Чарльз, – сказал Шоу, и это было почти странно – видеть огромное облегчение на его лице, когда он подошел, чтобы бережно провести рукой по волосам Чарльза, инстинктивно желая помочь и защитить. Чарльз резко поморщился, и Шоу отдернул руку, а его выражение стало жестким, как только он увидел кровь на своих пальцах. – Прости, – прохрипел Чарльз. – Меня немного ударили по голове, еще раньше, в моем офисе. Эрик не был уверен, что сможет смотреть на Чарльза и одновременно сохранять спокойствие, так что вместо этого он наклонился и вынул свой нож, чтобы перерезать веревки на запястье Чарльза, обнаружив, что большая часть работы уже была сделана за него. – Ты был занят, – сказал он, заставляя себя звучать спокойно, в то же время понимая, что такой легкий тон был явно не к месту, и перерезал оставшиеся волокна, прежде чем обратиться ко второй руке. – И здесь, и в офисе. Это была впечатляющая работа. – Учитывая то, что я слышу это от тебя, приму это за комплимент, – сказал Чарльз с явным весельем, хотя его голос был достаточно хриплым, чтобы не услышать его. И в его тоне были отголоски боли, которую он не мог скрыть. – Но в этом не только моя заслуга. У меня были очень, очень хорошие учителя. Эрик пробормотал что-то неразборчивое, перемещаясь к веревкам на ногах Чарльза, закончив с руками. В процессе его взгляд упал на бедро Чарльза, и от вида окровавленной раны с плохо намотанной повязкой его кровь вскипела. – Я сам напросился на неприятности, попытавшись сбежать раз или два, и Курт решил… Что лучше использовать другие методы, чтобы удержать меня на одном месте. Эрик повернулся к Шоу, не желая, чтобы Чарльз видел выражение его лица, и нуждаясь в том, чтобы выразить свои эмоции желательно не словами. Судя по холоду во в взгляде, Шоу чувствовал то же самое. Марко заплатит за то, что сделал, молча согласились они. Они заставят его заплатить за каждую отметину на теле Чарльза, старую или новую. – Знаете, в обычной ситуации я был бы рад видеть между вами такое взаимопонимание, – сухо сказал Чарльз. – Но, учитывая обстоятельства, я бы предпочел, чтобы вы вернулись обратно к состоянию вооруженного нейтралитета. Эрик вернулся к разрезанию веревок, пользуясь возможностью осторожно осмотреть тело партнера. Кровь, капающая с его рукава, заставила Эрика стиснуть зубы, как и то, как Чарльз держался в пространстве, явно заваливаясь на правую сторону. – Что у тебя болит, Чарльз? – потребовал ответа Шоу тоном заботливого родителя, странным образом сочетавшимся с неким видом авторитетности, которая подсказывала, что он не примет ничего, кроме кристально честного ответа. – Естественно, голова. Кажется рука сломана, и ребрам тоже не посчастливилось. В какой-то момент я прикусил язык, так же выстрелы, лицо… Вроде как все. Ничего смертельно опасного, – попытался успокоить Чарльз их обоих. – Я… – он осекся. – Я буду в порядке. Эрик положил нож обратно в чехол, прежде чем потянуться вперед и снова обхватить лицо Чарльза обеими руками. – Да, – сказал он, уже не беспокоясь о том, что его голос задрожал от переполнявших его эмоций. – Ты будешь в порядке, – он наклонился и прижался ко лбу Чарльза поцелуем. Чарльз поправится, он будет в порядке. Эрик изгонит демонов его прошлого, а потом убедится, что никто и никогда не сможет дотронуться до него снова, сделает так, чтобы пример Марко явно дал всем понять, что об этом нельзя даже думать. Но это может подождать. Позаботиться о Чарльзе было первоочередной задачей, сейчас и навсегда. Рукой Эрик забрался в карман своего пиджака и вынул оттуда кольцо. И, что было удобно, он уже стоял на коленях. Он протянул руку и взял ладонь Чарльза, осторожно касаясь его кожи, чтобы не потревожить глубокие красные полосы вокруг его запястья. Эрик наклонил голову и прижался губами к тыльной стороне ладони Чарльза, прежде чем осторожно надеть кольцо на его безымянный палец. А потом, даже не осознавая этого, снова поцеловал ладонь Чарльза. Потом он потянул руку Чарльза вперед, закидывая её на свои плечи и бережно подхватил его под коленями, стараясь не потревожить раны. В конце