Войну им объявим, но не начнём. Они себя сами задолбают оргпериодами... (А. Покровский "...Расстрелять!")
За витражом окна уже брезжил рассвет, когда меня наконец сморил сон. Я так и уснул, не раздеваясь, поверх покрывала на нерасстеленной кровати, подхваченный сладкими грезами о теперь уже сбыточном и убаюканный усталостью, которая всегда приходит на смену многодневному напряжению, чем бы оно ни разрешилось. Не помню, чтобы мне что-то снилось. Я спал глубоко, словно погруженный в целительное беспамятство, из коего меня вывел стук в дверь. Поскольку я не сразу пришел в себя, стук повторился, уже настойчивей. Да что же им нужно-то от меня в такую рань? Впрочем, не в такую уж рань, судя по яркому солнечному свету, который пробивался сквозь разноцветные стекла витража. Я отметил это, уже открывая дверь. Спросонок не успел даже прикинуть, кто бы там мог быть. По-любому, заседание военного совета во второй половине дня, едва ли я мог проспать до обеда… На пороге стояли двое. Каждый по отдельности вполне мог нанести мне ранний визит по давней дружбе, но на пару… За правым плечом Гвойрина возвышался Шангарр. – Доброе утро. – Доброе, – хором ответствовала колоритная парочка, с интересом оглядывая мою слегка помятую и заспанную физиономию. Ну, каждый из них меня и не в таком виде видывал – издержки долгой жизни, в которой бывало всякое. Вспомнив, что «всякое» у нас в Гвором было не далее как две ночи назад, я распахнул дверь и жестом пригласил гостей войти. Гном почти по-хозяйски, а дракон с немалым интересом окинули взглядом мои покои – смятое покрывало, поверх которого я спал, стол, заваленный бумагами, на сервировочном столике кувшин с морсом, который почему-то соседствовал с чернильницей и пресс-папье. И кресло – в нем я совсем недавно целовал любимую, жадно ловя ее ответные ласки, стоны и невнятный лепет, когда под моими пальцами упруго наливалась ее грудь и проступал сквозь легкую ткань напряженный сосок… В паху вновь стало тяжело и жарко как в ту минуту, когда моя рука скользила вверх по нежному бедру, прикрытому лишь тонкой тканью домашнего платья. И эти бездонные малахитовые очи – столько в них было желания, изумления, сладостной неги… Полураскрытые влажные губы, припухшие от моих поцелуев… Я прижимал ее к себе и знал – она чувствует мое возбуждение, она хочет меня так же страстно, как я ее. А потом она целовала меня… Еще немного, и я подхватил бы ее – до стола два шага, смахнуть бумаги и… тут она отстранилась, тяжело дыша и заливаясь краской. Ох ты ж! Она видела мою фантазию так же ясно, как я сам, и только внезапный приступ смущения остановил ее, не дал воли желанию отдаться мне совершенно, но это желание было таким многообещающим. У нас будет столько дней и ночей, любимая, и я разомкну оковы твоей стыдливости. Где-то в глубинах моего естества взволнованно ржал Серебряный Ветер. А потом она взяла мое аор’алэри. Сама. Мы, эльфы, верим, что такое бывает, лишь когда любимая отвечает согласием на выбор мужчины безоговорочно, с радостью и навеки. Легенды Мириндиэля хранят множество любовных историй, полных самых невероятных ухищрений, на которые шли эльфы, чтобы послание попало в руки капризной возлюбленной, как залог будущего союза. Тирнариэль же сама взяла листок, выбрав его среди вороха бумаг, прижала к груди и сказала: «Я возьму это», – и мое сердце птицей взмыло ввысь. Да, это тебе, любовь моя. Вся моя жизнь – тебе… – Мы по делу, – сообщил Шангарр, располагаясь в том самом кресле и принимая стакан с морсом. Гвойрин и я устроились на стульях. Гном с удовольствием потянул питье, в ответ на мой вопросительный взгляд покосившись в сторону Властителя Небес, – мол, он знает, его идея. – Значит, уговорить подгорную делегацию не удалось, – констатировал я больше самому себе. – Куда там… – Гвойрин помрачнел. – Ну, этого следовало