Высшее сословие

      – У меня для тебя две новости. Одна хорошая, а другая очень хорошая. Нет, – Джек нахмурился, изображая раздумья, – три. Но третья вводная, так что она никакая.       У Райана трещит и разваливается на кусочки башка, режет глаза, а во рту открылся филиал Сахары, так что любая новость для него никакая. Разве что Джек скажет о том, что изобрели супер-средство от похмелья мгновенного действия, и он прямо сейчас даст его подыхающему Райану. Но игнорировать друга всегда было бессмысленно, ибо Джек, хоть и был альфой, имел язык без костей и мог залезть любому в жопу без мыла. Фигурально выражаясь, потому что с омегами у него не ладилось. В общем, отчетливо осознавая, что деваться ему некуда, Райан медленно поднял голову от парты и попытался изобразить вопросительный взгляд.       – Новость первая, вводная, – к нам переводят новенького. Новость вторая, хорошая, – это омега, – Райан даже бровь приподнял. Учитывая, что омег на всю школу было штук пять, эта новость попахивала бредом. – Новость третья, очень хорошая, – он то ли граф, то ли виконт.       И вот тут Райан уверился, что какой-то самоубийца несанкционированно провел Джеку лоботомию. Не то чтобы у него раньше было много мозгов, но такой бред мог выдавать за правду только клинический идиот. Потому что быть такого не могло, чтобы кто-то из знати попал не просто в школу для обычных детей, но еще и в их – самую дерьмовую в самом дерьмовом районе города. В том, где даже полиция была лишь частью мафии, которую Райан собирался возглавить сразу же, как только отец, старый хрыч, наиграется и уберется на покой. Именно поэтому он и знал, насколько глубоко прогнил этот кусок блистательной столицы империи, и отчетливо понимал, что никого из высшего сословия сюда не отправят, а уж тем более омегу. Если, конечно, не хотят чуть позже обнаружить его хладный труп с многочисленными разрывами всех имеющихся отверстий. Это бред. Чушь собачья. Именно так он и ответил сияющему Джеку. Тот, однако, энтузиазма не утратил – явно лоботомия.       – Источник более чем надежный. Да ты сейчас и сам убедишься. А вообще, давай поспорим, – Джек улыбнулся той самой улыбкой, которая вызывала обильное недержание у всех, кто хоть раз пытался перейти ему дорогу. Ну, или Райану, что было равносильно. – Забьемся на штуку?       И Райан обязательно бы забился и был бы уверен, что выиграет, если бы в тот же самый момент в класс не зашел новенький. То, что именно граф или виконт, было видно с первого взгляда. Он словно был сделан из другого материала, не того, из которого ваяли всех их, прозябающих в этом гнилье. И даже явно дешевые джинсы и рубашка не могли испортить производимого им впечатления, потому что сидели так, словно были от кутюр. Он отличался от всех знакомых Райану омег, как шубка из дорогой черной норки от синтетического дерьма. Во-первых, новенький был красив. Той самой аристократической утонченной красотой, которая сразу выдает породу. Во-вторых, он хоть и был каким-то изумленным, но просто излучал волны превосходства. Нет, не смотрел свысока или презрительно, но Райан отчетливо ощущал себя существом второго сорта рядом с ним. А еще он пах. Тонко, сладко, вкусно и так отчетливо, как не пах никто из знакомых Райана. От этого запаха вело голову, и так чугунную, наполняло истомой все тело и в то же время напружинивало его, готовя к броску.       