«Новая картина Миямото Рюу снова поразила своими красками! Молодой художник совсем не боится сочетать цвета, которые просто не могут сочетаться. Он говорит, что это просто везение, но мы-то все знаем - это талант, и Миямото никуда от него не скрыться!»
Парень отложил газету и посмотрел на часы. Еще чуть-чуть - и исполнится его мечта. Он встретит своего кумира, чьи работы поразили его до глубины души. Он станет ассистентом самого обсуждаемого и талантливого художника.***
— Миямото-кун, я нашла тебе ассистента, — скрипнула огромная дверь, и в студию вошла женщина в строгом сером костюме. — Опять сидишь в темноте! И что Вы тут видишь? Она прошла к окну, огибая разбросанные художественные принадлежности, отодвинула в сторону плотные желтые шторы и повернулась к сидящему за мольбертом художнику. — Кобаяси-сан, ты обсудила это с моей сестрой? — Рюу оторвал взгляд от холста и, отложив кисть, встал. Он выглядел очень уставшим, взъерошенные волосы неопрятно торчали в разные стороны. Миямото потер переносицу и подошел к своему менеджеру. — Но это мое и твоё право решать, с кем работать, а с кем - нет! — в который раз начала спорить женщина. — Сейчас помощь тебе очень пригодится. Популярность все растет и растет, общественность требует новых картин! Или ты не можете принять решение без сестры? — надавив на самолюбие художника, улыбнулась Тора. — Конечно, могу, — покачал головой парень. — Хорошо. Но если он будет работать плохо - вылетит отсюда как пробка. — Вот и отлично. Миямото-кун, тебе не кажется, что небо сегодня особенно красочно на закате? — Да… наверно, — тихо прошептал Рюу, отводя взгляд от окна и возвращаясь к работе.***
— Я очень рад с Вами работать, Миямото-сан! Меня зовут Ямада Катсуро. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — юноша поклонился, приветствуя нового босса. Они стояли все в той же студии. Счастью Катсуро не было предела. Он наконец видит его воочию, одного из лучших художников современности! Биографию Миямото Рюу юноша уже заучил наизусть. Карьера его началась очень успешно: черно-белые картины продавались быстро и по цене, достаточно высокой для новичка. Но как только Миямото стал писать картины в цвете, все были шокированы: он совершенно не задумывался о сочетаемости цветов. Трава могла быть синей, река - красной. Вскоре людям стали нравиться смелые цветовые решения и яркость картин, и дела юного художника снова пошли в гору. Сам Миямото выглядел так же необычно, как и его творения. И честно сказать, на дракона* он никак не был похож. Прямые черные волосы отливали золотом. Челка убрана наверх заколкой,открывая огромные синие глаза. Длинные пушистые ресницы, совсем как у девушки. Сам художник худой и роста невысокого. Хотя... на маленького дракончика может быть и смахивал. — Миямото Рюу, — поздоровался он, без интереса оглядывая нового ассистента. Миямото мог описать нового подчиненного всего двумя словами: типичный японец. Да, было в этом парне что-то, заставляющее задержать на нём взгляд, но не более. Видеть в студии кого-то помимо менеджера и сестры художнику было ужасно непривычно. Он всегда был один. И на это были свои причины. Ведь у каждого из нас есть скелет в шкафу, не правда ли? — Два самых важных правила, которые нужно соблюдать, если не хочешь лишиться работы. Во-первых, никогда не лезь ко мне с вопросами во время творческого процесса. И, во-вторых, что бы ты тут ни услышал, ни узнал, ни увидел — не смей болтать об этом за пределами студии. После этих слов Рюу вышел по делам, оставив ассистента осваиваться на на рабочем месте. Студия была большая, но места в ней было не так много: все было заставлено ящиками с различными красками, кистями, новыми холстами, стопками разноцветных бумаг, валявшимися по всему полу. Тут даже были коробки с гвоздями и прочими строительными материалами. Три больших окна занимали почти всю стену, но пользы никакой не приносили - они были занавешены шторами. Около дальней стены стоял большой диван, на котором лежали одеяло и подушка, испачканные в краске. Они, видимо, использовались вместо полотенца. Посреди комнаты стоял огромный стол, заваленный газетами, журналами и опять же коробками с красками. Рядом - огромный мольберт. Но даже столь мрачная атмосфера не могла испортить настроения Ямады. Он стоял посреди студии и счастливо улыбался.***
