Нельзя быть красивым таким

Глава 1. Мортен проснулся, вернее сказать, очнулся от лекарственного сна, и сейчас, приоткрыв глаза, изучал комнату - свою палату. Светлая, с огромным окном, выходящим на юго-восток... Жалюзи подняли, ведь послеполуденное солнце уже не било в глаза так, как утром. Его кровать расположилась изголовьем к стене слева от окна, напротив Мортен обнаружил самую обыкновенную софу и небольшой стол с парой стульев. Глаза продолжали изучать обстановку, и за пределами "гостиной", как он мысленно прозвал середину палаты, выхватили из довольно мутной пока картинки два шкафа, или это были холодильники... Он устал. Глаза, за всю жизнь не пролившие и сотой доли тех слез, которые он выплакал в том жутком подвале, болели и с трудом фокусировались на предметах. Когда Мортен закрыл глаза, то пришло осознание того, что он в палате один. Страх сковал его всего, казалось, что вот откроется дверь - ведь ее может открыть любой - а за ней стоит Питер. Он уже видел дьявольскую ухмылку и маньячески блестящие глаза... Против воли судорога прошила бедра и бока, выгибая тело в паническом припадке. Как закричал, он уже не помнил, а когда очнулся, то увидел над собой встревоженное лицо Анджея. Тот стер со щек друга слезинки и все еще успокаивал: - Мортен, сюда никто не войдет, верь мне, клиника усиленно охраняется, а крыло, где ты находишься, оборудовано видеокамерами и датчиками веса. Любой человек весом свыше семидесяти килограммов не сможет сюда проникнуть без ведома. Магне постарался, вернее, его друг, ты его знаешь, из спецподразделения. Все еще тяжело дышащий, Мортен кивнул: да, Бьерн оборудовал и его собственное жилище. - Не оставляй меня одного, прошу тебя, Джей, я... чуть с ума не сошел... уже видел его лицо, ухмылку... глаза - так он смотрел... когда пробовал на мне... свои... игрушки. Это слишком. - Ты натерпелся от этого выродка, вот и мерещится везде... Не оставлю, прости, я понадеялся, что успею сходить за материалами, - Анджей кивнул на медицинский поднос, - тебя нужно заново перевязать и обработать раны. Если бы ты согласился на помощь Магне и Пола, было бы замечательно. Я разрываюсь, утопаю в бумажной работе, дела копятся, а у меня в голове один ты. Заметив, как напрягся друг, Анджей поспешил объяснить: - Ребята просто будут находиться в палате по очереди, чтобы не оставлять тебя одного. Если ты разрешишь, то утренний туалет и принятие пищи также возложу на них. Человека незнакомого тебе я не предлагаю, я все понимаю. - Я кричал, да? - Ты просил не впускать. - Прости меня... Я измучил тебя, всех... Пусть Магс с Полом помогут тебе, я больше не буду гнать их... Я не подумал... - Мортен, они хотят помочь, переживают за тебя, готовы находиться тут безвылазно. Просто поставь себя на их место. Вот ты бы бросил едва оставшегося в живых друга? Неделю мы трое по очереди, сменяя друг друга, сидели около тебя. Скажу честно: ты был плох. Слишком много травм, внутренние воспаления, гематомы по всему телу... Жар не спадал почти трое суток! Ты бредил с открытыми глазами: звал родных, разговаривал, словно ты находился дома с семьей... Магне обтирал тебя влажными полотенцами, охлаждая, Пол собственноручно готовил бульоны. - Я не знал, - по виску Мортена сбежала слезинка и он прошептал: - Ведь я этого не знал, почему вы мне не рассказали? - Что-то бы изменилось? - улыбнулся Анджей. - Ты только-только пришел в себя и сразу же заявил, что не нуждаешься в их помощи... Магне вспылил, но он уже раскаялся, что был слишком резок. - Я никогда не был ни от кого настолько зависим... - голос Мортена дрогнул. - Вы - все трое - мои близкие люди... я еще не свыкся с тем, что мои друзья... видели, как надо мной издеваются... как лапают, словно я не мужчина, а... - Мортен всхлипнул, но взял себя в руки, стиснув зубы. - И сейчас... ты положил меня так... ноги... будто для этого... - Ты помнишь, что напоследок с тобой сделали? - тихо спросил Анджей. Мортен залился краской, но ответил, помедлив: - Не могу сказать, я