Drive

Я видела пляж, на который мы раньше приезжали всей семьей; золотистый песок был на пару тонов темнее из-за наступившего вечера, красноватое небо завораживало своей красотой, и прохладные волны ласкали мои ноги, доходя примерно до лодыжек. В детстве я часто здесь купалась, каждый раз соревнуясь с Питером, кто быстрее доплывет до берега. Обычно выигрывал он. Я вздохнула и оглянулась вокруг. Первым, что меня насторожило, было то, что пляж пустовал. Кроме меня, здесь не было ни единой живой души, стояла необычайная тишина. Мне показалось это странным, ведь обычно здесь всегда находилось очень много людей, вне зависимости от того, день то или вечер. Я попыталась выйти из воды, но все оказалось тщетно: вода словно сковала мои ноги, не выпуская из своих объятий. От страха сердце бешено забилось в груди, и я пошатнулась, теряя равновесие. — Эй, кто-нибудь! — отчаянно закричала я, надеясь, что кто-нибудь выйдет из зарослей, находящихся в нескольких футах от того места, где я стояла. Никто не отозвался. — Пожалуйста, кто-нибудь, помогите! — снова попробовала я, и тогда из кустарников вышел мой брат. Не передать, какое облегчение я испытала, увидев его лицо. Однако по-прежнему что-то было не так. Питер подошел ко мне, передвигаясь легко, словно призрак. Это было странно, но в то же время завораживающе. — Привет, — осторожно сказала я. Прекрасное лицо брата приняло такое печальное выражение, будто я не поздоровалась, а сообщила ужасную, трагичную весть. В чем дело? Я ничего не могла понять. И все же мне надо было, чтобы он помог мне выбраться из воды, и я снова заговорила: — Это может показаться странным, но океан не хочет меня отпускать. Я не могу выйти из воды. Поможешь? Питер кивнул и протянул мне руки, и когда я попыталась за них ухватиться… Я ухватилась за воздух. Мои пальцы попросту прошли сквозь его ладони, и я вскрикнула. Питер побледнел и стал еще печальнее, если такое вообще было возможно. Ужасная мука исказила его лицо, и он покачал головой, как бы говоря: "Видишь? Я не могу". — Что происходит? — кое-как выдавила из себя я, и он посмотрел на меня внимательным взглядом. — Берегись. Я почти не заметила, как эти слова слетели с его губ. Он произнес их почти неслышно. — Что? — ухватившись за эти слова, как утопающий за спасательный круг, я нетерпеливо спросила: — Что, Питер? Что ты сказал? — Берегись, — уже громче повторил он. — Он уже близко. Зеленые глаза сверкнули, и я в полном непонимании открыла рот, собираясь задать следующий вопрос. Но я не успела. Словно по щелчку выключателя, нас накрыла темнота, и я снова почувствовала это знакомое мне ощущение падения. Будто ты куда-то стремительно летишь, не успевая осознать, что происходит. И лишь открыв глаза, я поняла: я просыпалась. Это был сон. Глубоко вздохнув, я села на кровати, глядя куда-то в темноту, и попыталась выровнять дыхание. Он снова мне приснился. Конечно, раньше мне было больнее видеть его в своих снах, и в те времена я всегда просыпалась в слезах, но… Сейчас все было по-другому. Я ощущала не боль, не горечь, и даже не тоску. Я ощущала тревогу. Я никогда особо не верила в предсказания, приметы или гороскопы, но когда твой брат уже не в первый раз снится тебе, чтобы предупредить об опасности… Это заставляет задуматься. Тем более если учесть, что в моей жизни в последнее время эта опасность действительно присутствовала… Мне стало страшно. Я решила попробовать успокоиться. Во-первых, мне нет смысла волноваться, потому что я в надежном, защищенном месте — у Зейна дома. Во-вторых, сам Зейн сейчас рядом со мной и ни за что не позволит, чтобы со мной что-то случилось. Ну и в-третьих, он обязательно что-нибудь предпримет, чтобы обезвредить анонима. Я знаю, что он сделает все возможное, чтобы обеспечить мою безопасность. Его мирное дыхание заставило меня улыбнуться, и, не удержавшись, я легонько прикоснулась губами к его щеке, одновременно стараясь его не разбудить. Вчера вечером мы вернулись из Вашингтона обратно в Сиэтл, и, честно говоря, эта поездка заставила меня многое переосмыслить. После смерти моей семьи, когда я осталась