Люблю до смерти

- Я, - безликое эхо ударяет о толщу стен. Глаза блондинки напротив наполняются ужасом. Ладони с силой сжимают другие. - Зачем ты говоришь это? Это же неправда? - Правда, - оппонентка упрямо вырывает руки. - Это я...У меня было предчувствие. Если бы я тогда осталась дома - голос срывается на дрожь. Ладони в бессилии закрывают лицо. - Танечка, - голос рижанки подхватывает дрожь. Телепортируясь в мгновении ока, Джулия заботливо гладит белокурую голову. - Ты не в чем не виновата. Так должно было быть. Взор заплаканных глаз обращается с насмешкой. - Ты же говорила, судьбы нет... - Нет - смягченный голос возвращает прежнюю сталь. - Но есть высшая справедливость. Он же изменял тебе. И ты знала об этом?... - Я его любила, - тихое дыхание разрывается бомбой отчаянных слез. - Тихо-тихо, - ладонь нежно и в то же время уверенно путешествует вдоль золотых локонов. - Все еще наладиться. - Обманщица, - насмешка сквозь слезы. - Ты же не умеешь врать?! Руки отпускают голову. Взгляд проникает в другой. - Ты знаешь ее? - Кого? - губы заглатывают случайные капли. - Девушку, - нож пронзительных глаз выковыривает душу. - Рыжая. Молодая совсем. Ты ее видела. Она приходила к нему. Взгляд постепенно утрачивает глубину, уже подхваченную другим, изумленным взглядом. - Ты про нее... - Ты ее знаешь? - наклоняется Ванг. - Может быть. Это фанатка Юлия. Она писала ему в интернте письма сначала, любовные потом - с угрозами. Потом - где-то раздобыла его телефон. Я слышала, как он ругался с ней, просил оставить в покое. Я видела ее первый и единственный раз - за два дня до... Погоди - нахмурилась Ларина. - Ты хочешь сказать, что... - Я ничего не хочу сказать, - осеклась Ванг развернувшись. - Она ненавидела его. - За что? - За то, что любила, – пройдя несколько шагов, Джулия остановилась. Задумчивый взгляд уперся в толщу стен. – Построив замок из собственных иллюзий она, намеревалась остаться в нем в жизни. Но хрупкая конструкция не выдержала суровой реальности, оставив ее на руинах несбывшихся грез. А человек, обманутый надеждой, способен на все. - Ты так думаешь? – глаза находящиеся уже напротив, сияли недоверием. - Знаю, – отведенный взгляд источал тот же холод. - Неужели она могла его убить? Неопределенное пожатие плечами. - Возможно. - Ну за что она так с ним? – дрожь грядущих рыданий в голосе. Они уже спешат обрушиться на предварительно подставленное плечо. В который раз. В последний. Рука неустанно проводит по светлой голове снова и снова. Все мягче, увереннее, нежнее - насколько несколько это было возможно. Насколько это было нужно. - Все все... – тихий, размеренный голос. Ему хочется верить. Даже несмотря на тронувшийся в нем лед. - Я сделаю все, чтобы тебе помочь. - Спасибо, Джуль. Ты итак мне здорово помогла. Ведь ужас моего положения не в отсутствии воли, света или воздуха, а так необходимой энергии. Я опустошена изнутри. Я так истосковалась без живительного тепла. Печальный вздох продолжается другим, более тяжелым. Обьтия крепчают. До удушья. До невозможности. До потери пульса. - Потерпи моя маленькая, - шепот, предназначенный для одного уха. - Скоро ты выйдешь отсюда. Обещаю. *** - Срочно нужна подписка о невыезде, - безапелляционно сообщила Ванг, вновь представ перед адвокатом. Тот съездил по ней ироничным взглядом. - А разве в этом есть необходимость? Вы пока видите небо не в клеточку… - Я не шучу, - в глазах - странная смесь из льда и пламени. - Татьяне Лариной немедленно нужно на свободу. Ей там плохо…Очень. - Ну а кому там хорошо? - Маркарьян разместил руки по карманам. – Увы, преступления, относящиеся к категории особой тяжести, исключают подобные привиллегии. Увы... До адвоката донесся тяжелый вздох. - Мы должны поторопиться, – хриплый почти, надрывный голос. – Нет. Обязаны. Адвокат поднимает глаза, пораженный раскатом грома – нечеловеческим взглядом. В глазах ни одного человека не может уместиться столько боли. Столько отчаяния. - Мы не можем сделать больше того, что в наших силах. - Я могу, – голос. Им можно резать сталь и обернуть реку коркой льда. – Тем более, что у меня появилась подозреваемая.