thieves and snakes need homes

Сначала Инквизитор пах молоком разродившейся белой галлы, чей детеныш ткнулся в холодеющий бок матери, потянув влажным носом. Солас уже видел таких немного раньше, осиротевших еще до начала жизни - он сам однажды вспорол мягкое брюхо, облизывая длинным языком окровавленную пасть. Безрогой галле с мутными глазами он сломал тонкую шейку одной лапой, раздирая плоть на боку. И не было Андруил рядом, чтобы остановить его. Лавеллан пахнет небом после режущей облака молнии, непонятно и свежо, оставляя на языке вкус сладковатой росы, собранной в листья лопуха. В пещере сухо, и трещит костер, а снаружи только льет дождь, кажущийся серым, размывающий скалы вдалеке. Солас чувствовал и этот запах когда-то давно, закрывая глаза, тысячи их, налитых кровью. Митал была мокрой от слез земли, встряхивающая волосами, облепившими лицо, как это делают темные водоросли, растущие где-то в воде, где черно, и даже глаза Фен'Харела не видят ничего, кроме тишины. Так пахли легенды о Митал, и Солас двинулся от Лавеллана дальше, дальше от играющего костра, уходя вглубь пещеры, где у стены ветрами нанесло песка, лишенного любого запаха, кроме соленого. Когда все засыпают под звук косого дождя, Солас выходит наружу, прислушиваясь к небу и глубине. Боги молчали уже давно, прекратив дышать вместе с их дорогами в Тень и их временем, и он сам не заметил, что потерял дыхание на мгновение. Дождь перестал идти. "Ты думаешь, что когда-то давно луна была кровавой?" - Лавеллан сзади, он смотрит на круглый желтый диск, и луна смотрит на него, делая глаза Инквизитора похожими на тлеющие темные угли, блестящие в догоревшем костре. "Глупости" - отвечает Солас, вспоминая красную сырую землю, изрытую когтями, когда боги исчезли, замолчали. И он тоскливо завыл тогда. Не на луну, как делал обычно, убив лося, чья голова клонилась к земле под тяжестью рогов, а прижавшись носом к траве, роса на которой блестела подобно разлитой крови. Арлатан был мертв. Ужасный волк остался один, слабый и засыпающий. Солас боится тишины, какая была в ту ночь, когда красная луна поднялась над землей. "Ведь она была мертвой, да-да-да, мертвой." - волк говорит сам за себя внутри, скручиваясь в голове, обнимая самого себя длинным лапами. Он ничего не исправил. Не вернул богов обратно. "Ты боишься умереть в одиночестве" - Лавеллан не спрашивает, он знает. Он прочитал и сказал, будто решил выгрести изнутри все помои, всю болотную жижу, пахнущую сгнившей тиной. "Это ложь. Тень обманчива, Инквизитор" - Солас качает головой, чувствуя сквозняк, обдающий босые ноги. Лавеллан рядом, он пахнет хрустящим хлебом и вином, а молоком уже нет, и так тоже было у Соласа когда-то давно. Как старый дом, вдруг понимает он и делает шаг вперед, чтобы ощутить тепло ближе, завороженный. Лавеллан вдруг мягко улыбается ему, и глаза у него снова зажигаются черным, на который не попадает свет. "Прошу прощения, Инквизитор. У меня есть дела" Лавеллан уходит тихо, скрипнув одной дверью, и тишина ломается хлопаньем крыльев воронов Лелианы, Солас прикладывает холодную руку к горящему лицу, тихо застонав. Он понимает, что никто не молчал, когда они говорили. Дальше становится хуже. От Лавеллана идет запах горечи, как пахли листья старых деревьев, перетертые в ступке в темно-зеленую кашицу. Солас наблюдает из тени, он привык ждать тихо, затаив дыхание. Это не аромат старого дома, даже не след прошедших elvhen, но неуловимо знакомое. Фен'Харел, конечно же, клацает потупившимися клыками. "Da'len, он учуял тебя. Emma vhenan, Фен'Харел поймал твой след" - Солас плохо спит ночью. Под веками у него белый олень с разодранным нежным горлом. Под веками у него мертвый окостеневший волк с множеством мутных глаз, лежащий с распоротым рогами брюхом. "Ma'arlath" - жестко говорит Лавеллан, не улыбаясь и не играя. У него на лице кровь, текущая из рассеченной брови, а вокруг поднимается густая пыль. Все закончилось. Все действительно закончилось. У Соласа обрывается сердце, жестко немеют губы. Он более не чувствует себя умнее или старше. Сфера потеряна - ему никого не вернуть. Он один. Он умрет один. Солас качает головой, прижимая к себе осколки. "Ma'arlath" - повторяет Инквизитор, опираясь на посох, разворачиваясь к нему спиной. Лавеллан пахнет домом, а сфера пеплом. Он кажется очень уж длинным и узким, когда идет, прихрамывая на правую ногу. Солас делает шаг за ним случайно, будто потянуло за словами и запахом, позвало по-старинному, но оступается, останавливаясь. Лавеллан тает в оседающей пыли, когда спускается вниз по ступеням. Солас разворачивается и бесшумно бежит, прижимая к себе осколки сферы, пока луна не начинает краснеть к рассвету.