Райан тряхнул головой, вспышкой боли загасил неуместные желания и мысли и попытался здраво осознать, что же произошло. В их класс затолкали новенького. Омежку. Слабого и наверняка беспомощного, у которого вряд ли имеются хоть какие-то покровители, иначе он не оказался бы в этой школе. И хоть последнее предположение требовало еще подтверждения, губы Райана растянулись в зверском оскале. Видимо, бог, или кто там за него для них, сирых и убогих, услышал его молитвы, так как учитель, вошедший следом, сел за свой стол и четко проговорил:       – Это новый ученик вашего класса. Виконт Альберт Хэлдридж, – одной этой фразой он словно дал команду: «Фас!» своре полудиких злобных псов. Упоминать титул при них, выросших в ненависти к этим самым титулам, было столь явным намеком, что дальше просто некуда. Не назови его мистер Джеткинс, и у виконта появился бы шанс: догадки из серии тайного шпионажа или программы защиты свидетелей, навеянные дешевыми экшнами, сделали бы свое дело. Но теперь все было слишком прозрачно, чтобы строить иллюзии. – Садитесь, Ал, – Джеткинс буквально пропел сокращенный вариант имени, упиваясь вседозволенностью, хотя при других обстоятельствах не рискнул бы обратиться даже по полному имени, ибо был безродной шавкой.       Райан ждал вспышки, какой-то грубости – парень-то к такой фамильярности наверняка непривычный, но ее не было. Ничего не было. Альберт смотрел на всех них, и на Джеткинса в том числе, с полным равнодушием, так, словно они не заслуживают даже презрения. Как он, наверное, смотрел на мебель в своем особняке. Или на слуг. И эта последняя мысль резанула по гордости Райана особенно остро. Он с плохо скрытой враждебностью смотрел на идущего по проходу Хэлдриджа и ненавидел каждую его черту. Однако, когда тот тихонько уселся на свободное место рядом с ним, ненависть как-то враз сменилась полнейшей растерянностью. Класс замер и, кажется, не дышал. О непомерно расширенной интимной зоне Райана знали все. И о том, что он всегда – всегда! – сидит один, тоже. Даже Джек, хвостом бегающий за ним все перемены, на время урока усаживался куда-нибудь еще. И тут такое. Райан во все глаза смотрел на достающего учебник и тетрадь Хэлдриджа и судорожно пытался понять, что же ему теперь делать. Нет, если бы на месте омеги был альфа, дело другое. Он просто выпнул бы его нахрен со своей парты, и дело с концом, но чертов Хэлдридж-то был омегой. Так что Райан просто стиснул зубы покрепче и отвернулся к окну, решив соседа игнорировать.       Но игнорировать не получалось. Мешал запах, и тихое дыхание, и, черт возьми, осознание того, что рядом сидит омега, да не простой, а такой… такой. Тем более, что ко всему прочему примешивалось странное состояние Райана. Если бы он не был на сто процентов убежден, что нервничать в присутствии омег разучился лет семь назад, он бы подумал, что волнуется. Учеба и так давалась Райану нелегко, а при подобном раскладе грозила превратиться в непосильный труд. Но неожиданно пришло понимание, что буря улеглась. Аромат Хэлдриджа, казавшийся отравленным дротиком, принес вместо мук успокоение и умиротворение. Райан вдруг почувствовал себя в безопасности, будто все проблемы, которых у него было более чем много, стали вдруг несущественными, несерьезными и решались только усилием мысли. И он подумал бы, что совсем ебнулся, если бы не заметил, что и все остальные пялятся на Хэлдриджа с блаженными улыбочками и отчаянно сопят, видимо, стараясь надышаться впрок.       Райан обвел их ледяным взглядом, в который от души добавил презрения и обещания анальной кары любому, кто продолжит позорить альфий род. Подействовало на раз, но приятные ощущения стерлись вмиг, едва только он понял, что сам дышит в два раза чаще обычного.       