Прошла неделя. Юный художник стал привыкать работать с кем-то еще. Ассистент проблем не создавал, под ногами не мешался. В общем, ничего не изменилось. Но, согласитесь, приходить на работу, зная, что тебя там кто-то ждет, весьма приятно. Все это было похоже на отношения "хозяин - питомец". Хозяин приходит, а питомец радостно его встречает, помахивая несуществующим хвостом и смешно подергивая невидимыми ушами. — Рюу-кун, не мог бы ты подать мне тюбик с красной краской? — окликнул Катсуро, сидя напротив Миямото за столом. — А самому взять не судьба? — буркнул художник. — Пробовал. Не достаю. — Нет, это зеленая краска, — удивленно произнес парень, когда Рюу передал ему тюбик. — Да? Прости, — виновато прошептал Миямото, сосредоточенно оглядывая оставшиеся тюбики с краской. — Эй, ты что… — договорить ему не дали. В студию влетела высокая девушка, в легком белом платье с такими же синими глазами, как у Ямамото, и повисла на художнике. — Дракоша, как я по тебе соскучилась! Я так была занята, что даже звонить тебе времени не хватало. Прости свою бедную старшую сестренку, — тараторила она, чуть ли не душа в объятьях брата. — А это кто? — перемена настроения произошла мгновенно. — Это Ямада Катсуро. Он мой ассистент. — Опять эта Тора-сан. Все в порядке, Дракоша? — девушка зажала голову художника в ладонях и повернула к себе. — Угу, все в полном порядке. И сколько раз просить тебя не звать меня Дракошей при других, — Катсуро готов был поклясться, что Рюу немного покраснел. «Как вовремя она появилась, а то он мог догадаться...» — облегченно выдохнуло юное дарование, зарекаясь быть осторожнее в следующий раз.***
Солнце только начало всходить. За окном падал крупными хлопьями долгожданный для всего Токио снег, а до Миямото кто-то упорно дозванивался. Рюу неохотно оторвал голову от подушки, проклиная все на чем свет стоит. Похоже, у него уже входило в привычку засыпать на диване прямо в студии. — Миямото-сан, Вы обещали закончить картину к сегодняшнему дню. Надеюсь, она готова? — Простите. К вечеру будет готова, — сонно произнес художник. Он совсем забыл о своей картине, которую нужно будет подарить на День Города. Быстро натянув штаны, юноша сел за холст и приступил к окончанию картины, которая, по словам Кобаяси, будет очередным «шедевром». Когда Катсуро пришел на работу, картина, над которой Миямото трудился почти месяц, была почти готова. — Ямада, подай, пожалуйста, масляную краску. — Какую? — Просто запусти руку в коробку и вытащи одну. Давай без лишних вопросов! — раздраженно бросил Миямото, покусывая деревянный кончик кисточки.***
— Все, — художник блаженно потянулся и рухнул на диван, закрывая глаза. Вскоре он почувствовал, как рядом сел его ассистент. Даже не открывая глаз, Рюу знал, что Ямада пристально смотрит на него. От такого взгляда всегда хочется убежать или провалиться под землю. — Что с тобой, Ямада? — произнес Миямото, открыв глаза и нарушив тишину. — Рюу-кун, ты… не различаешь цвета? — С чего ты взял? — отвечая вопросом на вопрос, выдохнул парень. Только этого ему не хватало. — У меня все прекрасно со зрением, — юноша вскочил с дивана и направился к двери, пытаясь избежать данной темы. — Не ври мне, — Катсуро с легкостью поймал художника за руку, не давая уйти, и развернул к себе лицом. — Твои картины, они… необычные, у них удивительные сочетания, о которых даже не подумал бы обычный художник. Ты никогда не ищешь определенный цвет - просто берешь первый попавшийся. Но странным мне показалось не это. Когда я попросил подать красную краску, ты дал зеленую. Скажешь, что все это случайность? — Это не твое дело! — сорвался на крик художник. — Слышишь, не твое! Он вырвал руку и убежал, хлопнув дверью так, что в звенящей тишине было слышно, как что-то где-то осыпалось. Вот почему Рюу был против ассистентов. Они почти всегда рядом, следят за каждым твоим движением. И, в конце концов, все тайное становится явным, даже если это тайное ты пытался тщательно скрыть. — Какого черта здесь происходит? — в комнату вошла сестра юного дарования. — Ямада Катсуро, я требую объяснений!***
