Палавен
- Вы хоть понимаете, что происходит? – Тихо спросила турианка. – Что вы спровоцировали войну?
- Она уже началась. – Спокойно ответил примарх. – И с этим ничего не поделать. Так что я, либо вы, сообщим Совету факт.
- При всем уважении, сэр… - Неуверенно начал Десолас. – Войну начал адмирал Лавак.
- Именно. – Турианский посол кивнула в его сторону. – Рахни напали первыми и просто игнорировали все сообщения.
- Эта новая раса тоже проигнорировала. – Заметил примарх. – Световые сигналы не в счет, если бы они не хотели боя, то точно связались бы с нами. Лавак злобен и импульсивен, но отнюдь не дурак и на предложение переговоров бы пошел.
- Возможно, у них не было средств связи. – Снова подал голос Десолас, чувствовавший себя крайне неуютно в обществе двух самых влиятельных лиц в Иерархии – примарха и Оринии, посла на Цитадели и члена Совета от турианцев.
- Но мы-то об этом не знали. – Оскалился примарх. – Генерал, оставьте нас.
- Есть, сэр. – Артериус торопливо вышел из комнаты и, кивнув караульным, пошел в направлении выхода.
В его душе плескались смешанные чувства.
Его солдатская половина кричала о том, что нужно сражаться. Да, они начали войну, они напали. Но что сделано то сделано, и надо довести начатое до конца.
Вот только как?
Прошли всего сутки, а информационные сети полнились слухами и домыслами о том, куда вдруг сорвался и улетел целый флот. Скрыть перемещение такого числа судов не так уж просто, а хваленая турианская дисциплина не была такой уж монолитной – желание общаться остается всегда, а уж терминалов хватает даже на боевых кораблях. И скрыть пропажу тысяч солдат и офицеров хотя бы на несколько дней практически невозможно.
Вдобавок, новость взволновала Гегемонию. Батарианцы решили, что флот полетел за ними и в панике стали бомбить турианское посольство требованиями раскрыть местоположение флота. Ориния пока отбивалась, но долго сдерживать натиск не могла. Да и ГОР явно что-то заподозрил.
Если объявлять мобилизацию, то придется признать потерю флота в бою, что означает достаточно масштабные боевые действия, необходимые для запуска той древней и сложной системы пактов и соглашений, что требует от всех рас выступить единым фронтом.
Вот только им придется передать всю имеющуюся информацию, в том числе и то что фактически именно турианцы развязали войну. А значит, когда будет заключен мир, а он будет, Иерархии придется очень и очень несладко.
Впрочем, это уже не его проблемы. Да даже думать о них ему не положено по рангу. Пора возвращаться к сидящим на «карантине» бойцам и экипажу корабля, да ждать приказов.
Турианский плацдарм. Неподалеку от Алтуфьевского моста. День 2. 18.03.
У майора Веласко затекли все конечности сразу. А все потому, что он уже пятый час как бревно валялся со всем "комфортом" на чердаке, из глубины которого открывался прекрасный вид на захваченный мост и работу пленных, которая уже заканчивалась. Вскоре их погрузили на грузовик и увезли куда-то в тыл.
Лопесу очень хотелось спать, весь остаток ночи он кружил вокруг вражеского лагеря, в надежде подобраться поближе и попробовать освободить махающих ломами пленных, и один раз ему даже почти удалось - часовой получил нож в шею, прямо в стык между очень странным и непрактичным воротником брони и шлемом.
Больше всего в тот момент Веласко боялся, что там броня сплошная и нож не сможет нанести урон. Но все прошло как надо, лезвие нашло стык и послушно вошло в плоть. Враг дернулся, захрипел, булькая сине-кровавыми пузырями себе куда-то под шлем. Тут то удача и оставила диверсанта - часового окликнули - и покуда второй пришелец не успел понять, что вообще произошло, Лопес кинулся бежать в переулок, петляя как заяц, примерно с такой же скоростью, как во время забега с дымовой шашкой. В спину ему летел вольфрамовый поток из винтовки врага. Лишь каким-то чудом ни один кусочек металла не пропорол майору спину - даже броник не поцарапало.
