Синяя борода и солнечный зайчик - 2: До самой луны и обратно

Навстречу ему попался Лоренцо, он опять был пьян и еле-еле стоял на ногах. Увидев Теодора, он противно заулыбался гаденькой улыбочкой. - И кто у нас тут? Ик. Сладенький омежка! - Лоренцо пьяно покачнулся и раскинул руки по сторонам, - ты искал Кантарини? Ты его нашел! Ик. - Тоже мне ценная находка! - фыркнул омега. Тео попытался обойти альфу, но тот пьяно хихикая, качался из стороны в сторону, пытаясь поймать зайку. Тео оглянулся по сторонам. Нет, надо же, обычно здесь всегда кто-нибудь мельтешил или слуги, или охранники в строгих костюмах, а сегодня, как назло никого! И что прикажете делать? Ну, не бегать же от него, как в школе от хулиганов! - Отвали, пьяный придурок! – Тео повысил голос в надежде, что кто-нибудь услышит и придёт на помощь, - ты забыл, что я омега Доминика Кантарини? Только тронь, он тебя на куски порвет! - А я ему скажу, ик, что ты сам ко мне полез! – Лоренцо довольно лыбился, - ты же ко всем альфам в этом доме лезешь. И не только к альфам, вон, даже со Стефано тискался и прилюдно сосался. Ты же подстилка, тебе все равно с кем, лишь бы с Кантарини! Я тоже Кантарини! Идем, отсосешь, пока я добрый, хоть молодого члена попробуешь! Видят боги, Тео очень терпеливый и добродушный, но это уже было чересчур! Тео не выдержал и с размаху ударил Лоренцо в глаз. Хук справа ему поставил старший брат Конфетки. Он занимался боксом и учил Тео с Луизой несложным ударам для самообороны, чтобы просто сбить с ног нападавшего и убежать, воспользовавшись замешательством противника. Тео обычно после такого удара влезал на ближайшее дерево и там пережидал, когда альфа успокоится, или подоспеет помощь. Лоренцо пьяно покачнулся и, запнувшись о собственные ноги, мешком рухнул на пол, при этом сильно стукнувшись головой. Звук от удара головой об пол неожиданно получился очень гулким. На лестнице раздались торопливые шаги, и в проеме появился Фил, следом за которым вбежал Гвидо. - Что случилось? – переводя дыхание, спросил встревоженно Фил, разглядывая Лоренцо который возился на полу, безуспешно пытаясь подняться на ноги, – он что-то сделал с тобой? - Попробовал бы только, придурок пьяный, – Тео потирал кулак, на костяшках сбилась кожа, а на внутренней поверхности ладони отпечатались полукружия от ногтей. Тео вспомнил, как брат учил, что прежде, чем бить, надо зажать в кулаке ключ или коробок спичек, словом, хоть что-нибудь, чтобы себя не поранить. Тео и не думал, что ему придется воспользоваться детским навыком! Пьяно бормоча, Лоренцо пытался встать. – Эй, ты! - крикнул он Филу, - что стоишь, как истукан, дай-ка руку, не видишь, я устал? Давай, помоги Кантарини подняться! - Здесь нет Кантарини, - Тео пнул его в бок, - только пьянь подзаборная! Не поднимай с пола всякую гадость, - сказал он Гвидо, когда тот наклонился, чтобы помочь Лоренцо, – Пошли отсюда! - Ты еще за это ответишь, подстилка безродная, – раздалось с пола. Фил резко дернулся, но Тео успел перехватил его за локоть. - Не обращай внимания, пусть болтает, на большее он не способен. Идем скорее! – омега тянул альфу за собой, попутно махая рукой Гвидо, чтобы тот не отставал, – у нас мало времени, мне надо к обеду вернуться! Они прошли по мостику, и Тео благополучно закрыл за ними дверь. Гвидо сразу стал рассказывать, как хитрец Казанова по этому мостику сбежал из самой страшной тюрьмы Венеции. Тео спрятал ключ под курткой, и они постарались слиться с толпой туристов и не привлекать к себе внимание. Гвидо поводил их по бывшей тюрьме, из которой сделали музей. Тео впечатлила толщина решеток и теснота камер. Фил, как всегда, переживал и дергался всякий раз, когда кто-нибудь резко приближался к Тео. Но, слава богам, гид решил, что на улицах он им покажет более интересные виды, и они покинули мрачное здание. На выходе их встретили крепкие охранники-мордовороты, которые старались не привлекать к себе внимания. В итоге, вышло все наоборот, своими маневрами мужчины добились того, что все смотрели на них, а Тео с Филом опять остались