совершенно одна, мне казалось, что все двери теперь передо мной закрыты. Я думала, что у меня больше нет будущего, а даже если и есть, оно будет совсем не таким, о каком я мечтала. Я ошибалась. Нельзя поддаваться боли и горю, как бы сильно тебе ни хотелось, потому что жизнь на этом не заканчивается. Нужно продолжать жить, и нет, не искать замену тем, кого ты потерял - нужно искать тех, кто поможет тебе оправиться от этой потери. Это один из уроков, который мне пришлось выучить. И я счастлива, что нашла Зейна. Он помог мне пройти через все плохое, и он по-прежнему рядом со мной. Думаю, Пит поддержал бы мой выбор. Несомненно, на меня так же сильно повлияла встреча с Харди. Именно она напомнила мне меня, хоть наши ситуации и отличались. Но, тем не менее, мы похожи. Она тоже осталась одна, разбитая и несчастная, прямо как я. И я думаю, что я была послана ей судьбой так же, как и Зейн мне. Наверное, это как плата за счастье, что у меня теперь есть. И я не брошу ее, пока она не станет способна сама о себе позаботиться. Каждому из нас в жизни нужен такой человек, который не даст нам упасть и подставит свое крыло, когда мы больше всего будем в этом нуждаться. Это еще один урок. Я легла поближе к Зейну, решив отложить все свои размышления на утро; несмотря на то, что я проснулась из-за своего пугающего сна, мне все равно хотелось спать. — Он не доберется до меня, — еле слышно прошептала я, обращаясь одновременно и к брату, и к себе самой, а затем закрыла глаза. *** Pov Зейн — До вечера, малышка, — улыбнулся я, обнимая Кэт за ее хрупкие плечи. Она тихонько засмеялась, и, отстранившись от меня, покачала головой. — Ты едешь по магазинам, а ведешь себя так, будто уезжаешь на другой континент. — Я знаю, просто буду по тебе скучать. — Всего несколько часов, — легкое прикосновение ее губ помогло мне расслабиться, и я в последний раз обнял ее. — Будь осторожна, — боюсь, что теперь каждый раз, уходя куда-нибудь, буду говорить ей это, но я не смог удержаться. — Я знаю, Зейн, — с нежностью ответила Кэт и прижалась ко мне, очевидно, не желая меня отпускать. — Я не буду выходить из дома. И ты тоже будь осторожен, пожалуйста. — Буду. Я люблю тебя. — И я люблю тебя. Оставив ее одну в своей комнате, выхожу из дома, держа в руке ключи от своей «аudi», выгоняю машину из гаража и, сев в нее, завожу двигатель. *** Иногда перемены — это лучший способ отвлечься от неприятностей. В последнее время проблемы с анонимом слишком сильно засели в моей голове, и я решил немного подремонтировать свою машину. Возможно, я даже ее перекрашу. Полки с краской прямо передо мной, и я все еще не могу определиться с тем, какой цвет мне стоит выбрать. "Металлик" или, может, "Огненно-красный"? Я выбираю «Металлик». Красный цвет тоже неплох, но я не хочу, чтобы мои друзья решили, что я повторяю за своей девушкой. Люк бы подкалывал меня до скончания веков, и… — Малик! — знакомый голос доносится прямо из-за спины, и я разворачиваюсь, надевая на лицо маску дружелюбия. — Пол, — не слишком радостно отвечаю я, и его губы растягиваются в понимающей ухмылке. — Какая приятная встреча, — нараспев говорит он, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. — Действительно, — надеюсь, мой сарказм не очень заметен, и Пол буквально начинает сиять. — Приятель, решил покрасить машину? — с любопытством спрашивает он, и я киваю. — Отличная идея, перемены всегда к лучшему. Улыбка, не сползающая с его губ, уже начинает меня бесить. — Да, я тоже так считаю. — Тебя несколько дней не было в городе, — его голубые глаза пристально на меня смотрят, и я решаю поставить банку с краской, которую до этого держал в руках, обратно на полку. Он наблюдает за каждым моим движением. — Да, я уезжал, — нехотя отвечаю я, отчего лицо Пола принимает ликующее выражение. Что его так радует? У меня начинает закрадываться подозрение.  — А что? — Да ничего, — простодушно отвечает он, и я пытаюсь убедить себя, что ему было просто любопытно, почему меня не было в Сиэтле. — У тебя были дела? Или, может, ты решил устроить что-то вроде медового месяца своей девушке-гонщице? Девчонки ведь любят такое, да? Его вопрос ставит меня в тупик. Наша с Кэт поездка в Вашингтон — это то, что я планировал держать в секрете, но не думаю, что Пол хочет что-то у меня выпытать. По нему видно, что это просто любопытство, и, скорее всего, предположение о медовом месяце вообще было шуткой. Он просто попал в яблочко. Но что, если он хороший актер? Может, он специально выследил меня, чтобы узнать информацию о Кэт? Нет, это невозможно. Это же просто Пол. Похоже, у меня начинается паранойя. — На самом деле, ты угадал. Мы с Кэт ездили в Вашингтон. Решили устроить себе что-то вроде отпуска, — говорю я, придав себе невозмутимый вид. Улыбка Пола становится максимально широкой, теперь уже походя на оскал. — Здорово, чувак. Но почему, вы, ребята, даже никого не предупредили? — Мы этого не планировали, — ладно, хоть это правда, и мне становится спокойнее. Ненавижу лгать. Пусть все выглядит так, будто я, насмотревшись американских молодежных фильмов, поддавшись порыву, отвез свою девушку в Вашингтон. Это все же лучше, чем если бы Пол начал что-то подозревать. Только мы с Кэт знаем, что таким образом я пытался защитить ее. — Знаешь, захотелось сделать что-то безумное, о чем можно будет вспомнить в старости, — заговорщицки шепчу я так, будто Пол мой друг, которому я доверяю. — Живи, пока молод, — снова ухмыляется он, и у меня возникает чувство, будто он мне не поверил. У меня точно паранойя. — Точно. — Если дожди прекратятся, вы будете участвовать в гонке? — равнодушно спрашивает он, и я напрягаюсь. — Да, скорее всего. — Тогда удачи, — хмыкает он, и я выдавливаю из себя улыбку. — И тебе. — Думаю, мне она не понадобится, — Пол подмигивает и делает шаг назад, перед этим хлопнув меня по плечу. То, как он это сказал… Нам с Кэт удача понадобится, а ему нет? На что он намекает? Его улыбка действительно начинает выводить меня из себя, и я осознаю, насколько быстро мы перешли от разговора про поездку в Вашингтон к чему-то весьма… неприятному. К соперничеству. — Что ты имеешь ввиду? — мрачно интересуюсь я, и он отходит еще дальше. — Ничего, приятель. Мне пора. На твоем месте я бы не стал перекрашивать машину, а поменял бы колеса, — подумав о чем-то своем, Пол усмехается и открывает входную дверь магазина. — Ах да, передавай привет Кэт, — я не успеваю ответить, и он выходит из помещения. Продавец за кассой смотрит на меня с непониманием, а я чувствую себя полнейшим болваном, хоть и не могу понять, из-за чего. *** На часах четыре ночи, а я, накинув на себя куртку, снова выхожу из дома, бесшумно закрыв за собой дверь. Кэт спит в моей комнате, свернувшись клубочком, и я снова не могу сдержать улыбки, вспоминая, как она спит. Когда я сажусь в машину, моя совесть, видимо, решает проснуться и начинает мучить меня, потому что я не сказал Китти, что собираюсь сделать. Я просто не хочу, чтобы она волновалась и не спала ночью, дожидаясь меня. Ей и так многое пришлось пережить. В нескольких кварталах отсюда меня ждут самые верные друзья, которые всегда прикроют мою спину, когда это понадобится. Я снова улыбаюсь, вспоминая этих придурков, которых люблю, как братьев, а затем хмурюсь. Когда я стал таким чувствительным? И почему-то в этот момент я вспоминаю свою семью. Я так давно не видел маму, сестру и даже своих кузенов. Я скучаю по ним сильнее, чем могу признать, и надеюсь, что в скором времени я отвезу Кэт в Брэдфорд и познакомлю ее с другими моими самыми любимыми женщинами. Я уверен, что они полюбят ее так же, как я. Ее невозможно не любить. Теперь она — моя жизнь. Езда по ночному городу всегда нагоняет на мысли, неважно, хорошие или плохие, но их целое множество. В моей голове стоит картина ее зеленых глаз, и мне кажется, что это то, что направляет меня. Она направляет меня так же, как и я ее. Спустя несколько минут я оказываюсь на месте. Это пустырь с редкими, поросшими вразброс кустарниками. Воздух очень морозный, небо темное и звездное. Я иду по направлению к трем стоящим недалеко от меня машинам. Лучи фонарей ослепляют меня, когда я оказываюсь рядом со своими друзьями. — Привет, брат, — радостно говорит