А потом майору пришлось почти два часа гонять кругами по местности, сбивая погоню, которая в числе десяти птицекошек ловила с упорством родимой милиции - спасало его только неплохое знание местности, да развитая система коллекторов, куда лезть пришельцы сначала рискнули, но подорвались на одной из оставленных Лопесом растяжек (пришлось истратить одну из двух гранат) и дальше предпочли не гоняться за быстроногим выходцем Мексиканской ССР, закономерно не зная, сколько еще сюрпризов он может приготовить.
Правда, охрана сильно ужесточилась, и теперь подобраться к мосту и пленным Веласко не мог в принципе. Потому и сидел он на чердаке уже длительное время, боролся со сном, да осматривал окрестности. Он верил и ждал, что скоро СССР перейдет в контрнаступление, и он, благодаря найденной лазерной снайперке, сможет ударить врагу в тыл, тем более что пленных уже увели.
Правда, на связь со своими он выйти так и не рискнул - потому что обоснованно боялся раскрыть себя. Технологий пришельцев никто не знает, а ну как они запеленгуют его рацию даже по факту приема? Поэтому... лучше не рисковать, и ждать удобного момента. В том, что такой момент скоро наступит, чердачный сиделец ничуть не сомневался.
Южный фас турианского плацдарма. Улица Намбудирипада. День 2. 20.13
Полковник Рыков осматривал ту улицу, что его танковому полку предстояло завтра штурмовать. В четыре часа утра, с самыми первыми лучами рассвета.
- Мда... Наворотили тут делов. А всего то второй день войны. - Вернон, тоже полковник, только вот из пехоты, тоже присутствовал на рекогносцировке. Рыков его полностью в данной оценке поддерживал - потому что было отчего прийти в ужас. Чем ближе к месту сражения, тем мрачнее было его настроение, а в сердце зарождался огонек самой настоящей ненависти и ксенофобии - разрушенные дома, огромная выжженная проплешина от мощнейшего пожара. Пустые глазницы выбитых окон...
Было тут еще несколько офицеров, которые не очень доверяли компьютерным голограммам местности и также, как и сам Рыков, решили взглянуть на предстоящее поле боя лично, и посоветоваться не по видеосвязи, а вживую.
Прошедшие два дня войны очень много дали армейцам в плане информации о противнике. Удалось составить примерные наброски вражеской тактики, выяснить ТТХ их оружия. Танки впечатлили всех - Рыков очень и очень сомневался, что весьма пожилые Т-72 его полка, многие из которых еще весело рассекали под ядерными грибами в Европе, пусть и напичканные всеми возможными улучшениями, смогуть дать этим бронечудовищам достойный отпор.
"Концепция "Танка Первого удара", мать их за ногу!" - в очередной раз проклял умников из генштаба полковник. "Как же, "зачем производить новые машины, когда на складах тысячи старых? Все равно если будет война, придется проектировать новые машины, под нового врага! Ограничимся глубокой модернизацией и регулярным ТО! А если встретим пришельцев, в первых боях накопим опыт и выпустим такие машины, закачаетесь!" - тут Рыков передразнивал тогдашнего министра обороны, чью речь он прекрасно запомнил. Удивительно, но почему-то в то время предлагаемая идея казалась донельзя логичной и экономной - как раз приняли большую программу строительства космофлота, принимали на вооружение новую авиацию... А теперь придется участвовать в городском бою на машинах стапятидесятилетней давности! В то время когда у противника есть монстры, которых иногда брало только прямое попадание авиабомбы!.
"Козлы" - подумал он еще раз, рассеянно-злым взглядом подмечая в бинокль, что другая сторона шоссе укреплена очень и очень здорово - пришельцы зарылись в здания как кроты, попутно расковыряв дорожное полотно и наделав рвов и окопов - и это только на краю, под беспокоящими обстрелами и снайперскими выстрелами. А как показывало сканирование с орбиты, внутри периметра противника было еще веселее - враг подрывал дома, чтобы перегородить улицы, строил баррикады, соединял здания траншеями, и, кажется, густо минировал все, что только мог.