незамеченными. Незаметные в толпе, они опять неторопливо гуляли по улочкам. Гвидо, размахивая руками, очень интересно и крайне эмоционально рассказывал о родном городе. Каждый дом хранил свои легенды. Гвидо называл Венецию «Безмятежной красавицей», и Тео все сильнее влюблялся в этот красивый и загадочный город, полный тайн, а живущие в нем люди привечали его и дарили тепло своих сердец. Доминик был прав, когда говорил, что в Венецию надо вглядываться неторопливо, чтобы рассмотреть все ее очарование: кружево мостов, тонкие линии изящных фасадов. К обеду путешественники опять зашли в музей и присоединились к очередной экскурсии. Обойти группу туристов в узких коридорах было невозможно, и поэтому они шли следом за ними до заветной двери. Едва они поравнялись с дверью, та бесшумно открылась, пропуская их в узкий коридор. Договорившись о завтрашней поездке на острова Бурано и Мурано, они разошлись в разные стороны от коридора, Тео свернул в коридор, ведущий к их с Домиником комнате, а Гвидо и Фил вышли из дворца. Тео спешил, он слегка задержался на прогулке, и теперь у него было мало времени, чтобы переодеться к обеду. Доминика в комнате уже не было, зато его дожидался Ной со щетками и расческами, ерзая на стуле от нетерпения. Когда Тео не увидел Лоренцо за обедом, он одновременно и обрадовался, и обеспокоился. Кажется, альфа приложился головой об пол сильнее, чем показалось, вдруг ему стало плохо? Но, вспомнив, какие гадости тот наговорил, омега одернул себя и постарался выкинуть жалость из головы. Тео так увлекся рассказом о своей утренней прогулке по Венеции, что начал эмоционально размахивать руками. Доминик, заметив сбитые костяшки на руке зайки, взглядом потребовал объяснений. Тео моментально спрятал руку под стол и попытался сделать вид, что ничего не произошло, но когда альфа нахмурился, прервал свой рассказ о музее и сообщил, что он утром неудачно споткнулся и, ударившись, ободрал руку. После обеда Ванесса утащила зайку на занятия вокалом. Преподаватель, улыбаясь, сказал, что видел запись его ночного выступления. Что-то ему понравилось, чем-то он остался недоволен, и они принялись разбирать те арии и песни, что прозвучали вчера в импровизированном концерте. Доминик постоял в дверях, надеясь отвлечь Тео ненадолго и все же выяснить, что произошло утром, но Ванесса охраняла его так, как лепрекон не охраняет свой горшок с золотом. Тео помахал альфе рукой, мол, все в порядке и с головой ушел в ноты. Перед ужином Доминик поймал зайку и внимательно осмотрел и перецеловал сбитые костяшки, а когда увидел лунки от ногтей на ладони, то потребовал объяснений, об кого именно споткнулся его омега, и что в это время делала охрана?! Все присутствующие в этот момент в комнате замолчали и стали прислушиваться к их разговору. Ванесса коршуном налетела на Доминика и тщательно оглядела Тео, чтобы убедиться, что с ее «золотком» ничего страшного не произошло. - Доминик, я понимаю, что ты волнуешься за меня, - Тео лукаво посмотрел на обеспокоенного альфу, - и только поэтому я не считаю, что проиграл мне спор! - О каком споре идет речь? - Александр подошел ближе, - обожаю споры и могу быть непредвзятым арбитром. - Мы поспорили о том, кто более зависим от близости своей пары - альфа или омега? - И на что спорили? – Александр открыто смеялся над братом. - На желание! – Теодор серьезно посмотрел на кардинала, – на НАСТОЯЩЕЕ желание! Что-то такое, что давно хочется, а попросить или неловко, или как-то не ко времени. - У тебя есть желания, которые я еще до сих пор не выполнил? – удивился Доминик. - Да! Есть! Доминик, это нечестно, - Теодор ловко увернулся от поцелуя, – не надо играть в поддавки! - А может я честно сдаюсь? - засмеялся Доминик. - Ах, если так, то фигушки тебе, а не желание, ты жульничаешь! – Тео недовольно надулся. В это время в комнату вошел Лоренцо. Под левым глазом у него красовался роскошный синяк, а глаз совершенно заплыл. - Так, Теодор, ты, случайно, не об моего племянника споткнулся? – с ехидной улыбкой Стефано разглядывал альфу, - насколько