Когда истина лжёт

 - Ты опоздала, - голос раздался из-за большого мужчины, который подходил ко мне. Под руку его держала очень изящная женщина. – Я же сказал, что у тебя сорок минут. Егор, который шёл за ними и которого трудно было разглядеть из-за пёстрой и жаркой обстановки в кафе, выглядел, как всегда, стильно. По сравнению с тем мужчиной, в костюме и галстуке, темно-серый блейзер, полосатая тюремные футболка и серые джинсы смотрелись как-то дико. А потом я поняла, в чём дело, почему увидеть его не могла, почему стояла тут так долго. На меня уже официанты засматривались даже.  - Там непогода, знаешь ли, - выкручивалась я, пока его рука проталкивала меня между большим количеством людей в банкетном зале. – А куда мы идём?  - В следующий зал. Тут новогодний корпоратив, и я предпочёл бы остаться, не будь так много людей, - но мы шли дальше, в следующий зал, поменьше. Я остановилась, едва войдя, и прищурилась. По сравнению с той коктейльной вечеринкой в большом зале, в малом – какое-то официальное мероприятие.  - Что здесь происходит? – я осматривала дам, которые мило щебетали друг с другом, периодически хихикая. А потом зацепилась взглядом на двух из них, которые настолько ровно держались друг с другом, что впору думать о заключении какого-то договора, нежели о непринуждённой беседе. Броский контраст.  - Я бы назвал это подобием встречи выпускников. Егор усмехнулся и, оставив меня разглядывать это действо, направился к столу. Двое мужчин и одна эффектная женщина в тёмно-красном, винном, платье – все они с радушием встретили вернувшегося к ним Егора и сразу вступили в диалог.   Мне неловко. Очень даже неловко. Никого не знаю. Люди старше. Да и выглядят они не так, как я. Почему этот дебил не сказал мне о дресс-коде? Почему я выгляжу, как курица тут? Все смотрят на меня. Чёрт. Я двинулась с места только потому, что в проходе появились люди, видимо, выходившие подышать свежим воздухом. И мне это скоро понадобится – в моём свитере, предназначенном исключительно под прохладную улицу, здесь катастрофически жарко. Но, пока меня бросает в дрожь от страха этой обстановки, всё в порядке. Если так можно выразиться, конечно.  - Я сюда не вписываюсь, - процедила сквозь зубы Егору на ухо, подойдя к столу и присаживаясь на стул рядом.  - Если ты не заметила, - он сделал жест, будто кого-то увидел за моей спиной, чтобы обернуться и губами прямо в ухо прошептать ответ, - я тоже.  - И чья же это проблема, что ты не поинтересовался…  - Егор, ты нас представишь своей спутнице? – вот, про спутницу этот парень даже прав. Иначе – не скажешь. Главное, что не назвали ученицей. И на этом спасибо.  - Я думаю, вы сами представитесь, - Егор усмехнулся и принялся поедать оставшийся на его, очевидно, тарелке салат.  - Денис Стриженов, - выглядит хорошо этот Денис. Брюнет, улыбка красивая и расположить к себе умеет явно. В меру нахален, настойчив,  знает себе цену. Плюсик. – А это Марк и Яна. Мы, - он улыбнулся тем двум, и они ответили кивком, - подбивали Егора на заказы. Находили ему вечных двоечников.  - Из-за вас, придурков, - он прожевал кусок сёмги и кинул ехидный взгляд на каждого из них, - у меня потом проблемы были.  - Ой, да тебя Леночка вытащила бы, что ты, - нараспев ответила Яна, осушая до дна свой бокал с вином. Услышав это имя, я невольно вздрогнула. Незаметно, конечно. По крайней мере, ни один взгляд этих четверёх в меня не впился. Передо мной стояли чистые столовые приборы, и только сейчас мне стало ясно, что я толком не успела поужинать.   - А тебя как зовут? Где на Егора наткнулась? – и вот смеялись бы себе да обсуждали свои там прошлые истории, а мне даже поесть не дадут!  - Ешь, - Егор хлопнул меня по плечу легко, заметив, как я перестала жевать, так и сидела с набитым ртом. А что, я не знала, то ли делать вид, что не могу отвечать, то ли начинать активно двигать челюстями! – Её зовут Катерина, а где наткнулась – не важно. Больше вам знать не обязательно. Он усмехнулся и поднял бокал. Они выпили, засмеялись, что-то вновь обсуждая, а я, словно белая ворона, сидела тут и жевала. Будто я голодаю, и меня  позвали сюда пожрать.  Начнём с того, что Егору в этом вечере показалось скучным? На кой чёрт он меня пригласил? Друзьям показать? Пф, слабо верится. Он не настолько с ними открыт, как с тем же Сашей или Анькой. И что это за люди вообще такие? Они будто аналог вечного двигателя: пьют, едят, болтают, пьют, болтают, едят, пьют, едят, выходят покурить, болтают. Егор шепнул что-то вроде «кушай» и с ребятами отправился на улицу. Сигаретками побаловаться, ага. Потом от него вонять будет этим табаком долбанным. Но я сидела и кушала. Осталась одна за столиком. Их четверо, я пятая, а одно место пустовало ранее и до сих пор пустует. Среди этого пафосного и порой развязного народа я увидела парочку странных людей. Они в костюмах, деловых костюмах, пара. Брючный и юбочный костюмы. Сидели вместе, говорили вместе и кушали вместе. С ними редко, кто решался заговорить. А у меня такое желание появилось подойти и познакомиться – уж больно они инородные этому торжеству. Я себя тоже чувствовала не из этого общества, но не хотелось знакомиться с кем-то помпезным до ужаса. А эти вроде бы выглядят ничего. Им лет за тридцать перевалило точно, но до пятидесяти далеко. Знаю, различать возраст у меня получается трудно. И нет, я не пила ничего, кроме воды.  - Можно присесть?   - Да, - спешно проглатывая и кивая, всё ещё разглядывая взрослую для этой сходки пару, отвечаю я, даже не глядя, кто там спрашивает. Девушка, чей голос прервал моё тщательное пережёвывание мяса, обошла вокруг стола и присела напротив, на место Дениса. Не похоже, что ей нужно поесть или выпить.  - Тихо, не подавись, - она хохотнула и тут же протянула мне салфетку. – Видела, ты с Орловым пришла. Я кивнула, всё ещё активно работая челюстями. Мясо нежное, но его много было во рту. А плевать в эту особу как-то не очень хотелось. Она вполне нормальная на вид, спокойная и расслабленная. Шатенка светлая, глаза выделила подводкой, губы слегка блестят. Выглядит не хрупкой и маленькой, а женственной. В чёрном платье и сапогах. Глядя на неё, мне как-то спокойнее стало, не чувствовала, что надо притворяться перед ней. Да и зла сне, похоже не желает.  - Прожуй спокойно, - она снова усмехнулась и откинулась на спинку стула, уставившись в кого-то на моём фоне. – Как тебя зовут?  - Катерина, - наконец, это мясо, прошло дальше горла. Могу хоть дышать и говорить спокойно.  - И кем тебе приходится Егор? – заметили, как поставлен вопрос? Не кем я прихожусь Егору, не его решения, не его инициатива, а кто он для меня. Уважение личного пространства и наличие собственного мнения. Может, поэтому она кажется мне интересной, хотя я её совсем не знаю?  - А кем, на ваш  взгляд? – я улыбнулась, активно подыгрывая ей.  - Не думаю, что кем-то незаконным, - она стрельнула глазами левее от моей головы и тут же перевела взгляд на меня. – Или нет. Всякое может быть. Я тебя не осуждаю. Как-то не нравилось мне, куда скатился этот разговор.   - А вас как зовут? – взяла бокал пальцами и сделала глоток воды.  - Даша, - она внимательно следила за каждым моим жестом. – Ты нервничаешь? У тебя руки дрожат. Я засмеялась, стараясь скрыть смущение и то, что она таки схватила меня за хвост. Однако мне нравилось это. Эта её игривость напоминала мне саму себя. Эта поза, достаточно смелая, но женственная. Этот хитрый, но любопытный взгляд. Это умение стрелять глазами. Знаете, я даже захотела быть похожей на неё, чувствовала какую-то возможную схожесть.  - Я не знаю ни одного человека в этом помещении, - делай глубокий вдох и выдох. Видишь, голос уже звучит ниже и пластичнее.   - Могу тебе рассказать о каждом. Я знаю этих людей достаточно хорошо, - она положила ладони себе на колени и прикрыла на доли секунды глаза.  - Расскажите о Егоре, - я осеклась, - и о той паре в костюмах. Они выглядят так, будто находятся не здесь и совершенно чужды этому вечеру.  - Это, - она слегка кивнула в сторону тех, кто меня заинтересовал, - преподаватели с нашей кафедры, Маргарита Павловна и Дмитрий Леонидович. Очень умные и невероятно интересные люди. Егор, к слову, был любимчиком у них обоих. А потом была шумиха насчёт того, что он делает курсовые и рефераты на заказ, так они вместе с Поляковой защищали его. До ректората дошло дело. Даша оказалась тем типом собеседниц, у которых правильно поставленная речь и развитая дикция. Я бы сочла в ней спикера или какую-то телеведущую, но она,  как призналась сама, пока всего лишь преподаватель. Изредка ведёт лекции, подменяет этих преподавателей, потому что тоже была их любимицей. А основная работа – в областной администрации – сейчас сведена на минимум. Интересная она. Её лицо немного помрачнело, а я услышала стук каблуков, который приближался к нам.  - Ты ведь здесь не сидела, так? – знакомый голос и высокомерные интонации.  - Я заняла не твоё место, успокойся, - и как ей удаётся так себя благородно вести? У неё ни один мускул, ни один нерв не дёрнул, хотя я поняла, что между ней и стоявшей за моей спиной барышней явно пробежала не одна чёрная кошка.  - А это…, - она присела рядом, на место Егора, и её лицо озарилось, - Катерина? Надо же, не ожидала, признаться.  - Да. "Я тебя тоже не хотела тут видеть" – хотела сказать я, но вовремя прикусила язык и старалась улыбаться изо всех сил, чтобы не выдать своего настоящего отношения к ней. Хотя стоп, ты и так знаешь. Чего скрывать тогда?  - И я не ожидала когда-то побывать на таком вечере в кругу знакомых Егора. Лена перевела быстрый взгляд на бокал и снова улыбнулась. Выглядит она шикарно. И ведёт себя так же. С нашей последней встречи прошло немного времени. Мы стали слишком часто пересекаться, не правда ли? Не скажу, что она мне неприятна, но и приятного мало. Я бы даже попыталась её понять, мотивы прошлых поступков, причины нынешних, но как-то лень.   - Он не обмолвился сейчас, что пригласил тебя, - вот вроде бы невинные слова, даже интонация лёгкая, но она просто унизила меня. Якобы я, всего лишь жалкая Катерина Скавронская, недостойна быть представленной ей, Елене Прекрасной. Или Премудрой. Или хрен знает там, какой. Егор должен с тобой согласовывать,  с кем ему общаться? Так, что ли?  - Видимо, хотел сделать сюрприз, - я усмехнулась и взяла бокал с водой, сделав пару глотков. Пальцы по-прежнему выдают мою нервозность.   - Не думала, что вы знакомы, - Даша вклинилась так непринуждённо, оттягивая на себя тяжёлый взгляд Лены. Спасибо тебе, большое. – Катя сказала, что здесь никого не знает.  - Катерина, ей нравится, когда так называют, - поправила её Лена, привставая и беря свой бокал, стоящий левее от Егора, - знает здесь гораздо больше людей, чем тебе кажется. Она весьма скрытная. До чего просто ей это даётся! Такие тонкие манипуляции словами, от которых у меня волосы дыбом встают. Серьёзно. Я сижу рядом, она будто сплетничает обо мне при мне же (!), и самое главное, что, что бы я ни сказала, это всё равно будет не так важно, не перевесит её слов. Честно, будь она кем-то там ещё Егору, а не связанной старыми романтическими отношениями, я бы попросила у неё несколько уроков. Великолепная женщина. Егор, помнится, тебя с ней сравнивал, Кать. «Ты никогда не будешь такой, как она». Может, это к лучшему? Может, по этой причине они разошлись? Может, это мешало Егору? Без него самого решить трудно. Хотя и с ним дело вряд ли быстрее пойдёт. Оно бы вряд ли с мёртвой точки сдвинулось даже. Мужчины редко разбираются в своих чувствах, редко решают трудности подобного плана. Потому и проигрывают.  - Похоже, что ты знаешь её, - сделав акцент и взглянув с лёгкой улыбкой на оппонента, парировала Даша, - значит, не такая уж ты и скрытная, Катя. Ничего не собираюсь говорить ей за это простодушное обращение. Да-да, вы не ослышались. Меня устраивает такая форма имени, произнесённая ею. Хотя бы потому, что это раздражает Лену. Можешь скрывать, сколько угодно, своё раздражение, я не собираюсь останавливаться.  - Школьницы в большинстве своём редко, что скрывают, - она решила сыграть на самом больном? Очень умно.  - Может быть, - я не без иронии усмехнулась и взглянула ей в глаза. – Мне-то откуда знать, я же в лицее учусь. Доли секунды Лена смотрела мне в глаза с абсолютно непроницаемым для эмоций лицом, а потом так улыбнулась, настолько искренне, и засмеялась.  - Прости, я всё время забываю, - она играет, хотя сердце чует, что нет, что нельзя так правдоподобно смеяться. Даже извинилась. Я прикусила губу, чтобы вернуть себе здравый смысл. Недооценила ты её, Кать. Явно не ожидала, что она настолько хороша. Надо отдать ей должное.  - Ничего, - подыгрываю ей, осознавая, что теперь поединок не между ней и мною с Дашей, а между ней и мной. Мы одни, Лена. Забудь об этих людях. – Если бы ты была старше, я бы списала всё на возраст. Смеюсь, словно с подругой. Подумать только, куда завёл меня этот вечер. И Егор, будто канул в лету. Оставил меня одну разбираться с этим всем. Гадёныш. Он попляшет ещё. Будет отрабатывать. Припомню ему всё. И поцелуи, которые спалили. И объятья. И обжимания на лестнице. Всё припомню. Даже то, что не  хотела припоминать. Лучше бы тебе появиться вскоре, чтобы моё негодование не росло, Егор. Лучше бы тебе появиться. Но это всего лишь мысли, а практикант появился спустя десять минут в компании гораздо большего количества человек. Смеялся и что-то обсуждал.  