- Что-то мне сильно не улыбается лезть в этот лабиринт. Всего два дня прошло, а они успели окопаться, как наши в Сталинграде. - заметил командир 245-ой штурмовой бригады. Завтра утром Рыкову придется идти с ними в атаку, в плотном взаимодействии.
- Думаешь мне улыбается? Да мои коробки пожгут, если вырвутся вперед... Слушай, предлагаю старую добрую концепцию штурмовых отрядов - один танк плюс одно отделение, по сторонам улицы... Ну, ты помнишь, Париж, 85-й год?
- Еще бы я не помнил. Надо бы, кстати, отработать, хотя бы пару часов, можно в выгоревших кварталах, говорят, тут прошлой ночью жутко горело. - взгляд невольно упал на восток - там-то как раз еще продолжало полыхать - пламя медленно ползло узким клином, и полностью остановить его не удавалось. - Разобьем подразделения в связки, и наладим порядок действий.
- Да, поддерживаю.
Остальные командиры тоже покивали - идея была толковой, и импровизированное совещание разошлось, готовясь к завтрашней атаке.
Много разных мест Турианского Плацдарма. День 3. 04.00
Ровно в четыре часа утра, без объявления войны... Хотя нет, это из другой оперы.
Ровно в четыре часа утра, в то время, когда самый упорный часовой сонно зевает, по всему периметру взревел бог войны. Целые сутки были у советских войск, чтобы по возможности максимально точно пометить все потенциальные цели и вывести артиллерию на позиции. И сейчас, по множеству лазерных подсветок било все высокоточное, что только имелось. Ведь никто, никто в рядах защитников планеты не хотел окончательно сровнять город с землей - а сил, скопленных вокруг вражеских позиций, хватило бы, чтобы сделать это не один раз. Молчали многочисленные РСЗО, молчали также самые крупные рельсотронные калибры. Молчали тяжелые пусковые тактических ракет. Били только по переднему краю, хотя были мысли обстрелять вражеские крупные транспорты, играющие роль наземных крепостей, но не рискнули - закономерно опасались, что внутри держат пленных. Да и просто чтобы разнести тяжелые дуры, требовались калибры посерьезнее, а вот их то как раз стеснялись применять. В итоге, стратеги в верхах СССР решились на прямой штурм, штурм, в котором могло погибнуть куда как больше солдат, чем вообще могло иметься пленных у этих "турианцев".
И все равно, канонада была жуткой, а удар сокрушительным. По ошарашенным, не привыкшим к такой сокрушительной артподготовке турианцам обрушилась чуть ли не вся мощь наземной армии СССР.
Набережная Шайо. День 3. 04.05.
На том, турианском берегу реки, в сплошной череде снарядных и ракетных разрывов, от которых дома набережной складывались как карточные домики, рвались и другие типы боеприпасов - дымовые. Густые клубы молочно белого дыма, насыщенного мелкодисперсерной смесью, надежно забивающей все - от радиоэфира до инфракрасного спектра, казалось намертво перекрыли обзор врагу.
А с советского берега буквально падали в плавные волны десятки бронемашин, облепленных пехотинцами, как индийские поезда двадцатого века. Ревя водометами, они брали курс на ту сторону, стремясь к одному из немногих мест, где набережная позволяла технике совершить переправу.
В небе вновь вспыхнула кровавая сеча - только вот теперь на стороне советских пилотов была не громоздкая сверхдальная ПКО и ополченцы, а регулярные армейские части и комплексы ближнего прикрытия, которые точечно запускали зенитные ракеты по данным множества, множества датчиков - турианская РЭБ была смята в гармошку огромной суммарной мощностью всех машин электронной борьбы наступающей армии.
Но не все так ладно было в королевстве датском - несмотря на сплошной дым и кромешный ад артогня, с того берега навстречу плывущему десанту рванули дымные стрелы.