только чувствовал боль, уже отчетливо не понимал... - Не помнишь? К ранам приложили раскаленный металл. Мортен неверяще уставился на друга, часто моргая в попытке сфокусировать взгляд. Муть в глазах не проходила, этому поспособствовали и нахлынувшие слезы. - Нет... - он даже слабо мотнул головой. - Средневековье какое-то... Я заслужил это, Джей? За что мне такое испытание, Господи, что я сделал не так? - Мортен вздрагивал, тихо плача. - Только скажи мне, Господи, я не понимаю! Я не считаю себя безгрешным ангелом, но я жил так праведно, как только мог! Тогда - за что?! Что мне исправить, что ты этим хотел мне сказать, Господи?! Ты сам мне все это дал - голос, мою наружность, так что ты от меня ждешь?! Ты наказываешь меня, но почему именно так? Я не понимаю... Он дернулся как от удара, когда рука Анджея легла ему на лоб, но секундой позже Мортен сам прижался к ладони друга. Он затихал под этой немудреной лаской. - Не надо так, Мортен... Он не наказывает тебя, ты сначала сказал, что это испытание. Пусть испытание. Болью, страданием... - Но унижение и попирание моего достоинства - это-то за что? - прошептал Мортен. - Я не страдаю гордыней, я не мужеложец... я не понимаю, Господи... - Тише, тише, друг, побереги глаза, с них уже довольно слез. Давай-ка, умоемся, - он смочил под краном салфетку и протер тому заплаканное лицо. Мортен постепенно успокоился, начав глубже дышать. - Джей... я не хочу при парнях... так лежать. Зачем это. - Ты пока очень слаб, а потом я все объясню, Мортен, тебе необходим отдых, мы слишком долго разговариваем. - Сейчас. - упрямо повторил тот, от напряжения у него даже выступил румянец. Анджей вздохнул. "Вот упрямец...". - К ожогам должен поступать воздух, нельзя допустить мокнутия ран. Ты не все время лежишь на спине, я переворачиваю тебя на бок несколько раз в день. А ребята все знают и понимают. - Да, знают. Я не хочу, чтобы... они это видели... пойми.. - Я понимаю, - Анджей вздохнул. - Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать. А утренний туалет и завтрак с обедом? - Как много обязанностей... у парней появится, - Мортен вздохнул. - Туалет. Звучит не очень. - Полноценное умывание пока тебе недоступно, используются хлопковые влажные салфетки. Ими я протираю тебе лицо, уши, шею. Это и есть утренний туалет, - объяснил с улыбкой Анджей. - Вечерний туалет проводить буду по-прежнему я. Это обтирание всего тела, мытье ног и смена белья. Надеюсь, про принятие пищи все понятно? - Я не хочу есть... - У тебя нет аппетита, знаю, это из-за лекарств и от общей слабости. Просто пробуй есть, Мортен, это очень важно для выздоровления, ведь ты же знаешь, что нужно восстанавливать силы. Если будет тошнить, сделайте паузу, попей, подыши и снова пробуй. Капельницы - дело хорошее, но ты же человек, а не растение, чтобы питаться жидкостью. Ты должен есть сам. - Меня заставляли есть. Кусок в горло не лезет. - Да, знаю, горло у тебя так и болит? - Глотаю с трудом, даже не боль, а... - Мортен подбирал слова, - не знаю, надсада какая-то... - Там ссадины и царапины на слизистой глотки и пищевода, пока ты лежал без сознания, я смазывал тебе горло различными масляными витаминными растворами. Сейчас уже гораздо лучше, ты будешь теперь просто пить эти витамины после еды утром и вечером. - Рыбий жир, что ли? - слабо улыбнулся Мортен. - Угадал, он и еще один препарат. Надеюсь, ты не будешь, как маленький, брыкаться и плеваться? - Если только стошнит. Мортен устал. Анджей это видел и мягко сказал: - А теперь - спать. Тихий час, дружище Мортен, готовь руку. - Зачем? - Чтобы ты спал, зачем же еще? - откликнулся Анджей из процедурной, хваля себя, что вовремя спохватился и не стал набирать лекарство в шприц прямо в палате. Когда бандиты делали уколы, то наверняка проделывали эти манипуляции у Мортена на глазах. - Ты что же, меня спящего перевязываешь? - забеспокоился Мортен. - Пока так, - Анджей вернулся в палату и, присев рядом с постелью друга, протер спиртом место для укола на его плече. - Ты