Наемник

- Собирайте людей и уводите их за стены. Закройте гавань и натяните цепи перед причалами, - отрывисто командуя на ходу, капитан стражи скорым шагом двигался к стоянке с лошадьми. – Выдели нескольких людей, пусть выкатят на главный тракт повозки. Это даст нам хоть немного времени… - Некоторые не хотят уходить… - с сомнением в голосе, граничащим с отчаянием, произнес один из старших офицеров, видимо, выполнявший роль адъютанта. - В бездну ублюдков, - после недолгого молчания ответил мужчина, сердито дернув губой. – Если хотят сдохнуть ради своего барахла, я им не помощник. Выполнять приказ! Толпа бесновалась, подобно раненому зверю, почуявшему приближение облавы. Многорукое и многоголосое существо беспокойно металось из стороны в сторону, ревя и крича в панике, которую сдерживала лишь воля этого человека. И стоит ему оставить их, как относительно грамотная эвакуация перерастет в самую настоящую давку. Наиболее благоразумные уже сейчас послушно спешат к городским воротам, спеша укрыться за толщей каменных стен, но дурачье и обыкновенные подонки, для которых сейчас открывается неплохая перспектива поживиться товарами ярмарки… Эти не остановятся и не побегут даже перед обнаженной сталью. Стража не тронет их, отвлеченная спасением тех, кому еще можно помочь… В нескольких шагах от нас двое детин в лохмотьях тащили в проем между повозками отчаянно брыкающуюся молодую женщину в наполовину изодранном сарафане. Еще один тип, ничуть не менее поганой наружности, проделывал то же самое с совсем маленькой девчонкой, со слезами тянущей руки к распростертому на земле пожилому мужчине с ножом в животе. Дернувшись в их сторону, я схватился за отсутствующий меч на поясе. Стражники даже не оглянулись на бедолаг, продолжая шествовать к стойлам, не обращая внимания также и на меня, успевшего изрядно отстать. Стиснув зубы, я бросил последний взгляд на уже почти скрывшихся насильников, от души выругался и пошел прочь. Всех женщин, детей и стариков я не смогу спасти. И никто не сможет. Останусь здесь – умру. Справедливости в любом мире нет и никогда не будет. Единственным утешением могла послужить лишь перспектива того, что ожидает этих ублюдков, когда Аватар доберется до ярмарки. Сектанты, судя по тому ужасу, который испытывали перед ними даже взрослые мужчины, не станут церемониться ни с кем. Я? Я чувствовал себя отвратительно. Но ноги несли меня в совсем не ту сторону, где я должен был оказаться, следуя велению долга и совести. Не для того я выбрался из Башни, чтобы кормить собой червей из-за красивого, но безрассудного благородства. И все же… почему на душе так гадко? Стражники безмолвно потеснились, когда я приблизился к одной из уходящих повозок. Ехать на лошади я бы все равно не смог: никакого опыта верховой езды у меня не было. Оставалось трястись на узкой скамье, кое-как приделанной к невысоким деревянным бортам, да гадать, чем обернется наконец этот злосчастный день. Спутники мои не отличались болтливостью. Мрачные все до одного, они угрюмо посматривали на совершенно не к месту чистое и ясное небо и недовольно щурились от лучей яркого солнца. Свет мягко отражался от стальных шлемов и плясал по звеньям легких кольчуг, порой забредая и на торчащие из-под плащей рукояти кинжалов и мечей. Никто не перешучивался, не сетовал на судьбу и уж тем паче не пытался завести разговор со мной. Что ж… может, оно и к лучшему. Городские укрепления вырастали при приближении к воротам, но еще по дороге на ярмарку я успел заметить, насколько ожидания хуже действительности: ров почти повсеместно был неглубок, а стены высотой до четырех человеческих ростов успели обветшать и смотрелись далеко не так надежно и непоколебимо, как издали. Выступы, щербины – все это местами создавало