Аваллон

В магазине близнецов Уизли ещё не было посетителей: он открылся всего несколько минут назад. При виде Панси близнец, который стоял за стойкой (кажется, это был Фред), заметно напрягся. — Привет, Гермиона, привет, Панси, — довольно сдержанно поприветствовал он подруг. — Привет, Фред! — улыбнулась Гермиона. Панси только скривилась и отошла к витрине, откуда прекрасно могла слышать весь разговор. Своей напарнице слизеринка давно простила гриффиндорское прошлое, но это вовсе не означало, что к другим гриффиндорцам она тоже стала питать более-менее тёплые чувства. Тем более к близнецам Уизли, чьей любимой мишенью для шуточек она оставалась вплоть до пятого курса, когда братья закончили своё обучение. — Я хотела спросить насчёт волшебной глины… — Да? — оживился Фред. — Что именно? Твоя испортилась? — Нет, наверное. Я хотела спросить, возможно ли, чтобы глина превратилась в… ну, в стихию? Брови Фреда взметнулись вверх. — Ты не первая про это спрашиваешь, — сказал он. — Первая – она? — Гермиона достала из кармана фотографию Астории и показала её Фреду. — Да, — согласился он. Он смотрел на Гермиону с ясно читаемым вопросом в глазах: он хотел пояснений. Вот только дать их девушка никак не могла. — Это… связано с делами Отдела. Извини, я не могу рассказывать, — пробормотала гриффиндорка, стараясь не встречаться с Фредом взглядами. — Понятно, — кажется, рыжий не поверил ей ни на секунду. — Я обязательно расскажу тебе всё позднее, — пообещала Гермиона. — Но сейчас ты расскажи мне всё об этой девушке. От этого зависит её жизнь… и не только её. — Ладно. — Фред вздохнул, по-прежнему глядя на Гермиону с подозрением. — Только рассказывать особо нечего. Она пришла… в конце апреля. Ну, да, числа, может, двадцать шестого или двадцать седьмого, Джордж как раз тогда встречался с нашим поставщиком, и я был один в магазине. Пришла эта девчонка, я её не сразу узнал, а потом вспомнил, что видел в газете, и что она невеста Малфоя. С ней была ещё одна девушка. По-моему, школьница. Бледная такая, волосы чёрные. Астория… её же Астория зовут, да?.. хотела купить волшебную глину. И она тоже спрашивала меня, может ли глина становиться стихией. Я сказал ей, что теоретически — может, но в наших экспериментах такого не случалось. Она приставала с расспросами, как вообще это работает. Потом расплатилась, ушла… В общем, это всё. — Спасибо, — сказала Гермиона. — Мне… тоже нужна эта глина. Один набор. — Пять! — встряла Панси, прекратившая изображать, что не слушает их разговор. — Нет, один, — возразила гриффиндорка. — Я всё тебе объясню позже! Панси прожгла свою подругу недоверчивым взглядом, но умолкла. И молчала, пока они не вышли на улицу с аляповато раскрашенной коробкой в руках. Там слизеринка дала наконец выход своим чувствам. — Рассказывай! — потребовала она. — Может, хоть присядем? — слабо запротестовала Гермиона. — Рассказывай. Сейчас. Немедленно. Здесь. — произнесла Панси. Гермионе осталось только глубоко вздохнуть и смириться с тем, что ей предстоит осуществить неосуществимое. Сейчас. Немедленно. Здесь. Она всё-таки уговорила Панси отойти к ближайшей скамейке, а потом принялась рассказывать. Её мысли относительно того, что сделали Астория и Маргарет, сейчас, вслух и при свете дня звучали куда как хуже, чем вчера ночью, когда они только родились в её голове. Но Панси, как ни странно, слушала, не перебивая. — Это безумие, — сказала она, когда Гермиона закончила. Голос слизеринки был ровный и спокойный, она просто констатировала факт. — Я знаю, — согласилась Гермиона. — Только… похоже, что Астория и Маргарет так и сделали. Я