С любопытством ожидаю, где и как Жизнь опять докажет мне, что я дурак. (Вита Логвиненко)
Я оставил любимую и брата на попечение Ардена и теперь брел по направлению к лужайке за дворцом. С каждым шагом, кажется, нить, связующая меня с ними, натягивается, понуждает вернуться. Раньше я не знал, что это бывает так. Помнится, смотрел на Тиану, который встречал Ара и Бель после занятий в Академии, словно из кругосветного путешествия, и, посмеиваясь, думал: «Ну и народ эти эльфы!» А теперь вот сам, хоть ни разу не эльф, – а каждый шаг от любимых дается через силу. Мрак недовольно заворчал. «Да сейчас уже, потерпи, почти пришли». Спустя несколько минут дракон взмыл в воздух и взял курс на юг. Всю минувшую неделю я не давал ему привольно полетать – не до того было. В отличие от ворона, дракон не может свободно распоряжаться собой, пока я сплю. Да, теперь я знаю, эти дни станут самыми главными, поворотными в нашей с ним жизни, однако провести их взаперти не самое лучшее для Мрака, даже если учесть, что впечатлений он набрался выше холки. Ему нужно поохотиться, и лучше всего здесь, поблизости, в Драконьих горах. К осени стада винторогих козлов откормились на горных пастбищах, и охота обещает быть не только захватывающей, но и удачной. Я же хочу подбить мое альтер-эго слетать к озеру Полумесяца. Настойчивую потребность в этом я чувствую с тех пор, как Тин провела нас с Мраком путями своего сознания, распахнув дверь в совершенно новый мир. У меня много вопросов к Матери, но, возможно, впервые в жизни я не стану допытываться до всего, что мне ой как интересно. Просто упаду в воды озера и прошепчу ей: «Спасибо!» – и пусть тайна останется тайной. Впервые в жизни не хочу знать – хочу верить, надеяться и благоговеть перед непознаваемым. «Ты взрослеешь, мой мальчик, – она улыбается, я слышу это. – Прилетайте». Горы с высоты драконьего полета – удивительное зрелище. Но сейчас меня не очень трогают красоты высокогорных лугов, на которых пасутся тучные стада диких копытных. Здесь, на северных склонах, со стороны Мириндиэля, на них мало кто охотится, вот и непуганые. Еще бы, до недавнего времени на весь Эльфийский край кроме Тиану была еще, может, парочка таких же, как он, полукровок с драконьей сущностью. А теперь? Кроме правителей Империи, которые в Мириндиэле как дома, еще их подрастающие чада… Да, непуганая фауна, через каких-нибудь полвека, если не раньше, ты поймешь, какой райской жизнью жили твои предки… Почему-то сегодня вид Драконьих гор напомнил мне мое давнее паломничество. Мне тогда было уже за двадцать, я оказался одним из последних. Большинство сверстников к тому времени вернулись из паломничества, чьи-то драконы даже успели вылететь, и только Мрак никуда не спешил, не шатко не валко ворочаясь и почесываясь где-то в недрах моего естества. До поры до времени меня это не сильно беспокоило: строгий целибат был не в тягость юному «ботанику». Да и не больно-то кого из девиц интересовало вечно встрепанное недоразумение по имени Шон тер Дейл, тогда еще даже не обремененное герцогским титулом. Я тоже быстро понял, что влюбляться, чтобы стать посмешищем, по меньшей мере непродуктивно, и забил на это дело. Благо, особой чувственностью, не в пример полуэльфу Тиану, я не отличался. Что делать с девчонками, вообще плохо соображал. Это только в эльфийских романах герой от рождения гениальный любовник и соблазняет дам как дышит, изысканно и мастерски. На деле в таких вопросах мужчине нужен опыт. А мой первый опыт, хм… имел место, когда я уже заканчивал Академию. И слава богам, к тому времени Мрак успел вылететь, иначе с моей неискушенностью как пить дать остался бы без дракона. Потому и веду себя порой с подопечными как старая нянька: всегда наготове ушат холодной воды и добрая затрещина для Аса, в котором эльфийская кровь бродит, словно молодое вино. М-да… Думаю, хорошо, что я тогда был изрядно навеселе. Не то чтобы мне не понравились ощущения – скорее наоборот. К тому же полуэльфийка из Алла'тели, которая решила провести ночь после выпускного в моей скромной компании, была весьма искушенной в таких делах барышней. Но, знаете ли, мало кого обрадует факт, что вас попросту отымели ради интереса, чтобы проверить, вот это чудо-юдо тоже парень и у него всё на месте, или как? Наверно, кому другому обид хватило б на полжизни – приходилось слышать и о таком. Я же, видимо, неисправимый