лестницу, по которой можно было бы спокойно забраться при нужной сноровке. Сектантами не придется готовить лестницы… Даже ворота: дубовые, скрепленные множеством стальных пластин, не казались мне неприступной преградой после увиденного на острове. Существовала, правда, еще и толстая решетка, нынче поднятая ровно настолько, чтобы всадник проехал, не пригибая головы… Повозка плавно вклинилась в людской поток, на удивление послушно расступившийся перед небольшой колонной стражников. Здесь, ближе к спокойствию и безопасности, люди вели себя куда менее агрессивно, споро расходясь по многочисленным улицам. Горожане спешили укрыться в собственных домах, приезжие же сбивались с кучки и следовали по направлению к ратуше и площади перед ней. Чуть в стороне десяток людей в плащах стражи, не облаченных в доспехи, собирал группы более-менее крепких с виду мужчин и парней, явно готовясь сформировать из них нечто вроде ополчения. Что ж… воронья пожива, если выпустить их за пределы стен, но вот на укреплениях даже эта пародия на войско сможет что-то о себе заявить. Сам я был не так уж уверен и на свой счет. Усталость после боя с Хротгаром все еще давала о себе знать, а сейчас, если вдуматься, и вовсе предстоял бой без всяких правил. Как долго я протяну на сей раз? Кто бы знал… Беспокойство снедало меня при одной лишь мысли об Эрике и Сорано. Конечно, если дети остались в отделении местных хранителей закона и порядка, опасность им уже грозила в разы меньшая, чем многим и многим… Нет. Им ничего не грозит, пока злополучный Аватар не прорвался в город. До той поры, а затем… Дьявол, я не должен сейчас изводить себя сомнениями или желанием проведать их, а заодно и искушаться желанием остаться там же, в теплом уголке… - Алистер! – властный окрик командира стражи заставил меня поспешно обернуться в сторону подъезжающего к повозке всадника. – Идешь с Диком! Кавалькада конных пронеслась мимо, направляясь в сторону моря. Тамошние укрепления были на порядок лучше, чем те, что прикрывали город со стороны тракта, но главная сложность заключалась не в высоте или толщине стен, а портовых зданиях, облепивших их подобно ракушкам. Портовые склады, хибары и хижины местных бедняков, публичные дома и постоялые дворы, рассчитанные на небогатую публику… и все это в основной своей массе сделано из дерева, которое легко поджечь или обратить в подобие лестниц. Дик оказался сутуловатым стариком, больше походящим на тощее пугало, которое какой-то шутник с неясными целями облачил в кольчугу, нахлобучил на голову шлем и подпер всю эту пародию на воина несоразмерно длинным мечом в оббитых кожей деревянных ножнах. Всклоченная седая борода дополняла общую картину, довольно интересно сочетаясь с острым взглядом глубоко посаженных маленьких глазок, стрелявшими в разные стороны с завидной частотой. Бегло осмотрев меня Дик сделал одному ему понятные выводы, неопределенно покачав головой. После чего развернулся в разношерстному сброду числом в восемь человек у себя за спиной, являвших собой еще более печальное зрелище, нежели я сам: более-менее крепкие мужики, с сомнением поглядывающие то на стены, то на оружие у себя в руках. Лишь на троих я увидел кольчуги, явно, впрочем, куда большего размера, чем было нужно. Остальные щеголяли в таких же, как и у меня, стеганках, либо вовсе в обычных рубахах. Двое имели при себе короткие луки с пока еще не натянутыми тетивами и колчаны таких же недлинных стрел. Охотники или же нет – как разница? Но выглядели они понадежнее чем все остальные, а потому я решил при случае держаться поближе к ним. - Вороний харч, - сплюнул себе под ноги Дик, произнося презрительные слова на удивление пронзительным голосом, хорошо слышимым даже за общим шумом готовящегося к осаде города. Рывком