я могу судить, он получил неплохой хук справа. Екатерина, охнув, бросилась к сыну и внимательно осмотрела подбитый глаз, после чего ощупала его голову и, обнаружив шишку, развернулась всем корпусом к Тео и, сжав кулаки, зашипела: - Это ты его избил? Да как ты посмел поднять руку на альфу? Это так подло нападать и избивать беспомощного человека, который не в состоянии дать сдачи! - Ну, во-первых, он был не беспомощным, а в стельку пьяным. Во-вторых, я его не избивал, – омега сверкнул глазами и нахмурился, - только один раз ударил в глаз. А вот упал он уже сам и головой об пол стукнулся тоже сам. - Лоренцо, что ты натворил? – Пьетро нахмурившись, смотрел на жену и сына. - Не помню, – Лоренцо вырвался из материнских рук, которые его ощупывали на предмет повреждения. - Теодор, - стараясь сохранить спокойствие, Доминик смотрел на омегу, он видел, что Тео неприятна ситуация, да и давить на него не хотелось, но прояснить ситуацию было необходимо, – я должен вмешаться? - Нет! – Тео отодвинулся и решительно пошел к своему месту за столом, – я, вообще, считаю, что ситуация не стоит и выеденного яйца. Пьяный дурак сказал гадость и получил за это в глаз. Подумаешь, у нас в школе бывало и похуже. - Что он сказал? – голос Доминика был обманчиво спокоен. - Ты считаешь, я должен повторять за пьяным дураком? – Тео поднял бровь, повторяя мимику Доминика, – мой папенька считал, что порядочный омега при таких словах должен терять сознание и грациозно опадать на пол, – Тео нахмурился, – но я, как ты знаешь, не оправдал папиных надежд. И, вообще, я в школе и не такое слышал, правда, не в собственный адрес. В комнату вошел Чезаре и обвел глазами сыновей. Все под строгим взглядом разошлись по своим местам. Ужин начался в полной тишине. Тео старательно не обращал внимание на Екатерину, которая с ненавистью сверлила его взглядом. С точно такой же ненавистью Ванесса сверлила взглядом Лоренцо. Доминик выглядел, как олицетворение Власти Кантарини – надменный, холодный, как айсберг и такой же беспощадный. Пьетро, не стесняясь, испепелял взглядами жену и сына. Луиджи с Джованни переглядывались, пытаясь придумать, как разрядить обстановку, Александр отложив приборы, молился, сложив руки в замок и положив локти на стол. Стефано, подняв брови, возил ложкой по тарелке и просчитывал варианты. Все одновременно вздрогнули, когда услышали густой и громкий смех за столом. Ванесса уронила вилку и замерла с открытым ртом. Лицо у нее вытянулось, а брови взлетели вверх, она глазам своим не верила! Подобная метаморфоза произошла не только с ней. Все, буквально все за столом сидели с оторопевшим видом. Чезаре смеялся, вернее правильнее будет так - ЧЕЗАРЕ КАНТАРИНИ СМЕЯЛСЯ!!! Никто и никогда не видел подобного зрелища. Все были твердо уверены в том, что функция «смех» у альфы была сломана. Он мог кривиться в «улыбке» или скалиться для редких фотографов, но смеяться? Это было просто непостижимо! А тут он хохотал! Увидев потрясенные лица сыновей, он засмеялся еще громче, достал из кармана платок и махнув им в сторону сидящих за столом людей, вытер слезы, выступившие на глазах. Просмеявшись, он глотнул воды и выдавил из себя: - Доминик, я даю тебе свое благословление на брак с этим омегой. Он - это что-то невероятное! – Чезаре обвел довольным взглядом всех сыновей и добавил, - он вогнал в ступор шестерых альф, которые всегда могли с легкостью решить любую проблему. Он, как свежий ветер перемен, расшевелил это стылое болото, в которое постепенно превращалась наша семья. Наплевать на общество с его догмами и запретами! Бери его в мужья и будь счастлив. Ты, однако, отчаянный альфа, если считаешь, что сможешь удержать этот ветер в руках! Вот теперь пришло время Теодору открыть рот, недоуменно хлопая глазами, а Доминик, наоборот, расслабился и улыбнулся своим мыслям. - Пьетро, Екатерина, - Чезаре пригвоздил к стулу сына с невесткой, - даю вам полгода на то, чтобы зачать еще одного сына. Это недопустимо! У меня единственный внук-альфа, и того в состоянии побить омега! Если от этого брака