А Хэлдридж будто и не замечал реакции на свое присутствие. Слушал бубнеж Джеткинса, хотя Райан на его месте, если бы и не харкнул в лицо учителю, то уж точно старательно его игнорировал, что-то изредка записывал в тетради и катастрофически не вписывался в окружающее пространство. Будто редкий бриллиант в навозную кучу запихнули. От этой мысли Райану очень уж захотелось дать себе пинка. Но от самобичевания спас звонок. Райан покидал свое барахло в сумку и вылетел из класса, краем глаза отмечая, как аккуратно укладывает учебник и тетрадь Хелдридж. Внутри царил полный раздрай, так что он ухитрился даже выронить зажигалку, прежде чем поднес ее к сигарете – неслыханная для него неуклюжесть. Болтливый, но чуткий Джек молчал, и Райан готов был убить его за это. Сейчас словесный понос пригодился бы, как никогда. Покурив в тишине и вихре мыслей и чувств, они направились в класс.       Тяжелая сумка грохнула по парте так, что не заметивший приближения Райана одноклассник подскочил и шарахнулся в сторону, отскакивая от Хэлдриджа. А тот вдруг впервые посмотрел на Райана.       – Я не знал, что причиню неудобства, если сяду на это место. Прошу прощения.       Звучало пафосно, громоздко и для привыкшего к простой речи Райана нелепо, так что ему даже показалось, что вся эта фраза – своеобразная насмешка над его уровнем. Однако во взгляде Хэлдриджа ничего такого не было, и вещи свои он начал собирать на полном серьезе со все той же аккуратной неспешностью.       – Сидеть, – Райану хотелось, чтобы прозвучало грозно, типичным таким альфьим приказом, от которого у омег подгибаются колени и в клочья разлетается самоконтроль, но вышло тихо и даже немного неуверенно. Не просьбой, конечно, но и далеко не господским волеизъявлением.       Хэлдридж вновь посмотрел на него своим замороженным взглядом, и Райан подумал, что у него самые невероятные голубые глаза на свете. Возможно, глаза-то, на деле, были серыми, и такой оттенок им придавал яркий солнечный свет, бьющий из окна, но производимого эффекта это не снижало. Райану пришлось напомнить себе, что Хэлдриджа он ненавидит, как и весь тот мир, из которого он комком мокрого снега выкатился ему за шиворот.       – Спасибо, – и снова никаких эмоций. Ровный тон. Констатация факта.       А ведь стоило быть благодарным. Трепло Кэтчер наверняка в красках расписал, кто такой Райан Хокинз и чем грозит нарушение его границ, поделился, так сказать, собственным опытом. Райан достал из сумки учебник и приложил им по парте. Полностью напряжения не сняло, но немного выпустить пар удалось.       – Я точно не помешаю? – вот теперь в голосе Хэлдриджа слышалось что-то похожее пусть и не на испуг, но на волнение и напряжение точно. – Пересесть не трудно, а свободных мест в классе хватает.       Он поднял взгляд на Райана и даже слегка вздрогнул. Кто-то другой, возможно, и не заметил бы, но только не Райан, который такие вот микро-движения тела видел на раз – жизнь приучила быть внимательным к человеческим реакциям. Но не объяснять же, что зверское выражение на морде – результат очередного взрыва ненависти к себе, потому что нормальный здравомыслящий альфа не может думать о том, что волосы Хэлдриджа цветом точь-в-точь кофе с молоком. Сладкий кофе с молоком. Чер-р-рт. От того, чтобы побиться головой о стол, Райана удержала только мысль о том, что такое проявление слабости может пошатнуть его авторитет. Не настолько, конечно, чтобы это причинило какие-то неудобства, но лишний геморрой сейчас, когда с головой и так что-то не то, совсем некстати.       – Сказал же, нормально все.       Хэлдридж отвернулся, будто и не произошло ничего. Хотя такое равнодушие было для Райана дико непривычным и странным. Обычно омеги либо безуспешно пытались не показать свой страх, либо чуть ли не текли в его присутствии. Первые относились к категории этаких хороших мальчиков, которых в их районе было хоть и мало, но на пути Райана и такие встречались. Вторые же были из числа тех, на которых образ Плохого Парня действовал как универсальный возбудитель. Не то чтобы Райан в самом деле был панком, просто стальные носы высоких ботинок успешно разбивали не только бутылки, но и челюсти, джинсы рвались слишком регулярно, чтобы каждый раз покупать новые, а ирокез ему просто шел. Еще были, конечно, татуированные «рукава», но узоры на руках Райан слишком любил, чтобы прислушиваться к нытью отца, уверяющего, что годам к пятидесяти вся красота превратится в уродство. Да и не думал он, что доживет до таких лет. Не с его родом занятий уповать на безоблачную старость.       