Осенний вальс

— Сью, поймите... — Директор Сью, — тут же пресекла парня Сильвестр. — Директор Сью, — поправился он. — Поймите, в этом нет моей вины, — Спенсер Портер в очередной раз извивался, как мог. Конечно, он мог бы нахамить, но промахов и прогулов было уже настолько много, что еще чуть-чуть и он точно вылетит из школы. Женщина недоверчиво сщурилась. — Надо же? — Именно! — всплеснул парень руками. — Дело в том, что я правда очень хотел пойти на урок к Мистеру Левински, я очень люблю географию. Но... — он обернулся в поисках хоть чего-нибудь, за что можно зацепиться и первое, на что упал его взгляд — проходящие в коридоре близнецы МакКарти. Как всегда — за ручку. Черт, да у них точно что-то есть. Сумасшедшие извращенцы. Спенсер лишь хмыкнул. Его, в самом деле, не волновала личная жизнь кого-то в этой дурацкой школе, кроме, разумеется, своей, но выдвигать различные теории по поводу этой парочки, а особенно про одну вечно улыбающуюся кудряшку, оставалось для него всегда очень веселым занятием. Правда, он и сам не особо верил во весь этот бред про твинцест, по своим причинам. Хотя бы, потому что из Мейсона такой же натурал, как из него прилежный ученик. И судя по тому, что сейчас он стоял в кабинете директора в четвертый раз за эту неделю, Мейсон был таким геем. Просто до беспамятства. — Мистер Портер? — кашлянула женщина и вальяжно сделала глоток своего протеинового коктейля. — Если вы собрались войти в астрал прямо здесь, я должна сообщить, что собираюсь отбуксировать ваше тело на ближайшую мусорку. Она будет крайне вонючей и мы оба это знаем. Так что, вам стоит начать говорить, если хотите выйти отсюда живым. — Это МакКарти! — выпалил он и тут же прикусил язык. Сью наклонила голову вбок. — Да-а, это все Мейсон придумал. Я тут вообще не причем, — закивал головой он, хотя его внутренний стоп-кран буквально рвался. Он никогда не был стукачем и никогда не собирался им становится. Черт, ему просто нужно остаться в этой школе. По ряду причин. Да и к тому же, Мейсона как раз не было в тот день. — И зачем же, ученику с идеальным табелем, бесчисленным количеством наград и блестящими рекомендациями, пропускать какой-то жалкий урок географии, учитель по которой, я уверена на шестьдесят девять процентов, на него запал? — Эээ... — он пожал плечами. — Понимаете, Сью... Женщина кашлянула. — Директор Сью. Он не был готов к зачету, вот я и решил его поддержать, а Мейсон слишком эмоционален, он всегда очень сильно волнуется, тяжело дышит, обкусывает все ногти, его колени трясутся и он ходит из стороны в сторону, как заведенный, сплетая руки в замок, — Сью жестом приказала ему остановиться и тот понял, что реально загнул. Откуда все это взялось в голове? — К такому меня жизнь точно не готовила... Я все поняла. А теперь, убирайся из моего офиса. Спенсер не посмел спросить еще что-либо и покорно вышел за дверь, смея только догадываться, что ждет его дальше и каким образом в этом примет участие Мейсон МакКарти, о котором, он, кажется, знает больше, чем могло показаться на первый взгляд. _______________________ — Может ты уже объяснишь, что это значит? — Мейсон стоит рядом со Спенсером, сидящим на заднем ряду хоровой и складывает руки на груди, неодобрительно качая головой. Портер лишь неловко пожимает плечами и это заставляет МакКарти выдохнуть и отойти от него, в который раз. Ответа он точно не добьется. А что происходит? А происходит то, что их заперли до вечера в гребанном хоровом кружке. И Мейсон должен был отсиживать свое драгоценное время за проступок, к которому он не имел абсолютно никакого отношения. Эта несправедливость заставляла лицо Мейсона наливаться кровью. Он знал, что этот парень способен на много глупостей и подлостей, но он так надеялся на то, что это не коснется его. Мечты, судя по всему, не сбываются. Мейсон пересел на ряд вперед, подгибая под себя ноги и опуская голову. У него было столько планов на сегодня. Вообще, у него весь график забить целиком и полностью. А теперь из-за какого-то балбеса он должен сидеть здесь в свою любимую субботу. И что он, спрашивается, тут забыл? Даже стола нормального нет, домашку не поделаешь. Полная безысходность, от