Основные правила: их нет! Даже красивая женщина не может знать, чего она хочет, пока она это не увидела. (Кевин Биш "Правила съёма: метод Хитча")
Я вывалился из портала на краю опушки, поздравив себя с тем, что не ошибся координатами, да и попал прямо к столу. Воины завтракали. В ментальном поле лагеря маревом колыхалась предпоходная сосредоточенность. Еще полчаса, и все следы пребывания полусотни воинов здесь исчезнут без следа – эльфы позаботятся. Но, надеюсь, эти полчаса я потрачу с пользой. Контрольная сеть безошибочно определила в одной из палаток троих – Алсинейля, непривычно короткобородого старейшину гномов, больше похожего на невысокого кряжистого ремесленника из местных мужичков, да Дишандра. Ага, ну кто б сомневался! – Поздорову ли спалось, господа маги? – откинув полог палатки, я вошел, поневоле отвешивая поклон – с моим ростом иначе никак, палатка-то гномьей работы. Жадно потянул носом аромат гречневого кулеша, сдобренного копченым мясом и салом. – Ну, что я говорил? – Дишандр хохотнул, победно оглядев сотрапезников. – Один-ноль, – спокойно констатировал Владыка, и уголки его губ чуть заметно дрогнули. – Присаживайся, тебя только и ждали. Передо мной на льняной самобранке тут же оказалась миса, наполненная щедрой рукой гнома-кашевара. В животе неприлично громко забурчало, и я сглотнул слюнки. Ух, и вкусно же! Мраки согласно хмыкнули, ловя мои эмоции. Некоторое время мы молча поглощали содержимое котла, прихлебывая душистую тайру, и меня помаленьку отпускало напряжение последних недель. Собственно, ничто не заставляло мчаться сюда – смылся, как говорится, по зову беспокойной своей души, радуясь, что нет неотложных дел по умиротворению общественности, координации работы патрулей и Совета магов – ага, где одно и где другое! – или обучению августейших недорослей. Последние, кстати, умудрялись достать и из Марен-Кара. Да-да, это я о Брианн! Между прочим, ее родители все еще не в курсе о «подвигах» дочурки: я так и не нашел, под каким соусом преподнести им весть о случившемся с их наследницей. К тому ж всех последствий пока и сам не могу оценить. А Бри, небось, еще ждет головомойки и теряется в догадках, почему все так спокойно? – Ты из Киля? Доставил своих подопечных? Как они? – Дишандр первым нарушил молчание. – Угу. Все нормально, – это сказано было так "по-дейловому" пофигистски, что в любой иной компании прокатило бы. Дракон с эльфом бросили на меня мимолетные взгляды и приняли условия игры, тактично оставив тему моих отношений с «подопечными». – Как леди Леймириэль? – Работает. Контракт подписан, Советом магов утвержден. С преподавателем гномьего хуже. Кстати, – я обратился к старейшине, – почтенный мастер Гвойрин, нет ли у вас на примете гнома книжной учености, согласного преподавать в магической школе подгорную словесность? Знаю, вопрос глупый, но попытка не пытка, спрос не приговор. Гном, впрочем, не удивился. Степенно огладил короткую шкиперскую бородку, размышляя. Потом заговорил: – В Подгорном царстве такового не найдете, господин придворный маг. Не потому, что гномов книжной учености у нас нет, хотя академий не кончали, конечно. Ну дык, и эльфы тако ж далеко не все галарэнской выучки, – и подмигнул усмехнувшемуся Владыке. – Да только кто в Подгорном царстве живет, уклад наш блюдет и в том радость и полноту душевную находит. Ему податься в город что дереву корней лишиться. Не приживется, даже если по какой причине и согласится. Я понимающе кивнул. Сам знал, что глупая затея. Но мастер Гвойрин продолжил: – Однако в городах среди ремесленного люда наших немало. Есть в гномьих общинах и такие, кто в магических школах учены да сами имеют склонность к учительству. Среди них ищите. Рекомендательное письмецо я, конечно, черкнуть могу, да только вы, господин придворный маг, сами себе рекомендатель и поручитель, вам оно без надобности. – Пожалуй, – не мог не согласиться с ним. – Спасибо за совет, мастер Гвойрин. Он только пожал широкими плечами: – Так ить не за что.