не вижу, как ещё можно увязать хроноворот, волшебную глину, феликс фелицис и то стихотворение. — Я тоже, — вздохнула Панси. — Так значит… делаем? — Тебе не обязательно участвовать, — напомнила Гермиона. — Брось, — пошарив в кармане мантии, Панси достала пачку сигарет и закурила. Девушки молчали некоторое время. — Значит, остались хроноворот и феликс, да? — спросила Панси. — Да, — подтвердила Гермиона очевидное. — Хроноворот остался один, у Дэвиса. Сомневаюсь, что он нам его даст. Но ты можешь попробовать. Скажи, что он нужен Майкрофту, придумай что-нибудь! Террористов там каких-нибудь, я не знаю… — Дэвис — не идиот, — заметила Панси. — И что с Феликсом? — Можно купить в Ночном, в лавке Кармайкла, — сказала Гермиона. — Арчер откуда-то добыл довольно много феликса, а Тео работал как раз у Кармайкла… Вероятно, они взяли его именно там, это логично. — Я не буду пить зелья из Ночного, — категорически заявила Панси. — Почему? — Потому, что мне дорого моё здоровье! Мне ещё трёх детей воспитывать, если ты забыла. — Ну, законно мы его точно нигде не купим! — Я и не говорю, что будем покупать законно. Просто… у более надёжного специалиста. — Ты о ком? — не поняла Гермиона. — Слагхорн, — сказала Панси. — Ты с ума сошла? — с надеждой поинтересовалась гриффиндорка. — Нет. — С чего ему давать нам феликс фелицис?! Даже если и продавать, зачем ему такой риск? Денег у него и так должно быть прилично… — Я ничего не говорила о деньгах, — сказала Панси. — А что тогда? — Лунная Память. — Хочешь, чтобы я ещё одну сварила?! — Нет… конечно, нет, — покачала головой слизеринка. — Рецепта Слагхорну хватит за глаза. Я имею в виду, правдивого рецепта, проверенного, понимаешь? — Не очень, — вздохнула Гермиона. — Ты просто плохо представляешь, что именно ты сварила. Это вроде как легенда была, понимаешь? Никто бы никогда не подумал, что такое зелье может и правда существовать в реальности. И тот, у кого будет рецепт, станет миллионером, если захочет. Получит в обмен на свой эликсир самые редкие ингредиенты, самые редкие рецепты… Власть и силу, Слагхорн не устоит. — Я всё равно не понимаю, — сказала Гермиона. – Что, всем так позарез нужно восстанавливать старые рукописи, что ли? — Да при чём тут рукописи?! — поморщилась Панси. — Ты правда не понимаешь? Берёшь любой, самый редкий ингредиент. Отделяешь от него крохотную частицу и кидаешь её в кювету с лунной памятью. Пара суток — и у тебя снова полная порция этого ингредиента, плюс то, что ты успела отделить… А если речь идёт о коже василиска? Или о сушёном сердце дракона? Эти вещи легально не купишь, так что владелец Лунной Памяти будет действительно… в привилегированном положении в сравнении с остальными зельеварами. А если отколоть крошечный кусочек от Философского Камня? И это только пара способов использования. Я тебя уверяю, Слагхорну хватит фантазии, чтобы придумать ещё десяток. И за Лунную Память он тебе не только феликс фелицис предоставит, но и яд Марии Медичи сварит, глазом не моргнув. — Ну, ладно… Если ты так говоришь. — Значит, ты езжай в Хогвартс, — продолжила свою мысль Панси. — А я пойду к Дэвису. Только ты лучше в сам Хогвартс не заходи, напиши Слагхорну сейчас, назначь встречу в Хогсмиде и езжай на Ночном Рыцаре. Как раз он успеет прочитать, но не успеет толком подумать, у него будет время только добраться до Хосгмида. — Ночной Рыцарь! — простонала Гермиона. — Опять! Панси посмотрела на неё так укоризненно, что гриффиндорка умолкла. — Ладно, ладно, — согласилась она. — Тогда до встречи. Я в совятню. — До встречи, — кивнула Панси. — И удачи нам обеим! Спустя три с