ожидать, – пожал плечами дракон. – Они доблестные воины и мужи чести. Правда, – он фыркнул, – не родился еще такой гном, который не был бы удачливым дельцом с изрядной долей хитроумия. А уж натянуть нос конкуренту – это святое дело! И вот что я по этому поводу предлагаю… За семь минут Шангарр умудрился не только растолковать суть интриги, но и обрисовать все возможные варианты реакции гномов на эту идею, аргументы и контраргументы обеих сторон. Гвойрин, для которого идея Властителя Небес тоже была внове, то краснел, хватаясь за пояс, словно ища верную секиру, то бледнел, то хихикал, то ругался, а под конец, хохотнув, завернул на родном языке такое… Хм, надеюсь, старина Шани не силен в великом и могучем гномьем диалекте. Хотя, судя по блеску в глазах, за семьсот лет сподобился-таки выучить, и не только чтобы разбирать обережные руны на оружии, кованном подгорными мастерами. Словом, на встречу с гномами мы направились втроем. Нельзя сказать, что нам были рады. Напряженные лица, недоверчивые, а то и откровенно враждебные взгляды из-под кустистых бровей, невнятное ворчание, тонущее в окладистых бородах, по сравнению с которыми шкиперская бородка Гвойрина – смех один. Будучи плотью от плоти этого народа, он так разительно отличался от них, а теперь и вовсе стал по другую сторону баррикады, да еще вот чужаков с собой притащил смущать добрый люд. И зачем только ехали в этот брыхов Ларран? Понятно ж было – толку не будет от этой маеты. Тутошней Императрице что за дело до войны? Девчонка-губошлёпка, все б ей балы да наряды. Драконий Тер-Шэррант тоже далече, им-то что до орочьих орд? Да и не полезут кровожадные степняки против этаких-то зверюг. Небось, все знают, в какое страхомордие каждый из драконьего племени может обернуться – хучь мужики, хучь бабы. Их-то послушать, что ни брыхозавр – то прям раскрасавец. Ага! Жуть чешуйчатая, морда кирпичом и зубья в три ряда – доменная печь на крыльях. Во сне увидишь – хорошо просто со страху обделаешься, а то и вовсе не проснешься. А уж наяву… Нет, конечно, в горах, спасибо им, навели порядок. Орки и нежить тоже не совсем дураки, чтоб против таких-то нахрапом переть. Но всерьез воевать за гномьи обиды они не полезут – не того полета птички. Мы с Шангарром переглянулись, уловив поток сознания почтенных старейшин. Дракон чуть заметно усмехнулся – искры лукавства вспыхнули в карих глазах, а я вздрогнул, внезапно услышав, как кто-то в моей голове басовито гоготнул. Это еще что?.. – Почтенные старейшины, – меж тем вещал Гвойрин, – Властитель Небес Тер-Шэрранта Мудрейший Шангарр имеет предложить нам весьма хитроумный план совместной военной операции против орков… По мере того как он излагал – а излагал он весьма искусно, делая психологические акценты где надо, – его соплеменники вначале заинтересованно притихли, затем недовольно загудели, после вновь притихли, лишь изредка цокая языками. Когда Гвойрин смолк, воцарилось молчание. Наконец один из старейшин, седовласый гном богатырской стати, задумчиво поскреб в бороде: – Ну-у-у… это ж партизанщина какая-то, а не поход, – как ни захватывающе выглядело дело, старого воина одолевали сомнения, равно как и всех остальных. – Ага! – радостно подтвердил Гвор. – Видите ли, почтенные старейшины Подгорного царства, – вступил в беседу Шангарр, – в том, что я предлагаю, нет ничего нового. Нечто подобное предпринял когда-то ваш герой Тоффин ар Шефтельшбахш, правда без поддержки драконов. Ему же принадлежат, безусловно, мудрые слова: «Искусство войны в том и заключается, чтобы использовать все преимущества, дабы разбить врага, не понеся урона. И славен тот полководец, кто таковым искусством владеет. Сие есть истинное искусство побеждать». Он цитировал на старогномьем практически без акцента, и так забавно было наблюдать, как вытягиваются бородатые лица. Даже если бы кто из