исследователь по природе. Осознав свою несостоятельность, закопался в эльфийские трактаты о любви, а когда представилась возможность, проверил на практике все, о чем поведала мне запретная "Нефритовая скрижаль", и убедился: теперь я знаю толк в этом деле. Впрочем, некий максимализм натуры, привычка всякому делу отдаваться всей душой, подвигли меня к мысли, что это не мое. Случайные связи без любви, простой перепихон ради минутного, пусть даже острого, ни с чем не сравнимого удовольствия, тролль знает почему рождали гадостное чувство осквернения святыни. Все равно что упиваться до поросячьего визга храмовым ритуальным вином… Мрак с азартом заходил на вираж, восторженно поливая огнем ощеренные острые скалы на границе плато, по которому уже металось в ужасе стадо горных козлов. Самки, отчаянно прикрывая молодняк, теснили перепуганных козлят к дальним от дракона скалам. «Самок и малышню не трогай». «Что я зверь?» Хм, вопрос, конечно, интересный… «Тут и козззлов хватает… Хха-а-а-а!!!» – струя огня врезалась в базальт скалы, растекаясь алым по черному. По нервам бил адреналин, который организм гигантского ящера вырабатывал в драконьих дозах. От бешеных пируэтов в животе сладко ёкало, как в детстве, когда отец раскачивал меня на качелях, а я восторженно верещал: «Выше, папа, выше!..» Теперь я чувствовал сытую, удовлетворенную усталость Мрака – охота удалась – и думал, очень скоро моим любимым идти этими тропами в свое паломничество. Я доведу их куда дозволено и буду ждать по ту сторону гор, у озера Полумесяца. Обратив взор к северо-востоку, стану считать часы и дни, слушать сердце, не раздастся ли тревожный зов. И однажды увижу две фигуры, рука об руку спускающиеся по склону, и брошусь к ним… «Хех… Да ты у нас романтик, тролль тебе в ребро!» «Молчал бы», – вяло отмахнулся от сытого Мрака. Он и вправду помолчал. Покряхтел, пару раз задумчиво поведя хвостом. Я ждал, и дракон все же решился: «Слышь, а как думаешь, какая она будет, драконица нашей девочки?» Я только фыркнул. Ну кто бы сомневался! Наши отношения выходят на новый виток – мы мечтаем о девочках. Не вообще, а о конкретных. Наших. Любимых. И это здорово. «Самая лучшая, – уверенно изрекаю я и понимаю: друг мой огнедышащий этого ответа и ждал. – Давай дочищай перышки и полетели к озеру. Времени не так много».✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Донырнув до самого дна, я звездой покачиваюсь на глади озера и жмурюсь на солнце. Хочется набрать полную грудь воздуха и проорать в этот мир, как я люблю его, но вместо этого шепчу: «Спасибо, Мать, это была хорошая шутка!» «Ну что ж было делать, когда ты так упрям, мой мальчик?» «Поначалу я решил, таким образом ты испытываешь Тими». «Ну-у… – в голосе Матери слышится шуточная укоризна. – В ее решении я не сомневалась. Почти. Кубок Судьбы понадобился для тебя, сын мой, чтобы ты осознал, чем наградила тебя жизнь. А то ведь эти твои игры в благородного наставника грозили зайти слишком далеко. Не мне объяснять тебе, как ослепляюще опасно бывает самовнушение». «Да понял уж», – очень хочется виновато шмыгнуть носом. «А спой что-нибудь, – вдруг просит Мать, и я чуть не захлебываюсь от неожиданности. – Ну-ну, ты мне тут еще утонуть попытайся! Вы с той девочкой душевно так пели, и Мрак там на подпевках… Мне понравилось». «Это с Тин что ли? – далеко не сразу доходит до меня. – Ты и с ней болтаешь на досуге?» «С чегой-то ты взял? Мне вас, драконов, хватает. Да и не услышит она меня». «Ну, насчет услышит – не услышит еще вопрос. Она, вообще-то, слышит драконов. Мрака и Снежного Рассвета точно». «Хм… – Мать на какое-то время задумывается. – Как, говоришь, зовут эту певунью?» «Тин. Тирнари». «Тирнари-и-и? – слегка нараспев с удивленно-вопросительной интонацией. – Интересно… Тирнари, значит… Понятно…» «Что понятно?» «Почему драконов слышит, понятно, – поясняет Мать как само собой разумеющееся. – Могу я с ней говорить. Услышит. Но не стану, наверное. Незачем смущать без нужды». Я молчу, хотя спросить ох как подмывает. И правильно, что молчу, потому что Мать продолжает задумчиво: «Значит, это она тебя, так сказать, в разум истины ввела? А ты ее послушай, послушай, ее породе особый Дар даден. Надо бы с Роэри переговорить…» «С кем?» «Да это я так, не бери в голову… Ну, так как, споешь?» Я затягиваю ту самую сагу о сотворении драконов, которую мы пели на три голоса. Мать спустя некоторое время подхватывает, и мы даже не удивляемся, когда слышим рокочущий бас Мрака.✧ ☙ ✧ ☙ ✧ ☙ ✧