больше не будет толка, то зачем его сохранять? Пьетро бросил на жену взгляд кота, перед которым, наконец, открыли дверь в мясную лавку. - Это касается всех невесток! – Чезаре посмотрел на замерших женщин, - если в течение полугода вы не подтвердите свою фертильность, то я разрешу сыновьям поискать себе других спутниц, - он бросил взгляд на Тео, - или спутников жизни. В конце концов, необходимо обновить кровь венецианских Золотых родов. - За отца! – Доминик, подняв бокал, объявил тост. Сыновья подняли бокалы, невестки, кроме Екатерины, переглянулись, и, сделав вид, что все нормально, тоже присоединились к тосту. Ванесса кусала губы и думала о чем-то своем. Екатерина даже не попыталась взять бокал в руки и поддержать тост. Лоренцо, не дожидаясь остальных, быстро выпил свой бокал. Ужин продолжался все так же в тишине. Но спустя какое-то время, стало слышно, как на улице кто-то запел «О, соле мио», его подхватил нестройный хор голосов. - Что это за кошачий концерт? – Ванесса растерянно моргала. За окном послышалось: «Теодор, Соловей, Дитя луны, яви свой взор перед толпой страждущих сладкой отравы!» И следом опять понеслось: «ООООО, Соооллеее, о солее мио...» В этот раз, похоже, толпа «котов» объединилась в сводный хор и пыталась петь более слажено. Тео только фыркал и, опустив глазки, старательно делал вид, что ничего не происходит. Время от времени он закусывал губу, чтобы не рассмеяться в голос. - Это невыносимо! – Ванесса начала закипать. - Это нормально! – Лоренцо уже успел прилично набраться, - под окнами куртизанов всегда пели возбужденные самцы! - Вон с глаз моих, – Чезаре посмотрел на внука, как на таракана. Лоренцо дернул головой и с такой силой поставил бокал на стол, что у того отломилась ножка, и вино пролилось на скатерть. Альфа резко встал из-за стола и, отбросив в сторону стул, выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью где-то в переходе. Чезаре, сверкнув глазами на Екатерину, продолжил свой ужин. Под окном опять раздалось завывание фанатов. Только в этот раз Тео не улыбался, он опустил глаза и прикусил губу. - Прости меня, Теодор, – в голосе Доминика была мука, – прости меня, любовь моя, что я не могу оградить тебя от человеческой ненависти даже в собственной семье. - Тс, - Тео, вытянув вперед тонкую руку, призвал альфу к молчанию, - ты ни в чем не виноват! Знаешь, как говорит мой дедушка герцог Аберкорн? «На каждый роток не накинешь платок». Я не золотой луидор, чтобы нравится всем! Ну, что поделаешь, - Тео пожал плечами, - я ему не нравлюсь, это не важно! Главное, чтобы я нравился тебе! Жалко просто, что люди… - Теодор, - Чезаре посмотрел на расстроенного омегу, - малыш, поверь, никто о тебе в этом доме плохо не думает. Ты правильно сказал, неважно, что думают другие, главное чтобы вот здесь, - он постучал себя по сердцу, - все было хорошо. Ты прекрасен именно тем, что не пытаешься понравиться всем. Ты настоящий и живой, как огонь, именно поэтому к тебе все и тянутся. Тео поднял доверчивые глаза и так счастливо улыбнулся, что Чезаре невольно улыбнулся ему в ответ, чем в очередной раз вызывал у родственников состояние близкое к шоку. - Ужин окончен, – Чезаре встал и поманил Теодора к себе, – подойди-ка сюда. Тео подошел ближе, не зная чего ожидать. Старый альфа притянул его к себе и коснулся виска отеческим поцелуем, утешая и подбадривая одновременно: - Иди уже к этим сумасшедшим, пока они всю площадь не разнесли. Это все-таки национальное достояние. Иди, резвись и ни о чем плохом не думай. Жизнь слишком коротка, чтобы мучиться, переживая из-за слов сказанных злобными людишками. Как говорила одна моя знакомая, чрезвычайно достойная дама (но была такой грубиянкой, упокой господь ее душу!): «Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает долгую и счастливую жизнь».