гномов забыл об этикете и решил отпустить замечание на родном языке, дракон понял бы все до последнего слова, – это до гномов дошло быстро. А потом посыпались вопросы: – Что за брых! Мы воины или трольчачий выводок на конопляном поле?! – И как в случае надобности отряд сойдет за целое войско? – Ага, а они опять кого-нибудь на алтарь – и вся ваша иллюзия видимостей да невидимостей… Будем перед ними без магии аки младенцы. — Во-во, как в бане, шайками срам прикрывать – мы-то уж знаем, на собственной шкуре испытали… – И что же, что драконы?.. Нет, правда что ли?.. Вообще невосприимчивы?.. Однако… – Да чтоб нас всех оттуда эква… экаву… умыкнуть, короче… Да вам же весь Тер-Шэррант придется поднять на крыло. А мы и на лошадях-то не больно ездоки, а уж на драконах… – Порта-а-алом?.. Вот прям всех?.. Изря-я-ядно… Ни мы, ни гномы не заметили, как дискуссия переросла в увлеченное обсуждение подробностей предстоящей операции. Почтенные старейшины оказались весьма искушенными в ратном деле, да и воинской хитростью и смекалкой их боги не обидели. Тут Шангарр оказался прав: гнома первачом не пои – дай облапошить противника, уничтожив самое его достоинство. Хитрость у них ценилась не меньше, чем доблесть, особенно когда враг не вызывал ни малейшего уважения. Одно дело достойный противник – с ним и вести себя следует по законам чести, и только так. Иное дело – дикая орда орков, мстить которым хорошо всеми способами, были бы они действенными. А способ, предложенный Властителем Небес, оказался хорош еще и тем, что обещал не только победу при минимальных потерях, но и позорное осмеяние врага, о коем станут помнить будущие поколения. Это, согласитесь, греет душу любому – гном он, эльф, человек или дракон. Меня же радовало и то, что часть гномов сможет пополнить ряды ополчения, чтобы вместе с эльфийскими дозорами нести охрану вблизи недавних очагов выплеска темной Силы – как в горах, так и в лесах. В разгар обсуждения я поймал совершенно счастливый взгляд Гвойрина. На дракона друг глядел с благоговейным обожанием, а мне исподтишка показал оттопыренный вверх большой палец и подмигнул. Я молча покосился на часы: время приближалось к обеденным двум пополудни, а в три назначено итоговое заседание военного совета. Странно, что ни у кого из нас не сосет под ложечкой, но все равно надо бы закругляться: невежливо заставлять себя ждать. Распорядок дворцовой жизни Астер старалась поддерживать по мере возможности, и тут ее не в чем упрекнуть, поскольку иначе при таком стечении народа жизнь ларранского двора неизменно скатилась бы в хаос. – Господа, – начал я нарочито тихо и с удовлетворением отметил, что голоса тут же стихли, – следует прерваться на обед. В три нам надлежит быть на итоговом заседании. Поскольку в целом мы пришли к соглашению, думаю, оговорить подробности можно будет и после заседания. Дальше события сменяли друг друга по накатанной. Решение о совместной операции гномов и драконов на совете озвучил сам Шангарр, и, судя по реакции его делегации, драконы были заранее осведомлены об инициативе Властителя. Честно говоря, я ожидал больше скрытого недовольства со стороны горячих голов Тер-Шэрранта, но по зрелому рассуждению понял: старину Шани не одного титула ради зовут Мудрейшим. Он сумел нащупать то самое, что роднит драконов и гномов, – весьма специфическое чувство юмора, позволяющее им с азартом пускаться в авантюры, способные не только одолеть, но и осмеять врага. Словом, заседание мы покидали в радостном возбуждении, словно юнцы, только что рук не потирали. Наши ларранские драконы были несколько не в теме и с откровенным недоумением поглядывали на верховного мага Конклава Лароэля эрд Рэо’Эолдена, который, склонившись, с интересом слушал подгорного старейшину Гвойрина ар Гиндершбахша, а тот изредка прерывался, чтобы что-то пояснить кронпринцу