Твой голос

— Убери свои клешни!!! — завопил Мирон, вынуждая меня проснуться. — Чего разорался? — спросил я, так и не выпустив брыкающегося Мирона со своих объятий. — Отпусти меня живо! — со злостью воскликнул он, я послушно освободил его и повернулся к нему спиной, о чем в следующую минуту пожалел, так как меня столкнули с кровати. - Ай! — только и успел сказать я, после чего мне на лицо упала подушка. Ладно, посплю на холодном полу — должен был подумать я, но я лишь вскочил и насильно лег рядом. Мирон упорно сопротивлялся, но я все же оказался сильнее. — Ах ты чертов педик, — зло пробурчал он, будучи прижатым к стене. — Я не педик, — спокойно возразил я, прижимаясь к нему сильнее. — Да ну, а что это за обнимашки посреди ночи? — Да не бурчи ты, просто мне так легче уснуть. — А мне не легче, отлепись уже! — Аха, что бы ты меня скинул с кровати? — Вообще-то ты у меня дома, поэтому должен слушаться и не наглеть. — Я звезда, звезды все такие наглые. — Но… — Скажешь еще слово, и я тебя укушу, — пригрозил я по-детски, но это на мое удивление сработало. Мирон успокоился и через минуту уснул, я же смог уснуть только под утро, но этот маленький засранец разбудил меня, ударив локтем. Было больно, жутко неприятное пробуждение! — Ах ты засранец, — сползая с кровати, шипел от боли я, но он лишь захихикал, а затем зло пробурчал: — В следующий раз убью! — За что?! — За домогательство. — Домогательство?! Что ты напридумывал? Если ты насчет ночных обнимашек, то это просто кровать узкая. — Нет, я насчет твоего стояка, прижатого к моей заднице. Знаешь ли, проснуться стиснутым мужиком, чей стояк упирается в твой зад — называется домогательством, — сказал он, равнодушно констатируя факт. От его слов у меня перехватило дыхание. Посмотрев на свой утренний стояк, я сказал, как мне показалось умную вещь: — Да это просто утренний стояк, у всех он есть. — Ну-ну, — ответил он, почесав затылок и потянувшись, пошел в душ. Оставив меня наедине с самим с собой. Если честно, было жутко неудобно перед этим парнишкой за утренний инцидент. Хотя ему тоже не стоило так себя вести, наглый до ужаса. Подумаешь, обнял ночью, хотя зачем я это сделал? Так помню же: ночь, он дышит, я притягиваю его к себе, вдыхаю его запах, думаю о его привлекательности… стоп! он же парень! какая привлекательность? Я что, хотел его?! — НЕЕЕТ!!! — воплю я на все комнату и бьюсь головой об стол, чтобы выбить эту бредовую мысль из головы. — Что случилось? — выбегая из ванны в чем мать родила, спрашивает Мирон, в его глазах виден испуг, в моих же лишь желание. — Ничего! Прикройся, — закрывая глаза и отмахиваясь руками от него, приказываю я. — Чокнутый, — делает вывод он и возвращается в ванную, захлопывая за собой дверь.       Я с шумом падаю на пол и хватаюсь за голову. "Что со мной?" — задаю я вопрос себе. Со мной никогда такого не было, желать мужчину до боли. Я такое не понимаю, нет, только не со мной. Мое самобичевание прерывает телефонный звонок от Френка. — Алло, Френк, я так рад тебя слышать, когда репортёры уйдут? — Они ушли два часа назад, выходи, я жду тебя у подъезда, мы опаздываем на фотосессию. — О, правда? Спасибо, я сейчас, — радостно говорю я и шустро одеваюсь, затем оглядываюсь по сторонам и, найдя ручку и бумагу, пишу записку. Потом, вынув всю наличку с кошелька, кладу все это на стол и выбегаю из квартиры как ошпаренный. Сердце стучит как сумасшедшее, ощущение такое, будто я сделал что-то противозаконное. Добегаю до машины Френка, открываю дверь, сажусь. Френк что-то говорит, но я его не слышу. Лишь смотрю в окно, смотрю на него и вижу, как он приоткрыл занавеску и смотрит сквозь щель на меня. Машина трогается с места, мы едем, а я все смотрю в окно. Дом Мирона давно уже позади, но я все еще вижу его, вижу, как он сквозь щель смотрит на меня. Этот паренек определенно что-то изменил во мне, и мне это не нравится. — Стивен, ты беспомощен. — Ага. — Я уладил всё с тем журналом и прессой. — Хорошо. — Что с тобой? — Ничего, я просто устал, давай помолчим, — говорю я и, не дожидаясь ответа, надеваю наушники, в которых играет лишь тишина.