вытащив меч из ножен, он резким взмахом указал острием лезвия на ближайшую к нам башню у ворот, заставив своим движением ближайших ополченцев испуганно отпрянуть. - Там наш участок! Берите камни, берите луки или арбалеты – мне без разницы! Стреляйте в ублюдков внизу и сразу ныряйте за зубцы! – выдержав небольшую паузу, чтобы дать своему воинству осмыслить приказ, старик скривился, как от зубной боли. – Если хоть одному идиоту хватит ума делать наоборот, я засуну ему этот меч туда, где сам Зереф не сыщет! По местам! Времени разевать рот и оглядываться в поисках возможных путей отступления не было, слишком уж быстро подхватил меня общий поток, дружной толпой неорганизованных слонов ломанувшийся навстречу пока еще не оформившейся материально опасности. Порыв их, усиленный пока еще подавляемым страхом, полученным стрессом, авторитетом десятников вроде Дика и, возможно, чувством какого ни на есть, но все же долга, заставлял их покорно занимать указанные места. Их руки дрожали, а лбы покрывались потом. Мрачные выражения лиц сменялись испуганно-наивными, а плотно поджатые губы порой шевелились, чтобы дать свободу грязному ругательству или несбыточной молитве. Если бы я верил в высшие силы, то сейчас, скорее всего, тоже бы истово желал того, чтобы они обратили на меня свое высокое внимание. Однако нехитрая истина, которую я усвоил за столь непродолжительное время гласила совершенно иное: богам и правителям плевать на твою судьбу. А потому либо ты помогаешь себе сам, либо отправляешься на переработку с тоннами прочего биомяса, которое позволило распоряжаться собой без ограничений. Мне было страшно, как же без этого? Внутренности сводило холодом и немилосердно скручивало, сердце билось заметно чаще и сильнее, однако я не чувствовал даже намека на панику, которую испытывал в тот самый миг, когда в Башне на меня неслась волна огненной смерти. Я не мог представить себе, что получу рану или вообще умру… Наверное, именно это и спасало мое сознание: опасение перед неизведанным все же далеко не одно и то же, чем страх перед чем-то реальным и осязаемым. Хуже, чем есть, уже не станет. Возможно. Нужно ли было говорить, что я чувствовал бы себя спокойнее, если наши стены были вдвое выше, втрое толще, а вместо разрозненных групп ополченцев на них взводили тяжелые арбалеты матерые вояки в добротной броне? Однако ни того ни другого и в помине не было, а потому приходилось радоваться даже столь неприглядной защите, которой располагал портовый город. Поднявшись на стену, я почти сразу же постарался оказаться за одним из высоких и широких зубцов, не став даже пытаться вглядываться в полоску горизонта. От того, что я буду выискивать среди огромного надвигающегося пыльного облака очертания всадников и их знамен, ничего не изменится. Тяжело выдохнув, я взял первый попавшийся на глаза короткий лук, по типу тех, что имели при себе наши «охотники». Оказавшаяся неожиданно тугой игрушка долго не хотела сгибаться так, чтобы я мог накинуть тетиву, но в конечном итоге я пересилил упрямое дерево. Оглянувшись, я заметил несколько прислоненных к стене связок со стрелами, а через неравные промежутки – еще и внушительного размера глубокие корзины, в которые беспорядочно были напиханы снаряды всех размеров. Развязав бечеву ближайшего, я наложил первую попавшуюся стрелу, однако по примеру соседа-стрелка не стал натягивать тетиву, справедливо сомневаясь в том, что смогу удержать ее достаточно долго. Чувствую, настреляться у меня еще будет время. Дик, порой оглядываясь на наше воинство, недовольно бурчал под нос и работал с относительно небольшим арбалетом. Гневно окрикивая самых неуклюжих и медлительных, он оставался на своей позиции, не создавая лишней суматохи, что было в общем-то лучше, чем