* Тео просиял, бросил вопрошающий взгляд на Доминика и увидев, что тот тоже не против, поскакал на балкон резвым козликом, где его встретил дружный рев возбужденной толпы. Сегодняшняя публика резко отличалась от вчерашней. Вчера люди наблюдали и с благодарностью воспринимали все исполненное, а сегодня они вели себя, как возбужденные фанаты на рок-концерте. Тео остро почувствовал разницу. Он сразу вспомнил уроки, которые ненавязчиво, исподволь давал молодым музыкантам корифей рок-группы Циклон, Верд. Он всегда повторял, что толпа зверь тупой и опасный, которым надо управлять, а иначе она поглотит тебя и сломает, как игрушку. Это, как с собаками, надо с самого начала дать понять, кто здесь главный, а затем показать, что ты их любишь, и тогда они будут твои с потрохами. Главное, всегда помнить, что хозяин положения ТЫ и не допускать панибратства. Потому, что сильная собака, как и толпа, сможет сломать тебя, если почувствует твою слабину! Толпа встретила Тео возбужденным ревом людей, которые долго ждали и, наконец, дождались! Тео вскинул руки в приветствии, как это делал Верд, когда хотел призвать к тишине. Он сел на широкие перила каменной балюстрады и свесил ноги вниз, создавая тем самым эффект присутствия. Он был вроде бы и с ними, но этажом выше. Тео начал разговор, пытаясь выяснить, чего хотят собравшиеся здесь люди. Люди хотели песен красивых и добрых - «таких как ты – Соловей!». Тео это было приятно и он начал с «Ti amo». Красивая и чувственная песня успокоила всех и настроила на мирный лад. На балкон выплыла Ванесса. Она, как дуэнья, уселась недалеко на стуле с величественным видом. На улице начинались короткие южные сумерки. Вскоре небо из голубого стало темно-ультрамариновым, а вода, наоборот, из темно-бирюзовой стала голубой от ночной подсветки зданий и каналов, на радость туристов и зевак. Было очень красиво, и Тео понял, что он действительно получает удовольствие от вечера. Разве может быть что-нибудь лучше, чем красивая музыка и хорошая компания?! На балкон вышел Доминик. Он принес Тео кофту, на улице становилось прохладно. Тео не смог удержаться, чтобы не подколоть любимого. Он с самым лукавым видом запел «Gelato al cioccolato». Песня была старая, и ее многие знали. Пели все, а припев стали подпевать даже те, кто слышал ее впервые. Шоколадное мороженое, нежное и немножко соленое, Ты шоколадное мороженое! Поцелуй шоколадный я у тебя украл. Ты шоколадное мороженое! Шоколадное мороженое, я влюблен В шоколадное мороженое, Шоколадное мороженое, нежное и немножко соленое, Ты шоколадное мороженое! Доминик послушал до конца и с самым благодушным видом похлопал в ладоши в конце, после чего с большим сожалением ушел к отцу и братьям. Тео спел еще одну старую песню о любви «Non voglio mica la luna» и ему снова подпевали все. Я вовсе не желаю луну, Лишь прошу время, Чтобы согреться, Посмотреть на звезды, И больше времени, Больше времени для себя. Я вовсе не желаю луну, Но хочу одного – Немного заняться с тобой любовью. Я вовсе не желаю луну, Но прошу одного – Придти и быть со мной. Затем еще одну, и еще, и еще. Вскоре все совершенно успокоились, люди стали рассаживаться прямо на брусчатке. Парочки сидели, обнявшись. Тео им даже невольно позавидовал. Это так здорово вот так сидеть, обнявшись на мостовой под южным небом, и подпевать красивые песни. В воздухе летали смешанные запахи, морской бриз доносил до Теодора запахи альф и омег, на душе было так спокойно, что хотелось расплакаться от умиления. Вскоре Тео понял, что устал. Он пару раз зевнул. Это увидела Ванесса и стала настаивать на окончании концерта. Тео напоследок спел для всех колыбельную и позволил Ванессе увести себя с балкона. Люди похлопали немного, но после колыбельной шуметь никому не хотелось и вскоре все разбрелись по домам. Чудный вечер плавно перетек в такую же чудную мягкую ночь. Тео, пока переодевался и заплетал волосы на ночь, мурлыкал себе под нос колыбельную. Прежде, чем лечь, он подпер дверь стулом, так, на всякий случай, если бы Ванесса вдруг решила зайти поправить одеяло. Когда он уже почти уснул, то услышал, как кто-то попытался открыть дверь. Тео поздравил себя с такой предусмотрительностью и спокойно уснул. * Афоризм принадлежит неподражаемой и несравненной Фаине Георгиевне Раневской (так говорят)