Враг был еще жив и сдаваться просто так не собирался.
Турианский плацдарм. Неподалеку от Алтуфьевского моста. День 3. 04.15.
Когда чердак заходил ходуном, Лопес проснулся. Трудно было дрыхнуть, когда начинается полноценный артобстрел переднего края.
Сейчас в голове майора ходило две мысли - какого черта он сюда залез, ведь первая же шальная ракета от своих же станет и последней, и молитва пресвятой Деве-Марии за упокой пришельцев - хоть он был атеистом, но в маленькое окошечко было хорошо видно ту огненную свистопляску на так любовно оборудованной позиции на переднем крае.
В двадцать минут пятого бог войны успокоился, и стал отчетливо слышен гул родимых танковых движков.
Казалось бы все, ан нет, не все было так просто - чертыхаясь, майор был вынужден в который раз отметить, что воевать враги умеют. Неизвестно, когда они вывели большую часть подразделения куда-то в тыл (вероятно пока он заснул, не выдержав долгого напряжения), но сейчас пришельцы, пусть и потрепанные, занимали разгромленную первую линию.
- Вот засранцы! Все по тактике у них, мать! Ну почему вы не могли дружно сидеть там и так же дружно все сдохнуть?! - прорычал он, устраиваясь поудобнее и проверяя снайперку. Долго, конечно, он стрелять не сможет, рубиновый луч очень и очень демаскирует лежку, но все таки сможет помочь своим. Какое-то время. Промахнуться-то трудно, луч-то он по прямой идет. Страшное оружие, вот только больно дорогое, а потому сильно редкое.
На мост, рыча, уже выкатывался первый танк, ведя огонь на подавление из своих лазеров - турельного на башне и спаренного с плазменной пушкой; вот один из врагов привстал, поднимая на плечо тубу чего-то явно опасного для техники - и упал с дыркой в шлеме.
- Первый. - ухмыльнулся майор, беря в прицел следующего вражеского бойца, благо мощный вычислитель прицела винтовки услужливо подсвечивал наиболее открытые цели.
Внезапно, откуда-то из соседнего дома вылетел такой же рубиновый луч. И еще из одного. И еще.
Лопес, сначала удивленно взирающий на это, довольно засмеялся. "Ну конечно, полезли бы наши на голый мост просто так! Диверсионный отряд, разведка! Обошли ночью, и ударили с тыла! Интересно, вырезали патрули или просто обошли?"
- Ну ничего, гады, еще повоюем! - с чувством сказал он в воздух, стиснул цевье покрепче и с удовлетворением нажал на спуск.
Турианский плацдарм. День 3. 07.15.
Несмотря на воистину колоссальное численное превосходство - почти пятьдесят человек на одного пришельца, несмотря на уже тотальное господство в воздухе, враг сражался достойно. Цеплялся за каждый дом, упорно стрелял в небо из всех зениток по каждому самолету людей и вел контрбатарейную борьбу, иногда даже успешно.
За три часа наступления продвинутся удалось лишь на пару-тройку километров, и атака стопорилась все вернее и вернее. Даже загнанная в угол крыса становится смертельно опасной, а тут в угол оказалась загнана целая армия. И билась она отчаянно, искренне веря в то, что продержатся надо еще немного, и помощь придет!
А она все не шла. И не шла.
***
- Челлик!!! Прыгай!!! - кричал ему Арал, махая рукой, в то время как другие бойцы отряда, уже совершившие прыжок, строчили куда-то вниз, попутно исчезая внутри здания.
Задача была простой и сложной одновременно - они уже третий час отступали с боем по верхним этажам от давнишнего моста, когда рота понесла большие потери от артналета, снайперского огня в спину и вражеской танковой атаки: в этом районе на боковых проулках здания стояли очень тесно, не более трех метров. Но здесь отряд вышел в тупик - напротив была параллельная улица, а спуститься с пятого этажа на первый они уже не успевали, да и люди - штаб наконец то сообщил, с кем же идет война - уже были внизу. Сержант, который принял командование после смерти молодого лейтенанта, решил прыгать на крышу напротив.