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Отряд двигался привычным боевым порядком, с упреждающей группой эльфов-дозорных и такими же группами, прикрывающими с тыла и флангов. Буквально растворившись в лесу, дозорные служили надежным невидимым радаром тяжеловооруженным гномам, а те, в свою очередь, - защитой и подмогой эльфам, готовые в любой момент вступить в сражение с противником. Во всем чувствовалась веками отработанная тактика сводных отрядов и какое-то совершенно противоестественное боевое братство. Ну где гномы и где эльфы? Да по всей Гелиане только и анекдотов, что про гнома и эльфа – вечных соперников и антиподов. А уж сколько обе расы друг про друга насочиняли… Между прочим, знаменитый анекдот про «приличную эльфийскую деву», которая должна быть в девять в постели, чтобы к полуночи успеть домой, придумали тоже гномы. В ответ эльфы не раз высмеивали необъятные прелести суровых подгорных жен и дев, да так тонко, что гномы по простоте душевной поначалу принимали байки остроухих за комплимент. На удивление шли мы довольно быстро. Приземистые гномы в полном боевом доспехе, при оружии и вещмешках, в которых только что наковальни не было (а может, у кого и была?), на марше не уступали в быстроте легконогим эльфам, тоже, впрочем, вооруженным не для прогулки. Спустя лиги четыре такого бодрого марша по пересеченной местности я почувствовал себя по сравнению с ними почти инвалидом: иду вот налегке, а ноги уже ноют. Мысли же, меж тем, возвращали к недавно пережитому, заставляя бережно воссоздавать эпизод за эпизодом. Как-то все сложно образовывалось в моей жизни. Нет, я не дурак, понимал, что проблемы будут, но во всей полноте прочувствовал лишь недавно, причем не только душой, но и неким иным местом, о котором при дамах ни гу-гу. Не то чтобы раньше не чувствовал плотского влечения. Я, хоть и зацикленный на магии, да все ж не импотент, а гормоны есть гормоны. Не бывает мужчины, которому не нужна была бы пара для плотских утех, хотя бы раз от раза. И, сколь бы ни пели эльфийские романистки про возвышенную любовь, у всякой такой истории есть оборотная сторона в лице веселой маркитантки, горячей трактирщицы, прелестной селянки, готовых скрасить будни героя на пути к сердцу дамы. О них романтическим дурочкам-героиням, а заодно и читательницам, знать не полагалось. Да только это не мой случай – никогда не мог договариваться с женщиной на час, а теперь и вовсе… К счастью, Мать в свое время так хитро сотворила нас, что обе сущности дракона способны чувствовать и разделять эмоциональные и физические ощущения друг друга. Собственно, как и у эльфов. Так что эротических гастролей Мрака, любившего при удобном случае «потанцевать с Западными ветрами», нам с вороном хватало по самое… это самое. Конечно, не то что собственные любовные похождения, однако ж напряжение снимало и давало необходимую разрядку. Но с недавних пор мы с драконом оказались в одинаковом положении женихов, блюдущих воздержание ради того, чтобы взрастить даже не одного, а двух драконов, не забывая при этом, как важно все, что способно разжечь огонь страсти, для их развития. Однако рядом с любимыми я все настойчивее ощущал слишком сильное влечение, постоянное, острое, со временем ставшее болезненным в самом буквальном смысле. А ещё трудноконтролируемое. Это становилось серьезной проблемой в перспективе нескольких лет. Пару раз пришлось прибегнуть к старому способу затейницы Кибелы – лед в штаны, но так и до цистита с простатитом недалеко. Правда и ходить с вечным стояком – это как-то… Неудобно как минимум. К обеду третьего дня пребывания в Галарэне я уже начал шарахаться от Тими. Она хихикала, думая, что это такая игра, и вновь требовала поцелуев, из которых я выныривал с гулко бьющимся сердцем, мутными мозгами, с мокрыми штанами и способностью двигаться исключительно нараскоряк. А вот Ас все понимал. Еще бы он не понимал! В том-то и вся проблема, что с момента первого слияния мы чувствовали друг друга как единое целое. Не знаю, всегда ли так бывает с теми, кто нашел свою судьбу, или