***
У Капитана Америка появился шанс действительно приблизить победу. Стив впервые находился в штабе, когда происходило обсуждение планов. На него все, кроме полковника Филипса, неловко косились, но после вчерашнего триумфального успеха никто не посмел указать ему на дверь. Благодаря сведениям, которые Стив успел получить, и донесениям разведки, штаб знал, где и когда можно перехватить доктора Золу, правую руку Красного Черепа. А еще человека, с одобрения которого мучили Баки. Стив собирался лично доставить ученого-нациста в штаб и убедиться, что тот больше никому не причинит вреда. План был прост и практически выполним. Кэпу нужна была помощь, и несколько добровольцев сразу же нашлось. Сержанта Барнса даже не спрашивали, он просто вышел вперед, поправил винтовку на плече и встал по правую руку от Капитана. Стив бросил на него взгляд и кивнул, в ответ получил такой же твердый кивок и быструю улыбку. Со стороны они выглядели как давние приятели, товарищи по оружию, и никто не знал, что утром они с трудом оторвались друг от друга. — Наша миссия — практически чистое самоубийство, — обратился Кэп к своей команде добровольцев. — Заканчивай, капитан, и пошли уже бить ГИДРу, — прервал речь мужчина в запоминающемся котелке. — Это серьезно. Я хочу, чтобы вы поняли, чем рискуете… — попытался продолжить Стив, но на этот раз его перебил Баки. — Слушайте, я этого парня знаю всю свою жизнь. Он будет геройствовать, а нам надо не дать ему совершить особо самоубийственную глупость. Его задача поймать Золу, убить Черепа, уничтожить ГИДРу, а наша — спасти Капитана Америка. После этих слов солдаты стали приветствовать друг друга. Им было проще общаться с сержантом Барнсом, потому что тот был одним из них, а Кэп — для бывших в плену солдат он скорее слух, реклама, пропаганда, чем реальный человек. Это немного обижало Стива, но он мог их понять. Времени на знакомство оказалось не так много. Поезд уже стремительно мчался вперед, пора было лезть в грузовик и отправляться к месту перехвата. Когда они сели, Стив занял место рядом с Баки. Он подвинул ногу так, чтобы прижаться к нему. Поставив щит, Стив скрыл их руки от чужих глаз, нащупал ладонь Баки и почувствовал, как тот сжал его пальцы. — Разве тебе нужны помощники, чтобы присматривать за мной? Да и вообще, можешь больше не трястись из-за меня. — Стив попытался подбодрить себя и Баки, напомнив им, что он теперь суперсолдат. — Ошибаешься. Теперь мне надо будет приглядывать за тобой в сто раз сильнее. Снег, холод, ветер — Стив ничего из этого не замечал, его взгляд был прикован к несущемуся поезду. В крови бурлил адреналин. Страха не было, была лишь решимость, от них сейчас зависело слишком многое. Он посмотрел на натянутый канат и уверенно кивнул. Стив повернулся к своей команде: — У нас будет окно в секунд десять. Упустим это окно — мы мошки на лобовом стекле. Стив выждал подходящий момент и прыгнул. Баки последовал за ним.Глава 10
14 ноября 2015 г. в 17:00
После сражений в военном лагере обычно было очень тихо. После свиста пуль, криков умирающих и стонов раненых уставшие солдаты хотели хоть ненадолго насладиться тишиной. Они пытались скорее заснуть и забыться, так можно было не обращать внимания на пустующие койки товарищей по оружию, для которых война уже закончилась.
Сегодня все было иначе. Возвращение сто седьмого пехотного полка стало поводом для радости, а этих поводов было слишком мало в последнее время. Солдатам нужна была поддержка и минута облегчения, им нужна была надежда. Поэтому сегодня они праздновали! Сегодня у них появилась надежда в лице капитана, давшего отпор ГИДРе и спасшего их друзей из смертельной опасности.
Несмотря на то, что палатка Капитана Америка стояла на отшибе, в ней все равно было прекрасно слышно шум лагеря: взрывы смеха и песни. Кто-то затянул ненавистную Стиву песню о звездном капитане.
— Ты должен быть там, — Баки слегка отпрянул от Стива, потому что понял: в палатку могут в любую минуту зайти посторонние.
— Нет, — Стив отрицательно покачал головой, — я должен быть с тобой. Я хочу быть с тобой.
Одним движением он вновь прижал Баки к своей груди. Они потеряли так много времени, когда могли показывать друг другу свои чувства и просто любить.
— Сюда никто не войдет. Мы можем спокойно… — Стив не стал заканчиваться фразу, надеясь, что Баки сам все прекрасно поймет.