если бы ему пришло в голову лично определять место для каждого из нас. Для него мы были не более чем пушечным мясом, из которого в лучшем случае половина не поляжет в первые минуты настоящего боя. Спасало ситуацию лишь то, что мы были на стенах, а не в чистом поле. Там, думаю, нас раскатали бы в считанные мгновения… Рискнув высунуться из-за зубца, я едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. Холод, окативший меня при мысли о том, что нас ждет, когда Аватар приблизится к городу, свел мои конечности так, что я был непозволительно близок к тому, чтобы бросить лук, послать к чертям здравый смысл и рвануть наутек, не разбирая дороги. Культисты двигались неспешно, словно позволяя оценить обороняющимся свое сомнительное великолепие. Всадники и пехота перемешались в единое гротескное чудовище, спаянное поднимаемой завесой пыли и песка, ощетинившееся древками длинных пик, однообразных знамен и зубов-мечей, хищно оскаленных в нашу сторону. Щиты с грубо намалеванными эмблемами, темные плащи, надвинутые на лица глубокие капюшоны… - Стрелы наложить! – раздался пронзительный выкрик Дика, уже нацелившего своей арбалет с некоторым упреждением. Его клич повторили и остальные десятники, разве что с небольшой задержкой. Однако, чем ближе подходили сектанты, тем менее опасными врагами они казались. Когда уже можно было различить отдельные силуэты, не вглядываясь вперед до рези в глазах, становилось ясно, что половина их конных сидит на обыкновенных чахлых крестьянских лошадях, щиты их сколочены из толстых кое-как скрепленных досок, а плащи прикрывают лишь отсутствие металлического блеска доспехов. Длинные луки и арбалеты вроде того, что был у нашего десятника, наличествовали в лучшем случае у каждого пятого, в то время как большая часть пехтуры тащила с собой веревки с крюками-кошками или приставные лестницы, что объясняло медлительность их продвижения и тот факт, что разведчики стражи сперва заметили лишь конных: наверняка весь этот сброд был по пути занят тем, что расхватывал на осадные приспособления остатки ярмарки и ближайших поселений, если они тут имелись. Неясным оставалось лишь то, почему даже капитан так серьезно опасался этих культистов. При необходимости даже ополченцы легко сдержат их натиск: конница, насколько мне известно, каменные стены, пусть даже столь неказистые, что и наша, не штурмует. Эти ребята не были закованы в тяжелые латы, чтобы составить черепаху и поднести к воротам таран, которого я также не наблюдал. Не смогут они и обеспечить нужную плотность обстрела, чтобы заставить нас уткнуться мордами в зубцы стен, не давая ответить… Так в чем дело? Услужливо всплывшее в виде подсказки воспоминание об огненном шаре раз поставило все на свои места. Не думая о том, как выгляжу со стороны, я инстинктивно нырнул обратно за спасительный каменный зубец, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Никто ведь не собирался штурмовать город именно так, как это бы сделал нормальная армия. Ни катапульт, ни передвижных толстых щитов, из-за которых лучники могли бы стрелять в бойницы, ни флота, который перекрыл бы гавань, не давая уйти кому-то по морю… Все было гораздо проще… - Целься! – слух резанула очередная команда, показавшаяся неожиданно громкой по сравнению с пока еще только нарастающим гулом приближающейся толпы поклонников Аватара. Десятки ничего не подозревающих людей послушно натянули луки и подняли арбалеты так, чтобы накрыть первым же залпом подступающих фанатиков, а я все никак не мог взять себя в руки. Проклятье… Ничего хорошего не добавляло и то, что расположились мы у одной из ближайших к воротам башен – одной из ключевых позиций, на которую и будет обращена большая часть сил штурмующих, будь то маги или самые простые