которой хочется плакать и некуда деться. Вроде, сущая мелочь, а обидно. Так они просидели какое-то время, не смея даже пошевелиться. И если честно, оба мечтали, чтобы им наконец-то открыли эту чертову дверь и выпустили. Но что сделано, то сделано и пару часов в запасе у них еще точно было, что особо не успокаивало. Мейсон чувствовал это. Чувствовал затылком этот пристальный взгляд, который, кажется, ни на секунду на него не сходил и его это напрягало. А вдруг он сидит в закрытом помещении с маньяком или что-то вроде того? МакКарти понимал, что это глупости, но хоть какое-то развлечение в этой смертной скуки. Взгляд был будто сканирующим, пытающимся просмотреть всего брюнета насквозь, залезть в самый центр и вытащить все нужное для себя. Мейсон думал, не преувеличивает ли он? Но Спенсер слишком явно себя выдавал, какой бы глупостью это не казалось. Наверное, просто попросить его отвалить, было бы слишком грубым, прямым и неловким, особенно для Мейсона, поэтому он быстро достал свой мобильник и отключил его. После чего начал демонстративно делать мнимые попытки его включения. — Черт, — выругался он. — Даже музыки не послушаешь. Офигенно, — он обессиленно кинул телефон на пол с небольшой высоты и вернулся в свою прежнюю позу. Сзади послышался усталый вздох. — Да, — подтвердил он. — И у меня по нулям... Выше нос, МакКарти! В конце концов, ты или я является членом этого лузерского клуба? — он встал с места и направился в центр комнаты. Мейсон наклонил голову, кладя ногу на ногу и складывая руки на груди. — Мы оба, вообще-то. — Вот! — вскрикнул он так воодушевленно, что Мейсон на секунду даже испугался. — Вот, мой дорогой друг, а учусь чему-то только я. Музыка вокруг нас. Музыка везде. Мы слишком зациклены на технологиях, не замечая очевидных вещей. Мейсон немного поежился и ему даже стало немного стыдно, потому что Спенсер говорил чертовски правильные вещи. И хоть это все было очевидно наигранно, МакКарти все равно это чувствовал. Как у него вообще получается это делать? Брюнету, в принципе, было плевать, он и так никогда не испытывал к нему неприязни. Просто его пугало то, что очарование этого человека, умение заговорить зубы, однажды, загонит кого-нибудь в могилу. И с чего ему быть уверенным, что это не будет он? Брюнет, сплетя руки в замок, которые, как мы уже знаем со слов Спенсера, откудабыонмогэтознать, он сплетает во время волнения, внимательно наблюдал за каждом словом и действием Спенсера, боясь упустить любую деталь. И он был абсолютно шокирован, когда тот приземлился за пианино. — Только не говори мне, что ты играешь, — Спенсер лишь одарил его ослепительной улыбкой, которая опять заставила забыть, что такое воздух и поднял крышку. Мейсон был до нехорошего заинтригован и буквально затаил дыхание. До первой ноты. Потом была вторая, третья, потом еще. И Мейсон просто сидел в прострации, раскрыв рот в безмолвном крике, пока Спенсер все продолжал и продолжал играть, будто бы ждав этого момента всю свою жизнь. Будто сейчас он находится на сцене в свете софитов перед многомиллионной аудиторией и готовится сорвать куш. И Мейсон, подлетающий к нему быстрее молнии и чуть не прищемляющий ему пальцы, рад, что это не так. Они с минуту просто смотрят друг на друга, а потом Мейсон отходит, закусывает губу и решается. — Как ты со своим прекрасным слухом, умудрился выдержать так долго? Спенсер рассмеялся. — Обидно, черт бы тебя побрал, — он встает с места и становится напротив него. — Ну, извини, все, что могу предложить. Надеялся, что несмотря на твой сексуальный голос, слух у тебя не очень и я смогу тебя обмануть. Мейсон почувствовал, как его лицо снова наливается кровью, но уже от смущения и отвернулся, переводя дыхание. Никогда не оставайтесь в одном помещении со Спенсером Портером. Это опасно для жизни. МакКарти развернулся обратно к Спенсеру с легкой улыбкой и кинув на него взгляд, наполненный неким вызовом и занял его место за пианиано, разминая пальцы и стараясь не обращать внимания на снова тот же пронизывающий взгляд и унять дрожь в коленях, которые опять же, как мы знаем со слов Спенсера, дрожали у него от волнения. Пальцы коснулись клавиш единожды и это послужило