— Надо же, ты теперь такой высокий и сильный, но все еще невинный и смущающийся Стив. Мой Стив. — Баки провел ладонью по щеке возлюбленного, по которому нестерпимо сильно тосковал.
Стив вновь подумал о том, что его новый облик может не нравиться Баки, перемена была слишком разительная.
— Ты не чувствуешь себя так, будто целуешься с незнакомцем?
— Стоило тебя ненадолго оставить, как уже забил себе всю голову глупостями, — вздохнул Баки. — Незнакомцем… это же надо было такое сказать! — Он резко притянул к себе Стива и прижался лбом к его лбу. — Если я буду контужен, потеряю память или умру, я все равно никогда не забуду и всегда узнаю моего Стива. Если думаешь, что добавил себе несколько дюймов роста и сильно изменился, то ошибаешься. У тебя взгляд упрямого бруклинского мальчишки, которого я люблю.
— Я все понимаю, — Стив верил Баки, но продолжал чувствовать неуверенность. Неспроста же он не мог нормально заговорить с девушкой, его скромность и неуверенность в себе не исчезли из-за чудо-сыворотки. — Просто теперь я выгляжу по-другому.
— Я не ослеп, Стиви. И я очень заинтригован — хочу узнать все о твоем изменившимся теле. Ты все еще будешь дрожать, если провести пальцем у тебя под коленом?
Стив вздрогнул. Перед глазами встало далекое, но очень яркое и горячее воспоминание, как они голые лежат на узкой постели, Стив прижимается к боку Баки и привычно прячет лицо от смущения, а тот проводит ладонью по его ноге и впервые находит особенно чувствительную зону. Ладони Баки теплые и нежные, но их прикосновения обжигают.
— Давай проверим.
Сыворотка сильно повлияла на тело Стива: рост, мышцы, зрение, выносливость… но некоторые вещи остались неизменными. Стив все также реагировал на прикосновения Баки. И, самое главное, Стив не разучился краснеть.
Сейчас он был весь красный от смущения, потому что Баки, вновь взяв инициативу на себя, начал раздевать его. Снять звездно-полосатую форму оказалось не так легко, как расправиться с простой рубашкой.
— Тебе идет красный с синим, — улыбнулся Баки. — И звезды тоже. — Он наконец-то смог добраться руками до обнаженной кожи. Патриотичная униформа весьма обыденно упала на пол.
— Тебе тоже идет военная форма, но красивее всего ты без одежды.
Баки воспринял эти слова как инструкцию к дальнейшим действиям, поэтому расстегнул рубашку и стянул ее. На плечах и руках остались синяки. Когда его держали в плену и привязывали ремнями, он вырывался и пытался драться, за это его били. На теле было много следов побоев, и каждый из них вызывал у Стива приступ бессильной злости.
Стив осторожно провел кончиками пальцев по большому, налившемуся фиолетовым цветом синяку. Баки отнял его руку и поднес к губам.
— Не надо, — попросил он.
— Больно?
— Нет, просто…
Стив мягко заставил Баки лечь на спину и навис над ним. Он редко проявлял инициативу, но сейчас ему нужно было убедиться, что с Баки все в порядке. Плен, страх, боль… Стив заставит забыть о пережитом ужасе и сотрет из памяти время расставания.
ГИДРа не знала жалости к своим пленным. Баки, отвыкший от любой ласки, дрожал от неожиданного контраста. Его тело еще помнило избиение, но руки Стива были нежными. В последнее время он инстинктивно вздрагивал, когда кто-то заносил над ним руку, потому что ожидал удар, а сейчас он тянулся вперед и хотел быть как можно ближе. Одно присутствие Стива рядом меняло все. Всегда.
Стив стал сильнее. Он очень старался быть нежным, его пальцы мягко касались кожи, но Баки чувствовал мощь, заключенную в этих руках. Это было необычное и странное ощущение — чувствовать себя слабым рядом со Стивом. Даже когда Баки не мог ходить и нуждался в помощи, он все еще был физически сильнее, а теперь все переменилось. Новообретенная сила Стива не пугала Баки, а наоборот — после плена он наконец-то почувствовал себя в полной безопасности. В кольце сильных рук ничего не страшно.
— Все в порядке? — прошептал Стив. Баки вел себя не так, как обычно. Это ему было положено дразниться и смущать любовника, а сейчас он просто лежал, принимал ласку и загадочно улыбался.
— Лучше, чем в порядке. Я просто счастлив.
Баки забросил руки на плечи Стива и обнял его. Он развел ноги и слегка сжал тело Стива коленями. Очень беззащитная поза для мужчины, но ни на одну секунду Баки не засомневался. Никакого дискомфорта, никакой неловкости, просто он и Стив, они любят друг друга и могут быть вместе так, как захотят.