виной всему то, что первое слияние произошло в момент, когда мои любимые находились в пограничном состоянии сознания, не то что без щитов, но и без опоры на что-либо собственно телесное, меж бытием и небытием, практически в самый момент зарождения драконов. Вот и потянулись они ко мне как к единственной опоре, и спаялись мы в единое целое. С одной стороны, это объясняет, почему никому из нас не придет в голову ревновать к другому, ибо единство на эмоциональном, ментальном, в значительной степени магическом и, конечно, телесно-чувственном уровнях позволяет мне буквально целовать любимую устами брата, а ему… Вот тут-то вся загвоздка. Мой стояк передавался ему, равно как и непреодолимое, болезненное желание близости, недозволенной, но ослепительно желанной, сладостной, зовущей сорваться в бездну, наплевав на все. Я понял это еще там, в Лариндейле, когда едва не кончил, лаская Тими, такую нежную, такую податливую. Ее бы я вряд ли погубил бы: девушке труднее достичь пика даже при полноценном соитии, к тому же девушке с такими фобиями в прошлом. А в свой первый раз оргазм не испытывает пости ни одна, да простят меня романистки за правду. Но вот Аскани… Он чувствовал то же, что и я, следуя со мной в чувственной связке – я это понял, едва увидел его взгляд, шалый, потерявший всякую осмысленность. Едва услышал низкий, утробный рык, так похожий на мой собственный за мгновение до того, ослепительная вспышка наслаждения положила бы конец его надеждам обрести крылья, даром что оба они по закону давно совершеннолетние и вполне могли бы стать моим гнездом… К вечеру третьего дня, когда Тими, наплававшись и плотно пообедав, совсем по-детски уснула, прикорнув на диване в гостиной, Ас сам подошел ко мне: – Шон, тебе не кажется, что нам надо… поговорить? – Пойдем. Мы шли молча до самого пруда. Разговор предстоял нелегкий. Я опустился на траву, Аскани сел рядом. Молчание затягивалось. Я чувствовал, он не знает, как начать, и начал сам: – Ты ведь понимаешь, что происходит? – Понимаю. – Я опасен для вас обоих, но в большей степени для тебя. – Пожалуй. Мы вновь помолчали. Я уже знал, о чем он хочет спросить, и он спросил: – Это всегда так бывает? – Не думаю, – ответил предельно честно. – У нас так получилось. И объяснил, как понимаю. Он слушал молча, искоса поглядывая на меня да грызя былинку. И было в нем столько удивительной красоты, непередаваемой грации, гармонии высшего порядка, что я в который раз не мог не восхититься гением божества, сотворившего этого мальчишку. Словно в ответ на мои странные мысли, он сдул с губы былинку, обернулся ко мне и сказал неожиданно хрипло: – Значит, ради нас ты готов терпеть? Это трудно. – Да, – смотрю ему прямо в глаза, не в силах отвести взгляд. Слушаю как завороженный, а он продолжает очень тихо, и от его голоса становится вдруг жарко: – Мы должны помочь Тими сохранить дракона. И тебе – не сойти с ума… Я много чего перечитал в здешней библиотеке, в том числе на драконьем. Много чего передумал. Я знаю… – он нервно сглотнул. – Есть способы. К тому же по закону мы взрослые, совершеннолетние маги… Скажи, я… я противен тебе, если?.. – Нет, – незнамо с чего я тоже судорожно сглотнул, чувствуя, как привычно тяжелеет в паху. – «Нет» – это «нет» или «не противен»? – шепотом, почти у самой щеки. – Как ты можешь быть мне противен?.. – выдыхаю в самые губы мальчишки. – Вы с Тими самое дорогое, что у меня… Его губы пахнут медом, и за краткие мгновенья забытья я успеваю пропустить через себя столько нежности. Остатки разума еще сопротивляются абсурдности происходящего, а тело уже выгибается, требуя ласки, сгорая от желания. – Боги, это неправильно… Так не… Оооо!.. – Любовь втроем тоже неправильна. Большинство добропорядочных обывателей назовет наши отношения грязью, извращением, не так ли? – на мгновенье перестав покрывать поцелуями мою шею, мальчишка делает неуловимое движение, затем скользит губами ниже, успевая единым махом освободить меня от сорочки, а затем и от штанов. – Асссс… – Молчи. Для драконов