Шаоррану. Поймав вопросительный взгляд сына, лишь усмехнулся – объясню, но чуть позже… А нет, похоже, делать это придется даже не мне – Шон ловко ввинтился в наш кружок, моментально вникая в суть дела. Какое-то время слушал, потом хмыкнул, почесав веснушчатый нос, и выдал замечание по существу: – Интересная идея. Но я бы воспользовался Северными Вратами. По данным патрулей, основные скопления орков сейчас южнее, стянуты к ущелью Шакалий Коготь. По ту сторону Северных Врат перелески. Там, правда, сейчас немало всякой нежити, устойчивой к магии, потому орки и уверены, что с севера им тыл не ударят… – Ты предлагаешь отряду гномов прорываться сквозь кордоны нежити? – скептически поднял бровь Шангарр. – При поддержке драконов, – уточнил маг. – Боюсь, иначе не получится. Орочьи шаманы озаботились защитой с тыла и флангов. А любые разведоперации с воздуха раньше времени обнаружат наши намерения и сведут к нулю фактор внезапности, так что о подготовке мощных стационарных порталов большой пропускной способности, которые бы работали на вход-выход, непосредственно в землях орков можно забыть. Но еще месяц-два, и в районе Северных Врат ляжет первый снег, а значит, по крайней мере, василисков там точно не будет – эти твари теплолюбивы. Каменные тролли, собачки, горгульи и виверны более холодостойки, но к зиме их активность тоже идет на спад – проверено. А у нас к тому же есть способы борьбы с ними. – Это бескислородный купол? – голос сына раздался у самого моего уха. Я оглянулся, чтобы увидеть императорский триумвират в полном составе. Ага, военный совет продолжается, уже в неформальной обстановке. – И это тоже, – серьезно кивнул Шон. – Но не только. Совсем уж увеселительной прогулки не получится, как ни крути. Однако свести риск к минимуму можно, если все хорошо обмозговать. Поймите, – он обратился к гномам, – пройди вы Шакальим Когтем или южнее, выйдете прямо к поджидающей вас орочьей орде. И тогда – короткая и, увы, неравная битва, исход которой предрешен заранее. Оно вам надо? Партизанские игры же возможны лишь в случае, если удастся застать врага врасплох, самим действуя скрытно. Сейчас орки стоят у самого ущелья и, не успей мы вовремя запечатать зияния, уничтожив алтари в горах, захватили бы Подгорное царство, подчинив себе всю восточную границу, а затем двинулись бы в земли Империи. Мы им подпортили дело, выиграв себе передышку. Вопрос - насколько длительную. – А стоит ли вообще совать в нос медведю горящую головню? – с сомнением спросил Тиану. – Нанести серьезный урон вряд ли удастся, разве только разозлим врага. – А вот это хороший вопрос, – я не мог не усмехнуться, вспомнив донесения нашей разведки. – После неудач с алтарями в орочьем стане заметны брожения. Я бы не воспринимал их как единую монолитную орду. Для Хапташа, вождя орков, стоящих теперь по ту сторону Шакальего Когтя, жизненно важно доказать соплеменникам, что у него, так сказать, все под контролем, что духи и сам Хашург благоволят ему. В этой ситуации успешная диверсия с нашей стороны может сыграть роль камня раздора, брошенного в гущу войска. А дальше начнется междоусобица, которая захлестнет и правящую верхушку, и шаманов. Если верно воспользоваться ситуацией, у нас неплохой шанс обескровить орков их же собственными руками. – Хм… – седовласый старейшина-богатырь задумчиво огладил бороду, хитро глядя на меня из-под кустистых бровей. – Там горы рядом, так ведь? Я кивнул. – Ну, по горам-то мы хорониться мастаки – орки супротив нас в этом что дети малые, – и обратился к своим: – А что, братья, пошуршим камушками в родных-то скалах? В ответ согласно загомонили. Да уж, сдается мне, орков впору пожалеть.