концов он поднялся на ноги, прижимая Чарльза к своей груди и стараясь найти баланс между уверенностью в том, что Чарльз крепко держался, и желанием не причинить ему еще больше боли. – Что, – сказал Шоу язвительным тоном. – Ты думаешь, ты делаешь? – Он не может идти, – процедил Эрик. – И ему нужна медицинская помощь. У тебя есть идея получше? – Он, – колко сказал Чарльз, и от хрипотцы в его голосе в груди Эрика что-то сжалось. – Находится прямо здесь, спасибо большое, что обсуждаете его в его же присутствии. – Чарльз, сейчас тебе лучше помолчать, – приказал Шоу с авторитетом заботливого родителя. – Я не хочу, чтобы ты повредил свое горло. Чарльз закатил глаза, но увидел непреклонное выражение лица Эрика и вздохнул. – Кажется, это будет самое худшее выздоровление в мире, не так ли? – Не разговаривай, – мягко пожурил его Эрик. – И да. Я буду холить и лелеять тебя каждую секунду, начиная с настоящего момента. Чарльз застонал, и Эрик замер. – Что-то не так? Я сделал тебе больно? – спросил Эрик в панике от одной мысли об этом. Чарльз потряс головой и, черт его подери, улыбнулся. – Разве для одного раза боли было недостаточно? – спросил он. Слова ударили Эрика так сильно, словно ему физически причинили боль. Потому что именно это и случилось. Чарльзу причинили боль. И это была вина Эрика. Пальцы Чарльз зарылись в его волосы, возвращая внимание к себе, а сам он внимательно и пристально всматривался в его лицо. Неправильно. Все это неправильно. Чарльз не должен волноваться по поводу Эрика. Не в таком состоянии. – Пойдем, – мягко сказал Эрик, игнорируя вопросительно выражение на лице Чарльза. – Давай доставим тебя к доктору. ––– У Эрика было… соглашение с несколькими местными врачами, и он был уверен что у Шоу тоже были такие связи. И все же, Эрик отвез Чарльза не к одному из них, но в лучшую больницу во всей округе. Несмотря на то, что Эрик страшно переживал за безопасность Чарльза после того, что случилось, Чарльзу была необходима самая лучшая медицинская помощь из всех возможных. И хотя Эрик предпочел бы, чтобы эта помощь была предоставлена дома, он знал, что в больнице точно будет все необходимое оборудование, чтобы оценить степень повреждений Чарльза. Шоу, казалось, мыслил в том же направлении, или Эрик просто так решил, потому что тот не высказал ни слова протеста, когда Эрик посвятил его в свои планы. – Я доставлю Чарльза лично и не собираюсь выпускать его из поля своего зрения, – сказал Эрик, устроив Чарльза на переднем сиденье машины, которую Эрик использовал для личных нужд. Шоу кивнул. – Я приеду позже, – сказал он, внимательно смотря на Чарльза в машине Эрика. – Есть некоторые… дела, которые мне сначала нужно уладить. Кровь Эрика начала пульсировать в его венах и зашумела в ушах, все в нем отчаянно желало отомстить. Он жестко схватил руку Шоу. – Когда ты найдешь его, – сказал он, стиснув зубы, пока взгляд его оставался прикован к окровавленному затылку Чарльза. – Ты приедешь и скажешь мне, прежде чем делать с ним что-нибудь. Шоу смотрел на него несколько секунд, и Эрик непроизвольно сжал его руку сильнее. После слишком долгой по мнению Эрика, паузы, Шоу кивнул. Медики в больнице, слава Богу, казалось, сразу же согласились с поспешным заверением Чарльза, что он будет в порядке. Доктор, принявший нового пациента, явно узнал Эрика, и в любой другой день он мог подумать, что то, как Эрик уклончиво отвечает на заданные вопросы либо раздражающим, либо забавным, в зависимости от его настроения. И все же, Эрик был не способен чувствовать что-то иное кроме медленно нарастающей, всепоглощающей ярости, когда врач заполнял постоянно растущий список повреждений Чарльза. Огнестрельные ранения. Возможное сотрясение мозга. Сломанный нос. Потеря крови из-за ран на спине и боку. Правая рука была сломана в трех местах. Кровь на рукаве Чарльза капала из той раны, где был открытый перелом и кость разорвала кожу. Бесчисленные следы ударов по всему телу и длинные разрывы на спине. Только знание того, что Чарльз находится в постели по ту сторону двери, перед которой стоял Эрик, удерживала