Мистер Саммерз, учитель математики или «ебаный старый козел», как величал его не один Райан, совсем впал в маразм, потому что устроил им проверочную. Самое оно для альф, которые от гормонального бума явно с ума сходят. Хотя, зная мерзкий характер старого пердуна, Райан не удивился бы, если вся эта диверсия была им тщательно спланирована еще заранее.       Математика Хокинзу никогда не давалась, а уж теперь, когда рядом сидел Хэлдридж, о том, чтобы ответить правильно хоть на пяток вопросов из двадцати, можно было забыть. Хотя существовала еще и удача, но в ее существовании Райан сегодня сильно усомнился. Он быстро поставил галочки в пустые ячейки совершенно от балды и вновь принялся за аутотренинг по укреплению собственной воли. Начало почти получаться, когда легкое прикосновение к предплечью свело все усилия на «нет». Заведясь на раз, он резко повернул голову в сторону придурка Хэлдриджа. И плевать, что он не в курсе того, что трогать его опасно. Нечего лапать первого встречного, да еще и так нежно. Чер-р-рт.       Райан надеялся, что выражение лица у него еще более зверское, чем тогда, когда они решали вопрос о месте Хэлдриджа. Но тот обеспокоенным не выглядел и смотрел вопросительно, а затем взглядом указал куда-то на парту. Райан проследил куда именно и заметил протянутый ему листок. В первое мгновение он даже не понял, что обозначает набор цифр и букв, а потом его резко осенило. Мелькнула мысль о том, что Хэлдриджа неплохо было бы и поблагодарить за правильные ответы, но тот уже вновь уткнулся в учебник – заполненный листок теста лежал на краю стола. Райан отвернулся, быстро стер галочки в бланке, благо писал он карандашом, и переписал ответы с записки. До конца урока оставалось еще минут десять, так что Хокинз решил потратить это время на культивирование в себе ненависти, которую поступок Хэлдриджа изрядно пошатнул.       Он ненавидел, точнее должен был ненавидеть его просто так. Просто потому что был уверен, что все представители знати – напыщенные куски дерьма, по сути ничего собой не представляющие, так как эпоха великих войн, на которых блистали их предки, канула в Лету, а нынешнее выродившееся семя ни на что, кроме праздного безделья, не было способно. И в жизни Райана не было какой-то душещипательной истории, вроде погибшего по вине родовитых богачей папы-омеги, никак нет. А папочка его скончался пару лет назад от передоза, потому что гнилое воспитание, помноженное на неограниченность средств, дает плачевный итог. Он ненавидел виконта потому, что при виде лощеных альф и омег на экране телевизора ему становилось тошно. А уж от нытья на тему того, что модный нынче голубой придает болезненный оттенок коже, хотелось разнести телек в щепки. Особенно учитывая, что говорилось об этом как о вселенской катастрофе. Альфой. И вот это-то была действительно катастрофа.       Большая перемена наступила как-то неожиданно быстро, хотя Райан думал, что просто не доживет до нее. Может, виной было то, что остальные учителя идиотский поступок Саммерза повторять не спешили, а может, то, что Хэлдридж сидел тише воды, ниже травы. В любом случае, в большой шумный кафетерий Райан входил во вполне благодушном настроении и даже не впечатал в стол морду навалившегося на него на входе дебилоида. Хотя, отдать тому должное, свой косяк он осознал мгновенно и столь же мгновенно испарился. Взгляд разом выцепил местонахождение Хэлдриджа. Райан списал это на то, что почти все смотрели в ту же сторону, вполголоса обсуждая новенького. Осуждать их за это вряд ли стоило – все-таки не каждый день виконты приходят завтракать в столовку для отбросов общества.       