не существует общепринятых правил, сам же учил. – Да но… – Тебе нравится? – Да… Когда он скользнул поцелуями ниже, я вовсе потерялся, а дальше… Мне этого не описать. Оттого ли, что я слишком давно не имел близости, а скорее потому, что он был лучшая часть меня, весь как сама любовь, пеленая своей нежностью, мне это не казалось ни срамным, ни противным. Словно в тумане, оглашая пригорок бесстыдными стонами, я видел его, ласкающего меня столь восхитительно запретным образом. Временами я готов был сорваться, но Ас чуть сдавливал мой член у основания, чтобы через какое-то время вновь коснуться головки губами и, лаская напряженную уздечку, погрузить меня в бездну наслаждения, которое дарил его рот. «Мальчишка… что творишь… о боги… Ас…» «Люблю тебя… Лечу тебя… Молчи… Молчи и чувствуй». «Но я же… Я сейчас…» «Давай, не бойся. Ты ведь часть меня. Так что изменится, когда и вправду часть тебя окажется во мне?» А дальше взрыв… Так ярко, так невероятно ярко! – ААААСС!!! … Мы лежали на пригорке, нагретом послеполуденным солнцем. Ас, подперев рукой голову, смотрел на меня с полуулыбкой, ослепительно прекрасный. А я, обнаженный, бесстыдно раскинувшись морской звездой, чувствовал такую невероятную легкость. Глупо улыбался, глядя в черные глаза своего брата-возлюбленного, и боги знают сколько еще пребывал бы в состоянии полного и незамутненного кайфа, если бы не мысль, ожегшая, как бичом: – Аскани! Ты… Ты ведь… Ну я и мерзавец! – С чего такие мысли? – этот невозможный мальчишка удивленно изогнул бровь и хитро усмехнулся. – А разве ты… Мы же в связке, и если я… – блею, а он понимает и заливается беззвучным смехом, запрокидывая голову и обнажая мраморно-белую шею. – Совсем меня за дурака держишь? – хохочет. – А заговоренное колечко мне на что? Еще на три дня, пока ты с нами, я – полный импотент, так что пользуйся. – Вот тролль! Я ж тебе… – …не велел, – с готовностью подсказывает, не переставая потешаться. – Ты ж мне… –… обещал, – кивает и внезапно становится серьезным. – Знаешь, Шон, это было в прошлой жизни. С тех пор я успел умереть, воскреснуть, переродиться и обрести вас – мою семью. Поначалу я боялся своих чувств к тебе, потому что ты был мне больше, чем брат, и ты – мужчина. Помню же, как меня испугало влечение к Тими, когда я еще считал ее мальчишкой. Наверное, я всегда подсознательно знал за собой такую особенность и боялся ее. Это лишь теперь я узнал, что драконы гнезда бисексуальны. Я никогда не перестану любить нашу Тими. Я хочу ее, Шон, страстно, до боли. Ее и тебя. Вас обоих. Одинаково. И если ради того, чтобы тебе было хорошо, мне придется отсрочить вылет дракона, я это сделаю, потому что люблю. Боги, да я и ревновать-то к тебе никогда не мог! Злился, распалял себя и – не мог. А не так давно здесь, в библиотеке, нашел один трактат на драконьем. Так вот, для семей вроде нашей такие чувства и отношения – НОРМА. Он смолк, внимательно глядя мне в глаза. Я тоже молчал, с удивлением сознавая, что чувствую к нему и Тими то же самое, и да, это нормально, естественно и гармонично. Почему-то вспомнилось, как кормил его супом, еще совсем слабого, не способного держать ложку, и как сердце ухало в горле от невероятной интимности происходившего между нами тогда. Хотя что уж такого интимного – мужик мальчишку кормит с ложечки! И там, на поляне, когда мы оба ласкали Тими… Эта его прикушенная губа – так хотелось коснуться ее пальцем, губами, выпить до донышка сладкий стон, ощутить, как податливо его юное тело, коснуться губами пульсирующей жилки на шее, зарыться пальцами в черный шелк волос и, шалея от восторга, ласкать возбужденную плоть… Тогда я решил, что это скорее экстраполяция моих чувств к любимой, да и времени не было разбираться: едва успел выбить его из губительного водоворота страсти. – Не делай так больше, – сам не замечаю, как оказываюсь сверху, нависая над братом и возлюбленным. Целую, не переставая шептать, а он отвечает, чуть прикусывая, и вновь ласкает. Где только научился, шельмец! – Не делай так больше. Я