его от того, чтобы найти физическое применение своей неистовой ярости, разрывавшей его на части изнутри. И выдержав все это, Чарльз сохранил способность сидеть, и даже шутил, притворяясь, что все было в порядке. – Он поправится, – прорычал Эрик в самом конце, и он был уверен, что выражение его лица сделало ясным, какой ответ он хочет услышать, и кто будет нести ответственность, если он услышит что-то иное. Доктор отшатнулся назад, но кивнул. – Скорее всего останется несколько новых шрамов, – сказал он, моментально замолкнув, когда Эрик зарычал. Внимательно наблюдая за Эриком, он продолжил гораздо более неуверенным тоном, чем раньше. – Но ничего такого что мы не смогли бы исправить. Ему будет нужна терапия для ноги и руки. Единственное, что меня слегка беспокоит, так это травма головы. – Как беспокоит? – резко спросил Эрик. Доктор вздрогнул. – Не очень, – перефразировал он, чтобы успокоить Эрика. – Его зрачки расширены, но его не рвало после приезда, появилась ясность мыслей, головная боль не становится сильнее. И поэтому, учитывая его общее состояние и количество крови, которое он сегодня потерял, я хочу взять его под наблюдение. – Как долго? – спросил Эрик. Теперь когда весь осмотр был завершен, и стало ясно, что Чарльзу не нужен специальный уход или хирургическое вмешательство, которые могла предоставить только больница, Эрик хотел вернуть его домой так скоро, как это было возможно. – Я бы хотел оставить его здесь еще на сутки, – увидев выражение лица Эрика, он сглотнул, прежде чем отойти на шаг и поднять руку вверх, – Я знаю, что у вас есть ресурсы для лечения на дому, но я на самом деле предпочел бы, чтобы он остался здесь. Эрик красноречиво взглянул на него. – Вы хотите рискнуть его здоровьем? – спросил доктор, наконец-то найдя его уязвимое место. – Потому что это вы и сделаете, если не послушаете меня. Взгляд, который Эрик бросил на него был таким яростным, что с лица доктора мгновенно сбежала вся краска, и он, чуть не оступившись, отошел еще дальше. – Сейчас вы, – сказал Эрик. – Просмотрите все эти бумаги и, используя все свои способности, скажете мне, как именно каждое из этих повреждений предположительно было сделано. Если вы не можете этого сделать, то найдите того кто сможет. Доктор слабо кивнул. – Идите! – крикнул Эрик. Мужчина практически испарился. Эрик знал, что он не мог сейчас быть рядом с Чарльзом в таком состоянии. Он был слишком, слишком зол, его самоконтроль был уничтожен подчистую. Его кулак врезался в стену, но этого было недостаточно. Он не был уверен, что что-то когда-нибудь будет достаточным. Он прижался лицом к стеклу двери в палату Чарльза, тяжело дыша и надеясь, что холод стекла поможет остудить его голову, пока его руки мечтали только об одном – взять Марко и разорвать его на мелкие кусочки, голыми руками. Через окно Эрик увидел Чарльза. Его темные волосы были скрыты белыми бинтами, а цвет его кожи был чем-то средним между очень бледной и белой, заставив его синяки выделиться еще сильнее. Если бы не ровное дыхание, опускавшее и поднимавшее его грудную клетку… Эрик обругал себя и сердито открыл дверь. Он оказался к потере Чарльза, так близко, как никогда. И будь он проклят, если даст чему-то разлучить их сейчас. Особенно самому себе. Чарльз пошевелился, когда Эрик тихо закрыл за собой дверь, и тогда Эрик чуть ли не бегом бросился к его постели. Чарльз снова пошевелился, его веки задрожали, и он издал тихий стон. Эрик упал на колени у постели Чарльза, не желая рисковать и тревожить его, или, что еще хуже, вызвать еще больше боли, сев рядом. Он прижал ладонь к неповрежденной стороне лица Чарльза, нежно дотрагиваясь до его кожи. Состояние Чарльза в его глазах каким-то образом стало еще хуже в этой хорошо освещенной, стерильной палате больницы, чем это было на темном складе. Сейчас Чарльз был умыт, и было гораздо проще увидеть все повреждения, чем раньше. И все это произошло из-за Эрика, потому что Эрик не смог сдержать обещание, которое он дал Чарльзу, впервые увидев те шрамы на его спине, из-за которых он и начал все это. – Мне жаль, – прошептал