половиной часа, которые Гермиона провела весьма неприятно, несмотря на то, что в этот раз ей хватило предусмотрительности закупиться в аптеке противорвотным, девушка вывалилась из Ночного Рыцаря, едва устояв на ногах. Автобус высадил её рядом с Хогсмидом, но до Трёх Мётел, где была назначена встреча со Слагхорном, предстояло добираться никак не меньше получаса. В другой момент девушка предпочла бы аппарацию, но сейчас всё так кружилось перед глазами, что пешая прогулка казалась высшим благом и самой лучшей идеей из всех возможных. Когда Гермиона потянула на себя дверь, экзотично украшенную сушёными головами и почему-то ветвями жасмина, она чувствовала себя уже почти нормально и старалась только не думать, что впереди её ждёт ещё и обратная дорога. Бар был практически пустым, что и неудивительно: школьников сегодня вряд ли выпустили из Хогвартса, а местных жителей в деревеньке было не так уж и много. И похоже, они предпочитали посещать заведение мадам Розмерты в вечернее время, а не посреди дня. Один посетитель привлёк внимание девушки сразу. За последние дни, насыщенные приключениями и оборотным зельем, она уже научилась распознавать трансфигурированные мантии. Тем более, Слагхорн остался верен излюбленному своему стилю и лишь уменьшил свою чёрную бархатную мантию с рюшами в ширину, удлинив её так, чтобы она подходила под его новый рост. Человек, чьи волосы профессор позаимствовал для своего зелья был худ, высок и практически лыс. Сложно было представить себе кого-нибудь, кто меньше напоминал бы настоящего Слагхорна. Однако в осанке, выражении лица, движениях, всё равно неуловимо проскальзывали черты хогвартского зельевара. Гермиона не сомневалась и секунды, направившись к его столику. Задержалась только у стойки, чтобы взять себе кофе и пирожное — она ничего не ела больше суток. — Как вы меня узнали? — вместо приветствия поинтересовался Слагхорн. — Это неважно, — ответила Гермиона, присаживаясь на свободный стул. — Ваше письмо заинтриговало меня, — сказал Слагхорн, вопросительно взглянув на Гермиону. — Понимаете ли вы, о чём именно говорите? — Думаю, что понимаю, — спокойно ответила Гермиона. — Лунная Память. Зелье, которое восстанавливает предмет до того состояния, в котором он пребывал одну лунную фазу назад. Правильно? — Правильно, — согласился Слагхорн. — Но правильно ли я понимаю, что вы сумели сварить этот состав? — Совершенно верно, — подтвердила Гермиона. — Могу подтвердить под сывороткой. — Не надо, я вам верю! — замахал руками Слагхорн. — Поймите правильно, получить предложение об обмене, какой вы предлагаете — это как найти клад под собственной подушкой! Отсюда и некоторые сомнения. — Мне очень нужно зелье, о котором я вас прошу, — объяснила Гермиона. — Нужно срочно. Поэтому я и предлагаю вам этот… обмен. — Могу я поинтересоваться, зачем? — приподнял бровь Слагхорн. — Боюсь, что не можете, — ответила Гермиона чуть резче, чем ей бы хотелось. — Понимаю, — тут же сдался зельевар. – Ну, что ж… К делу? Пишите рецепт. Зелье у меня. Гермиона доела своё пирожное и подвинула к себе выложенные Слагхорном на стол перо и лист пергамента. Она уверенно записала строки рецепта, перечитанные ею множество раз и навсегда отпечатавшиеся в памяти. Потом подвинула рецепт к своему бывшему учителю. Как и следовало ожидать, дойдя до строки с кровью единорога, профессор округлил глаза и поперхнулся своим чаем. — Вы в своём уме? — прошептал он. — Добровольно данная кровь, — Гермиона сделала акцент на первом слове. — Вы должны уговорить единорога, понимаете? Оказать ему… какую-то услугу, например. — Безумие, — пробормотал