С пятого на третий.
А это почти десять метров.
И вот эти десять метров, Челлику и надо было перепрыгнуть.
А прыгун из него был худший на всем потоке в учебке...
Сзади послышались резкие голоса чужого языка - с характерной резкой "Р", очень четко выделенной, взорвалась одна из последних мин, которую Челлик лично влепил за дверным косяком. Времени оставалось мало.
- Я не боюсь высоты... просто разбегись... и прыгни! Это же так просто! - попытался рядовой успокоить себя. Затем пару секунд подышал полной грудью... и сиганул, бестолково махая руками, лишь в последний миг группируясь, причем не слишком удачно. Мерзко хрустнула грудная пластина, и рядовой растянулся на плоскости крыши, глухо матерясь. Тут же, не дав ему опомнится, его поволокли в чердачный люк, покуда люди не начали расстреливать солдат из окон.
Турианский плацдарм. День 3. 12.35.
Танк Рыкова медленно полз по улице, чуть позади уже порядком поредевшей штурмовой группы. Тактика, которая вела свои корни еще со Второй Мировой войны, была плодотворной, но при соблюдении двух "НО" - при слабости вражеских противотанковых средств и при отсутствии у врага контрштурмовых групп.
Увы, первое условие разбилось вдребезги о суровую реальность. За семь часов он потерял половину машин - потому что его полк наступал через второстепенные узкие улочки, и терял, терял машины. Старая добрая броня Т-72 не держала удар инопланетной ракеты никак. Ну... Точнее держала. И даже неплохо. Но вот в чем беда - на такую плотность обстрела она явно была не рассчитана. Уже на второй час атаки пластины активной брони с танков поисчезали. Тут уже старенький корпус выстрел держал сильно через раз. Но без плазменной пушки огневые точки птицекошек превращались в настоящий ад - даже высокоточная авиация и ракетное оружие в такой плотной застройке была бессильна.
Второе условие тоже было нарушено. Огромные туши вражеских машин, подкрепленные пехотой создавали море проблем. В прошлый раз, когда они столкнулись с такой посреди улочки, полк застрял на час, потому что первым же выстрелом вражина обрушил здание на машину штурмгруппы. Пока искали обход, пока спасали танкистов - турианец уполз куда то в глубину вражеского строя, чтобы всплыть через полчаса на левом фланге - там он разметал целую роту, и подбил три танка.
"Потери, потери, потери... Не проще ли было разнести тут все? Бомбоубежища крепкие, мирные жители бы не пострадали, наверное..." - вертелось в голове в полковника. - "я потерял уже треть танкового парка; и если после этого в минобре не выдадут войскам новый танк, я не знаю... Дебильная, дебильная идея!"
А в следующий миг Рыкову пришлось лично столкнуться с "Мамонтом".
Как они не заметили огромную тушу, заползшую в какое-то здание, он не понял. Сканеры ничего не показали, лишь сообщив о том, что был выстрел.
Правда о том, что выстрел был, поняли куда раньше, чем успели прочитать - трехсотмиллиметровая вольфрамовая болванка в триста кило весом по какой-то прихоти природы сбрила с жутким грохотом и рывком с танка лазерную турель и усвистала над улицей, оставляя голубой инверсионный след. Позади бахнуло, и очередное многострадальное здание стало оседать, добавляя свою долю в висящее над городом облако пыли.
"Перестали стрелять попарно? Мало снарядов?" - мелькнуло в голове; в то время как руки сами лихорадочно наводили прицел плазмопушки на лобовую деталь вражеской машины, и дергали спусковой крючок.
Рядом уже кипел бой, вражеская пехота поливала солдат штурмгруппы, бойцы щедро закидывали гранаты в окна, обеспечивая безопасность танку; а плазменная капля врубилась в разгромленное помещение магазинчика, утопив чужую машину в сплошной стене пламени.