потерплю. Твой дракон должен вылететь в срок, вместе с Тиминым. Он чуть отстраняется, но глаза все равно так близко. Проводит по моей пока гладкой щеке узкой, горячей ладонью, в который раз улыбается, и губы его влажны: – Не бойся. Что будет, то будет. Я... мы думали об этом и все давно решили. Если мы с Шоном припоздаем… – С кем?!! – Прости, я не сказал. Он просил пока не говорить, что выбрал имя. Хочет, чтобы его звали Шоном. Дурдом! Где-то в глубине раздался насмешливый рык и не менее насмешливый клекот. Ну конечно, в этой компании я всегда всё узнаю последним! «Могли бы поставить в известность, конспираторы троллевы!» «А это не наша тайна», – резонно пророкотали в ответ. – Я пытался его переубедить, говорил, что два Шона на одну семью перебор, а он сказал, что кабы так, то старшего сына по традиции не называли бы именем отца. И вообще, попробовал бы ты переубедить дракона! Это правда: дракона фиг переубедишь, если ему что втемяшится. Шон, значит… – Так вот, – он жарко шепчет мне в шею, – мы решили, что, если припоздаем, вы нас не ждите. Женитесь, ну и… все остальное. Мы не станем ревновать. К тому же… – Ас потешно краснеет, а мне против воли становится смешно: когда творил со мной такое… фуф, жарко нынче… не краснел, а тут аки девица. – Не можем же мы вдвоем… Она ведь такая хрупкая и боится. Нельзя с ней так. А ты… Ты сможешь как надо. И ведь все равно мы одно целое, а значит, все твое – мое, правда? – Долго думали?! – пожалуй, я тряхнул его слишком резко, а потом обрушился поцелуями на его губы, шею плечи, грудь, вновь губы, будто желая запечатлеть, как он дорог для меня и какой идиот, если думает, что я способен принять его жертвы. Да и как? Ведь мы в связке. – Дураки… дурак… Мой… А он все понимает без слов и отдается моим ласкам без остатка, пока тонкие эльфийские пальцы плетут жаркий узор на моих щеках, груди, шее... Отвечает на поцелуи с такой тихой нежностью, что я понимаю: работает колечко, ведь мне-то уже мозг пережигает. Ас не может не чувствовать, что я вновь возбужден. Легко скользит ладонью по моему животу, тихо, довольно смеется, слыша мое шипение, когда его пальцы, размазывая секрет, нежно поглаживают головку, скользят по стволу, чуть надавливая, ласкают мошонку, скрываются меж ягодиц, заставляют выгибаться, балансировать на остром лезвии наслаждения, такого запретного, такого желанного... И вновь затевают игру, уже более смелую, пока мир не разлетается на мириады радужных брызг. Удовольствие, прежде неведомое, невозможно острое, с каждым толчком рвется из горла бессвязными вскриками, в которых лишь он, мой Аскани, способен расслышать слова любви... На этот раз мы лежим долго, изредка лениво целуя друг друга и поглаживая. Еще три дня, в течение которых нам нужно соблюдать осторожность лишь с Тими. Вечер спускается тихо. Мы неспешно пьем тайру с пирогом, Тими в который раз перечитывает про себя письмо от сестры. Тихий семейный вечер. А вот позднее купание в бассейне оказалось совсем уж горячим. Когда Тими привычно потянулась губами к моим губам, я ответил со всем жаром, распаленный нашими с Асом послеполуденными играми. В паху привычно уже потяжелело, но не болезненно, а томительно-сладко. Я заскользил языком по шее любимой, чуть прикусывая кожу над ключицей, и услышал блаженный вздох. В этот момент Ас завладел ее губами, и я вдруг почувствовал, насколько спокойно-нежны его ощущения и насколько горячи – ее. Меж тем спустился до ложбинки и принялся ласкать ее груди, отмечая, сколь дивно они оформились за последнее время. Когда-то, играя со мной на Луне, была еще девчонкой, а теперь совсем взрослая, невероятно обольстительная девушка. Обвел языком набухший сосок, сделал легкое сосательное движение – Тими застонала так волнующе и протяжно, что я вынужден был нехотя отстраниться. Разочарованный вздох. «Нельзя, любимая, пока нельзя». Она скользнула по мне затуманенным взором и выгнулась, на этот раз прогибаясь так, чтобы Асу было удобно ласкать, чуть покусывая восхитительную попку. Должно быть, они оба