Люк, зажимая меня в своих крепких объятиях, и я хлопаю его по спине в знак приветствия. — Давно не виделись. — Спасибо, что приехали, — отвечаю я и вижу улыбки Гарри, Люка и Дэвида. Осознание того, что они прибыли сюда посреди ночи ради меня, греет мое сердце. Сразу после посещения автомагазина я позвонил им и вкратце сообщил о том, что происходит с Кэт, в частности, об анониме и его угрозах. И у нас созрел план. — Ты не сказал Кэт, что мы собираемся исследовать ее дом? — спрашивает Гарри, оглядываясь по сторонам так, будто на нас в любой момент может кто-то наброситься. Учитывая сложившуюся ситуацию, я его не виню. Каждый из нас может быть в опасности, степень которой зависит от того, насколько серьезно настроен аноним. — Нет, не сказал, — отвечаю я, и Дэвид одобрительно кивает. — Правильно. Она наверняка попыталась бы тебя остановить, — с усмешкой говорит Люк, и я вижу, что ему не страшно. Его светлые волосы собраны в хвост, и сам он весь излучает готовность ринуться в бой. Дэвид смотрит на него с гордостью. Он спокоен и собран, незастегнутая куртка и рубашка демонстрируют накаченную грудь. Я бы никому не советовал с ним связываться; и лишь Люку дозволено подкалывать его и по-дружески над ним издеваться. Эта парочка всегда меня удивляла. — Мы должны хоть что-то найти в ее доме, хоть какие-то зацепки, — сурово говорит Дэвид, и все кивают. — Это единственное, что мы пока можем сделать, — соглашается Гарри, который пытается казаться храбрее, чем он есть. И я безгранично ему благодарен. — Нам пора, — негромко сообщаю я, и все идут к своим машинам. Этой ночью мы либо найдем что-то, что приведет нас ближе к анониму, либо не найдем ничего, и нам придется ждать, пока он снова сам не даст о себе знать. Не знаю, что волнует меня больше. Путь не занимает много времени, и пока мы едем, я продолжаю думать о том, что мы можем обнаружить в доме Кэт, и что будем делать дальше. Что, если уже сегодня мы узнаем, кто такой аноним? Готов ли я к тому, кем он может оказаться? И готова ли Кэт? Что, если это кто-то из наших знакомых, кто-то, кого мы даже не подозреваем? Ведь если рассуждать логически, то получается, что аноним в любом случае знаком с Кэт, раз он так сильно желает ей отомстить. А раз аноним знаком с Кэт, значит, и Кэт знакома с анонимом, верно? Ведь не может же незнакомый ей человек так сильно ее ненавидеть? И от этого все только сложнее. Мы паркуем свои машины у величественного белого строения и выходим из них, освещая себе путь карманными фонариками, потому что, похоже, фонари на этой улице работают с перебоями. Стоит мне приблизиться к двери, как Дэвид кладет свою руку мне на плечо. — Проверь замок. Нужно узнать, взламывали ли его. Как-то ведь эта тварь пробралась туда. Я направляю свет своего фонаря на замочную скважину и осматриваю сам замок. С ним все в порядке. — Но как тогда он пробрался туда? — непонимающе бормочет Гарри. Дэвид хмыкает. — Существует куча других способов, друг. — Например, окна, — задумчиво говорю я. — Давай уже зайдем, — Люк хлопает меня по плечу, и я вставляю ключ в замочную скважину, после чего дверь еле слышно отворяется. Мы заходим в темную прихожую, и я нащупываю выключатель. Неяркий свет на секунду ослепляет нас всех. В прихожей нет ничего необычного, все предметы мебели находятся на своих местах, и лишь небольшой слой пыли говорит о том, что в доме длительное время никто не живет. Мы проходим в следующую комнату. Раздаются шокированные вздохи Дэвида и Люка, которые вполне объяснимы, потому что та самая надпись, так сильно напугавшая Кэт, все еще находится на стене прямо напротив нас. Мы с Гарри уже видели ее, но неприятное чувство отвращения все равно дает о себе знать. Мои друзья времени даром не теряют: они обыскивают все, что можно: каждый шкаф, тумбу, каждую полку на стенах. Бесполезно. Кроме обычных домашних вещей и других предметов быта, здесь нет ничего. Следующая комната, в которой я оказываюсь, судя по всему, когда-то принадлежала Кэт и Питеру. Мое сердце пропускает пару ударов, когда, открыв один из шкафов, я вижу его вещи. Они все еще висят здесь, на