Но рано Рыков обрадовался - даже сквозь фильтры было слышно, как застонали чужие траки, и из огня выкатился противник, лишь слегка закопченый, лишенный кинетического щита, да с чуть оплавленным носом. А на узкой улочке то не развернутся! Выезжая, птиц зацепил орудием фонарный столб, пушка качнулась, и только поэтому второй выстрел "мамонта" умчался в небо, а не в полковника.
- Матьматьматьматьмать... - бормотал Рыков, подгоняя шкалу накачки энергии в ствол. Есть заряд! Выстрел! Еще один шар плазмы влепляется противнику в башню - а тому похрен дым, зелень словно стекает с толстенной брони, враг почему то не стреляет... еще выстрел плазмой! Броня "мамонта" уже просто сияет в инфракрасном фильтре прицела - ничего себе он раскалился! - и вдруг на ней открываются люки и начинают выпрыгивать совершенно очумевшие птицекошки, обжигая себе конечности о раскаленный металл своей же машины.
- Фууух... - Рыков опомнился и откинулся на жесткую спинку. Руки трясло в жутком колотуне. - Пережили, бл...
- Командир? - обратился его мехвод, веселый балагур Мишка Решетников. - Мне это... штаны новые нужны. Я, кажись, обгадился...
А вокруг танка турианцы и люди сошлись в жесткой рукопашной.
Штаб юго-восточной группы войск. День 3. 15.07.
- Что по потерям?
Генерал-армии Мторо, фигура весьма колоритная (а выходцы из Центральной Африки вообще редкость на таких высоких постах, все больше монголоиды и европеоиды), вытянутый во фрунт, отчитывался перед министром обороны, маршалом Удалым. Знакомы они были очень шапочно, да и народу в штабе было полно, поэтому приходилось блюсти официоз и уставное обращение:
- Примерно один к двум, товарищ маршал. Одного нашего на двух пришельцев.
- Так мало? - удивился министр. - Они настолько плохи? В наступательном городском бою же всегда потери высокие?
- Никак нет! Дерутся как черти... Но, вероятно это потому, что нас примерно в двадцать-тридцать раз больше, и мы постоянно заходим им во фланги, где бы ни завязался бой. Но у нас очень удручающая ситуация по технике. Склонен признать, что концепция "Старый танк для первого боя" полностью провалилась. Машины слишком устарели, и не отвечают всем требованиям. Нужна новая машина. Как минимум, не уступающая вражескому аналогу. - уверенно подвел мысль чернокожий генерал.
- Не вы первый жалуетесь, уже озадачили несколько КБ, но сами понимаете, пока суд да дело... Эту войну будете сражаться на том, что есть. А что по срокам?
- Товарищ маршал, по срокам несколько опережаем. Возможно, закончим операцию раньше - враг отступает неохотно, и такими темпами истощит силы куда ранее, и не сможет удерживать единый периметр. А дальше - кольца окружений, и попытки принудить к сдаче. Уже зафиксировано несколько десятков случаев - отдельные солдаты бросают оружие и поднимают руки. Кажется, это интерпланетный жест...
Мостик штабного корабля "Часы Удачи". День 4. 20.04
Товиас и Виктус сидели за тактическим экраном. Экран работал крайне паршиво, сбоил, и иногда пытался вывести не то и не про то. И не там.
Взгляды у них были хмурые, оба молчали, глядя на карту. В помещении была почти полная тишина. Звуки кипящего за корпусом сражения сюда почти не доносились. Никого из штабных, как и из членов команды кораблей тут не было - генералы остались вдвоем еще несколько часов назад, когда собственным авральным приказом выгребли этот последний резерв - повара, связисты, снабженцы, медики из лазаретов, раненые, которые могли хотя бы ползать.
Да еще половина трюма пленных людей, выпускать которых пока что никто не спешил.
- Все очень плохо. - наконец, обронил Виктус.