Слагхорн, продолжая жадно вчитываться в строки. — Сколько феликс фелициса вам нужно? — На шесть часов, — ответила Гермиона. — Держите, — Слагхорн протянул ей пузырёк с плещущейся в нём золотистой жидкостью. Даже в прекрасно освещённом баре зелье как будто бы светилось собственным светом, затмевающим светильники на потолке и стенах. Гермиона аккуратно убрала флакон во внутренний карман своей мантии. Разговор не клеился, но уйти сразу, оставив профессора обедать в одиночестве было бы невежливо, так что Гермиона посидела с ним ещё двадцать минут, довольно односложно и невпопад комментируя его рассказы о Хогвартсе и талантливых учениках, нынешних и бывших. Слагхорн осторожно попытался выяснить, что Гермионе понадобилось в Хогвартсе несколько дней назад, но гриффиндорка отвечала уклончиво. Она точно не собиралась рассказывать о своём плане, даже в самых общих чертах, никому. Она жалела даже, что рассказала Панси, хотя без неё ей всё равно вряд ли удалось бы достать хроноворот, так что это была вынужденная мера. Правда заключалась в том, что гриффиндорка была полностью согласна с первой оценкой, которую дала её идее подруга. Безумие. Самое настоящее, рафинированное, чистое безумие без примеси здравого смысла. Вполне вероятно, что она умрёт. Вероятно, что умрёт и Панси. Что хуже всего, более чем вероятно, что они вызовут какой-нибудь коллапс, последствия которого не сможет убрать весь Отдел Тайн даже со всей поддержкой Министерства и Правительства магглов. Что-нибудь вроде того, чего Майкрофт ожидал от Клемента Арчера. Вот будет сюрприз старшему брату Шерлока… От этих мыслей у Гермионы учащался пульс и сбивалось дыхание. Но отступать она не собиралась всё равно. И она не призналась бы даже самой себе, что главным мотивом, который заставлял её следовать своему плану… безумному плану, было не желание спасти Асторию и даже не безнадёжное стремление оживить ставшего таким близким детектива. Ей просто… хотелось это сделать. Потому что это было невозможно и немыслимо. И осознание этого заставляло девушку чувствовать себя по-настоящему живой. Кажется, к тому моменту, когда Гермиона второй раз за день вступила в салон Ночного Рыцаря, наконец успело подействовать противорвотное зелье. Так что поездка прошла куда лучше, чем ожидала девушка. Она сумела даже насладиться зрелищем бешено мелькающих пейзажей, периодически резко сменяющихся во время очередного прыжка аппарации. Очевидно, Стэн Шанпайк понял её превратно, так что выйдя из автобуса, гриффиндорка обнаружила себя вовсе не в Косом Переулке (о чём просила Стэна), а на незнакомой лондонской улице. Пришлось потратить некоторое время, чтобы сориентироваться на месте и найти более-менее безлюдную подворотню, откуда Гермиона аппарировала в Лепрекон, чтобы пройти в Косой Переулок. С Панси они условились встретиться в кафе Фортескью, и девушка опаздывала уже почти на час. Но слизеринка дождалась свою напарницу, радостно замахав рукой, когда Гермиона показалась в дверях. — Он у меня! — похвасталась Панси. — А я добыла феликс, — улыбнулась Гермиона. — Ты доела своё мороженое? Тогда идём! — Прямо сейчас? — удивилась слизеринка. — А чего ты хочешь дождаться? — Ничего… наверное. Голос Панси звучал неуверенно. Она боялась. Гермиона поняла это скорее интуитивно, чем логически. И вопреки здравому смыслу, это открытие скорее обрадовало гриффиндорку, чем огорчило. Она чувствовала какой-то иррациональной частью своего сознания, что должна сделать всё одна. Без свидетелей, даже и без Панси. Но если сказать Панси напрямую, что участвовать ей необязательно, раз она боится, подруга