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Я зашел к Гвойрину проститься. Друг был один, мне обрадовался, словно ждал. Мы обнялись, не зная, когда еще свидимся. Хотя, если и впрямь возродим практику совместных дозоров, возможно, очень скоро. Гвор, похоже, думал так же. Легко похлопал меня по плечу чуть выше локтя – куда дотянулся: – Ну, как говорится, будете у нас в Подгорье – заходите в гости. И я с готовностью выдал веками сложившееся: – Уж лучше вы к нам. – А это всенепременно! На свадьбу-то позовешь? – Тебя – первого, – честно заверил я. «Вот только когда она, свадьба-то?» Гвойрин словно прочитал мои мысли и глянул лукаво: – А что ж, с зазнобой своей не уговорился? И чем только всю ночь занимался… Хм… Старый друг что верный лук – бьет без промаха. – А ведь я тебе подарок привез, да все недосуг отдать. Вот в этом весь гном: сначала распрощается, а уж на пороге непременно оглянется и выдаст самое главное. — Ты бровки-то домиком не ставь. Нешто запамятовал? Слиток голубого серебра ты мне давал, когда расставались у Каменного Зуба. Помнишь? Я сглотнул: – Помню. – Ну, так выполнил я твою просьбу – выковал для тебя обручальные браслеты. А что долго – так я ж быстро и не обещал, да и ты не торопил. – Не для кого было. – Да уж понял. С той нашей памятной попойки и понял, что спешить мне некуда. Да и камень нужный не попадался. Ты мне все про очи ее малахитовые пел, вот я и задумал, чтоб непременно малахит и бирюза. Ну вот… Гвойрин порылся в своем дорожном мешке и извлек из его недр бережно завернутый в тряпицу нефритовый ларчик. Надо ж, откуда только знает наши традиции? Эльфы в таких преподносят подарки новобрачным. Правду говорят, с кем поведешься… Друг меж тем продолжал: – А о позапрошлом годе моему внуку Дайрейну открылась дивная малахитовая жила – не иначе сама Хозяйка пособила. Вот сколько живу, такой красоты самоцветов не видывал. Тогда я и вспомнил про тот наш уговор. Лучшие камни отобрал, часть себе оставил, а остальное повез на юг, в зарифские земли, у тамошнего мастера выменял на дивной красы бирюзу. Тот как мои малахиты увидел, аж затрясся весь – лучшие камни мне выложил, уж я-то толк знаю. Вот и решил я, что это судьба меня под руку толкает – мол, делай, что обещался. Я слушал и смотрел, как мастер извлекает из ларчика два бархатных мешочка и выкладывает на стол пару браслетов. Меня трудно чем-то удивить, уж, во всяком случае, не ювелирными украшениями, но это… На первый взгляд, оба браслета отличались лишь диаметром. На самом же деле были словно зеркальное отражение друг друга. При ширине в мою ладонь изукрашены тончайшей филигранью с вкраплениями самоцветов, представлявшей собой причудливую вязь растительных орнаментов и рун. По краям вились побеги эльфийской незабудки – бирюзовые цветы да малахитовые листья сердцевидной формы, переданные с поразительной точностью. В центре же филигранная вязь эльфийских рун, переплетенных, как тончайшие стебли, переходила в удивительный цветок. При ближайшем рассмотрении чашечка околоцветника оказалась двумя ладонями, в которых покоился бутон в форме сердца – на мужском браслете это было малахитовое сердце в бирюзовой чаше, на женском – бирюзовое в малахитовой. Наверно, у меня и впрямь был восторженно-глуповатый вид, потому что друг не стал задавать мне вопросов, какие обычно мастер задает заказчику: «А понравилось ли вам, милорд?..» – только признался, вздохнув: – Знаешь, Нель, это, наверно, лучшее, что я создал в своей жизни. Надеюсь, вы будете носить их долго. Я хотел бы, чтобы эти браслеты принесли вам счастье, – и он вновь похлопал меня по плечу, выводя из зачарованного оцепенения. – Это лучшее, что я видел в жизни, – без тени лукавства признался ему. – Спасибо, Гвор! – и горячо обнял старого друга. А он все бубнил, что-то про брыховы эльфильские порывы и что при таком раскладе скоро сам отрастит уши, сбреет бороду и рассуропится вконец, да украдкой смахивал скупую гномью слезу, которая, если верить самим же гномам, ядреней царской водки.