- Спасибо, теперь я заметил! - едко ответил Товиас, тыкая в карту пальцем. - и я даже не вижу, что седьмой транспорт окружили и расстреливают в упор! И что единого плацдарма больше нет! И что авиация вся попадала, из танков остался один батальон в три машины, а артиллерии больше нечем стрелять! И уж конечно, я не заметил, как солдаты валятся от усталости! Я же такой слепой!
- Я не об этом, и ты это знаешь. - одернул начавшего психовать подчиненного Виктус. - надо что-то делать, и увы, выбор у нас невелик.
- Но иерархия пришлет помо...
- ДА НИХЕРА ОНА НЕ ПРИШЛЕТ! ВСЁ! Конец! Прилетели! Конечная станция! - рявкнул Виктус, отчего его собеседник непроизвольно втянул голову в плечи. - Слили нас там наверху! Потому что выгоднее просрать флот, объявив нас каперами, бунтовщиками, мерзкими ксенофобами, - не будем тыкать пальцами в мертвого Лавака, чем кидаться нам на помощь! Это же будет действительно полноценная война! Втянуты будут саларианцы и азари! Это многомиллиардные расходы! А из за чего? Из за одного старого е.... маразматика, который пролез во флот? Не придет помощь! Не будет её! НЕ БУ-ДЕТ! Всё! Кончился кроган!
Он немного помолчал, а потом выдохнул чуть тише. - Мы сдадимся, Товиас. Хватит гробить парней и девчонок, их так осталось всего тысяч семьдесят, из всего флота. Мы сдадимся. Где этот чертов коммуникатор?..
Окрестности "Часов Удачи". День 4. 20.31
В глазах троилось, руки опускались, реакция была притуплена. Все было как в тумане...
Челлик не спал уже третий день. И сейчас напоминал со стороны автомат. Впрочем, таких как он, тут была целая армия - они чего-то делали, куда-то стреляли, и уже толком не понимали зачем.
Вот и сейчас он бездумно стрелял по силуэтам в оконных проемах улицы, и ему было абсолютно пофиг, кто там. Хотелось только, чтобы все это уже кончилось. Предел своих сил он исчерпал вчера, когда принял бой в каком то местном здании - кажется, это была школа? Или музей? Духи, он не помнил, помнил только, что было очень жарко.
Кто-то заслонил ему обзор, и он машинально отмахнулся - не загораживай, стрелять мешаешь! - но тень не отступила, а взяла его за ворот бронескафандра и тряхнула:
...еллик! Мать твою! Прием! Палавен вызывает Менае! Очнись! Отставить стрелять! Мы сдаемся! Слышишь? Приказ пришел от штаба корпуса! Сложить оружие и сдаться! - донеслось до него как в тумане.
Мысль была обработана не сразу. Затуманенный диким недосыпом, энергетическими коктейлями, голодом и усталостью мозг вместо взрыва эмоций выдал что то вроде "Сдаемся? Но это же... а, ну и ладно... ".
"Защитник" выпал из его рук, и он устало опустился задницей на бетонное крошево пола. И тут же - намертво уснул, и добудиться его не смогли ни крики, ни ласковые пинки солдат людей. В конце-концов, те, матерясь, так и запихнули его в один из поданных для транспортировки пленных реквизированных автобусов...
***
Мрачные бойцы провожали взглядами очередную группу сдавшихся инопланетян. Те устало брели, поддерживая раненных, мимо сгоревшего «мамонта» на котором лежали обезображенные огнем трупы экипажа. Пленные косились на них, кто-то кричал что-то людям. Их не слушали, солдатам было уже наплевать. Несколько дней тяжелейших боев выпили все соки. Только ополченцы суетились, сгоняли пленных в строй и вытаскивали тяжелораненых ксеносов оттуда, отводя к стене здания, где они ждали медицинский транспорт. Вряд ли дождется даже половина, но бросать их нельзя. Враг так не поступал – из недр их кораблей и подвалов выходили освобожденные люди, радостно, но устало встречая своих товарищей. Мирные же жители еще долго не покинут бункера – на планете объявлено осадное положение.
- И сколько их?
- Включая пленных с кораблей, около ста тысяч.