из кожи вон вылезет, но от неё не отцепится, лишь бы доказать свою смелость. — Панси? — позвала Гермиона, когда они вышли из кафе. — Да? — откликнулась слизеринка чересчур бодро и оживлённо. — Ты в курсе, что если ты боишься, у нас ничего не получится? — Что ты имеешь в виду? — То, что сказала. Тут самое главное — хотеть этого, понимаешь? Астория, как я думаю, никак не могла решить, она больше хочет на Аваллон или всё-таки замуж за Драко. И где она оказалась? Думаю, будет лучше, если я всё сделаю сама. — Ни за что! — Ты боишься, — спокойно сказала Гермиона. — Не так уж и боюсь, — пробормотала Панси. Она уже сдалась, Гермиона почувствовала это по её голосу. — Боишься, — повторила она. И Панси не нашла слов возражения. — Я буду ждать тебя у себя. Не лягу спать, — сказала наконец слизеринка. — Ты как вернёшься — сразу ко мне, хорошо? — Конечно, — согласилась Гермиона. — Не забудь отдать мне хроноворот. На прощание Панси обняла её так крепко, что Гермиона почувствовала некоторые опасения за свои рёбра. — У тебя всё получится, — шепнула ей подруга. — Вообще всё. — Спасибо, — улыбнулась Гермиона. Вскоре Панси повернулась на каблуках, аппарировав, по-видимому, к себе домой. А Гермиона осталась наедине с самой собой и вопросом: где же лучше провести ритуал. Девушка чувствовала, знала где-то глубоко в душе, что это должно быть по-настоящему особенное место. Важное для неё место. Но хоть убей, Гермиона не могла представить себе места, которое ощущала бы, как особенное и важное для себя. Многочисленные леса Британии, кроме разве что Хогвартского Запретного Леса слились для неё в один, неразрывно связанный с их с Гарри и Роном бестолковыми скитаниями, в которых не было ничего героического или волшебного. Запретный Лес — не подходил, слишком близко к Хогвартсу, а Гермиона не была уверена в результате, и ей не хотелось рисковать в какой-нибудь миле от замка, полного детей. Кроме того, в Запретном Лесу была слишком сильна его собственная магия. Это противоречило всему, что знала Гермиона, но она чувствовала, что такой фон только повредит ей, никак не поможет. А ещё вопреки всякой логике и здравому смыслу девушка была убеждена, что проводить ритуал необходимо под открытым небом. Очень странно, если учесть тот факт, что большая часть высшей магии, которой она была свидетельницей, совершалась в специальных ритуальных комнатах её родного Отдела Тайн. Но Гермиона уже решила довериться своему чутью, так что не стала анализировать свои странные убеждения, а только приняла их во внимание. Она бесцельно бродила по Косому Переулку с час, разглядывая витрины, и стараясь придумать хоть что-то. А потом устала и решила зайти в Лепрекон, где взяла себе сливочного пива. Так получилось, что свободен был только один столик, тот самый, где пару недель назад, а кажется, что прошла целая вечность, она встретилась с Луной и Драко, рассказавшим ей об исчезновении Астории. Договорившись обо всём они аппарировали в какой-то лес, вёл Драко, так что Гермиона не знала подробностей. И там Малфой и Луна провели ритуал Уз, первые экстраординарные чары, с которыми Гермионе довелось столкнуться за время её нежданного приключения. И тот лес… Это было как раз то, что надо! Гермиона даже не допила своё пиво, она слишком спешила к Малфою. Вызвав Дени, она попросила его привести Малфоя как можно скорее. Судя по официальной мантии и недовольному выражению на лице Драко, домовик оторвал его от каких-то важных рабочих дел. Однако, увидев Гермиону, Драко взял себя в руки. — Что случилось? — только и спросил он. — Я иду за Асторией, — ответила Гермиона. — Прямо