— Ты…
— Стиви, — прервал его Баки. — Ты никогда этого не делал, я знаю. Если не хочешь — не надо… просто я хочу почувствовать тебя еще ближе. — Он заставил Стива наклониться, чтобы прижаться к его груди, насладиться теплом и услышать сильное биение сердца.
Баки повернул голову, скользнул кончиком носа по щеке Стива, нашел его губы и поцеловал: он хотел прервать любые протесты. В каком-то смысле они вновь станут первыми друг у друга. Первыми и единственными. За красавцем-капитаном, наверное, ухлестывала куча красавиц из подтанцовки, но Баки знал — только он касался этих губ. Баки прервался, чтобы перевести дыхание. Поцелуй вышел очень страстный, он увлекся мыслями о том, что они со Стивом созданы друг для друга, и забылся, растворился, окончательно увяз.
Они оба были возбуждены, у них была целая ночь впереди, а потом целая жизнь, но Баки спешил. Он хотел скорее ощутить Стива, заполнить образовавшуюся пустоту внутри себя. Заполнить эту пустоту Стивом, жаром, страстью и их любовью.
Баки шептал на ухо, что делать; Стив краснел, прятал лицо, целовал Баки, чтобы немного оттянуть момент и справиться со смущением, а потом делал то, что он говорил. Баки подбадривал его и себя, едва слышный шепот скользил по коже, растекался по комнате и терялся в стенках палатки.
Сначала им обоим было больно. Эту боль нельзя было сравнить с той, что причиняла ГИДРа или с действием сыворотки и вито-лучей, но боль была. Баки испугался, что Стив прервется, поэтому постарался сделать максимально нейтральное выражение лица, но Стив раскусил его. Он стал медленным, он успокаивал, гладил, отвлекал. Он губами собрал все стоны и болезненные вздохи, руками забрал нервную дрожь и словами отогнал прочь сомнения.
Стив вошел до конца, почувствовал, как Баки весь сжался вокруг него, обхватил руками и ногами, не давая двигаться. Они замерли так. За стенами палатки шумел лагерь, но здесь была тишина, даже звуки отступили, чтобы не мешать им. Или Стив просто не мог воспринимать хоть что-то помимо Баки, весь его мир был сейчас в одном человеке.
Баки практически всхлипнул, когда Стив начал двигаться. Не только из-за боли, но и из-за рвущегося наружу жара. Он не закрывал глаза, а смотрел на Стива, отмечая каждую эмоцию, каждую черточку любимого лица. Смотрел, как Стив упрямо сжимает губы, как двигаются глаза под закрытыми веками, как морщинки появляются на лбу и как дрожат веки. Легкий трепет вызвал у Баки улыбку, он заставил себя расслабиться и полностью отдался своему возлюбленному.
Стив был сосредоточен на новых для себя ощущениях. Он никогда не был с девушками, и ему не с чем было сравнивать, но он с уверенностью мог сказать, что ни одна девушка, какой бы красивой она ни была, не произвела бы на него такое же впечатление. Такая связь с Баки была настоящим откровением — удивительно, насколько близки могут быть люди. Их ночи в Бруклине, полные неспешных прикосновений и интимного полумрака, были так непохожи на сегодняшнюю. Как много воплощений у любви может быть? Стив хотел испытать их все. У них будут взрывные ночи страсти, у них будет прежняя теплота, иногда они просто будут целоваться ночи напролет. Они будут нежными и заботливыми, быстрыми и медленными, горячими и неторопливыми. Они всегда будут друг у друга и всегда будут только вдвоем.
К прекрасному здоровому телу прилагалась еще и супервыносливость, но Стива не хватило надолго. Он чувствовал тело Баки лучше, чем свое собственное, поэтому знал, когда тот будет готов. Стив подгадал момент, чтобы они оба одновременно растворились в удовольствии, чтобы их вздохи были одни на двоих, а дрожь и сладость перетекали от одного к другому.
Сейчас они были слишком быстрыми, но никто из них из-за этого не расстроился, потому что все вышло идеально: взаимная поддержка компенсировала любые неудобства, радость от долгожданной встречи сгладила все углы, возможность видеть, слышать, прикасаться друг к другу перечеркнуло беспокойство. И, конечно же, поцелуи, поцелуи все делали ярче, живее, прекраснее.
— Для первого раза ты достаточно продержался. И доставил мне невероятное удовольствие. Это не из-за сыворотки, просто ты у меня потрясающе сексуальный. — Баки поцеловал Стива куда-то в ухо и выбрался из-под его тела — суперсолдат был чертовски тяжелым — а потом устроился у него на груди. Раньше так делал Стив.