Отдать Хэлдриджу должное, он был молодцом. Спину держал ровно, но напряженным не выглядел. И, что было самым удивительным, спокойно оглядывал выставленные в витрине варианты блюд. Не морщился и отвращения никак не выказывал. Хотя Райан скривился при одном взгляде на тушеную капусту, которая всегда напоминала ему что-то наподобие тухлых кишок, да и пахла соответствующе. А вот Хэлдридж посмотрел на нее так же ровно, как и на румяные булочки. Двигался он осторожно, строго выдерживая дистанцию перед стоящим впереди альфой, чтобы не задеть его. Это было сложно, учитывая, что напирающий сзади придурок притерся к нему почти вплотную. Райан видел, что Хэлдриджу такая близость неприятна, что он морщится чуть заметно и пытается подвинуться вперед, но безуспешно.       «Все дело в чувстве солидарности», – думал Райан, плечом отталкивая настырного придурка. В конце концов, он тоже болезненно реагировал на нарушение личного пространства, так что жалость к Хэлдриджу была вполне логична.       – Я тут стоял, – буркнул он.       Альфа, с трудом оторвав масляный взгляд от кофейно-молочного затылка, обернулся со зверским выражением лица и, видимо, хотел что-то возразить, но, увидев, кто перед ним, закономерно посторонился, пропуская Райана вперед. Это было правильно. Райан в свою очередь притормозил, увеличивая расстояние между собой и Хэлдриджем, и принялся выбирать наименее омерзительные блюда.       Однако, когда он расплатился и дождался влезшего за ним Джека, стало ясно, что роль рыцаря-спасителя придется сыграть еще раз. Теперь какой-то придурок притерся к Хэлдриджу за столом. Тот судорожно пытался затолкать в себя салат, но то, что он испытывает дискомфорт как от близости альфы, так и от его слов, было очевидно.       – Это мое место, ублюдок. Свалил, – рыкнул Райан, подходя вплотную.       Горе-Казанову словно ветром сдуло. Райан плюхнулся на освободившееся место, грохнул подносом по столу и принялся за свои булочки, благо их всегда готовили отменно.       – Спасибо, – выдохнул Хэлдридж.       – Я не буду опекать тебя вечно. Считай это благодарностью за тест и думай, что будешь делать дальше. Я так понимаю, ты здесь не на один день, так что готовься. А еще лучше готовь жопу и закупайся смазкой.       Райан понял, что переборщил, когда увидел, как вздрогнула и напряглась узкая спина, но брать свои слова назад не собирался. На роль телохранителя, а точнее жопохранителя, он не подписывался, а позволять кому-то тешиться иллюзиями было не в его правилах. И все же что-то неприятно кольнуло, но Райан расправился с этим ощущением так же быстро, как и с булочками.       Видимо, все решили, что он имеет на Хэлдриджа какие-то виды, хотя это было вполне закономерно после приключений в столовой, потому что больше к нему не лезли. Для омеги ситуация сложилась крайне удачно, а Райану было абсолютно фиолетово кто и что про него думает, так что никого разубеждать он не стал.       Оставшиеся уроки Хэлдридж сидел как мышка и, кажется, начал бояться. В этом Райан уверен не был, потому что внешне парень выглядел все так же невозмутимо, смотрел только на учителя, в учебник да к себе в тетрадь. На Райана даже не косился, и это странным образом задевало, тренькало по струнам в душе, о которых тот и знать не знал.       