бойцы. Стоило только представить себе, как через разрушенные ворота хлынет толпа жаждущих крови безумцев, не обращающих внимания раны и саму смерть… «Дьявол, да соберись же ты!..» До крови закусив губу, я заставил себя рывком натянуть тетиву и выглянуть из-за зубца почти в тот самый момент, когда голос Дика хлестнул кнутом по моим ушам: - Пускай! Слитное гудение заполонило воздух, на время выгнав из моей головы все посторонние мысли. Ничто не могло оставаться безучастным перед этим гибельным роем… не могло… Упал один, второй, третий… Мешанина плащей на мгновение заколебалась, замедлилась, и проклюнувшаяся на миг надежда на то, что хватит еще пары-тройки залпов в их сторону, чтобы рассеять эту орду насовсем начала приобретать все более правдоподобные очертания, но в тот момент, когда я уж был готов отправить в полет следующую стрелу, крики на стене и пение луков перекрыл исторгнутый из множество глоток клич, от которого мурашки пробежали по коже. - Зереф! Зереф! Толпа качнулась вперед, ведомая, пожалуй, в одинаковой степени жаждой убийства и той нечеловеческой волей, что объединяла ее в одно целое цепкими когтями. Сбившись, я пустил стрелу куда выше, чем хотел, с содроганием заметив, что по большому счету не было большой разницы в том, куда целиться: к стенам рванули конные и пешие, с одинаковым рвением сминая и топча живых, мертвых или раненных. Лишь единицы из них удосуживались выстрелить, казалось бы, напрочь забывая, что у них вообще в руках. - Зереф! Зереф! Зереф! Они спрыгивали с коней на ходу, спешно раскручивали веревки и толкались, пытаясь протащить вперед свои клятые лестницы. Преодолев дистанцию выстрела за какие-то жалкие секунды, сектанты ни на миг не задерживались, чего нельзя было сказать об ополченцах: на каждого продолжавшего стрелять находилось двое тех, кто замирал в немом ужасе, не в силах оторваться от зрелища хлынувшего под стены черного моря. Потемневший от ржавчины крюк ворвался в пространство между двумя зубцами, заставив меня испуганно отпрянуть в сторону. От неожиданности выпустив и лук, и стрелу, я даже не стал тратить время на то, чтобы нагибаться за ними. Судорожно оглядевшись в поисках хоть чего-то, похожего на оружие, я мысленно выругался: нужно было заранее подумать о собственной шкуре, а не ломиться наверх, не озаботившись поиском чего-то колющего и режущего. - Держи! Выросший рядом «охотник», заросший бородой едва ли не по самые глаза, протянул мне короткий топорик с обмотанной тоненькой бечевкой рукоятью. Не размениваясь на любезности, я выхватил подарочек из толстых пальцев и не дожидаясь, пока страх заставит меня забиться в ближайший угол, метнулся к уже начавшему подрагивать от чей-то тяжести крюку. Вынырнувшая, как чертик из табакерки, плешивая голова показалась из-за края стены и тут же исчезла, оставив после себя лишь несколько бурых капелек на камне, после того, как мой удар, усиленный изрядной долей внезапно нахлынувшего остервенения обрушился сверху. - Молодц… - повернувшийся в мою сторону «охотник» не успел окончить фразу, когда особо удачливая стрела одного из сектантов попала ему прямо в глаз, заставив пошатнуться, а затем ничком рухнуть вниз. Тело, лишенное какой бы то ни было опоры, сползло вниз, в то время как я беспомощно провожал его взглядом. Не знаю, как надолго я завис, однако блеск стали справа заставил меня спешно отскочить в сторону. Впрочем, удар предназначался явно не мне: это Дик, оттолкнув плечом зажимающего рассеченную бровь ополченца, обрушил свой меч на чью-то руку, ухватившуюся за выступ там, где я только недавно срубил одного из нападавших. Крик неизвестного почти сразу же оборвался, поглощенный воем фанатичной толпы, но этого острого звука хватило, чтобы я вышел из прострации. - Не стой