— Значит, ты узнал то, что знать не следовало, — произнесла девушка, делая глоток кофе. Они сидели в небольшом уютном кафе, тихо разговаривая, чтобы никто не смог их услышать.— Так как Дракоша упрямый осёл, скажу я: прошу, Ямада-кун, никому не рассказывай о том, что ты сегодня узнал! — Но почему? Ведь даже если люди узнают об этом, Рюу-сан не потеряет своей популярности. Ведь немногие его картины в цвете. Да и говорить о нем в первое время будут постоянно, что тоже вам на руку. — Дело не в этом. В нашей семье трое детей, а Дракоша - единственный наследник компании отца. Но братик никогда не хотел заниматься этим, его интересовала живопись. Мама долго уговаривала отца дать дать добро на то, чтобы братик делал то, что ему нравится. Папа был непреклонен. Он обучал брата всему, что знал сам, но и занятия живописью Рюу не бросал. Когда брату исполнилось семь, мы всей семьей попали в автокатастрофу, из-за которой братик ослеп. Он долго плакал, ему было страшно в постоянной темноте. Отец заплатил кругленькую сумму на операцию по восстановлению зрения, но Рюу так и не смог видеть цвета. Хорошо, что зрение обрел. Мама же после той аварии так и не оправилась, умерла. Отец, дабы почтить ее память, дал разрешение братику стать художником. Но было одно условие: если кто-нибудь узнает о его пороке - брат возвращается в фирму отца и работает не покладая рук, — девушка делала небольшие паузы между словами. Сразу видно, что случившееся ей вспоминать очень трудно.***
— Ямада? Ты что здесь делаешь? — тонкие брови Рюу поползли вверх. — Можно мне войти? — будто не замечая удивления начальника, спросил Катсуро. Миямото отстранился, пропуская в квартиру незваного гостя. Рюу отлично знал сестру и не сомневался - та все рассказала Ямаде, и теперь огласки не избежать. Работа в компании отца ему не прельщала. — Что хотел? — скрестив руки на груди, строго произнесло молодой художник. — Я никому ничего не расскажу. Анеко-сан рассказала и объяснила мне все, — парень опустил голову. — Ты мог просто попросить меня, и я бы… — Так я тебе и поверил, — фыркнул Рюу. — Это все, что ты хотел сказать? — Ты мне не веришь? Тогда, если хочешь, я могу исчезнуть из твоей жизни. — Отлично. Именно этого и хочу. И мне даже увольнять тебя не придется! — Тогда переспи со мной! — хищно улыбнулся Катсуро, пытаясь выглядеть как можно решительней, но голос паренька предательски задрожал. — Совсем сдурел?! — не заметив дрожи в голосе ассистента, воскликнул художник, делая шаг назад и натыкаясь на стену. — Но тогда я никуда не исчезну. Да еще и разболтаю о твоем секрете, — парень закусил губу, ненавидя себя. Он опустился до шантажа… Какой ужас. Он все равно бы никому не рассказал, он обещал сестре Рюу, а нарушать свое слово он не собирался. Но перед уходом ему все равно хотелось оставить при себе воспоминания об этом милом художнике, в которого он умудрился влюбиться, но не смел поведать о своих чувствах, боясь быть отвергнутым и, еще страшнее, обсмеянным. — Что же, если это все, чего ты желаешь... — Дракоша сам шагнул навстречу своему ассистенту и впился в его губы, обвив руками шею. Миямото старался сделать вид, что это все для него не в первый раз, что у него вовсё не дрожат колени. Кончики пальцев судорожно хватаются за рубашку Ямады. Для юноши чуть грубая белая ткань являлась якорем в сознании. Казалось, что выпусти он её из рук - исчезнет не только Катсуро, но и сам Рюу. Все эти ласки приносили удовольствие, кажущееся нереальным, эфемерным, просто невозможным. Рюу жмурился словно кот, нежащийся под согревающими лучами солнца. Тело его пылало, не привыкшее к такому вниманию, каждое прикосновение Ямады отзывалось дрожью всего тела и пульсацией где-то внизу живота. Холодные пальцы Катсуро исследовали тело долгожданного любовника почти невесомо, касались кожи, словно это был не художник, а его произведение искусства - старое, но от этого ставшее в несколько сотен раз дороже, и оно могло рассыпаться от одного неосторожного движения. Обветренные губы терзали шею Дракона, медленно спускаясь ниже, к стоящему колом и истекающему смазкой члену. Катсуро легко поцеловал головку, провел языком по поджавшимся яичкам и выше. Рюу тихо застонал, крепче схватившись за его плечи, и сполз по стене, не в силах больше стоять на ногах. Ямада отвлёкся от ласк, подхватил возлюбленного на руки, унося в соседнюю комнату и укладывая на футон, который, к счастью, художник не имел привычки убирать. Одежда была тут же скинута, и ассистент вернулся к прерванному делу. Он вобрал член Рюу в рот, чуть пережав его у основания, и принялся скользить губами по стволу, неотрывно глядя прямо в глаза художнику. Тот смущенно краснел и кусал губы, впиваясь пальцами в одеяло и откидывая голову назад. Такое он испытывал впервые - то, что он делал собственной рукой, ни в какое сравнение не шло с этим. Казалось, еще мгновение - и здравый смысл окончательно покинет парнишку, оставив один на один с его желанием и страстью. На периферии сознания Рюу услышал шелест и приподнялся на локтях, затуманенным страстью взглядом наблюдая за тем, как Катсуро разрывает пакетик со смазкой и принимается