утратили контроль, потому что, повинуясь ее невнятному лепету, парень заставил любимую прогнуться сильнее и скользнул языком по влажно блестевшим губкам, а затем, нежно обведя девственное отверстие, мягко толкнулся в него языком и раз, и другой, и третий... Ответом ему стал блаженный вздох, вырвавшийся и у нее, и у меня. Я вдруг поймал себя на том, что сижу, привалившись спиной к беломраморной колонне, и, захваченный этим невероятным зрелищем, беззастенчиво ласкаю напряженный член, оглашая мыльню весьма красноречивыми вздохами, когда чудится, как погружаюсь в это девственно тугое, горячее лоно на всю глубину... Тими во все глаза смотрела на мой весьма немалый детородный орган, но во взгляде, как ни странно, читались любопытство и восхищение – не ужас и не брезгливость. Дракошка любопытная! Еще момент - она протянула руку, коснулась пальчиком капельки смазки и осторожно размазала по влажно поблескивавшей головке. Я едва сдержал возглас радостного изумления, в глазах Аса светилось торжество, когда пальчик исследовательницы двинулся по стволу, задумчиво повторяя рисунок набухшей вены. Такой красивый... – с тягучей томностью, и облизнула пересохшие губы, а меня словно волной окатило. Даже Ас подался вперед неимоверным усилием воли сдерживая желание коснуться этих губ губами и грудью ощутить упругость девичьей груди. Нежно и настойчиво, все так же продолжая смотреть в ее глаза, взял ладошку нашей невесты и положил на свой член, едва сдерживаясь, чтоб не кончить прямо сейчас: – Сожми, любимая, не бойся… Да… так… Чувствуешь его?.. Это сладко, девочка, так невыразимо сладко… А теперь… Но она внезапно сама поняла и, облизав ладошку, начала ласкать меня, осторожно, словно боясь сделать больно. – Сильнее… сожми сильнее… – почти задыхаюсь от ощущений, от ее улыбки – таинственно манящей, от взгляда из-под полуопущенных ресниц, полного сознания своей власти надо мной. – Да… да… еще… Я залил спермой ее живот и бедра, но она не отшатнулась, не выпустила пульсирующий член, продолжая уже нежнее ласкать его. А потом вдруг собрала пальчиками белесую жижу и поднесла к губам. – Солоновато… И горчит. Чуть-чуть, – улыбнулась. – А пахнет хмельным морским ветром. – Тими, любимая! Я целую ее – она отвечает и льнет, подставляясь под ласку Аскани, который не сводит с нас восхищенного взора. В какой-то момент девушка отстраняется, оставляя своих мужчин один на один. Не помню, кто из нас бросился на кого первым. Кажется, оба, не сговариваясь. А спустя мгновение я повалил его на пушистый ковер у бортика бассейна, целуя бесстыдно, жадно, как там, у пруда. Когда мы, наконец, оторвались друг от друга и глянули на Тими, она, присев рядом, глядела на нас, прикусив от возбуждения губку, широко разведя ножки и, прерывисто дыша, осторожно ласкала себя, одной рукой теребя сосок, а пальчиками другой игриво касаясь припухших влажных створок у самого преддверия. Несмело скользила до другого отверстия, обводила его, розовое, стыдиво сжимавшееся и жаждавшее ласки, затем вновь возвращалась, будто дразня не то себя, не то нас, а больше вслушиваясь в новые ощущения. – Иди к нам, любимая, – хрипло, срывающимся шепотом. Ас потянулся к ней, увлекая присоединиться. – Не бойся, мы будем осторожны. И мы были осторожны, лаская ее почти невесомо, слушая блаженные вздохи и понуждая открыться, довериться нам. А потом мир вспыхнул знакомым радужным сиянием, оглашаемый восторженным ревом драконов… Те две ночи и два дня были самыми безумными, самыми чудесными в моей жизни. Если б только не страх перейти грань с Тими. Наша невеста на диво быстро расставалась со страхами и комплексами, надеюсь, навеки похороненными в той, прошлой жизни, за опытом боли, смерти и воскресения – добровольным, как истинный подвиг любви. И любовь платила ей сторицей, избавляя от памяти зла, от ужаса и недоверия. Она жадно впитывала новые ощущения, следовала за нами, а потом и сама увлекала нас в мир собственных фантазий. Тими нравилось смотреть, как мы с Асом ласкаем друг друга. Нравилось ласкать