столбом, кретин! – неожиданно сильно и быстро отвешенная оплеуха нагнала меня чуть позже старческого кряхтения. Кивнув и отчего-то улыбнувшись, как последний деревенский идиот, которому удалось за что-то получить похвалу, я перехватил поудобнее топор и лишенным всякого изящества движением в свою очередь отрубил чьи-то пальцы в перчатке, уцепившимися рядом с крюком. Но в этот же момент левее показался еще один сектант, сжимавший в зубах короткий нож. Он уже подтягивался, в то время как мне для замаха требовались лишние секунды, которых у меня не было. Его безумно выкаченные глаза уставились на меня, переполненные ничем не прикрытой ненавистью, а потому, наверное, я и не промедлил, бесхитростно направляя левый кулак прямо в лишенную всякой привлекательности морду: стоило бы мне увидеть на его лице хоть какие-то иные человеческие эмоции, я бы наверняка замешкался, но источаемая им угроза решила все. Кровавая работа постепенно затягивала, не оставляя места для сомнения, метаний и душевных терзаний. Все было предельно просто: либо ты, либо тебя. Враг, с которым мы сражались, не просил и, должно быть, не заслуживал пощады и снисхождения. Они шли сюда убивать, так что плохого было в том, чтобы платить им той же монетой? А солнце продолжало светить, как ни в чем не бывало, с удивлением или, что скорее всего, с усталым разочарованием следя за копошением мелких муравьев внизу, опять не поделивших какой-то кусок многострадальной земли. Я не знал, сколько времени провел, отрубая чужие пальцы или кисти, отталкивая назад хрупкие деревянные или перерубая там, где мог дотянуться, веревки. Редкие свистящие над головой стрелы привлекали внимание не больше, чем злобно жужжащие осы в погожий летний денек: испытываемый первоначально перед ними суеверный страх сошел на нет, когда одна из них просвистела у меня прямо над ухом, а уже после я и почти перестал им кланяться, интуитивно ощущая, когда смерть проносится пренебрежительно далеко. Топор оказался куда удобнее, чем я мог предположить. Рубить им было несколько проще, чем непривычно тяжелым мечом, которым снабдили меня на арене против Хротгара. Старый хозяин явно не поскупился на хорошую сталь, а потому даже после стольких ударов, приходившихся порой на голый камень, лезвие обзавелось лишь несколькими незначительными щербинами. Время, казалось, растянулось в несколько раз, но небо продолжало оставаться все таким же светлым и чистым, как и в начале боя. Я не был уверен, скольких отправил в недолгий полет вниз, но приток нового мяса к моему участку стены все не убывал, в то время как наш десяток стремительно редел: одного утянул вниз особо живучий сектант, еще двое словили по стреле, а четвертый сполз вниз, зажимая рану на бедре, оставленную чудом прорвавшимся фанатиком, которого секунду спустя жестоким обратным ударом меча рассек от ключицы до пупа Дик. Внезапно воздух наполнился странной свежестью. Запах озона, усиливающийся с каждым мгновением, поначалу ввел меня в заблуждением, заставив бросить короткий взгляд на небо. Однако на последнем не наблюдалось и следа мало-мальски заметного облачка, не говоря уже о чем-то серьезном… Истерично возопившая во весь голос паранойя, пожалуй, спасла мне жизнь. Не ожидая ничего хорошего от подобных аномалий и слишком хорошо помнивший разрушительную мощь магии, я без раздумий бросился к ведущей вниз со стены лестнице. Ни гневный крик десятника, ни чья-то растопыренная перед самым носом пятерня не могли меня остановить: я не горел желанием закончить так же, как заживо поджаренный Оберин на причалах Башни. Проигнорировав Дика и без раздумий рубанув по протянутой ко мне ладони топором, я устремился прочь, перепрыгивая через две ступеньки с одним лишь стремлением оказаться как можно дальше