Эрик, нежно касаясь лица Чарльза. – Мне так жаль, – сказал он, и его голос дрогнул. Он уронил голову вниз, позволяя больничным простыням заглушить звук его рыданий, которые против воли вырывались из его груди. – Ш-ш-ш, – слабо сказал знакомый голос где-то наверху, и знакомые пальцы взъерошили волосы Эрика. Эрик выпрямился, тут же пожалев о резком движении, когда увидел, как Чарльз морщится. – Чарльз, – сказал Эрик, чувствуя, как его горло сжимается все сильнее. Чарльз улыбнулся Эрику, той же улыбкой, которой он одарил Эрика на складе, когда увидел его в первый раз. Сейчас она успокаивала гораздо лучше, потому что на губах и зубах Чарльза не было крови. Его пальцы (и Эрик снова порадовался, что все они были на месте и были целы) потянулись и стерли дорожку слез, которая бежала по щеке Эрика. Эрик поднял руку и прижал ладонь Чарльза к своей щеке. Он сделал глубокий вдох, стараясь вернуть себе контроль. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он почувствовав, что его попытка наконец-то почти завершилась успехом. Чарльз открыл рот, чтобы что-то сказать, но Эрик остро взглянул на него, и он закрыл рот, оставив свой вопрос незаданным. Вместо этого его лицо стало задумчивым. – Воспаленным и больным. И голова, кажется, сейчас расколется на две части. Но я чист, и это гораздо лучше, и тремор уменьшился. Итак, гораздо лучше. И очень рад компании, – сказал он, выуживая свою ладонь из-под руки Эрика. Эрик не успел возмутиться потере, прежде чем холодные пальцы Чарльза (слишком холодные, даже для Чарльза, заметил Эрик с горечью), вернулись к его волосам, мягко перебирая короткие пряди. – Врач сказал, что ты будешь в порядке, – сказал Эрик, почему-то надеясь, что если он скажет это более уверенно, это станет явью. Но это и было правдой, поправил он себя. Других вариантов просто не было. – Но он хочет, чтобы ты остался здесь еще на сутки, для наблюдения. – И почему это говоришь мне ты, а не он? – спросил Чарльз. – Он сейчас занят, – объяснил Эрик. – Чем? – приподнял брови Чарльз. – Зная тебя и моего отца, я не могу представить, что вы оба были бы удовлетворены чем-то меньшим, чем полное, неотступное внимание врача ко мне. Эрик мысленно запнулся, услышав слово «отец», пока не понял, что Чарльз имел в виду Шоу. Думать об этом все еще было для него слишком сюрреалистичным, так что он отложил эту мысль в сторону. – Он выполняет для меня одно поручение, – сказал Эрик. – Какое поручение? – подозрительно спросил Чарльз, его пальцы в волосах Эрика замерли. – Ничего противозаконного, – заверил его Эрик. Чарльз резко потянул за прядь волос на макушке Эрика. – Это не ответ, Эрик. – Я попросил его составить полный отчет о том, как были сделаны твои повреждения. – Эрик… – тепло сказал Чарльз. – Мне нужно знать, – сказал Эрик, сам удивившись тому, что его голос снова начал дрожать. – Мне нужно знать, что с тобой произошло, что тебе пришлось выдержать, потому что я не смог защитить тебя, потому что не смог сдержать обещание… – Эрик сделал глубокий, прерывистый вздох. – Мне нужно знать. И я не дам тебе ограждать меня от всех последствий моей неудачи. – О, Эрик, – сказал Чарльз, расширив глаза, прежде чем его лицо стало почти невыносимо мягким. – Иди сюда, – сказал он, притягивая Эрика на постель. Эрик с ужасом отстранился. – Я сделаю тебе больно. – И не сможешь, – сказал Чарльз. – Я в данный момент на обезболивающих. Кроме того, в данный момент я не уверен, что есть что-то, что сможет не причинить мне боль. И я бы предпочел лежать в твоих объятиях и чувствовать боль, чем лежать в одиночестве и все равно чувствовать боль, – его улыбка стала печальной. – В этом у меня достаточно опыта. С помощью остатков своего самоконтроля, Эрик сумел практически сразу же отвернуть идею снять обувь, пиджак и лечь в кровать к Чарльзу. В любой другой день, при любых других обстоятельствах, он бы не сдержался. И все же, он беспокоился за Чарльза и его самочувствие, что было настоящим свидетельством того, что больше всего на свете Эрик хотел для Чарльза счастья. И все же, он не мог вообще не ответить