- Куда мы разместим то? – Спросил один из генералов.
- А ты угадай. – Ухмыльнулся Атлантов. – Где у нас много свободного пространства с забором?
- Только не там. Они же подохнут, что я наверх скажу? Что мы разместили пленных на бывшей строительной площадке, посреди арматуры и бетона, где они и окочурились от холода?
- Не только холода. – Подал голос доселе молчавший профессор, по приглашению капитана попавший на совет офицеров, проходивший на «Севастополе». – Наша еда им не подойдет. У них совершенно иная биохимия.
- Значит и на раненых можно ставить крест? – Мягким, тихим голосом уточнил полковник КГБ, пожелавший не называть своего имени. – Прямо ГУЛАГ в представлении капиталистов получается, товарищи. Возможно, все не так уж плохо?
- Если вы поделитесь наконец информацией от пленных, товарищ полковник, можно будет сказать точнее. – Нахмурился Смуратов. – Хватит уже темнить, шпионов тут точно нет.
- Если бы я знал что-то полезное, я бы сказал. – Отмахнулся тот. – Мы уже собираем докторов среди пленных, но их очень мало, в основном с кораблей. К тому же многих из них уже затребовали себе различные НИИ. – Он исподлобья посмотрел на профессора.
- Это приоритетная задача. – Нехотя ответил Коростылев под взглядами присутствующих. – Нам необходимо узнать как можно больше о противнике.
- И бросить пленных на медленную и мучительную смерть. – Тихо сказал полковник, но его услышали все. – И кто же из нас злой и кровавый?
- Только не начинайте. – Поморщился Смуратов. – Сделаем так, часть пленных отправится на Луну.
- Зачем? – Удивился кто-то из генералов.
- Ангары линкоров пусты. – Вместо адмирала ответил Коростылев и покачал головой. – Но как их туда доставить? Весь наш флот занят здесь. Враг может вернуться когда угодно.
- У нас тут два десятка трофейных кораблей. Думаю, наши доблестные спецслужбы придумают как их поднять в воздух. – Смуратов посмотрел на полковника. Тот покачал головой, что-то прикидывая.
- Можно попробовать, но ничего не обещаю. К тому же придется забрать как минимум дивизию для охраны. – Наконец ответил тот.
- Хорошо, с этим разобрались. О пропитании пусть заботятся земляне, у нас есть более важные дела.
- Какие же? Шаньси в руинах, да еще на военном положении. – Недовольно сказал представитель планеты.
- Война, что же поделать. – Развел руками адмирал. – И чтобы другие планеты не повторили участь Шаньси, нам пора наведаться к врагу. Готовьтесь к походу, товарищи.
***
- Внимание, граждане и гражданки Советского Союза! – Крепкий мужчина в официальном костюме и очках вкрадчивым и громким голосом вещал с экрана. – Сегодня, в четыре утра по московскому времени силы инопланетного агрессора на планете Шаньси сложили оружие после четырех дней жестокого сопротивления. – Его изображение сменилось кадрами воздушной сьемки колонн турианцев, подбитой техники и разрушенных строений. Где-то на заднем плане виднелся дым.
Рыков отключил планшет, протер глаза и вышел из каюты транспорта, в который грузилась дивизия. Сильно хотелось спать, но стимуляторы крепко его держали, не давая не только сомкнуть глаз, но и значительно обостряя чувства.
Армия готовилась к броску, причем немедленно.
По сути, в территории Союза вел лишь один ретранслятор и если удастся занять вражескую территорию за ним, то люди навяжут врагу позиционную войну. Командование даже выступило перед солдатами, неожиданно честно признав то, что враг без особых проблем для себя задавит нас числом. Так что надо умирать во вражеских мирах, но остановить их, заставить сконцентрировать ресурсы на одном поле боя.
В иллюминаторе проплыла громада трофейного корабля инопланетян в сопровождении эсминцев. Пленным хорошо, для них война закончилась. Как и для мертвых.
Возможно, для живых война только начинается.