— Тебе правда понравилось? — Стив провел рукой по волосам Баки. Он не был знатоком человеческих чувств, но заметил, как Баки слегка повернул голову, чтобы на долю секунду продлить их прикосновение. Баки, не задумываясь, тянется к нему. Это ли не любовь?
— Зачем мне врать, — улыбнулся Баки. Он положил голову Стиву на грудь и слушал убаюкивающий стук. — Знаешь, полиция нашла его.
— Кого?
— Того, кто покалечил меня. — Баки почувствовал, как Стив замер, как его тело покинула приятная расслабленность и нега, и мысленно отругал себя, но раз уже начал, то надо продолжать. — Я его даже не знаю, он пытался встречаться с какой-то девчонкой, а в это время я тоже ухлестывал за ней. Это он так решил вывести соперника из игры. Напился в баре и болтал об этом, а детектив, который вел мое дело, тогда тоже там выпивал. Случайность. В общем, его арестовали, допросили, и тот сознался. Был суд, на который я даже не пошел.
Стив внимательно слушал. Он догадался, что Баки не хочет слышать вопросы, поэтому молчал и ждал, когда тот сам все расскажет. К своему стыду Стив и забыл, что у их с Баки совместной жизни было такое ужасное начало. С собой на войну он взял только хорошие воспоминания.
— Я не хотел идти, — продолжил Баки после долгой паузы. — Зачем тратить время. То нападение… оно словно случилось с кем-то другим, не со мной. После твоего ухода я не мог думать ни о чем другом, все остальное стало неважным. Тут этот детектив стал приходить и постоянно мешать мне, он требовал дать показания. А я разве чем-то мог помочь, все равно не видел нападавшего, да и мне давно уже все равно стало. Тот потом пришел и сказал, что его посадили. Наверное, я должен был испытывать радость или облегчение, но мог думать только о тебе, умирающем где-то вдали от меня.
Баки снова надолго замолчал, а Стив прижался щекой к его волосам и крепче обнял. Обычно Стив был более великодушен, но сейчас он почувствовал радость за них обоих — если Баки было все равно, то ему нет. Стив был рад, что справедливость восторжествовала.
— Знаешь, в каком-то смысле мне даже стоило поблагодарить его. Ведь если бы не травма, мы бы никогда не влюбились.
— Нет!
Здесь Стив не мог согласиться с Баки. Он слишком хорошо помнил, каким был его друг сразу после нападения; он помнил его безжизненные глаза, помнил удушающий запах сигарет, постоянную желчь и злобу, помнил ссоры и оскорбления. Даже помыслить нельзя, чтобы благодарить за такое.
— Бак, ты ошибаешься. — Стив дотронулся рукой до лица Баки и заставил того приподнять голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. — Мы созданы друг для друга. Наша любовь все равно бы пришла, просто позже и при других обстоятельствах. Я не могу представить мир, в котором не полюбил бы тебя.
Баки положил ладони на щеки Стива, очертил большими пальцами линию челюсти и застыл, просто впитывая и запоминая. Сегодня он не мог насмотреться, Стива было слишком мало.
— Какой ты… Как ты мог так измениться, но при этом остаться моим Стивом?
— Я всегда буду твоим Стивом.
Нет в мире вещи, более сильной и постоянной, чем их любовь. Стив успел об этом подумать, прежде чем Баки поцеловал его в губы, а потом стал со своими поцелуями спускаться все ниже, намереваясь вызвать былое смущение. И не ошибся, Стив все еще краснел, стеснялся и просил перестать, а потом все также умолял никогда не останавливаться.
Баки впервые за долгое время нормально заснул, а не забылся беспокойным сном, когда урывками проваливаешься в дремоту и просыпаешься от малейшего шороха, потому что идет охранник, чтобы отвести тебя в лабораторию, где ты просто превратишься в подопытную мышь. Для него последние дни выдались очень страшными. Сейчас он спал и видел прекрасные сны о Бруклине, тепле и доме. В объятиях Стива никакие кошмары не страшны.
За ночь Стив ни на минуту не уснул, у него было более интересное занятие: смотреть на спящего Баки. Смотреть, смотреть, смотреть, и даже не пытаться убрать с лица улыбку. Сыворотка улучшила зрение, раскрыла для него все цвета, но это не сыворотка сделала Баки прекраснее в его глазах, а их любовь.
Когда Стив прижался к спине Баки, то понял, что ему еще никогда не было так тепло. До самого рассвета он купался в этой теплоте и чувствовал себя непобедимым, ведь ради Баки он горы свернет.