на такую просьбу. Он встал, затем сделал несколько шагов вперед и снова положил ладонь на щеку Чарльза, нежно целуя его в лоб, пытаясь выразить этим поцелуем все те чувства, для которых он никогда не сможет найти достаточно слов. – Мышонок, – сказал он, отстранившись, потянувшись, чтобы убрать выбившуюся из-под повязки прядь темных волос. – Ох, мышонок. Как бы я не любил держать тебя, я люблю тебя слишком, слишком сильно, чтобы рисковать причинить тебе боль, или даже допускать такую возможность. Обреченный вздох Чарльза в ответ на это заявление заставил Эрика ухмыльнуться. – Могу я хотя бы получить настоящий поцелуй? – Нет, пока твой нос не выздоровеет, – мягко сказал ему Эрик. Чарльз застонал, и Эрик сжал челюсти. – Просто… Я знаю, это идет в разрез со всеми твоими принципами, но пожалуйста… Пожалуйста… Дай мне позаботиться о тебе, – прошептал Эрик, прижимаясь лбом ко лбу Чарльза. – Хотя бы на этот раз, Чарльз. Прошу тебя. – Хорошо, любимый, – сказал Чарльз, его рука обхватила лицо Эрика в ответ. – Хорошо. Послышался звук медленно открываемой двери, и Эрик выпрямился, отрываясь от руки Чарльза, и потянулся за своим пистолетом, направляя его на человека, стоявшего в дверях. Когда он увидел, что вошедшим был Шоу, он ни на йоту не расслабился, и понадобился долгий, напряженный момент, чтобы он в конце концов смог опустить оружие. Напряженный взгляд, которым наградил его Шоу, никак делу не помог. Шоу прошел в палату, и прошел мимо Эрика, чтобы встать с другой стороны кровати Чарльза. Эрик сделал три глубоких вдоха, и убрал оружие обратно, чтобы удержать себя от поступка, о котором он будет сожалеть. Когда он обернулся, Шоу стоял у изголовья кровати Чарльза и… ну, почти трясся над ним, требуя отчета о его состоянии и самочувствии, и Чарльз с трудом смог его успокоить. – Леншерр, – сказал Шоу, наконец-то выпрямившись, удовлетворившись докладом Чарльза, по крайней мере на данный момент. Он прижал к груди Эрика файл с гораздо большей силой, чем было нужно. – Я встретил врача в коридоре, и он очень хотел, чтобы ты получил этот файл. Эрик рванул файл на себя и поспешно раскрыл его. Он начал читать первую страницу, когда кое-что встало на место. Шоу был здесь. А присутствие Шоу могло значить только одно. – Мы можем выйти в коридор? – спросил Эрик, чувствуя, как учащается пульс. Шоу кивнул и вышел за Эриком из палаты Чарльза, остановившись у самых дверей, где они оба могли видеть Чарльза через стекло. – Ты нашел его? – прошипел Эрик. – Да. Нашел и схватил, – глаза Шоу сверкали торжеством, что значило, что он скорее всего сделал с Куртом Марко не только это в прошедшие часы. – У меня есть адрес. Я присмотрю за Чарльзом, пока ты будешь отсутствовать. Мы можем поменяться местами. Искушающе. Очень, очень искушающе. Марко заслужил боли, и такой сильной, как это только возможно. – Нет, – сказал Эрик, медленно качая головой. – Я… Я не смогу удержать себя в руках. Марко заслужил свое наказание. Марко должен стать примером. И он должен заплатить за все, что он когда-либо сделал с Чарльзом. Но у меня… есть жестокость. И боюсь, если я окажусь с ним в одном помещении… – кулаки Эрика сжались от одной только мысли, не замечая отчета, который он все еще держал в руках. С глубоким вздохом он передал его Шоу. – Новые повреждения и то, как доктора думают, как он их получил. Я думаю, ты сможешь использовать это с пользой. Шоу оглядел Эрика с ног до головы, прежде чем с кивком взять файл. – Тогда ты присмотришь за Чарльзом? – Всегда, – ответил Эрик. Эрик и Шоу вернулись в палату Чарльза, и Шоу попрощался, пообещав, что навестит Чарльза, как только того выпишут из больницы. Они обменялись многозначительными взглядами и кивками, прежде чем Шоу вышел из комнаты. Чарльз уставился на Эрика, который переставил стул к кровати. – Я думал, что ты уйдешь, – сказал Чарльз со знающим выражением лица. – Что у тебя могут возникнуть… дела, которые надо уладить. Эрик потянулся и взял его ладонь в свою руку. – Нет дела важнее, чем то, что я делаю прямо сейчас, – сказал он просто. – Я в точности там, где должен быть.