И это скучно по-твоему, да? Зачем ты вообще позвал меня сюда? Я теперь тебе это до конца жизни буду припоминать, ты меня понял? Он понял. Мои глаза загорелись недобрым огнём, когда тот подходил в компании к столику. А ещё изменился в лице, увидев меня в обществе Лены. Губы дрогнули и слегка сжались от недовольства. Он попрощался с людьми, первым подошёл к своему месту и подождал, пока Лена сядет на своё, по левую руку от него. Со стороны сердца сидит, сучка. Бесит меня что-то. Выбесила. И он, и она. Вернувшийся Денис  не стал прогонять Дашу, которая всё ещё сидела на его месте. Взял только бокал и пошёл куда-то в зал. Зато освежились остальные. Яна и Марк, до этого не особо успевшие осмотреть меня, теперь выглядели явно заинтересованными. Или Егор что-то им сказал там на перекуре. От него сейчас, правда, не несло сигаретами. Но я злилась всё равно. Метала молнии в свою тарелку. Того и гляди, треснет да развалится. Его пальцы незаметно скользнули по моей коленке и лежащей на ней ладони. Спокойнее. Иди нахер со своим спокойствием. Но руки не отдёрнула. Вдох и выдох. Он действительно разозлил меня, но это не значит, что так весь вечер должно продолжаться. Ты здесь на виду, Катя. Веди себя соответствующе. Хватит одного несоответствия для сегодня – твоей одежды.  - Катерина, - Яна поставила бокал на стол и впилась в меня своим чуть опьянённым, но озорным взглядом, - Егор сказал, что ты знатно речь толкаешь. Может, тост скажешь?  - Думаю, тебе уже хватит, - я старалась улыбаться, как можно милее, но выходило плохо. Надо загладить свои слова. Они все пялятся на меня так странно. – Пьяная девушка – это некрасиво, прежде всего. Не уродуй себя этим пойлом. Да, я сказала это вслух. Пойло. Вино. И мне плевать, будь оно хоть самым дорогим в мире и самым старым. Это – пойло, раз оно сделало её взгляд таким отстранённым и весёлым. Да, теперь я нежеланный гость тут. Егор легко ткнул пальцами чуть выше колена. «Ты что творишь?». Уверена, он так бы и сказал. Ситуация разрядилась сама, даже не заметила, помогал кто-то или нет. Мне на секунду стало противно здесь находиться, и теперь это презрение лишь росло.  Пока диалог перетёк в мирное, спокойное русло между всеми членами этого столика, я решила уйти. Захотела и всё. Наверное, трудно найти ещё какого-то человека, кроме меня, который просто может встать и уйти. Я была готова к возгласам, к  претензиям, к угрозам и шантажу, даже к просьбам, но осталась бы непоколебимой. Если Катерина Скавронская хочет уйти, её ничто не остановит. И никто. Но далеко я не ушла – к тем двум преподавателям, которые меня заинтересовали с самого начала.  На этот раз Егор заметил мой уход. Хотя рядом была Лена. Заметил и привстал, извинившись, а потом пошёл за мной. Не знаю, кто и как отреагировал на этот поступок, но мне напару с моим уязвлённым чувством достоинства было наплевать. На Лену, чьих мотивов я до сих пор не понимаю и уже не хочу понимать. На Яну, которая перебрала, но всё равно хочет внимания. На Марка, за чьим взглядом я увидела обеспокоенность о ней. На Дашу, которая явно имеет что-то против Лены. Их было всего четверо, я и Егор – пятая и шестой, но, блин, как же я устала от них всех и от себя самой. Просто изматывает до ужаса вся эта тягомотина, паутина взаимоотношений, куда Егор меня втягивает. Я не хочу в этом копаться. Это твои друзья и твой мир. Какого лешего я тут забыла?  Я помню, что ты целовал меня. Я помню, как сама целовала тебя. Я помню каждую свою мысль и каждое твоё слово, предупреждающее на пушечный выстрел к тебе не соваться. Не надо тыкать меня носом в мою и без того феноменальную память, Егор!  Я знаю, что у тебя было много женщин. Не так: много баб, а женщина – одна. И эта женщина сидит сейчас на стуле за твоим столом, слева от тебя, иногда касается кончиками пальцев тыльной стороны твоей ладони и смотрит с лёгким благоговением. Да что ты, я действительно всё помню! Особенно, как ты холодно встречал её в своей квартире. А ещё помню, как ты ставил её на место. Ты был безразличен к ней тогда, а сейчас мило сидишь за столом и посмеиваешься. Иногда я тебя так ненавижу, что готова перегрызть тебе горло, без страха быть обвинённой в каннибализме. Я злюсь не на неё, а на тебя, на твоё двуличное поведение. Ты не мужчина, если не отвечаешь за свои слова. Не знаю, что меня так завело. С пол-оборота, считай. Но меня пронизывала жгучая ярость по отношению ко всему этому карнавалу.   - Добрый вечер, я не помешаю? – до чего мило звучит мой голос. А в мыслях-то я хуже палача.  - Скавронская, - Егор, наконец, догнавший меня, ухватил легко за локоть и с улыбкой добавил: - Добрый вечер, Маргарита Павловна, Дмитрий Леонидович.  - О, Егор, собственной персоной, - с долей иронии заметил мужчина. – Мы уж с Марго думали, что ты так и не поздороваешься с нами ни разу за вечер.  - Что вы, - меньше лести, практикантишка, а то я утону в ней, - вечер только начинается.  - Кто эта юная особа? – вот вроде произнести эти слова можно с любой интонацией, но из уст Маргариты они звучали как-то игриво и любопытно. Женское любопытство, да-да.  - Катерина, - не дав ему возможности произнести то ли фамилию мою снова, то ли имя, ответила я, расслабленно улыбаясь, - Катерина Скавронская. Ученица Егора Дмитрича. И сразу поставила всё на место. Рука, которой практикант стискивал мой локоть, опустилась. Медленно, конечно, но я прям каждым позвонком чувствовала его напряжение. Ещё бы, ведь они могли подумать, что угодно, не так ли, Егор? Ты же их любимчик был, они тебя помнят, ждут, пока ты подойдёшь и поздороваешься с ними, а тут – такой конфуз. Почему я чувствую себя так великолепно? Ощущение сделанной подлости и гадости должно вызывать лёгкую тошноту и отвращение к самому себе. Но, похоже, полярность изменилась. Или правила игры. Теперь я ощущала невероятное наслаждение от того положения, в которое загнала тебя своими словами. Разумеется, преподаватели не хотели делать поспешных выводов. У них есть опыт работы с людьми, и они привыкли оставлять место для манёвра. Только вот я не собиралась как-то поддаваться Егору. Он позвал меня сюда, оставил одну, а потом пришлось с этой кляксой болтать, и она заикнулась, что ты обо мне на улице ничего не сказал. Ты, блять, не сказал этой шмаре, что привёл меня сюда! Да как…?! Ах, точно. Я ведь пришла, когда тебе стало скучно. И как только пришла, оказалось, что скучно-то тебе и не было.  Ты снова меня провёл. И в этот раз я не останусь наблюдать, как ты воркуешь со своей Леночкой.  Мы о чём-то беседовали с этой парой, и периодически Егор слегка касался моей руки, незаметно, почти безобидно. По телу раскатывались приятные трепещущие волны, и я улыбалась. Это корысть, жёсткая, беспросветная корысть, Егор. Чтобы эти милые люди не думали о том, какая я плохая, что я им не улыбаюсь. Но ты накосячил, серьёзно накосячил.  И спалился. «Время позднее, да и мама беспокоиться начала, наверное. Мне пора». Я попрощалась так внезапно и быстро, что Егор, отошедший за нашими бокалами, чтобы выпить вчетвером за историю, науку и что-то там ещё, придя за столик, меня не увидел. Хах, забавно, да? Я ведь сказала, что хотела уйти. Егор нагнал меня, когда официант помогал надеть пуховик. Кивок в его сторону, перехватил одежду и накинул мне её на плечи. Как галантно.  - Ты ушла, не предупредив меня. Э, нет. Ты, мой дорогой, не имеешь права злиться, так что не надо тут корчить из себя обиженного. Я ушла, потому что захотела. И запомни, что я смогу уйти в любой момент. Ты меня держишь, потому что я позволяю этому случиться. И не дай Бог… Но всё это творилось в моей голове и выражалось вместо слов, благодаря которым Егор бы понял, что не так, просто взглядом, алчным, гневным, очень сильным взглядом.   - Я что, должна отпрашиваться, чтобы уйти домой? – вызывающе бросила на повышенном тоне. Благо, здесь шумно, и кроме нас двоих и, пожалуй, проходящего мимо официант, никто не услышал. – В отличие от тебя, я лицеистка, и дома за меня переживают родители.  - Я пригласил тебя не для того, чтобы ты вот так уходила, - он с нажимом выделял каждое слово, глазами рассматривая, а не слышит ли нас кто-нибудь.  - Да ладно? – мой сарказм хлёстко ударил его по лицу, и Егор цепко схватил меня за запястье.  - Аккуратнее, Скавронская, - ух, ты будешь мне угрожать? Да после твоего поступка мне даже дуло у виска – не аргумент.   - Если тебе так скучно тут, надо было уйти, а не писать мне, - процедила сквозь зубы я, выплёвывая каждое слово ему в лицо, которое и без того рядом. Он, наверное, даже мои выдохи чувствовал на губах.   - Ты обиделась? – он пытался говорить спокойнее, потому что на мои конвульсивные жесты оборачивались люди. Ещё бы, так раскочегарить меня! Но нет, я не собиралась успокаиваться. Ты допустил ошибку, Егор, и теперь поплатишься за неё.  - Чтобы обижаться на тебя, - угомонить свой голос оказалось трудно, а свести до шёпота – ещё труднее, - нужно иметь мотивы. А мы друг другу никто, значит, и мотивов у меня нет. Эти слова ещё жёстче ударили по нему, и, пока он решал, как реагировать, я выдернула свою руку и, так и не застегнувшись, направилась к выходу. Завернусь в шарф и натяну шапку на улице – не замёрзну. Тут и без того - жара. Егор шёл следом, словно провожал, но молча и без лишних слов. Он, хрен знает, о чём думал и что делал. Меня смутило, что вышел из кафе вместе со мной и не похоже, чтобы хотел туда быстро вернуться. Как мило с его стороны посадить меня на такси, потому что маршрутки вряд ли уже ходят.  Егор плёлся позади и испепелял мою спину взглядом. Думаете, я заметила или прочувствовала? Как бы не так. Я ослеплена собственной желчью и яростью к этому вечеру. Нет, ну, надо же было так испортить мне предновогодние дни! Я в бешенстве, практикантишка!  - Отвяжись. Это означало «иди в кафе, иначе - заболеешь», но звучало немного не так, да? Разумеется, меня вывело его поведение из себя, но это не значило, что я смогу вот так запросто пожелать ему простудиться.  - Что это была за истерика только что? Прошло где-то минут пять, как он решил обсудить моё выступление? Ах, простите, но на бис я выступать не буду.  - Это не истерика, - коротко отвечаю и оглядываюсь в поисках скучающих без дела таксистов.  - Да ладно? – бьёт меня моим же оружием, кобелина.  - Представь себе, - я подошла к одной из машин и открыла дверь, чтобы поговорить с водителем.  - Ты никуда не поедешь, - он перехватил мою руку и развернул к себе. С силой. С нажимом. С уверенностью. – Пока мы не поговорим.  - Я хочу домой, - сквозь зубы выдавливаю из себя, отмечая непосредственную близость к Егору.  - Я сказал, ты никуда не поедешь, пока не закончим разговор, - его интонация чуть снизилась в голосе, но звучало до мурашек властно. Нужно признать, что мне понравилось. Его сила, которая сквозила из всего: из касания, из взгляда, из слов и интонации. А ещё мне хотелось стать слабой и прекратить эту игру. Позволить ему решать за себя. Действительно. Наверное, я так бы и поступила, но ведь правда, мы никто друг другу. У нас нет обозначенных отношений, поэтому вести себя так, как сейчас, по факту он не имеет права.   - Отвези меня домой. Моя пылкость угасла в тот момент, когда холод пробрался под свитер. Я всё ещё была не укутанной в шарф и даже молнию пуховика не до конца застегнула. Легко вздрогнула и сдалась под его напором. Да, можете называть меня слабой, но лучше я буду слабой и здоровой, чем строить из себя мнимую гордость, о которой, уверена, потом пожалею. И не только из-за нагрянувшей простуды под Новый год. Егор ничего не ответил и никаким характерным взглядом даже не одарил меня. Просто вместо запястья взял за ладонь и вывел на хорошо утоптанный и освещенный фонарём тротуар. Он взял шарф из моих рук и начал оборачивать вокруг шеи. В два, нет, в три раза. Разгладил его для красоты и удобства, заправил на груди, не пренебрегая касаться её, пусть и через одежду. Пальцы опустились к собачке и с каждым миллиметром, когда он застёгивал молнию, я хотела поднять свой опущенный взгляд выше.  На него.  Что это за акт заботы? Эта мысль не давала мне покоя всё время, пока мы стояли там. Он довёл собачку до конца, под самое горло, оправил мех и поправил шарф. А затем взял шапку из моих рук и, встряхнув её, натянул мне на голову. Смешно до ужаса. Перекосил даже. Улыбнулся уголками губ. Затем поправил. И волосы, выскользнувшие из-под шапки, спрятал. Потом они снова вылезли. Потом он снова их спрятал. Потом они снова вылезли. А потом он их оставил, накрутил на палец и уложил.  Я даже не поняла, каким образом не сдержалась. Только что злилась на него безумно. Только что готова была выклевать его печень. Только что готова была искромсать его лицо. Мой гнев жаждал вырваться, а теперь его нет. С полушагом к нему поцеловала его в тот самый уголок губ, который поднялся при вот этом маленьком перфомансе. Закрыла глаза, потому что это искренний поцелуй, полный какой-то необузданной нежности, внезапно пронизавшей меня насквозь. Егор стоял и не реагировал. Он, привыкший вечно с присущей ему пылкостью отвечать на подобные ухищрения, на этот раз просто стоял и получал то, что я отдавала ему. Своё внимание. Своё тепло. Свои губы. Свой поцелуй. Он не спешил распускать руки, обнимать меня или хоть как-то реагировать. Но для меня не существовало правильной реакции с его стороны на этот поступок. Он должен был реагировать так, как реагировал, потому что это казалось мне единственно верным.  Как только я снова стала на своё место, не хотела взглядом хоть чуточку ухватить его внимания. Мне было и стыдно, и приятно, и обидно одновременно. А ещё я всё-таки злилась, да. Эта его забота убила гнев и ярость, но медленно томящаяся злость всё ещё теплилась внутри. Может, это единственное, что не давало мне замёрзнуть на улице. Но даже сейчас, когда я одета и застёгнута, мне всё ещё холодно. Зима пробралась до моего нутра, до моего тела и сердца, но я так не хотела замерзать. Интересно, а каково Егору сейчас? Он в футболке и пиджаке ведь. Помчался за мной, улизнувшей в порыве гнева, даже не захватил пальто. А сейчас даже не просит его обнять, чтобы согреть. Может, у него иммунитет сильный?  - Идём, я отвезу тебя. Егор поступил по-взрослому. Без истерик, которые я устраивала. Без нотаций, которые устраивала моя мама. Без всей этой чепухи, которая могла хоть как-то вывести меня из себя. В тот момент я впервые подумала, что Егор – всё-таки мужчина. Это та реакция, которая мне была нужна, которую я хотела увидеть. Реакция, когда твой юношеский максимализм не берёт верх над головой и ты осмысленно принимаешь решения. Не знаю, чего я ждала от Егора в той ситуации, которую он создал. Может, дошло до него, что накосячил и разозлил меня. Может, и не дошло. Но, если он так всегда будет реагировать, я никогда не отпущу его. Со мной впервые обращаются с уважением как к женщине. Не кричат и не пытаются доказать, что я не права. С моим решением считаются. Этот человек мудрее меня просто потому, что не стал потакать моей истерике и вывел и меня, и себя в спокойное русло. Для меня этот поступок Егора – очень показателен и ещё не раз вспомнится мне в будущем, думаю. Я не ожидала, что человек с таким багажом знаний и опыта общения с подобных Лене дам, может вести себя как главный, а не подчинённый чужим интрижкам. Оказалось, практикант имел машину и имел права, но при этом с работы его всегда забирали друзья. Хотелось спросить, почему он не ездил в лицей на личном транспорте, предпочитая с утра метро, но промолчала. Разрушать наше и без того ценное молчание, не неловкое, а блаженное в какой-то степени, – крайне варварски.  По новым снежным насыпям за последние пару часов проехать быстро не удавалось. Вернее, Егор вёл аккуратно и не спеша. Не похоже, чтобы он торопился вернуться. Или безопасность для него была превыше всего, что тоже похвально. Нам даже музыка сейчас не нужна. Мы ехали в полной тишине, иногда нарушаемой уличными факторами. Люди ехали то домой, то в клуб, то ещё куда-то, и вся эта канитель городской ночной жизни напомнила мне о том первом вечере, когда мы пересеклись в КС. Надо же, подкатил к Ксене, а в итоге закрутился вокруг меня. И это моя фраза заставила его отвалить тогда, а потом, на следующий день, – ужасаться. Да, его лицо тогда было прекрасным, когда услышал ту же самую фразу из моих уст. Интересно, как быстро он понял, что слова Кравец в клубе – это мною придуманная, авторская, реплика? «Здесь так много людей, а вы уделяете слишком много внимания для меня одной, Егор». С неё началась эта суматоха наших дней и привела к странным отношениям между практикантом и лицеисткой. "О нас слагали мифы и легенды". Шучу, о нас распускали грязные слухи. Нас обсуждали. Из-за нас не спали и негодовали. Надо же, а мы ведь даже имён их всех не помним. Как-то неуважительно получается. Эта ирония позволила мне проснуться и избавиться от романтического настроения. Теперь я хотела поговорить, но один взгляд на Егора, и вести беседу сразу перехотелось.  - Выглядишь устало, - я всё-таки нарушила повисшую между нами размеренную тишину, прерываемую тихим аккомпанементом фортепиано с динамиков. Он не дёрнулся даже и не нахмурился, будто ждал, когда я, наконец, скажу что-то.  - На таких вечерах всегда устаёшь, - Егор спокоен и уравновешен. Глядя на его руки, на то, как он дышит ровно, как ведёт машину и как двигает губами, разговаривая, я понимала, что влюбилась. Не так. Я не уверена до конца, что испытываю к нему, но если бы не испытывала ничего ранее, то после этой поездки могла бы с уверенностью сказать, что влюбилась.  - Ты вернёшься туда за вещами? – да, он ведь вышел, в чём был. Может, даже без телефона.  - Нет, попрошу ребят завезти.  - Лену? – я не видела на вечере ни Ани, ни Саши, которые живут в твоём же доме, поэтому следующий вариант – весьма предсказуем.  - Нет, - в той же манере он произнёс ответ и даже не изменился в лице и не напрягся, когда услышал её имя, сказанное моими устами, - Марк. Он за рулём, всё равно будет отвозить Яну.  - Она явно перебрала, - случайно бросила я, ухватившись за любую другую тему, лишь бы не чувствовать подкатывающего к горлу желания поцеловать Егора прямо сейчас. Он за рулём, да, это не безопасно. Но мне так захотелось, увидев отсутствие реакции на свою бывшую.  - Она всегда не чувствует своей меры, - он перестраивался в правый ряд, чтобы повернуть на мою улицу.  Мы близко, совсем близко к моему дому.  - Зачем ты позвал меня сегодня? – не время строить из себя недотрогу и гордячку. Ты ведь хочешь это узнать, не так ли, Кать? Мы проехали мимо дома Ксени. Он молчал, а мы всё ближе подъезжали ко мне. К самому подъезду. Никакого чувства опасности, Егор!  - Подумай сама, Скавронская, ты же не глупая, - машина остановилась, и свет в салоне  заалел тёплой свечой, создавая уютную полутьму. Егор смотрел на меня, откинувшись на спинку сидения. Такой спокойный и умиротворённый. Как  за рулём минуту назад. Несмотря на то, что я тебе устроила, ты можешь так весомо, так по-взрослому вести себя со мной. Я ведь ребёнок, ты прав. Теперь, когда мне, наконец, удалось добиться от кого-то такого отношения, я ощущала себя не в своей тарелке. Неловкость.  - Я тебя не понимаю, - не хотела подкалывать его или говорить загадками. Лучше сказать прямо. И да, можете, сколько угодно, мне заявлять, что не стоит говорить мужчине прямо о чувствах, ведь он понимает всё несколько иначе, но тогда некому было мне напомнить об этом.   - Скавронская, я больше не твой преподаватель, - он опустил голову и слегка всколыхнул ею от усталости.  - И что? Что это меняет? – я чувствовала, к чему он клонит, но не хотела делать поспешных выводов. Мне нужно было убедиться на самом деле.  - Как ни странно, - он усмехнулся про себя, - всё и ничего одновременно.   - Ты можешь меня поцеловать, не опасаясь выговора.  - Я не особо их опасался, если ты не заметила, - он снова усмехнулся и откинулся на спинку довольно. – Стал бы я рисковать, если бы боялся пошатнуть свой авторитет?  - А мне ты говорил другое раньше, - я улыбнулась, припоминая некоторые его слова, сказанные в очень едких диалогах.  - О, я бы и не такое сказал, лишь бы ты не влюблялась в меня, - он повернул ко мне голову и ухмыльнулся своей незапамятованной  ухмылкой.  - Как видишь, не сработало, - ответила тем же и вздёрнула игриво бровями.  - Вижу, не доказывай мне снова, - он отвернулся в другую сторону, разглядывая остаточный снегопад и снежные шапки во дворе.  - Мне пора, - я коснулась пальцами его руки, лежавшей на руле, но он не реагировал. – В чём дело?  - Иди, - он не поворачивался, будто обиделся, но интонация всё та же спокойная. – Если не уйдёшь сама, то я вряд ли смогу тебя отпустить сегодня.  - Что это значит?  - Иди, Скавронская. Спокойной ночи, - он вяло махнул мне ладонью, всё так же уставившись в окно. Я вышла из машины, немного обиженная и всё ещё догонявшая смысл его слов.  