своем месте, несмотря на его смерть, и это так странно… И печально. Я помню некоторые рубашки и футболки; в них он приезжал на точку, тренировался и побеждал в гонках. В тот момент я осознаю, как же я скучаю по нему, как сильно мне его не хватает. Он из тех людей, которых никто и никогда не сможет заменить. Прошлое никогда не отпускает никого из нас, даже если мы пытаемся о нем забыть. Ко мне подходит Люк. — Это его вещи, — тихо констатирует он с тем же печальным выражением лица. — До сих пор не могу поверить в то, что его больше нет. И, наверное, не поверю никогда. — Я тоже. Люк смотрит на меня с тем же понимающим выражением, которое заставляет мое сердце болеть еще сильнее. — Я знаю, что тебе тяжелее всех. Ты был ему по-настоящему близок, так же, как и он тебе. — Потерять его было равносильно тому, что потерять брата, — с горечью говорю я. — Я знаю, дружище, — тихо повторяет Люк. — Я знаю. Мы обходим все комнаты, и ничего; нет никаких перерытых вещей, угроз, скрытых камер или жучков, ничего подозрительного. Мы с парнями садимся на кровать Кэт. — Мне кажется, мы должны проверить гараж, — неуверенно говорит Люк. — Я знаю, что прошло уже много времени, и это был несчастный случай, но что, если все было не так? Что, если Питу помогли разбиться? — Я тоже не верю тому, что сказали копы, — добавляет Дэвид. — Это же Пит! Он не мог потерять управление! Как думаете: могло быть такое, что копы что-то нашли, но у них не было улик, и поэтому они списали все на несчастный случай? Конечно, я думал об этом, и думаю по сей день. Тогда, в тот день… Нам все объяснили слишком туманно. Никто из нас не мог поверить, что Питер Райдмен потерял управление. Но мы ничего не могли сделать. Но мы можем сейчас. Если машина, на которой он тогда разбился, все еще стоит в гараже, то у нас есть шанс. Я припоминаю, как Кэт рассказывала мне о том дне. Ей было восемнадцать, но ей удалось уговорить полицейских, чтобы те помогли отогнать его машину в их с Питом гараж, потому что это память о нем. Память, которая причиняет боль. Но все же слишком ценная. И это значит, что машина сейчас должна стоять в гараже. — Люк, ты гений! — восторженно говорю я, и, видя непонимающие взгляды парней, объясняю: — Машина Пита сейчас должна быть в гараже. — Та самая? — Люк явно в шоке, и парни тоже не верят в происходящее. — Да. Нам нужно в гараж. Никто не возражает, и мы выходим из дома. Оказавшись у гаража, я не забываю о словах Дэвида: сперва проверь замок. Снова направляю свет фонарика на замочную скважину и зову Дэвида. — Не может быть, — шокировано шепчет он, и Люк в мгновение ока оказывается рядом с нами. Гарри стоит чуть дальше. — Замок… Он поврежден, — сообщает Дэвид. — Его будто неумело пытались открыть отмычкой. И кто бы это ни был, ему это удалось. Это открытие потрясает нас всех. С каждым шагом мы все ближе к разгадке и одновременно — все дальше. Не знаю, хочу ли я, чтобы наши догадки подтверждались. Но уже не время отступать. Достав ключи Кэт из кармана, открываю замок, а затем и дверь гаража. Не могу сдержать вздоха. Вот она. Копия моей "audi", с тем лишь различием, что ее цвет — ярко-салатовый, а не черный, и весь бампер до безобразия помят. Воспоминания о том, как Пит каждый день приезжал на ней на точку, снова всплывают наружу. Пока я стою на месте, Дэвид приоткрывает капот и просит, чтобы мы посветили ему фонариками место, где находится все самое важное, что приводит машину в действие, исключая колеса, конечно. — Твою мать! — громко шипит Дэвид, перебирая провода. — Что там? — хором спрашиваем я, Люк и Гарри. — Тормоза, — сдавленно отвечает Ди. — Что с ними? — Они перерезаны. — Но это значит, что наши догадки оказались верны, так? — озвучивает наши общие мысли Люк, и на секунду повисает молчание. Никто из нас не может в это поверить, потому что, если это так, кто-то убил нашего лучшего друга, и, возможно, тот же самый человек теперь охотится на его сестру. Тогда она в настоящей опасности. — Получается, что Питер разбился не из-за несчастного случая? — потрясенно спрашивает Гарри. — Так и есть, — отвечает Люк. — Ему помогли.