Сильнейший

*Спустя целых четыре года* Помимо ожидаемых успехов в физическом, духовном и новом для него энергетическом развитии (чем-то похожем на духовное, но все же Баки выделил бы данное направление в отдельную категорию), за все то время, что провел здесь, он также успел подучить японский язык, который в некоторых моментах довольно сильно отличался от того же языка его мира. И для девятилетнего мальчишки он разговаривал довольно-таки бегло, хоть и с некоторым северным акцентом, от которого, впрочем, пока ни в какую не мог избавиться. Произошло еще одно событие, заслуживающее внимание, около года назад у матери Кеничи родилась Хонока… Поначалу Баки никак не воспринял эту новость и был в какой-то степени безразличен. Но постепенно, оставаясь и приглядывая за маленьким существом, а также наблюдая как Хонока растет, сердце — даже такого «неотёсанного» и в каком-то смысле жесткого человека, как Баки — растаяло. Он стал относиться к Хоноке — если и не с настоящей братской любовью — то очень близко к этому чувству, которое быстро переросло обычную симпатию. Да и скорее всего из-за сестры сами отношения с родителями перешли на новый уровень и стали более теплыми. Точнее Баки надел пускай и приятную для него, но все же маску и стал устраивать взаимоотношения с ними, как с хорошими людьми, которые делают для него достаточно многое. Родными? Нет. Близкими? Возможно. Баки порой слишком зацикливался на вине перед ними, что мешало их дальнейшему взаимодействию. Еще он уже как пару лет начал ходить в школу… Ну, как… иногда — через раз. Даже было пару выговоров родителям за то, что в школе, цитата, «он появляется раз в неделю — и даже странно, что все тесты он сдает на отлично». Не то, чтобы Баки не любил учиться… Он в своем мире хоть и не отягощал себя знаниями школьных предметов, но все же какие-то базовые навыки имел — до класса восьмого, а дальше… — он бросил школу. И стал заниматься больше самообразованием и в иных - не школьных плоскостях. Так что неудивительно, что ему было скучно на уроках, особенно в окружении «пускающих слюни ребятни». Но все же на учителей он производил хорошее впечатление: молчаливый и задумчивый, немного превосходящий габаритами своих сверстников, паренек. Пусть у него имеются проблемы с посещаемостью, пусть не носит школьную форму (Баки в то время просто на дух не переносил эту унификацию и строгость. Точнее фасон одежды, который был в этой школе, ему просто не нравился.) — но он не шкодит… не бегает по классу… не дерется… В таком ключе и рассуждали учителя, так что положительные качества Баки пока что перевешивали его бунтарскую натуру. Хотя его отнюдь не детский взгляд порой пугал особо наблюдательных преподавателей. Да и держался он совсем не как «второклассник». Но это все внешнее, на что сам Баки не особо обращал внимание — его мысли были далеко от школьной суеты и мнения учителей. Еще он в последнее время стал больше читать специфической литературы эзотерического характера: различные трактаты монахов, буддийские тексты и различного рода книги, где он мог бы наткнуться на тщательно замаскированные знания об овладении внутренней энергией, которая чаще всего называлась энергией Ки, как ему уже удалось узнать. Нет, у него были поражающие воображение успехи на этом поприще: чего стоит только ускоренное примерно в пять раз восприятие окружающих объектов, или тот же прыжок с места на пару тройку метров в высоту — а затем, похожее на левитацию, приземление, словно пушинка. Но все же, чем дальше, тем опаснее становятся приемы, точнее само их развитие и тренировка. Например, несколько месяцев назад, по неопытности, Баки перегнал почти всю энергию, которая равномерно распределялось по организму, в одну руку. И то, что произошло дальше — в последствие бросило его в холодный пот… Он еле успел высвободить ту энергию, до того как она уже потихоньку начала в буквальном смысле разрывать его конечность. По стечению обстоятельства рядом оказалось тридцатисантиметровое в диаметре деревце, часть ствола которого без раздумий мгновенно разлетелось в щепки. И помимо сломанной кисти (которая около недели ограничивала тренировки) и общей опустошенности организма, с Баки на память (от этих самых щепок) осталось пару шрамов на лице, которые, конечно, быстро зарубцевались, но все же были видны невооруженным взглядом. Да, все же базовых Ки-знаний, которые обычно дают какие-никакие, но учителя боевых искусств, ему серьезно не хватало. А метод проб и ошибок — уже начинает приводить к плачевным последствиям. Поэтому по вечерам, словно какой-то мудрец, он пролистывал книги, «пробираясь сквозь мрак и невежество в надежде отыскать истину, которая ему потребна». Уж очень понравилось ему это выражение, которое он заприметил в одной из книженций. Однако данные «откровения» ни коим образом не сказывались на его характере. Казалось бы, Баки должен был бы проникнуться философией БИ разных стран и боевых конгломератов. Однако, как и в своем мире, ни одна из них его не цепляла: да, были полезные и интересные концепции и размышления, но не более того. Возможно он все же становился капельку мудрее, в том смысле, что даже (по его мнению) бесполезные знания в какой-то мере, пусть и на подсознательном уровне, но влияют на взгляды и приоритеты личности. Опять же, если она подвержена подобным изменениям… И все же к любым, пусть и кажущимся достоверными, строчкам, Баки относился хоть и с любопытством, но скептически. Ему нужны были знания, которые он применит на практике, точнее которые помогут ему с ней, а остальную «муть» его сознание настойчиво фильтровало. *Спустя еще четыре года* Жизнь Баки шла своим чередом: с пол шестого до восьми — тренировки в парке. Перекус, с полдевятого до часу — школа (ну как он говорил своим родителям, а так: хорошо, если половину школьного дня пробывал в школе). Дальше часок игры с сестрой дома — это стало для него своего рода расслаблением перед основной тренировкой вечером. Да и если честно привязался он к этой «маленькой засранке» — как он ее называл. Но вот, когда Баки закончил последний год младшей школы, отец Кеничи устроился на новую работу, точнее на должность в самом городе Токио. И поэтому Баки с семьей пришлось переехать, что несколько его обрадовало. В пригороде тишь да гладь — чтобы добраться до «веселеньких» мест, надо было минимум пару часов, а юный почти тринадцатилетний красноволосый мальчик приближался к тому подростковому периоду, который запомнился Баки еще по другому миру, и который он бы назвал как «выход ярости и жажды действия». У Баки благодаря гормональному фону (а также демонической части его естества) в личности начинали преобладать вспыльчивые, а также агрессивные черты характера. Да и к слову сказать, у многих подростков начиная с тринадцати лет это происходит — даже без вмешательства каких-то «сил». Кто-то подавляет в себе это и не дает выхода наружу, что, в общем то — правильно. Но есть одно но. Такие люди в зависимости от степени подавления агрессивности, в юношеском и более старшем возрасте время от времени могут не контролировать приступы ярости и злости. И Баки, как ни странно, понимал, что если он снова не выплеснет все беснование инстинктов в подростковом возрасте, дальше ему придется туго. Точнее будет сказываться на его бойцовских качествах: если он не сможет контролировать ярость, то грош цена его способностям. В таком ключе он и рассуждал, потихоньку обустраиваясь на новом месте и ездя в другие районы, а также высматривая банды, с которыми можно было помаха… точнее по практиковаться в боевых искусствах. Да. Такое поведение и времяпрепровождение может показаться глупым, если не испытывать каждодневную «ломку», воплощенную в естественной жажде битвы, которую потихоньку начинал испытывать Баки. И контролировать он ее не мог — это было выше его физикопсихоэмоциональных сил. Почему он искал в других районах? Тут все достаточно просто. В бытность подростком еще в другом мире он жил один. И в одну из стычек, шестерки одной из банд вычислили местоположение дома Баки. И впоследствии: граффити в стиле «я твой рот наоборот» — были самыми приличными записями на стенках его халупы. А мальчику тогда было не то чтобы все равно… Пару раз даже отлавливал таких и показательно ломал им пальцы с руками. Но все время находились новые желающие, и, в конце концов, Баки просто забил. Но в этом мире с ним были те (особенно Хонока), за которых он нес изрядную долю ответственности — этим и объясняются его будущие поездки в другие районы, а так же конспирация личности — он стал присматривать себе какую-нибудь пластиковую маску. Также Баки хотел, когда ему исполнится четырнадцать, устроится на какую-нибудь подработку на вечер-ночь, чтобы не только стать более финансово-самостоятельным и независимым, но и жить, так сказать, одному, пускай и на рабочем месте. Но это все планы, которые у амбициозных личностей имеют тенденцию сбываться – пускай и с незначительными жизненными коррективами.