под воздействием лекарства не чувствуешь боли. - И стыда... - Мортен отвел взгляд. - Я не хочу укол, Джей. Перевязывай так. - Те, кто пережил изнасилование, долго не могут выносить прикосновений. Ты - не исключение. Как я, по-твоему, буду, например, смазывать твои ожоги и промывать тебе прямую кишку? - Прости, что делать? - пролепетал, оторопев Мортен. - А ты думал, твои раны сами заживут? У меня нет волшебной палочки, Морт... - Значит, все время, что я тут лежу, ты все это делал со мной? Так вот что означает "мы тебя подлечили"... Мортен покраснел так, что красные пятна покрыли шею и грудь. Это немыслимо! Джей... Он не мог поднять глаз на друга, которого еще не привык воспринимать как врача. А теперь он - его пациент, и тот уже знает каждую царапинку на его теле... и внутри тела тоже... Он не заметил, как погрузился в воспоминания. Всегда легкий в общении, любознательный и готовый всему у него учиться, Джей с ним вместе познавал морские глубины, читал рекомендованные им книги, с удовольствием поддерживал беседы на религиозные темы и с интересом слушал характеристики встреченных то там, то сям невиданных растений и тропических бабочек и жуков. Мортен относился к другу с огромной симпатией и теплотой, но и со снисходительностью "старшего брата", хотя он всегда знал, что тот руководит целым штатом клиники, проводит конференции и делает сложные операции... Но с ним Джей отдыхал душой, расслаблялся, с удовольствием принимая роль младшего товарища, которому еще предстоит многое в жизни узнать. И вот теперь Джей решает: сделать ему укол снотворного или нет. Роли поменялись. Сейчас главным был Анджей. - Мортс, я делаю то, что должно. Что ты предлагаешь? За то время, пока ты боролся за жизнь, некоторые раны немного поджили, в частности, на спине и руках. Ожоги за такой короткий срок не заживают, а слизистая прямой кишки травмирована во многих местах. При первом осмотре мы выявили обширную кровяную опухоль как раз в том месте, где крутой изгиб - переход в сигмовидную. Осмотр проводился при помощи ректоскопа. Простым зеркалом не увидеть. - Что это такое... ректоскоп... - прошептал бедный Мортен, который уже впадал в прострацию от смущения. - Это инструмент для осмотра прямой кишки, длина больше тридцати сантиметров, вручную до этого места в кишечнике не добраться, пока швы не сняты. Именно поэтому и применяем промывания, по-другому - микроклизмы. - Господи, какие еще швы... - застонал Мортен, чувствуя, как снова набегают слезы на глаза. - Сейчас я расскажу. Я уже говорил тебе, что тебя оперировали в Германии... Там у меня проживает коллега, в том же округе. Он проктолог. Знает о тебе он, а также врач моей клиники - Патрик. Больше никто со стороны. Врача зовут Дерек, он прилетал сюда уже дважды: в первый раз - сделал операцию на уретре, затем - на осмотр. Кстати, скоро очередной осмотр. - Понятно, - Мортен не смотрел на друга, кусая губы. - Первая операция... прошла успешно? Или у меня... проблемы? - его руки комкали больничное одеяло, глаза блестели от застывших в них слез, а на бледном лице горели пунцовые пятна. - Успешно. Все поправимо. Будет нелегко, но постепенно все функции восстановятся. - Расскажи все как есть... я постараюсь понять и... принять... Не нужно от меня скрывать правду о моем состоянии. Анджей смотрел на друга и поражался. Только-только очнулся, можно сказать, с того света выкарабкался, а уже любопытство берет верх и над слабостью, и над болью. Он кивнул и ответил: - Сейчас - стадия заживления операционных ран. Чтобы не образовалось келоидных рубцов, я ежедневно втираю в швы специальную стимулирующую мазь. Это больно, ведь твоя промежность сейчас представляет собой большой кровоподтек... И ожоги нужно также смазывать, только мазь уже другая. Внутри заднего прохода содран слой эпителия, множество трещин... Как я уже сказал, я делаю микроклизмы, а потом закладываю в кишку мазь и распределяю ее пальцем по стенкам. Если трещины не заживут сами, то понадобится еще одна операция, скажу