от… Взрывная волна подхватила меня, когда я уже почти достиг подножия стены. Град осколков хлестнул по земле в считанных миллиметрах впереди, ясно давая понять, что ничем хорошим дальнейшее пребывание наверху бы не закончилось. Рухнувшее рядом со мной тело подтвердило нехитрую истину, оказавшись изрядно подпаленным Диком. Сжавшись в комок, я перекатился на бок, скривившись от боли: булыжник, величиной с кулак, немилосердно приложил меня по пояснице, впечатав обратно в пыль, когда я пытался подняться на колени. Выроненный топор валялся далеко впереди, а сверху продолжал сыпаться всякий мусор различной величины. На какое-то время я даже ощутил облегчение от того, что плохо разбираю доносящиеся со всех сторон вопли тех, кому не удалось отделаться сравнительно легко, как мне. Наткнувшись на чью-то оторванную выше локтя руку я только сплюнул в сторону, совершенно не впечатленный. Надо было вставать и уходить… куда угодно, но лишь бы подальше отсюда… подальше от этого ада… Кто бы из сектантов не спровоцировал этот взрыв, он оказал мне небольшую услугу – взрыв такой мощи, легко раскидавший верхнюю часть стены, должен был задеть и нападающих, дав хотя бы пару минут передышки перед новой волной смертников. И в тот же момент мне на глаза попались несколько треснутых бревен, отлетевших из разрушенных ворот. Одна из башен наполовину обрушилась, завалив обломками часть прохода, но даже оставшейся было вполне достаточно, чтобы поток сектантов легко вошел в город и заполонил всю небольшую площадь между воротами. Замерев на четвереньках, я со странным хладнокровием констатировал столь неприглядный факт, безучастно вслушиваясь в нарастающий в остатках арки шум, пока слух постепенно возвращался ко мне. Первый фанатик выскочил из облака пыли, дико вереща и размахивая двуручным топором с таким натуральным гневом, будто прямо сейчас он рубил на куски полчища кровных врагов. За ним следом показались еще двое, а за теми – сразу пятеро, спотыкающихся и наступающих друг другу на полы длинных плащей. Это был конец. В один миг небольшая группа уродов в черных с разными промежутками упала наземь, зажимая ладонями места, в которые ударили арбалетные болты. Не веря своим глазам, я оглянулся в сторону ближайших зданий, чтобы увидеть шеренгу из двух десятков стражников, заново взводящих свои смертоносные машины под руководством приснопамятного капитана, что-то кричащего и указывающего мечом в сторону ворот. Половина из невесть откуда взявшегося подкрепления обнажила клинки и прикрываясь небольшими круглыми щитами двинулась к арке, чтобы столкнуться со все пребывающими фанатиками… А уже спустя несколько мгновений я обнаружил себя с мечом, выхваченным из онемевших и обгорелых ладоней Дика, бегущим в ту же сторону вместе с считанными единицами тех ополченцев, которые оказались рядом. Это было глупо. Безрассудно. Много ли времени мы могли выиграть, кое-как сдерживая напирающую людскую массу, состоящую из плохо организованных, бездоспешных, но совершенно безумных ублюдков, не считающихся ни с чем? Оглядываясь назад, я нередко полагал, что стоило поступить иначе. Так ли сложно в обще суматохе затеряться среди улиц, переполненных перепуганными горожанами? Кто бы стал преследовать и искать меня, когда орда сектантов рвалась в брешь подобно стае диких зверей, почуявших кровь и страх загнанной в угол жертвы? И тем не менее я бежал вперед, а вовсе не в том направлении, что советовали мне паранойя и здравый смысл. Наш на ходу составленный клин врезался в скопление фигур в черном лишь для того, чтобы первый импульс был сразу же погашен начавшейся свалкой, в которой не было правил. В очередной раз проигнорировав свистнувший возле плеча болт, я без всяких прелюдий в виде выпадов и финтов с разбегу