Обратной дороги я почти не помню. Впечатления от встречи с Матерью, ощущение полноты Силы и особая благодать сбывающейся мечты бурлят во мне, как сода в кислоте. Но, едва раскинув контрольную сеть, понимаю, что Ар еще в палате. Он спокойно сидит, наверное читает, – значит, все благополучно. Однако то, что я несу любимым, не для его глаз и ушей. Придется еще погулять. А вот интересно, где Тин? Ага, в Доме-на-пригорке, как и следовало ожидать. Недвижима. В гостиной. Тоже что ли читает? Надо бы по возможности прогулять ее по Лариндейлу, а то ведь она так ничего и не видела, кроме дома, озера да целительского крыла. Эта мысль приходит в голову, когда я, откинув идею о портале прямо в гостиную, взбегаю на крыльцо и стучу в дверь. – Входи, Шон! – слышится в ответ. – Добрый вечер. – Привет! Ты меня видела в окно? – Нет, просто у тебя такая характерная манера стучать в дверь. Да и… некому больше-то, – она смущенно улыбается, а я смотрю на нее и понимаю: что-то в ней изменилось. Ауру она прикрывает, как все мало-мальски зрелые маги, и в мысли к ней с кондачка не влезешь. Но появилась в ней какая-то радостная сосредоточенность, загадочность что ли. Хм… Я что-то пропустил? В гостиной на столе и вправду два эльфийских фолианта по травоведению, из которых Тин, похоже, делала выписки. Ну да, в личной библиотеке Владыки Алсинейля есть чем разжиться. Сам на эти полки облизывался, когда сопровождал Ринон сюда пару раз. На столе же лежит раскрытым и гримуар самой Тин, доставшийся ей от матери, – сюда она, видимо, и заносит, что показалось интересным, из эльфийских источников. Знаю, он написан не знакомыми мне рунами древнего языка вроде тех, что были вышиты на злополучных портках «здравствуй, импотенция», которыми старшая сестрица когда-то предумотрительно снабдила младшую, выпуская в полный опасностей мир. – Будешь пирожки с тайрой? Или что-нибудь посущественнее? Я киваю – мол, посущественнее. После путешествия к озеру сам готов горного козла обглодать. Тин уходит делать заказ и заваривать свою земляничную тайру. А я подхожу к столу и тролль знает зачем принимаюсь листать ее гримуар. Знаю же, что этих рун мне не разобрать, и выписки она, конечно, делает, используя их же. А это что? Между страницами фолианта белый лист довольно плотной бумаги, как огромная закладка. Интересно, что она заложила? Я открываю гримуар на том развороте и вижу знакомые эльфийские руны. Прочитываю, прежде чем понять, что это такое… Еще раз… И в полном офигении опускаюсь в кресло… Я прочитал не просто чужое письмо. Это… Этому даже нет названия! Любопытный дурак! Кто тебя за руку тянул? А вот теперь, дурья твоя башка, попробуй переварить что увидел. И забыть. И чтоб ни одна живая душа… Никогда прежде мне не приходилось держать в руках оригинал аор’алэри. Не знаю, писали ли Ти и Ар нечто подобное для Бель. Думаю, нет. Я бы знал. Лишь однажды в жизни эльф пишет возлюбленной такое признание, и только если уверен – это его любовь-судьба. Эльфийские предания хранят тексты древних аор’алэри, а смысла запоминать, кому они написаны, нет, поскольку это всегда акростих. Имя прекрасной девы можно узнать, если прочесть сверху вниз первые буквы каждой строки, что я, любопытный, и сделал, хотя меня никто и не просил: Тайной любви моей, жаркой молитве внемля, Искру надежды зажгла нам Плетущая Судьбы. Рук твоих плен, жаркий шепот: «Люблю… Я твоя…» – Нет счастья большего мне и, конечно, не будет. А если, крылья взметнув, ты опять упорхнешь, Разве смогу я тебя удержать? Не посмею… Инеем сердце укроет печаль. Ну так что ж – Это печаль о тебе, и ее нет светлее. Льется река нашей жизни, надежды лелея… Прежде чем вложить листок обратно между страниц гримуара, я медленно перевернул его и увидел что ожидал – портрет Тин, выполненный теми же чернилами и той же рукой. А еще понял, что узнаю руку писавшего, – этот твердый, размашистый почерк я видел не раз в государственных документах и на конвертах с письмами для Тиану, которые тот получал еще в Академии. Хм… Пожалуй, Тими не стоит торопиться с возведением часовни в Сайгирне ради бракосочетания сестры – оно состоится не там. А мне сейчас предстоит отужинать, возможно, с будущей хозяйкой этого дома. Да уж, такие виражи не для моего дракона…