началом чего-то поистине особенного. Мейсон играл уверенно, но при этом легко, непринужденно, открыто и почему-то, хотелось сказать, что до неприличия искренне. Наверное, он бы смог заставить замереть не одно сердце, если бы работал на большой сцене. Пока же было достаточно и одного. Спенсер затаил дыхание и только и делал, что пристально наблюдал за тем, с какой легкостью и вместе с тем изящностью, бегали по инструменту длинные пальцы и извлекали из него самые прекрасные звуки, на которые он когда-либо был способен. И только Портер посмел перевести взгляд на его лицо, как его сердце снова пропустило удар. Он был так сосредоточен, но в это же время он улыбался и был так рад тому, что он делает. Это было так потрясающе и так абсолютно волшебно. Наверное, никто не трогал Портера так раньше. Никто не задевал его за живое. Без единого слова. Это было чем-то запретным, но таким прекрасным. На последних нотах Портер почувствовал, как комок скатывается по его горлу и сделал глубокий вдох, чтобы хоть как-то привести себя в чувства и не спалить того, в каком он восторге перед МакКарти. Пальцы же того, последний раз прикоснулись к пианино и магическая пелена будто спала с этого места. Мейсон перевел взгляд на Спенсера. Там он увидел растерянное лицо и тень грусти в глазах. Улыбка Мейсона сменилась на полуулыбку. — Тебе не понравилось? — молчание. — Нет, ну хочешь, я помимо Осеннего Вальса еще знаю Чижыка-Пыжика, но я не думаю, что это поможет... Вообще, так и думал, что это плохая затея, — он протер глаза и поднялся с места. — Ты потрясающий. Мейсон открыл рот. Его никогда так не называли и он абсолютно не знал, как реагировать. — С-спасибо... Но я думаю, что до Шопена мне еще далековато, — он окончательно встал. — Ты это мне говоришь? — рассмеялся Спенсер. Мейсон прищурился и Портеру на секунду стало страшно. И правильно. — Садись. — Ой, не-ет. Как мы оба поняли, мне уже неч... — Садись, — устало повторил он и развел руки. Спенсер посмотрел сначала на пианино, потом на Мейсона. Пианиано. Мейсон. Пианиано. Мейсон. Ладно, это выше его сил. Этому кудрявому невозможно отказать. Особенно после того, как сдал его. За то, чего он не делал. Да. Пианино, видимо, еще ничего. — Расслабься, — Мейсон вскинул руки. — Да расслабься ты! Мейсон не выдержал и коснулся плеч Спенсера, выпрямляя их и слегка пожимая, будто желая расслабить мышцы. И это действительно помогло. Одновременно, конечно, заставив сердца обоих биться быстрее в сотни раз. — Глубоко вдохни, — сделано. — И выдохни, — готово. Спенсер явно нервничал. Он чего-то не помнил, что бы Мейсон все это делал. Или это он один тут такой чайник? А, ну да. — Попробуй. Небыстро. Просто почувствуй себя его частью. — Частью пианино? — Частью музыки, идиот, — едва ли не взывал тот. Спенсер попробовал. Мейсон вздрогнул. — Ничего, это ничего, — он осадил Спенсера, который был готов сдаться так быстро. — Вот, смотри, — в мгновение он накрыл его руки своими ладонями, прижимая не сильно, но ощутимо. В этот момент, кажется, единственная музыка, присутствующая в помещении — унисон биения сердец. Немного привыкнув и выдохнув, кстати, прямо Спенсеру в ухо, Мейсон начал движения, заставляя Спенсера податься и двигаться тоже. Когда тот хотел сдвинуться куда-то не туда, Мейсон пресекал его, при этом весом своего тела, не давая вскочить, если тот опять захочет психануть. Но тот и не хотел. Прошло достаточно много времени, пока у них не начало получаться хоть что-то, но это стоило того. Прошло десять минут, прошло пятнадцать минут, прошло еще сколько-то времени, но когда Спенсер, наконец, смог проиграть целую мелодию без единой ошибки, пусть и с помощью Мейсона, он просто не мог ничего поделать с собой. — Ну, вот ви... — Мейсон, — буквально прошептал он и подался выше, привставая, и одновременно притягивая парня к себе, едва касаясь своими губами его и тут же отпуская, предварительно проведя рукой по шее. — Спасибо. Просто спасибо. Мейсон взял его за руку и слегка сжал, после чего сплел пальцы, как обычно делал это, когда он волнуется. Спенсер, подумал, что, возможно, он сумасшедший, но вдруг это значит, что теперь они будут волноваться вместе?