насадил на лезвие ближайшего урода, имевшего неосторожность замахнуться на меня своей шипастой дубиной. Ударив ногой в живот стремительно бледнеющего фанатика, я рывком вытянул меч, блокируя обрушившуюся сбоку сталь еще одного засранца. Надавив вперед, я заставил его отступить на шаг назад, теряя равновесие, и от души пнул прямо по голени, после чего попросту приставил меч чуть выше плеча сектанта и повел рукоять на себя, вскрывая чужое горло. Рухнувший рядом стражник уставился в небо остекленевшими глазами, в то время как его убийца несся к трупу, чтобы забрать обратно метательное копье. Замахнувшись, я подождал пока он подбежит ближе, а затем ударил, разворачивая корпус на полукруг, с садистским удовлетворением замечая краем глаза, как разрубленный почти напополам враг падает на свою недавнюю жертву бесполезным куском кровоточащего мяса и внутренностей. Однако, мое ликование длилось не так уж долго. Отшатнувшись, я ощутил, как воздух у моего лица рассекает тяжелое оголовье кувалды, которой размахивал детина, едва ли уступавший по габаритам пресловутому Хротгару. Забрызганный кровью фартук кузнеца никак не сочетался с темным плащом, но сообщить об этом факте взревевшему уроду я не удосужился, подныривая под очередной удар, могущий снести меня в сторону, как легкое перышко. Следующий замах был достаточно долог, чтобы я успел сместиться к левому боку «кузнеца», задевая кончиком лезвия сухожилия на его ноге. Яростный крик, вырвавшийся из луженной глотки, сопроводил неуклюжее движение в мою сторону, а уж от изменившего траекторию молота увернуться не составило труда, однако я слишком быстро забыл о своем успехе: отшвырнувший в сторону ни в чем не повинный инструмент детина в отчаянном рывке приблизился ко мне и обрушил пудовый кулак прямо на мое плечо. Откинутый назад, я рухнул, не успев ни откатиться в сторону, ни выставить перед собой меч, когда сектант обрушился на меня сверху, выбивая тяжестью своей туши весь воздух из моих легких. Дернув головой, я сумел пустить вскользь удар кулака, и сам вцепился пальцами в лицо ублюдка, стараясь добраться до его глаз. Ощутив стальную хватку на шее, я лишь сильнее надавил сам, не желая уступать в этом явно неравном противостоянии ни на секунду… Далекий грохот перекрыл все звуки, плавно переходя в звучание множества боевых рогов. Пробежавшая по земле короткая дрожь, кажется, ознаменовала очередное примененное заклинание, в то время как взгляд душившего меня кузнеца приобрел относительно осмысленное выражение, присущее человеку, которого только что разбудили, облив ледяной водой. Давление на мою шею ослабло… После чего лезвие меча вышло из горла сектанта прямо перед моим носом, обдав меня чужой кровью. Придавленный огромной тушей, я мог лишь хрипло дышать, ловя ртом драгоценный воздух. Голова раскалывалась, а перед глазами то и дело словно ставили мутную пленку, через которую я все же мог с трудом что-то различить. Фанатики бросали оружие, часть из ни обращалась в бегство, другие падали прямо нам том же месте, где и стояли. Стражники и ополченцы, сперва введенные в замешательство ничуть не меньше, чем их оппоненты, бросались следом за убегающими или спешили добить оставшихся. - Алистер! Алистер! – странно, но голос капитана стражи почему-то был едва слышен, в то время как его лицо маячило передо мной. Кто-то пытался перевернуть придавившего меня фанатика, но я слишком стремительно слабел, чтобы определить, кому обязан нежданной помощью. Сквозь разрушенную арку спешно проталкивались какие-то люди в непривычно ярких бело-синих одеждах, резко контрастировавших с одеяниями поклонников Аватара, но мне было уже наплевать. Я хотел только одного – заснуть и представить, что все произошедшее было лишь дурным наваждением.