правду - нежелательная, могут остаться последствия в виде слабости анального сфинктера, то есть, попросту - недержания. Именно потому, что трещинки еще не зажили, нельзя пользоваться инструментами. Я ничего от тебя не скрываю, видишь? - Я инвалид? - слезы, наконец, вылились из глаз Мортена. - А мой член? Я помню... помню, как его раздирали... - Морт, ты устал, я потом договорю, отдохни... - Как?! Как я могу отдыхать, зная, что ты сейчас раздвинешь мне ноги и всунешь пальцы! Ты! Мой друг! - уже рыдал Мортен. - Прости, - Анджей крепко взял его за плечо и ввел снотворное. Мортен постепенно погружался в сон, тело перестало вздрагивать от рыданий, а силуэт друга в мутной дымке вскоре померк в темноте. Еще несколько минут врач сидел, успокаиваясь сам, глядя на друга, у которого даже во сне были страдальчески подняты брови, испытывая чувство вины оттого, что пришлось действовать против его воли, предотвращая истерику. Анджей убрал одеяло и поднял на Мортене больничную рубаху. Он тщательно обработал стому и поменял калоприемник. Подняв держатели для ног выше и подставив под ягодицы друга судно, надел перчатки и набрал в медицинскую грушу лекарственную эмульсию, еще не успевшую совсем остыть. Несколько раз он набирал лекарство в баллон клизмы и выпускал его полностью, а затем сжал рукой ягодицы Мортена, не давая жидкой субстанции сразу вытечь наружу из переполненной кишки. Он не мог даже представить, как бы прошла эта процедура, если бы Мортен не спал... Отпустив ягодицы друга, он подождал, пока клизма вытечет в судно и осторожно промокнул промежность салфеткой. Сменив перчатки, Анджей набрал на палец мазь и осторожно ввел его в расслабленный анус друга. Круговыми движениями врач, мягко надавливая, втирал мазь в поврежденную слизистую. Повторив эту процедуру несколько раз, он смазал обожженные участки вокруг сфинктера и, осторожно касаясь кончиками пальцев, втер мазь в швы. Он снял перчатки: "Здесь всё...". Оставив Мортена лежать в прежнем положении, Анджей поменял в процедурной содержимое подноса и набрал шприц. "Обезболивающий укол не помешает". Он вернулся в палату. Друг спал, его грудь мерно поднималась и опускалась, страдальческая морщинка между бровей разгладилась. Анджей опустил держатели на самую нижнюю позицию, оставляя ноги Мортена чуть приподнятыми над койкой и слегка раздвинутыми, это вполне обеспечивало циркуляцию воздуха возле ран. Врач не стал разматывать бинты на его члене и мошонке, перевязка была вчера, поэтому дня на три, если не случится непредвиденного, Мортен был избавлен от лишней боли. Анджей сделал инъекцию в бедро и, подождав пять минут, снял слой пропитанной мазью марли, прикрывающий изтерзанную головку члена Мортена. За неделю покоя и лечения ушла почти вся краснота от воспаления в царапинах на нежной коже. Опухлость пока присутствовала, нитки операционного шва еще не вышли и торчали из отверстия уретры. Анджею предстояло сделать лекарственное вливание внутрь пениса для снятия внутреннего воспаления уретры и лечения ее слизистой, эпителий которой был поврежден. Он внимательно осмотрел головку. "Ювелирная работа... Дерек просто волшебник, не видно никаких следов, шовчики между губками вообще незаметны. Вспомнить страшно, что тут было за месиво...", - думал Анджей, готовя шприц для вливания. Закончив процедуру, Анджей закрепил на члене друга накладку из пропитанной мазью марли. Во время и после таких процедур ему всегда было не по себе. Он будто на себе испытывал боль, хотя и не ощущал ее. Его будто пронзало, заставляя внутренне содрогаться от одного лишь осознания подобной боли, какой она была, и что испытал на себе его друг. "Что же дальше? Как поступить? Это ведь насилие... Мортен против, но я должен выполнять свою работу." Анджей опустил рубаху друга, прикрыв того до середины бедер, и накрыл одеялом. Ему было не по себе еще и потому, что он боялся, что Мортен не простит ему этого вынужденного насилия над собой, а он не сумеет достучаться, найти правильные слова...