подготавливать его для дальнейшего. Миямото сжал зубы и вновь откинулся назад, зажмурившись. Он примерно представлял, что сейчас будет и каких ощущений вообще стоит ожидать. Спасибо сестре за нечаянное просвещение. — Не бойся, — Ямада склонился над ним, нежно целуя и стараясь как-то отвлечь от неприятного процесса. Один. Юноша зашипел что-то нечленораздельное и уткнулся лицом в изгиб локтя. Возбуждение, возникшее во время ласк, постепенно стало отступать, и Рюу усомнился в правильности своего решения. Но отступать было уже поздно, да и глупо. Так что оставалось лишь тихо шипеть, кусая и так истерзанные губы. Два. Катсуро принялся целовать шею юного любовника, оставляя красные следы. Он будто старался кому-то доказать, что Рюу принадлежит ему. Хотя бы сейчас. Хотя бы на несколько часов, но его. Казалось, что в этом он пытается убедить именно себя. Три. Рюу прокусил себе губу до крови. Нет, то, что делал Ямада, не приносило такую уж сильную боль - разве что было просто неприятно и ужасно стыдно. Художник был пунцово-красным, пришлось отворачиваться, чтобы Катсуро этого не заметил. Тот лишь улыбнулся и приник к губам Дракоши, вовлекая в страстный поцелуй, который помог Миямото избавиться от ненужных в этот момент мыслей. Пальцы Ямады покинули тело художника, за спиной снова послышалось шуршание. Катсуро пытался совладать с собой и натянуть чертов презерватив. Руки чуть тряслись от возбуждения, на лбу выступила испарина. Глубоко вздохнув, он все-таки справился со своей задачей. — Постарайся расслабиться, я вхожу. Рюу болезненно застонал, прогнувшись в спине, и вцепился в лежащую рядом подушку. Это было больно, хотя Ямада старался как можно аккуратнее и медленнее входить в него. Миямото стиснул зубами уголок подушки, чтобы не начать ругаться прямо сейчас. Катсуро поцеловал его в уголок глаза. Несмотря на невероятное удовольствие от тесноты, он все еще держал себя в руках, стараясь причинять как можно меньше боли возлюбленному. Но от этого Дракоше легче не было. Еще несколько толчков дались с трудом. Художник тихо всхлипывал, закрываясь от ассистента подушкой и отбиваясь ею же, когда тот пытался отобрать этот самый барьер. А потом что-то изменилось… То ли Рюу уже привык, то ли это была заслуга Катсуро, но Дракоша сладко застонал и выгнулся - уже не от боли, а от необычных и приятных ощущениий, растекавшихся по всему телу и заставляя хотеть большего. Когда Миямото читал ту самую злополучную мангу, он еще и не поверил, что нижний может получать удовольствие. С губ Миямото вновь сорвался стон, подушка была отброшена в сторону Ямадой. Он с каждым новым движением входил все глубже и ускорял темп, лаская член возлюбленного, стараясь принести ему как можно больше наслаждения. А Рюу, кажется, забыл как дышать. Лишь недавно отпустившая его страсть вернулась с новой силой, лишая разума. Прикосновения ассистента доводили до безумия. Через какое-то время он сам начал подмахивать задом, стараясь насадиться как можно глубже, получить еще больше ощущений. Тела постепенно переставали слушаться обоих, словно отдавая все управление инстинктам. Стало не понятно, где чьи стоны. Они слились в одно целое не только телами. Кончил Ямада первым, с глухим рыком вжав художника в футон и завершив все резкими и сильными толчками. Повалившись на бок, Катсуро помог кончить и любовнику, после чего прижал к себе. Он уткнулся носом в его шею, вдыхая пьянящий аромат, который, наверно, больше не услышит никогда. Тихо вздохнув, ассистент погладил заснувшего Рюу по голове и решил, что еще немного полежит так. Это было так уютно, почти по-семейному, будто они уже много-много лет вместе, и сейчас Ямаде не придется уходить. Вскоре Катсуро поднялся и, укутав юношу в одеяло, ушел с болью в сердце. Выйдя на улицу и закурив, он нашел в телефонной книге номер, по которому он уже долгое время не звонил. — Отец, я соглашаюсь на твое предложение. Он прекрасно понимал, как тяжело Рюу. Катсуро был в похожей ситуации: отец дал год на развлечения сына после института, и Катсуро решил потратить это время на поиски того, в кого влюбился. Говорят, что картина - это отражение души художника, и именно душу Рюу полюбил Катсуро-младший. Месяц спустя:«Свежие новости о Миямото Рюу! Знаменитый художник современности совершенно не различает цвета! Эта новость донесена до нас из первых уст. Так что экстравагантные сочетания цветов - не талант, а удача! Однако это не меняет того, что Миямото Рюу – отличный художник, картины которого любят не только за цвета.»