Не сможет отпустить меня? Сегодня? Куда? Чёрт, Скавронская, у тебя мозги есть? Вот вроде бы взрослая девочка, выпускница, отличница, а так туго соображаешь. И не отмазывайся, что уже почти ночь, а твоя голова плохо работает. Ну, ты тупая. Егор уехал, так и не удостоив меня взглядом. Возможно, в этом году мы виделись в последний раз, но осознание этой мысли пришло позже, когда я уже вышла из душа и легла в постель. А наутро я поняла, какую чертовскую ошибку допустила. Я могла сказать маме, что заночую у Женьки, а сама остаться с Егором. Идиотка. Да, мы могли, наконец, перейти черту, но, твою ж налево, это могло быть фееричным завершением года! Хорошие мысли, как и ответы, приходят тогда, когда в них нет абсолютно никакой необходимости. Но я была неправа и тогда не понимала ещё, насколько мне повезло, что я тугодум. Переспи мы тогда, что осталось бы от наших и без того непонятных отношений? Он бы получил своё и просто перегорел бы. Как бы я уверена в своём остром языке, но вдруг ему наскучит это? Всё-таки он взрослый мужчина, в чьей голове творится такая баталия, которая мне и не снится. Переспи я тогда, да даже если бы этого и не случилось, но проведя просто ночь на одних квадратных метрах с ним, мы бы сблизились, и ты, моя дорогая, этого отрицать никак не можешь. Согласна, сблизились бы, но какой ценой? Ценой вранья и вечного дёрганья и взглядов на часы? Нет уж, спасибо. Можно подумать, кто-то бы отказался провести ночь с Егором. Он ведь тот самый тип, на которых невозможно смотреть и не захлёбываться в слюнях. Он умный, красивый, с чувством юмора, особенно чёрного, не бедствует и ещё и стремится развиваться. Идеал же, ну! Сколько ещё в моей жизни будет таких Егоров? Может, это плюс, что он старше? И вообще не забывай, что он как бы ведёт себя странно. То притягивает, то отталкивает. Сначала зовёт, а потом оставляет. А потом я оставляю его, и он идёт за мной. А потом он застёгивает мой пуховик, когда я начала дрожать. А потом… А потом ты, несдержанная наивная девчонка, целуешь его. Но он же не отпрянул! Хотя мог. Я ему закатила истерику. И сама виновата в этом. Кто тебя просил так заводиться? Да, неприятно было общаться с Леной. И что? Позволить этой кляксе разрушить даже то непонятное, что есть между вами? Пусть он никак их не обзывает и не обозначает рамки ваших отношений, найди в этом плюс. Он тебя не ограничивает. Может, поэтому твоя маленькая истерика в публичном месте заставила его так себя вести потом? Он спокойно принял это всё и отвёз домой. Он не посадил тебя к незнакомому мужику в такси. Он не бросил тебя одну выходить и уезжать. Он пошёл за тобой. Без верхней одежды. Наверняка заболеет… И это всё, о чём ты сейчас думаешь, Катерина Георгиевна?! В таких разговорах со здравым смыслом проходило утро понедельника. 31-е число уже. С утра в квартире стояла тишина. Половина Вишневских в числе четырёх человек кое-как разместилась у нас. Не совсем всё так просто, конечно. На моём диване разлеглись близнецы, которые отдали свою комнату родителям, а те, в свою очередь, – старшим Вишневским с маленькой Олей. А старшая Оля умостилась в спальне Вари. Когда у меня был выбор, кого терпеть в своей комнате, апостолов или двоюродную сестру (или какой она там мне приходится), то я выбрала ребят, которых хотя бы поколотить смогу по закону. Разумеется, меня и такой расклад не устраивал, но это лучший вариант из худших. Ребята не проснулись ни от моих шагов по комнате, ни по возвращению из душа. Правда, рано ещё было, так что просыпаться им как бы и не стоило. Я не хотела шуметь, садясь за компьютер и печатая на своей мощной клавиатуре, с помощью которой можно человека из комы вывести, поэтому лежала в халате поверх заправленной постели с телефоном. Что-то читала, что-то искала, пока не вспомнила, что с Костей тоже есть небольшая несостыковка. Начнём с того, что этот дебил полтора года скрывал, что я ему нравлюсь. А теперь он встречается с моей подругой, которую я же сама и подтолкнула к нему. Да уж, история, достойная мексиканской мелодрамы. Жалею ли я? Это трудный вопрос, в котором надо разобраться. Начнём с того, что Костя – мой друг. Сейчас. А раньше он мне нравился. И мне, и Кравец. Но мы договорились не ссориться из-за парней, поэтому я добровольно сдала позицию, оставив свои зарождавшиеся чувства к этому обаятельному старосте.  Ксеня – моя подруга. Была раньше лучшей, а сейчас – что-то между боевым (школьным, в смысле) товарищем и просто подругой для досуга. Её положение сильно пошатнулось из-за Егора, нашего, уже бывшего, практиканта. Она мне дважды признавалась, что влюблена в него, наступая на собственное достоинство. Первый раз, потому что я с Егором цапалась из-за неё же, а во второй раз, потому что дурить голову Егором и дурить голову Косте одновременно она не могла. Я её пожалела, и теперь она меня выручает. Посмотрим, на сколько её хватит. Но мы отклонились.  Костя. Что вот чувствуешь при мыслях о нём?  Он тёплый. Заботливый. С чувством юмора. Умный и целеустремлённый. С ним чувствую себя защищённой, крепко стоящей на ногах. И он симпатичный. Похоже на Егора? Не совсем. Егор – это зыбучий песок. Ты думаешь, что сблизилась с ним, а он тебя просто поглощает и раздавит в конце, не даст дышать, заполнит твой рот, твоё горло, твои лёгкие, твои внутренности и выживет мозг из черепной коробки. Ты умрёшь с улыбкой на губах, радуясь повиновению и подчинению ему. Да, так было раньше, пока я не стала разговаривать об этом с Ярославом. Не знаю, кто сыграл большую роль в том, что я смогла охладить свой пыл по отношению к практиканту. Да уж, он уже не практикант, хах. Разговоры с Ярославом или встреча с Леной – и то, и другое сильно повлияли на меня, и это взаимосвязано. О Лене ещё Аня рассказывала, но суть не в том. Благодаря кому-то из них я сейчас нахожусь на том уровне отношений, до которого раньше и мысли не могла предположить, что дойду. Не скажу, что это гармоничные отношения, именно те, которых я желала. Нет, но похоже. Да, особенно твоя вчерашняя истерика. Даже в моей собственной голове не было места состраданию. Сплошные подколы, сарказм и ирония. Будто Егор сидит в голове и ухмыляется, как воришка. Но это правда. Если бы я не воспринимала весь мир через призму сомнений и критики, через юмор и амбиции, через сарказм и иронию, в частности, то я бы сошла с ума. Нельзя быть умной и любящей всех людей вокруг. Это не инфантильность – это крайняя степень перед потерей здравого смысла. И да, я только что похвалила себя, ага.  - Я слышу, как работает твоя голова, - Пашка пробубнил сквозь сон, продирая по очереди глаза и натягивая на лицо ухмылку. – Не голова, а пчелиный улей.  - У меня голова хотя бы только в состоянии бодрствования работает, а у апостола Петра – и ночью, - я кивнула на него и усмехнулась. Петька что-то морщился, как-то неуютно ему было. Ещё бы, спать с братом, когда вам обоим уже по двадцатнику.  - Что правда, то правда, - Пашка привстал и сел в постели, почёсывая затылок и приглаживая волосы. – Все спят ещё?  - Да. Тишина в нашем доме с этими родственничками нам может только сниться. В прямом смысле, - я улыбнулась и продолжила читать статью в интернете.  - А кто тебя вчера подвозил? – я замерла. Внутри, вместе с сердцем, всё вдруг резко ухнуло вниз с характерным звуком тупого удара.  Ещё один человек, который подозревает меня. Отлично. Шедеврально. Просто восхитительно.  - Практикант, - я не хотела врать, ведь вместе с Пашкой кто-то ещё мог увидеть меня. Окон, выходящих во двор, с кухни, гостиной и спальни близнецов хватало.  - Это по истории который? – уточнил, всё ещё сонно глядя на меня. Не похоже, чтобы он сейчас допрашивал и вряд ли что-то неподобающее видел. Мы же ничего не делали такого, чтобы меня в этом упрекнуть. После моего кивка продолжил: - Это не моё дело, но, Кать, ты смотри там, осторожнее.   - Ты прав, Паш, это не твоё дело, - я старалась говорить, как можно мягче, но проницательности моему братцу не занимать.  - Я подозревал, что ты что-то скрываешь, - он не смеялся и не показывал всем своим видом «ага, попалась!», но как раз это его спокойствие меня и напрягало. Нет, активная реакция, якобы прищучил меня за хвост, тоже напрягала, но она больше раздражала. А это спокойствие именно держало в лёгком страхе и напряжении. – Не хочешь ничего рассказать?  - Паш, я контролирую ситуацию, - я подняла на него взгляд и утвердительно кивнула с вполне ободряющим лицом.  - Последний раз, когда ты контролировала ситуацию, ты впала в жуткую депрессию, и я даже заговорить с тобой боялся об этом. Он сказал это вслух, якобы мимоходом, но специально, чтобы я услышала. И я услышала. Даже поняла, о чём он. Из-за Егора мне не единожды приходилось быть вне себя от злости, ярости, разочарования или обиды. Так что не важно, что помнил Пашка, что именно, потому что он прав при любом раскладе.  - Я буду стараться, чтобы этого впредь не повторилось, - я улыбнулась, - и спасибо, что заботишься.  - Я твой брат, Кать. И надеюсь, что этого действительно больше не повторится, - он спустил ноги на пол, натянул штаны и покинул комнату, а я надеялась, что этот разговор так и останется между нами. Поглядывая искоса на Петьку, в моей голове рождались мысли, что он мог что-то слышать. Или Варька за стеной с Олей. Или ещё кто-то. Говорить о Егоре в доме было слишком опасно, но так приятно. Потому что это немножечко, но мой Егор. Это меня он целует. Это за мной он идёт. Это меня он провожает и подвозит домой. Это меня он одевает. Это меня он делает счастливой, и я ему очень благодарна. Сегодня предстояло зайти к Кравец и забрать спрятанные подарки. Как только дом начал повышать свою громкость и набирать обороты просыпающихся голов, я тут же известила Ксеню, что подойду, едва она проснётся. К моему удивлению, она не спала, как выразилась, давно. Поэтому я, натянув быстро джинсы со свитером, запихнув в рот бутерброд, который мама готовила для завтрака, умчалась прочь из этого галдящего курятника. И вовремя, потому что Оле-старшей стало скучно, и она захотела погулять. А лучшей компании, кроме близкой по возрасту Катерины, не существовало. Какая жалость, Оль, что у меня дела. Ага, какая жалость. На улице было несколько противно. Выпавший вчера снег, который так напоминал о словах Егора, не просто таял – он расплывался. Нет, дело не в отступивших к Новому году морозах. Пошёл дождь. Такой серьёзный, противный дождь, пока я собиралась. И как-то в домашнем шуме даже не услышала этого ливня. Не возвращаться же домой за зонтиком. Тем более, там ветер, а у меня есть капюшон. Вызов принят. Короткими перебежками я добралась до дома Ксени, который был и без того близко. Успела ли я намокнуть? О да, ещё как. Ливень усиливался, и мне только оставалось уповать, что подарочная упаковка в пакетах не разлезется от возможных попаданий этих громадных капель внутрь. Меня встретила мама Ксени, сразу предложив позавтракать. С учётом блуждающего по моему желудку единственного бутерброда с сыром это предложение оказалось весьма заманчивым. Кравец утащила меня к себе в комнату, как только мы закончили трапезу и допили чай. Под предлогом ливня, кстати, ни она, ни её мама выпускать на улицу меня не хотели. Похоже, я здесь задержусь дольше, чем предполагала.  - Я вижу, что тебе не терпится мне что-то рассказать, - с лёгкой ухмылкой я сообщила Кравец, присаживаясь на диван.   - Костя будет с нами праздновать, - улыбка вяло спала с моих губ. Благо, что Ксеня, счастливая, не заметила этого жеста. Что-то мне подсказывало, что я не должна об этом знать, потому что мне это совсем не нравится. – Его мама тоже хочет прийти и познакомиться с моей. Похоже на смотрины, правда? На современный лад.  - А потом мы пойдём гулять, - да ты просто сияешь от счастья, деточка. Мне надо было с собой очки захватить. Для сварки которые. – Хочешь с нами?  - Не то, чтобы я не хотела, - замялась я, даже не раздумывая над ответом, - но чувствовать себя третьей лишней на свидании совершенно не хочется.  - Кать, ты не будешь третьей лишней! – тут же запротестовала она. – Мы пригласим ещё Аньку и Лару.  - Да, и будет Костя на свидании с тобой и ещё с парой девочек, - с иронией и открытым недовольством заявила я, поджимая губы. – Он с тобой хочет встретить Новый год, а не с девочками. Я надеюсь, по крайней мере, что он именно так всё чувствует. Хотя не уверена, что сама спокойно отношусь к этому. После тех слов…  - Интересно, а что он мне подарит? – лепетала, словно в веселящем бреду, Кравец, явно увлечённая своими мечтами. Я знаю.  - …И что скажет при этом? Я знаю.  - … Скажет ли он, что любит меня? Я знаю. Не заметила, как ладони сжались в кулаки, и я напряглась слишком сильно. Не нравится мне это. Леонов, какого чёрта ты мне вообще это сказал?!  - Кать, ты в порядке?   - Да, - мой голос слишком груб, и теперь Кравец не отцепится. Она хуже пиявки лечебной. – Не спрашивай.  - Ты что-то от меня скрываешь? – о да, давай, поманипулируй тут ещё мною на почве дружбы!  - Нет, - моё бабское раздражённое бормотание ещё сильнее сводит грозовые тучи конкретно над моей головой.   - Я вижу, что ты недоговариваешь… Ты даже не представляешь, насколько я тебе недоговариваю.  - Не хочешь рассказать? – она сменила настойчивость на аккуратное милое любопытство, но со мной этот фокус не пройдёт. С Ларой, Женькой, Абрамовой – да, но не со мной. Может, по этой причине мы подруги.  - Дело не в том, хочу или нет, - успокойся, Кать, не порти новогоднее настроение ни себе, ни ей. Но она уже испортила настроение мне своим Костей! Костя то, Костя это. Бесит. Потому что этот идиот влюбился в меня!  - Дело в том, а мучает ли меня то, что ты не знаешь, - я старалась быть рассудительной и не совсем обидеть её. – Нет, Ксень, меня не мучает то, что я знаю. Иначе бы мой рот просто не закрывался от обилия исторических фактов, так и рвущихся наружу. Она не заметила моей иронии, но слегка обиделась. Ещё бы, я понимаю. Я знаю что-то, и меня это не тревожит. Значит, я не хочу ей рассказать, с ней поделиться. Значит, она мне не нужна как свободные уши. Постойте, но ведь так всегда было. Мне не нужны уши для жалоб или похвалы. Похвалу воспринимаю только от тех, кто выше меня по уровню развития в какой-либо сфере. И Кравец, прости, конечно, но ты подобным не отличаешься. Да, высокомерно и даже слишком надменно, но можно я не буду напоминать, что твоя учёба, твой молодой человек – так или иначе, являются частично моей заслугой?  