Взятка будущему королю

      - Доброе утро, мсье Рауль. Как вам спалось? - привычно спросила молодая служанка-сиделка, которая теперь постоянно находилась в комнате слуги принца.       Через минуту, не дождавшись ответа от Рауля, она прошла через комнату и открыла тяжелые шторы на окнах. Яркое весеннее солнце затопило комнату, но Рауль лишь прикрыл веки, чтобы глазам было не так больно. После четырех дней приема лекарств, перевязок и прочего, его тело чувствовало себя вполне сносно. Но вот о себе в более широком смысле Рауль такого же сказать не мог.       Проблема была в том, что Рауль перестал понимать, зачем. Не просто, зачем делать то или иное, это он понимал прекрасно. Зачем ему жить дальше? Ради того, чтобы быть вещью? Чтобы удовлетворять все прихоти принца? Но это не то, чего хочет Рауль. А то, что хочет - недостижимо. Именно из-за того, что у Рауля не хватает сил противостоять принцу. Да и у кого бы они были? Как пойти против того, кто в будущем станет правителем твоей страны? Сбежать от него? Куда? В другую страну? И что, снова начинать все с нуля? Рауль уже не мальчик. Даже не молодой человек. Ему уже 35. К этому времени люди обзаводятся семьями и капиталами. Кому он нужен голый и босой в таком возрасте?       А если Рауля поймают? Принц с него шкуру спустил за то, что слуга попросил Эрика отпустить его. Что он сделает с Раулем после неудачной попытки побега? На лоскуты порежет? Четвертует? На кол посадит? Или затрахает до смерти? И что остается делать Раулю? Убить себя? Не выйдет, его ни на минуту не оставляют одного. Да и как? У него не хватает сил даже встать! Конечно, на один удар кинжала его сил хватит. Вот только кинжала ему никто не даст. Боятся. Причем не того, что Рауль умрет, а того, что с ними после этого сделает принц, поэтому Рауль и не отвечал ни служанкам, ни доктору, никому. Не видел смысла. Зачем? Разве это поможет ему освободиться скорее? Нет. Стоит ли тогда напрягаться?       Тем временем служанка уже вернулась к кровати Рауля и приложила свою ладошку к его лбу.       - Ну, жара нет, что радует. Скоро придет мсье лекарь, и мы поменяем вам повязки. Кстати, мне сегодня утром в кухне служанки рассказали...       Рауль прикрыл глаза. Началось. Поток слухов и сплетен с дворцовой кухни. Кто, когда, с кем, в каком платье, с какими украшениями, за чьи деньги купленные. Самое страшное было то, что Рауль уже начинал понимать, о ком именно говорит служанка. Кто такая баронесса Париса и почему граф Ронс сегодня из-за её броши вызвал на дуэль графа Миуля. Да потому что она строила глазки и одному, и другому. А брошь подарил именно граф Миуль. И граф Ронс это узнал. Дуэль, конечно, до первой крови, но все же... И таких историй за день Раулю предстояло выслушать ну очень много. О нет, только не разговоры про родство... Только не это. Эти графы ещё и дальние родственники! По материнским линиям! На уровне прапрапрапрабабок. Рауль был близок к тому, чтобы впервые за четыре дня прервать свое молчание и попросить её заткнуться. О, наконец-то!       Дверь стукнула о стену. Нет, это не доктор. Рауль открыл глаза и увидел, как в глубоком реверансе присела служанка, низко склонив голову, скрывая страх на лице. Да быть того не может...       - Оставь нас, - услышав голос принца, Рауль вздрогнул.       - Да, Ваше Высочество, - тихо сказала служанка и быстренько вышла из комнаты.       Ну, хоть одно хорошее дело принц сделал для Рауля: избавил от потока сплетен.       - Эта болтушка тебя еще не доконала своими сплетнями? - спросил принц, присаживаясь на кровать рядом с Раулем.       Руки Эрика убрали вечно падающую на лицо Рауля прядь, а ярко-голубой взгляд заглянул в темную синеву глаз Рауля. Правда, для этого принцу пришлось наклонить голову почти до самой постели. И Рауль удивился той теплоте и заботе, которая заполняла эту голубизну. Это было... неожиданно. Тот образ принца, который Рауль рисовал себе на протяжении всего этого времени, опять дал трещину. Как будто и не было опьянения и изнасилования, а затем - жесткого наказания кнутом. Как будто принц относился к Раулю так же, как и во время поездки до столицы. Но ведь было же? Было. Тогда почему?       - Рауль, я не смогу извиниться перед тобой за произошедшее. Это все равно, что извиняться за то, что у меня белокурые волосы или голубые глаза. Мне бы хотелось, чтобы у меня не было вспышек ярости. Очень хотелось бы, поверь. Я очень завидую тем, кто может любить кого-то и не причинять при этом боль, не требовать полного контроля над тем, кого любит. Но я так не могу. В моем случае тот, кто мне дорог - страдает больше других. Как ты. Поверь, если бы я мог - я бы отпустил тебя. Я не могу. Это сведет меня с ума. Знать, что ты будешь принадлежать кому-то другому... Тот, кто мне так дорог, кого я считаю особенным... Даже просто думая об этом, я чувствую, как внутри меня поднимается ярость. Я не прошу тебя о взаимности. Я бы и сам вряд ли бы полюбил себя. Я прошу только одного: живи. Просто живи. Я понимаю, как тебе тяжело подчиняться кому-то. Действительно, понимаю, не хмурься. Я и половины того, что выпало на твою судьбу, не перенес бы. После того, как ты выздоровеешь, мы заключим с тобой договор по всем правилам. Договор на определенный срок, на какой - мы решим вместе, после того, как ты поправишься. И я даю тебе слово. После того, как срок договора истечет - ты будешь волен выбрать, продолжить его или прекратить. Прошу. Не уходи сейчас. Дай мне возможность хотя бы найти тебе замену. Я тебя искал три года. И все эти три года слуги лишний раз старались не попадаться на моем пути. Почему? Спроси у своей сиделки, - принц отвел взгляд, выпрямился и посмотрел в окно, а затем продолжил шепотом: - Ты не представляешь, как это больно, когда в лицах тех, кто находится рядом с тобой то и дело проскальзывает страх и даже ужас.       Рауль же лишь моргнул. Умел же принц поставить все с ног на голову! Но разум Рауля как клещ вцепился в предложение принца о сроке договора и о том, что тот постарается найти ему замену. Конечно, настораживал период в три года, но... Да блин! Он десять лет терпел отношение, как к последнему отбросу от всех окружающих.       - Ищите, мой принц. Я постараюсь, - еле слышно, сам удивляясь слабости своего голоса, сказал Рауль. - Только поторопитесь, прошу. Надолго моих сил не хватит.       Принц, обернувшись к Раулю, искренне улыбнулся и, погладив слугу по щеке, сказал:       - Я тоже постараюсь, мой Морион. Отдыхай. И не стесняйся запрещать Лизетте болтать. От её сплетен с ума сойти можно.       Рауль слегка улыбнулся и вновь прикрыл глаза. Где-то там, впереди, разгорался огонек новой цели. Да, он был слабым и слишком призрачным, но по сравнению с кромешной тьмой, окружавшей Рауля до этого... За этот огонек слуга был готов побороться.       Эрик вышел из комнаты своего слуги с плотно сжатыми челюстями и кулаками. Две баронессы, его телохранительницы, предусмотрительно сменили на своих постах баронов. Не останавливаясь и не смотря ни на кого, принц дошел до своих покоев и рухнул в кресло прямо в гостиной.       - Вина, мой принц? Или чего-то покрепче? - спросила без тени шутки или издевки баронесса Шали.       - Горькой настойки. Лекарь знает какую. И узнайте, в кабинете ли отец. Мне нужно срочно уехать куда-то. Чем дальше - тем лучше. Черт, ну почему он такой... упрямый! - выкрикнул принц в сердцах.       Девушки переглянулись, и Шали вышла, а Нариса осталась с принцем.       - Нам отправиться с вами? Или возьмете баронов?       Вопрос был непростым. Бароны лучше подходили для походов и дальних поездок, да и носить оружие могли открыто. Баронессам же даже в пути следовало соблюдать определенные законы поведения. Карета, а не верхом. Дорожный костюм был хоть и не таким пышным, как придворные платья, но это все же были целых три юбки длиной по щиколотки. В таких фехтовать проблематично, хоть и возможно. Да и по лесу не побегаешь. А снимать юбки и оставаться в брюках - терять драгоценные секунды. Но брать с собой баронов в поездку, когда принц находится в таком состоянии - это подвергать тех риску. Приступы ярости Эрика никогда не приводили к насилию над женщинами. С чем это было связано - не знал никто. Лекарь выдвигал предположение, что, как и у многих хищников, Эрик воспринимает всех мужчин как претендентов на свое главенство в стае, а женщин - как будущих матерей своих детей, которым нужна защита и опека. Но говорил это только не при Его Высочестве и умолял ни за что не рассказывать тому данное предположение.       - Будет зависеть от того, куда поедем, Нариса, - сказал принц и очень медленно выдохнул. - Вот что мне делать с ним? Знал бы, что этот тихоня такой упрямец - оставил бы в том проклятом Шийске. А сейчас... Ну не могу я его отпустить, не могу! Хоть и понимаю, что это было бы лучшим решением. Где там Шали бродит?!       Нариса не ответила. А что она могла ответить? Давать советы принцу в этом состоянии было подобно подливанию масла в огонь. А задержка Шали... Да не было её, она, если до лекаря дошла - хорошо будет. Не говоря уже о том, что предстоит еще забежать в приемную короля и узнать там необходимое принцу. Принц же просто не любил ждать. Однако спустя всего минуту дверь открылась, и служанка занесла в комнату поднос с большим графином темной, как смоль, настойки и тремя небольшими фужерами.       - Наконец-то! - буркнул принц, выхватывая поднос из рук служанки и ставя его на стол. - Свободна.       Девчушка присела в реверансе и тут же поспешно вышла за дверь. А принц уже наливал тягучую настойку в два бокала. Понятное дело, не интересуясь мнением Нарисы на этот счет. Но взять бокал в руки - не значит выпить, баронесса и принц это понимали. Звон бокалов и принц залпом выпивает крепкую, горькую и довольно вязкую жидкость. Настой на сумасшедшем количестве трав. По вкусу - чистая отрава. Но более крепкого напитка во всем дворце не сыщешь, а в таком состоянии принц вино может бочками пить и все равно останется трезвым. Проверяли не раз.       - Хорошо... - прикрыв глаза, сказал принц. - Но мало.       И налил себе снова. "Надеюсь, у лекаря есть еще пара таких графинов..." - подумала Нариса, наблюдая, как второй бокал исчез со скоростью первого. "И надеюсь, что выезжать нам надо будет не завтра. Похмелье у принца будет жестким". Дверь тихонько отворилась и внутрь гостиной зашла Шали.       - Ну, что там отец? - спросил тут же Эрик, наполняя свой бокал и бокал для баронессы Шали.       - Его Величество сказал, что есть одно нерешенное дело на границе с вольным баронством Родгер, в Ламарии. Смертный приговор уже подписан, новый глава города подобран. Но выезжать надо завтра.       Принц скривился, с сожалением допивая третий бокал и отставляя опустевшую посуду в сторону.       - Баронство Родгер, чокнутые горцы, - скривившись, Эрик решительно встал и подошел к окну.       Вольное баронство. Давно было пора вычистить этот гадюшник воров, контрабандистов и сбежавших преступников, которые периодически совершают набеги на север королевства и всячески расшатывают обстановку там. Но местность не способствовала проведению быстрой и победоносной войны. Горы. Старые, подточенные ветрами и дождями, без всяких полезных ископаемых. Вести в них войну - кошмар любого военачальника. Огородить стеной от горцев благополучные земли? Так не только их королевство граничит с этим баронством, будут обходить стену по территории соседей. Нет, проще оставить их вольным баронством и не трогать. Хотя, быть может, и придется, когда Эрик станет королем. Создать спецотряды из местных жителей, которые ненавидят вольное баронство и хорошо ориентируются в горах... Потом. Сначала - разобраться с Ламарией.       - Баронессы, вы останетесь тут и присмотрите за Раулем. Попробуйте расшевелить его, если получится. Я сделал все, что мог, но не уверен, что он не захочет уйти из жизни. Будьте осторожны. Даю вам разрешение рассказать обо мне все, что он захочет знать, если посчитаете это необходимым. Со мной отправится барон Варн и барон Жан. Барон Стад останется с вами, его не обижать.       Девушки переглянулись и присели в глубоком реверансе.       - Как прикажете, Ваше Высочество.