себя у нас на глазах, купаться в волнах нашего и своего вожделения и с каждым разом испытывать все более острое наслаждение, находя самые чувствительные местечки, но всякий раз успевая остановиться, когда ощущения становились опасно остры. А после отдавалась обоим сразу, даря Аскани поцелуи, а мне – жаркие ласки своей ладони, что охватывала член, словно упругое, нежное лоно, легонько сжимала, заставляя задыхаться от удовольствия... Но вот она отстранилась от Аса, улыбнувшись какой-то их общей мысли, и, легкими поцелуями скользнув вдоль моего тела, коснулась губами головки… – Тими… Она подняла глаза, встретившись со мной взглядом и, не разрывая зрительного контакта, принялась ласкать головку легкими поцелуями, временами игриво касаясь язычком уздечки и заставляя меня почти вскрикивать от остроты ощущений. Погружаясь в жаркую тесноту ее рта, я вовсе терял контроль над собой, когда пальчики любимой принимались легко поглаживать мошонку, скользить дальше, нежно обводя анус и прихватывая ноготками ягодицы. А потом она вдруг поднялась и, зажав мой член меж бедер, начала двигаться, имитируя соитие столь восхитительно, что меня хватило на несколько движений, после которых меня накрыло... Уже засыпая между нами, она шепнула нам имя своей драконицы. Ну надо же, какая затейница! Теперь я понимаю, откуда в нашей девочке такой темперамент.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
А утро началось с зова. Сначала я даже не понял, что звала Брианн. Буркнул в ответ что-то не самое добродушное. Она осеклась, принялась извиняться, чем совершенно вырвала из объятий сна. С сожалением глянув на мирно спящих Тими и Аса, поплелся мыться и одеваться. Напоследок черкнул записку, прихватил давно обещанную книжку для Элдреда и шагнул в портал. Да уж, нечего сказать, вляпалась Бри в стиле своей мамочки – конкретно и уникально в одном флаконе. Похоже, тяга влипать в истории, а равно и удача из них выпутываться, оставаясь в выигрыше там, где иные расстались бы с головой, – родовая черта девиц Калариан. Дишандр правда моего оптимизма не разделял и вел себя крайне странно для директора школы, чья адептка чудом избежала магического истощения, а то и вовсе смерти во время обычного урока алхимии. Ну, да не мне его судить. Сам после этих деток не раз лабораторию из руин поднимал. Как оказалось, виной всему стал молодой, горячий уэйлитт – парень крайне любопытный. Я не успел оглянуться, как мы проболтали с ним два часа, а когда шагнул из портала в Галарэне, Тими и Ас бросились ко мне с расспросами. Пришлось кое-как отшучиваться. Три дня пролетели словно один большой и яркий, напоенный нежностью, исполненный любви и ласк, еще недавно казавшихся запретными, недозволенными, а ныне таких естественных и желанных. Не раз и не два Тими шептала нам, как хочет, чтобы поскорее вылетели драконы, чтобы отдаться нам обоим по-настоящему. А уж как мне-то этого хочется! Я возвращался на Север, обремененный корзиной фруктов, ягод и письмом для Тин. Было и еще одно дело, которое я задолжал школе. Спасибо Дишандр подкинул неплохую идею, которая в конце концов увенчалась успехом. А еще неделю спустя Тими и Ас вернулись в «Нарвал». Колечко «здравствуй, импотенция» Аскани, упрямец, мне так и не отдал.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
– О чем задумался? – Дишандр легко тряхнул меня за плечо, и, оглянувшись, я понял, что мы пришли. Ноги нещадно гудели, так что я с облегчением опустился на траву под сосной, наблюдая за прощанием. Рыдающих невест не было, но многие гномы, в том числе и почтенный мастер Гвойрин, пришли благословить своих родичей в поход, из которого кто-то еще вернется. Мы тоже простились, но прежде долго обнимались с непонятно откуда свалившимся бронзово-загорелым Танши. Они оба уходили с отрядом, а у меня в кармане уже лежало свидетельство моей маленькой дипломатической победы - императорское предписание обоим по окончании операции вернуться одному в Марен-Кар, другому – в Китовый Киль. Война войной, но школа – это святое.