Подарки я забрала спустя пару часов, когда ливень прекратился, но вот-вот грозился пойти снова. Покупки в зубы и марш домой. Без перебежек спокойно дошла и вошла в квартиру. Меня даже не сразу заметили. Раздавать всем подарки я собиралась вечером, когда стол будет накрыт, а сейчас – помогать маме на кухне или не мешаться вообще, как это делали отец, близнецы и все Вишневские. Одна Варя толкалась на кухне с мамой, и поэтому они немного препирались между собой. Это норма для двух хозяек. Я зашла в комнату к себе, где, к моей превеликой радости, никого не было. Наконец, можно посидеть за компьютером, поиграть в игрушки, полазить в интернете и никто не скажет: «Катя, делай уроки!». Так будет, конечно, недолго, но всё равно. Мой прекрасный заезд на прокаченной тачке прервал звонок.  - Слушаю, Кость, - с улыбкой начала я, откладывая наушники в сторону и оглядываясь, не появилось ли какой-то души в моей земле обетованной.  Он начал с поздравлений, тоже радостный, очень позитивный. Чувствовала, как через телефон буквально просачивается эта его энергетика и поступает мне в руку и в ухо. Потом пожелания говорил, даже сказал, что подарок какой-то мне припас и занесёт, когда приедет к Ксене домой на ужин. При упоминании их совместного семейного новогоднего торжества мне стало неловко. Во-первых, потому что я уже знала об этом и знала, что это значит. Во-вторых, потому что внутренности пожелали скрутиться в спиральку ДНК. Нехило так скрутиться. Я едва ли стискивала зубы, чтобы не выказать своих эмоций. Он же ведь мог неправильно понять меня. Например, что мне не нравится эта идея, что я не хочу, чтобы Костя и, тем более, его мама отмечали праздник у Кравец. А это значило бы, что я ревную. Или завидую. А это наталкивает на мысль, что какие-то чувства к Леонову у меня всё ещё были. Но это неправда. Если я и ревную, то только как друга. Хотя нет никаких оснований для дружеской ревности в нашем случае. И как только наступило вечернее время, а Костя подъехал к дому на машине с мамой, мне стало по-настоящему неуютно. Всё, от воды, которую я выпила, до воздуха, которым постоянно дышу, казалось мне диким и неугодным. Что-то происходило, что-то неправильное, и это не давало мне покоя. Я хотела расслабиться, а не могла. Хотела сесть и отдохнуть, но не могла усидеть и десяти секунд на одном месте. Я накручивала круги по комнате в страхе, что зазвонит телефон и мне придётся выйти на улицу, чтобы встретиться с Костей. Почему-то после той вечерней прогулки видеться с ним я не хотела. С раздавшимся звонком сердце гулко упало внутри. И голова. Внутри такая пустота развиднелась, что я буквально прозябала от отсутствия тепла и покоя. Как же мне не хватает тех дней, когда Леонов мог подарить мне эти ощущения безо всяких там личных мотивов. Хотя чего ты такая инфантильная, он и делал это, вероятно, исключительно из личных мотивов. Я натянула поверх домашней одежды пуховик, обула сапоги и вышла в подъезд. Прохладно. А на улице морозно. Специально скажу, что не взяла шапку, шарф, легко одетая, мол, я быстро, туда и назад. Отдать тебе твой подарок, получить свой, сказать «С Новым годом!» и уйти к себе в свою тёплую квартирку. А ты уйдёшь в свою. Ну, в Ксенину, конечно, но думаю, что ты немного её своей уже считаешь.  - С Новым годом, - Леонов держал в руках плохо слепленную горсть снега, который падал снова, и чуть было не запустил ею в меня, увидев, что я легко одета. – Блин, ты чего так легко оделась, Скавронская? Я хотел тебя проучить за ту снежную битву ещё.  - Не получится, Леонов, - я усмехнулась, всеми силами стараясь из усмешки сделать подобие той игривой Кати, которая была тогда. Получалось так же вяло, как и выдавить улыбку после слов Кравец о её новогодних планах.  - Это я уже вижу, - он достал из кармана какую-то небольшую коробку размером с кубик Рубика и протянул мне. Смелый жест и очень уверенный. – Пожелания я тебе уже сказал, так что осталось дело за малым.  - Да уж, действительно за малым, - я улыбнулась, принимая подарок и вытаскивая из кармана тоже небольшой свёрток.  - Ой, а сама-то, - сузив глаза, Леонов, принялся сразу раскрывать подарок и снова расширил их. – Да ладно? Скавронская, ты серьёзно?  Он был удивлён и восторжен одновременно. Смотрел на руки и крутил в руках мой подарок.   - Флешка с кодовым замком? Твою мать, - он коснулся руками головы и с дикой улыбкой крутил механизмы с цифрами. – Теперь можно тут порно хранить. Взял и испортил мой порыв! Я смущённо ударила его по руке, поняв, что эта реакция – не совсем моя. Вернее, она моя, но с какой стати это я смущаюсь? Порно – это нормально.  - В моём подарке такого делать нельзя, - он усмехнулся, с интересом наблюдая за мной, пока я раскрывала коробку, - но он может надрать твоему подарку задницу.  - Сейчас же, - с духом непреодолимого соперничества шикнула на него и продолжила вскрывать коробку.  Серёжки. Витиеватые и очень изящные. В моём стиле как раз. Длинные с  плавными линиями. Без камней и стразов. Чистый металл.   - Нравится?  Он всматривался в моё лицо, пытаясь увидеть реакцию. А её не было, потому что я не знала, как реагировать. Подарок прекрасный, отличный, но моя реакция – от неё много зависит. Я растерялась.  - Или нет? Скажи, Кать.  - Нравится. Я просто… не знаю, что сказать и как реагировать…  - Иди сюда, - он притянул меня к себе и обнял, поглаживая ладонью по волосам. – Я уже жалею, что признался тебе. Не веди себя так.  - Как? – я не просто тугодум, но и тугоговор.  Не знаю, есть ли такое слово.  - Словно ты смущена, - он не отпускал меня, и от него, наконец, веяло тем теплом, которое обычно шло.   - Я не могу смущаться? – можно задать это с борзостью и нахрапом, но я слишком очарована этим теплом. Моё умиротворение совсем близко. Оно вот, можно дотянуться рукой и даже потрогать.  - Можешь, но не со мной, - Леонов моего возраста, но ситуация была такой, что я словно маленький ребёнок. Мне уже становилось не по себе. Какой-то ком в горле. Напряжение во всём теле. Хотя я и чувствовала тепло и заботу со стороны Кости, ни одной мысли в голове не было. Вообще. Словно что-то пошло не так и мой главный компьютер в черепе перезапустился, удалив все не сохранённые данные.   - Почему? – да, ещё более умной реплики для  продолжения диалога не могла придумать. - Потому что твоё смущение лишает меня памяти… Он взял меня за плечи и отодвинул от себя демонстративно, пытаясь вглядеться в мои глаза. Не понимала до конца, почему с ним так хорошо рядом, но почему-то было. - И я могу забыть, что у меня есть девушка.