Гобелен или запретная любовь.

      Ночь была на удивление звездной, хотя накануне прошел теплый дождь, но от этого вся природа становилась еще прекрасней, таинственный и загадочней. Элронд стоял у распахнутого окна в своей комнате и ждал секретаря.       Недавний ужин дался Линдиру нелегко. Радовало только то, что кроме него и короля, на нем присутствовало еще не меньше десятка приближенных, а секретарь нарочно примостился на другом конце стола. Но к еде почти не притронулся. Ему казалось, что он до сих пор ощущает прикосновения короля и от этого пропадал всякий аппетит. Линдир подошел к двери королевских покоев и деликатно постучал в нее. Но она была не заперта и отворилась от легкого прикосновения, приглашая его войти. Линдир увидел короля у окна и, сделав еще пару шагов, но не приближаясь слишком близко, сказал:        - Я здесь, Ваше Величество. Элронд кивнул в ответ и прикрыл глаза.        - Подойди ко мне.- тихо проговорил он, но не открывая глаз. Эльф вслушивался в звуки природы. В этот шепот листьев, в постукивание капель дождя о каменные выступы дворца и его крыши.        - Не бойся, я не собираюсь тебя ругать, ты ведь ничего не нарушил. Линдир сделал еще несколько шагов, приблизившись почти вплотную к окну и Элронду.        - Ваше Величество, - позвал он тихо, озабочено вглядываясь в его лицо. Как никогда спокойное и красивое, - вы хотели что-то мне поручить?       - Нет, я хотел с тобой поговорить...- Элронд не торопился что-либо рассказывать и спрашивать. Он еще думал над разговором, ведь он не хотел обижать и делать больно столь чувствительному эльфу. Постояв в молчании еще минуту, владыка перевел взгляд на Линдира.       - Не смущайся, присаживайся, - эльф кивнул на кровать, а сам пошел к двери, что беззвучно закрыл и вернулся к окну. Линдир присел на постель, на самый ее краешек. Несмотря на приглашение не смущаться, он чувствовал себя очень странно. Странным был весь этот день, но сейчас эта его странность перешла всякие границы. Однако, если бы ему предложили что-то другое, Линдир ни за что бы не согласился поменяться.       Элронд стоял спиной к Линдиру. Слова отчего-то просто исчезли, а ведь он долго обдумывал речь, он ее старался выучить, но именно сейчас все напрочь исчезло и Элронд никак не мог начать разговор. Почему так? Ведь такого никогда не было и тут на тебе... Мысли, как крысы с тонущего корабля убежали, а хомячка, точнее, Элронда забыли и оставили выкручиваться одного.       - Как давно ты скрываешь это? - набравшись мужества спросил владыка, повернув голову вбок, чтобы краем глаза видеть секретаря. Вопрос поставил менестреля в тупик. Он честно попытался вспомнить и не смог. Потом попытался прикинуть. Его поэтическая натура подмывала сказать что-то вроде: "с тех самых пор, как впервые осмелился посмотреть Вам в глаза!" Но ему показалось, что король этому не поверит.        - Давно, - вместо этого сказал он, и с удивлением услышал, что голос, обычно мягкий и певучий, прозвучал очень хрипло. - Примерно тогда, когда занял эту должность. Элронд подсчитал сколько это веков длится и впал в некое подобие ступора. Он и представить себе не мог, как долго это все длится, но теперь нашел много объяснений на поведение Линдира в некоторых случаях, да и не только их.        - И ты скрывал... Ты боялся признаться? - вот сейчас он точно говорил то, что думал и говорил абсолютно не думая о последствиях. Слова складываются в вопросы и сами слетают с губ, а ведь Элронд хотел промолчать, так как знал, что что-нибудь не то скажет, и предчувствие его явно не подвело.        - Я ведь не смел бы наказать тебя за это. Линдир нервно облизнул пересохшие губы, не заботясь о том, что со стороны это выглядит не слишком учтиво. Вопросы короля были вполне объяснимыми и уместными, но эльфу казалось, что Элронд нарочно хочет его помучить. Но эта пытка была такой сладостной...        - Я может порой и веду себя, как эльфенок, - наконец выговорил он, - но я всегда понимал, что это чувство всегда будет безответно. Поэтому не признавался. Ведь это просто непозволительно, правда?       Он наконец осмелился поднять глаза и в его взгляде читалось сразу все: упрямство, любовь, слепая надежда на чудо и... обреченность.       - Эта любовь запретна, да и считается грязной, ты это, как и я знаешь... Но я не могу запретить любить, да и убивать такое прекрасное чувство не хочу, пусть мне и странно это слышать от тебя,- Элронд уже имел опыт в любви и дело даже не о его жене, а в Арвен, что полюбила человека... Смертного человека, несмотря ни на что. Эльф старался быть мягче и сдержанней, он старался все обдумать, да и принять эту любовь. Не хотелось делать Линдиру больно, а вдруг, это его первая любовь? И что тогда?... Элронд может ее загубить и он это осознает и не хочет этого делать, ведь боится за своего секретаря. Он боится, что убитая искренняя любовь породит тьму в душе менестреля.       - Да, я знаю, Ваше Величество, - опустил голову тот. Ему вдруг стало очень холодно и он обхватил себя руками за плечи. И тут же, как на зло, вспомнилось, как король подарил ему объятие днем, и от этого сердце подкатило к горлу, забившись там так сильно, словно желая вырваться наружу. - Вы не волнуйтесь, я найду в себе силы, чтобы справиться с этим. Я не буду вам навязывать ни свои чувства, ни внимание... Он усмехнулся через силу:       - Все солдаты влюбляются в своих генералов... Элронд вздохнул и подошел к менестрелю, снова кладя ему руку на голову, как днем:        - Я не хочу губить эту любовь в тебе и не имею права запрещать ее тебе. Это не в моей власти. Ты искренен. И я не хочу терять такого заботливого и искреннего... Друга. Ты это делаешь не из чувства долга, а лишь потому, что так велит тебе твое сердце. И я очень хочу сохранить этот прекрасный цветок любви в нем. Разум короля явно ушел гулять куда-то... В Мордор. Нолдор совсем не думал о том, что говорит, эти слова исходили откуда-то изнутри, как и действия. Хладнокровный разум бы такого не выдал, а вот сердце может.       - Я не в праве запретить тебе любить, не хочу губить любовь в тебе и терять твою искренность и заботу, - после этих слов владыка Ривенделла поцеловал Линдира в макушку, положив свои руки поверх ладоней секретаря. Но затем не отстранился, а так и остался стоять, прижавшись губами к макушке менестреля и закрыв глаза. Да, он повторял слова, что говорил ранее, но он искренне не хотел ни словом, ни действиями губить столь прекрасное чувство, пусть и запретное.       Когда король снова коснулся головы своего непутевого подданного, тот понял, что тут-то он ее и потерял окончательно. Да, Элронд говорил что-то утешительное и правильное. Разумеется, только это он и должен был говорить, но... его прикосновения говорили что-то другое. И хотя в глубине души Линдир знал, что ничего из этого не могло существовать даже в принципе, то ли его сознание окончательно решило покинуть своего хозяина, то ли еще что... Но когда эльф почувствовал прикосновение ладоней и губ короля, здравомыслие отказало ему полностью. И он, ловко перехватив руки Элронда, принялся покрывать их поцелуями, в вперемешку с едва слышным:       - Я люблю вас! Люблю... люблю... Элронд не выказывал отвращения или то, что ему противно такое знать, видеть, слышать. Этих понятий не было ни в его помыслах, ни в его сердце. Он с тихой улыбкой смотрел на этого влюбленного и чистосердечного... Ребенка. Ведь только дети могут быть так чисты и бесхитростны в своих словах и действиях. Владыка не отдергивал рук, он позволял их целовать, и Элронду становилось отчего-то спокойнее на душе. Возможно, от осознания того, что он пока не сгубил это чувство в Линдире и что есть рядом с ним существо, что не предаст, будет всегда рядом и поможет в любую секунду. Да, клятву на верность дают лишь воины, но не все отдают сердце вместе с этой клятвой, а менестрель отдал на верность свое сердце. Хотя Линдир не давал присяги, не был обязан защищать владыку и таскаться за ним повсюду. Все-таки менестрель, пусть и секретарь по совместительству, существо свободное и удерживать его никто не имеет прав, как и запрещать что-либо. Владыка Ривенделла продолжал с тихой улыбкой наблюдать за Линдиром и лишь иногда убирал за острое ухо того спадающий локон.       Линдир не знал, сколько времени прошло таким образом, откровенно говоря, это его волновало в последнюю очередь. Но все помутнения рассудка хороши тем, что рано или поздно они заканчиваются. В какой-то момент до него дошло, где он находится и, главное, с кем. И то, что Владыка, из своей глубочайшей мудрости и не менее величайшего терпения, до сих пор его не выгнал, еще ничего не значит. Линдир с неохотой выпустил ладони короля из своих и поднял на него глаза:       - Ваше Величество, спасибо за... Он запнулся.       - За что?- Элронд мягко смотрел на Линдира, будто на ребенка. Он не знал за что его благодарить, ведь он ничего не сделал. Владыка снова погладил эльфа по голове и промолвил:       - Если хочешь, то можешь приходить ко мне вечерами. Твоя любовь не должна быть тяжелым бременем и мукой, это должно быть тихой радостью... Даже голос эльфа звучал по иному, он был мягким и тихим, таким тоном Элронд даже к своим детям не всегда обращался. Владыка был волен выпороть менестреля, если не изгнать за подобное, а не входить в его положение, если так можно сказать, и уж точно не приглашать к себе вечерами, но нолдор решил поступить так. Да, он позволяет существовать этой любви в этих стенах и даже не отказывается и не смеется над чувствами секретаря, он готов ее принять и дать возможность тихим огоньком гореть в сердце Линдира.       - За это и спасибо, - улыбнулся тот, все еще глядя на Элронда совершенно очарованным взглядом. - За то, что вы не разгневались на меня и не прогнали... "И еще позволили приходить вечерами", - хотел добавить он, но постеснялся. А вдруг Его Величество передумает?       - И еще... Вы всегда можете на меня рассчитывать. Я сделаю все, что потребуется.       - Мне на за что на тебя гневаться, ты ничего не сделал плохого. Ты не убил никого и ничего не испортил,- Элронд прикрыл глаза и улыбнулся. - Любовь - это великий дар и его терять нельзя. После этих слов владыка Ривенделла снова посмотрел на Линдира, взяв лицо того в ладони, закрывая алеющие уши, и поцеловал в лоб в знак уважения и благословения на эту любовь.       - Но будь благоразумен, - добавил Элронд, пристально глядя в глаза эльфу, - и скрывай свою радость от злых языков и взглядов, это прекрасный дар и весьма уязвимый. Им могут воспользоваться другие, если прознают. Прячь от других, но не отказывайся от нее. Потому что утеря этого дара равно потере жизни... И тьма может пробраться, принеся горе, боль, пустоту и ненависть. Будь аккуратнее. Владыка Ривенделла снова положил руки на плечи менестреля, словно не замечая того, как тот вздрагивает от этих прикосновений.       - Да, Ваше Величество, я буду очень осторожен, - Линдир кивнул, вставая. Ему стало неловко от того, что он так долго сидит в присутствии короля. - От меня никто не узнает об этом, я вам обещаю. Ладони Элронда, казалось, прожигали на нем рубашку и меньше всего на свете ему хотелось покидать эти своеобразные объятия.       - Уже поздно, завтра много дел. Ступай отдыхать, - Элронд в очередной раз улыбнулся, а ведь улыбался он очень редко, тем более такой спокойной улыбкой. Руки он убрал с плеч эльфа и просто продолжил смотреть на него:        - Приходи когда станет совсем тяжело и даже если это будет не вечер, я готов буду выслушать тебя. Да, отношение владыки к секретарю теперь изменится, но явно не в худшую сторону. Теперь в стенах дворца поселилась запретная тайна и ее надо будет беречь, чтобы не навлечь беды, пусть это и огорчало сердце Элронда, но этого не было видно на лице и не было слышно в голосе.       - Да, Ваше Величество, - согласно кивнул Линдир и, пожелав на прощание королю доброй ночи, удалился в свои покои.       Только вот заснуть до утра он так и не смог, окрыленный бурей чувств, переполнявшей его сознание. Не зная, куда себя деть, Линдир схватился за лютню и до рассвета сочинял песни, которых вышло целых три. Правда, он не был уверен, что кому-нибудь их споет. Уснул он только под утро, уронив голову на свиток с нотами.       Владыка же провел всю ночь в раздумьях. Он не знал, поступил ли правильно, но он действовал так, как велело сердце, а оно видит больше, и все же... Волнений и огорчений не убавилось. Элронд совсем не помнит, что делал ночью после ухода Линдира, он слишком занят был раздумьями над ситуацией, нежели над действиями. В итоге, его можно было найти в кресле на террасе. Нолдор смотрел на звезды и старался отчего-то найти ответы именно там, но звезды молчали. А разум, загруженный новым волнением не был способен работать и сознание покинуло владыку, погружая его в царство снов под первые лучи солнца.