сейчас. Нужно, чтобы ты перенёс меня в тот лес, где мы совершали ритуал Уз. А потом нужно, чтобы ты аппарировал куда-нибудь подальше. Я боюсь, всё это может быть опасным для… наблюдателей. Вот что в Драко всегда импонировало Гермионе, так это его совершенная невозмутимость и способность действовать, не задавая лишних вопросов. Он только кивнул и протянул гриффиндорке руку для совместной аппарации. В лесу тоже не стал задавать никаких вопросов, лишь пожелал удачи и исчез, оставив её одну. Уже понемногу смеркалось, и закатное солнце заливало поляну, где стояла Гермиона, густым золотым светом, очень напоминающим сияние феликс фелициса. Солнечный луч скользнул по щеке, попав прямо в глаза, и Гермиона подумала, что это — хороший знак. Теперь она совсем не боялась. Только на самой периферии сознания маячило осознание того, что она собирается сотворить нечто немыслимое. Да, она собирается. И — сотворит. Не так давно проснувшаяся интуиция гриффиндорки была в этом совершенно уверена. Как во сне девушка шла вперёд, как будто бы что-то её вело. Она вышла на ещё одну поляну, почти идеально круглую. В центре её лежал огромный плоский камень, напоминающий алтарь древних кельтов. Это совершенно устраивало Гермиону. Она почувствовала, что пришла. Гриффиндорка повесила на шею хроноворот, покрепче сжала в руке волшебную глину, которую достала из коробки, а затем, достав флакон с феликс фелицисом, выпила его одним махом. Теперь, если ей не хотелось сойти с ума, стоило закрыть глаза и начинать. Не доверяя собственной воле, Гермиона наколдовала глазную повязку и завязала её на затылке так прочно, как только сумела. Потом крутнула часики на цепочке один раз. И почти не почувствовала, как перенеслась в прошлое. — Ты будешь огнём, — произнесла она, сжав в руке кусок волшебной глины. Опустившись на колени у алтарного камня, она стала считать. Она знала, что в одном часе содержится три тысячи шестьсот секунд. И она посчитала до трёх тысяч шестисот, отчаянно веря, что сумела выдержать правильные секундные интервалы. Перенесясь во времени, она проверила, что кусок волшебной глины из магазина Уизли по-прежнему лежит в её руке. А затем на ощупь подобралась к каменному «алтарю», опустилась рядом с ним на колени и снова досчитала до трёх тысяч шестиста. Затем она повторила всё то же самое ещё три раза. Повязка на глазах не давала ничего увидеть. Но Гермиона чувствовала присутствие других людей рядом с собой. Слышала чужое дыхание, слышала шорох мантий и треск веток. Не «чужое» дыхание. Это было её собственное дыхание, если только ей по-настоящему всё удалось. Первая часть плана закончена. А теперь… а теперь она будет менять реальность! Это удалось Клементу Арчеру. Это вполне может удасться и ей. Гермиона не боялась, когда шла вокруг камня по часовой стрелке, произнося, что время пришло. И она почти не удивилась, услышав в ответ нестройный хор голосов. — Я огонь. — Я вода. — Я воздух. — Я земля. Было сложно понять, что она слышала свой собственный голос. Ведь он всегда слышится искажённо, так что в этот момент гриффиндорка с трудом удержалась от того, чтобы сорвать повязку и посмотреть, кто же это говорит. Но всё-таки она смогла удержать себя в руках. Она присела рядом с камнем, чувствуя своим левым локтем кого-то рядом с собой, и громко, отчётливо, произнесла: — Я — желание. Начинаем лепить. Сейчас она меняла реальность. Какую-то минуту назад всё было хорошо и нормально. Четверо её клонов дисциплинированно провели по часу, сидя у камня на поляне и держа в руках один и тот же комок волшебной глины. Но теперь она командовала своими клонами. И она заранее запрограммировала саму себя, а значит, и своих клонов, что подчинится этой команде. Она смешивала реальности. Искажала их. Создавала новую реальность, ту, в которой каждый из клонов, а также она сама, слепит из своей волшебной глины то, что нужно. В глазах темнело, руки были слишком слабы. Если бы Гермиона Грейнджер хоть когда-нибудь в своей жизни напивалась до беспамятства, она, определённо, отметила бы, что нынешние её ощущения очень схожи с глубоким похмельем. Гермиона никогда не смогла бы описать, что именно тогда происходило. Особенно, учитывая то, что глаза её были закрыты повязкой. Но за своё предусмотрительное желание надеть повязку девушка была бесконечно благодарна самой себе. Всё искажалось. Воздух под руками то закручивался в тугие вихри, то становился плотным, плотнее воды. Она то чувствовала, что вот-вот взлетит, потому что ослабевает притяжение, прибивающее к земле, то наоборот её словно придавливал какой-то невидимый груз. Это длилось долго. Почти вечность. Гермиона подумала тогда, что как-то так и выглядит Ад. Всё зыбкое и глубоко неправильное. И нет никакой возможности всё это прекратить. А потом всё вдруг пришло в норму. — Я — желание! — произнесла Гермиона робким и не слишком уверенным голосом. Одновременно с ней прозвучали ещё четыре голоса, тоже объявивших свои стихии. И Гермиона поняла, что пути назад нет. Она тоже сделала невозможное. Точно как Клемент Арчер. Оставалось только надеяться, что в её волосах не прибавится седины. Гермиона усмехнулась своим мыслям, а потом уверенно начала: — Не мёртва, не жива, не зла и не добра… На слове «мёртва» её поддержало четыре одинаковых голоса. — Нежданна, долгожданна, соединит в клубок. Гермиона почувствовала, что плывёт. Что-то управляло ею, вкладывало особую выразительность в произносимые ею строки. Что-то заставляло её чувствовать себя воспарившей над всем этим миром с его логичными, но такими примитивными законами. Сейчас Гермиона видела глубже и дальше. И она не смогла бы объяснить, что видит, и как. Если бы сейчас кто-нибудь спросил её, как сбежать из Азкабана или как создать Философский Камень, Гермиона бы охотно поделилась своими откровениями. Ну, а так… Она просто умолкла в тихом осознании внезапно открывшегося ей знания. Если она всё сделала правильно, сейчас должен был заговорить тот её клон, которому досталась стихия огня. — Луч солнца первый ясный! — прозвучало в лесной тишине. — Струи дождя весной! — подхватил тот же самый голос, раздавшийся теперь слева, а не справа. — Порыв лесного ветра! — совсем рядом с Гермионой. — И пыль иных дорог! — девушка с ужасом поняла, что теперь настал её черёд. — Желанье словно ключ, — чуть дрогнувшим голосом произнесла гриффиндорка, — ворота отопрёт. — И с Яблочного Острова проклятие спадёт! — завершила она в унисон с четырьмя вторившими ей голосами. Налетел ветер, растрепавший волосы и чуть не сорвавший повязку. Гермиона машинально потянулась её стянуть, но затем передумала. Лучше уж переждать… Пожалуй, человеку и правда не стоит видеть то, что происходит, когда реальности смешиваются. Ей вот, например, дорог рассудок… Когда Гермиона стащила повязку с глаз, она была на поляне совсем одна. Подгорелое пятно на камне, мокрое пятно напротив него и горсточка земли на другом конце камня наглядно показывали, что сделала она всё правильно. Однако ни портала, ни хоть какой-нибудь тропы в поле зрения не наблюдалось. Гермиона долго, очень долго ходила по лесу, зовя зачем-то Асторию. А когда сил не осталось, аппарировала в Лондон, к дому своей лучшей подруги Панси Паркинсон.