Последний звонок, и все повскакивали из-за парт, с грохотом отодвигая стулья. Хэлдридж дернулся, и Райан злорадно подумал, что его вся эта ситуация трогает куда сильнее, чем он пытается показать. Хотя играет виконт неплохо, никому бы и в голову не пришло, что он не слушал учителя. Впрочем, особо размышлять на эту тему Райану не хотелось, так что он сгреб свое барахло в сумку и, растолкав одноклассников, вышел из кабинета. На улице не по-осеннему припекало солнышко, так что курить можно было в свое удовольствие, чем Райан и воспользовался. Никотиновая ломка медленно отпускала, спину приятно припекало, а Джек разливался соловьем, отвлеченной трескотней пытаясь прощупать почву и выяснить, действительно ли Райан положил глаз на новенького. Хокинз блаженно жмурился, затягивался желанной горечью и оттачивал свое мастерство уклонения от ответов.       То, что идущий перед ним омега оказался вездесущим Хэлдриджем, было чистой воды случайностью. Райану даже в голову бы никогда не пришло следить за ним. Но эти волосы, внешне мягкие как у младенца, он узнал бы из тысячи. Обгонять неспешно идущего парня не хотелось, как и замедлять темп, чтобы отстать, так что Райан просто шел следом, неосознанно любуясь бликами на его волосах. Именно поэтому он и среагировал слишком поздно, впрочем, не настолько, чтобы позволить потерявшему сознание Хэлдриджу кулем рухнуть на землю. Райан подхватил его в миллиметре от асфальта, уселся на землю и уложил бесчувственное тело на себя. Воды не было, не говоря уже о нашатыре, так что пришлось просто дуть на бледное лицо, осторожно похлопывая Хэлдриджа по щекам. То, что в голове при этом вились мысли о невероятном совершенстве его кожи и идеальности черт, начиная от высокого лба и заканчивая махоньким подбородком – на полных губах и длиннющих ресницах Райан вообще залип – настроения не добавило. Так что, когда Хэлдридж открыл глаза, он предсказуемо вздрогнул, натолкнувшись на ненавидящий взгляд.       – Вставай давай, Спящий Красавец. Оттащу тебя до дома.       Видимо, Хэлдридж хотел отказаться, но покачнулся, едва поднявшись на ноги, и вновь ухватился за Райана.       – Спасибо, – слегка краснея, прошептал он.       – У тя там фонограмма стоит, что ли?       И тут Хэлдридж словно засветился изнутри, заискрился улыбкой и тихонько прыснул. Ощущение удара под дых было таким отчетливым, что Райан даже скосил глаза вниз, проверяя, не звезданул ли ему кто ненароком. Поняв, что надежды не оправдались, он скрипнул зубами и развернулся, подхватывая омегу. Хэлдридж был легким, даже очень легким, и так правильно угнездился на руках, что это уже ни в какие рамки не лезло. Райан шел, краем уха прислушиваясь к указаниям «налево-направо-прямо», давил в себе паскудное желание передвинуть руку и будто невзначай коснуться задницы Хэлдриджа и на маршрут внимания не обращал. Так что, когда омега сказал: «Пришли», он действительно охуел.       – Ты живешь здесь, – это даже вопросом не прозвучало, слишком уж Райан уверился, что этот день – не его, но не уточнить он все же не мог.       – Да, – неуверенно ответил Хэлдридж. – Что-то не так?       – Ничего, – проворчал Райан, досадливо кривясь, – кроме того, что я тоже живу здесь.       И он не признался бы даже под пытками, что где-то на окраинах подсознания ему очень и очень понравилась эта новость.       – М-м-м, – невнятно пробормотал Хэлдридж и попытался слезть с рук. Райан выпустил его и задал порядком мучающий вопрос:       – А ты чего в обморок-то хлопнулся? Больной, да?       Это, по его мнению, отлично объясняло появление Хэлдриджа. Было бы логично, если бы высокопоставленные особы, узнав о какой-нибудь неизлечимой болезни своего отпрыска, решили бы услать его куда подальше, чтобы не пятнал честь рода. А уж если этот самый отпрыск внезапно сгинет, то это вообще все расставит по местам.       Но Хэлдридж вдруг смутился. Не так, как бывает при упоминании какого-то неприятного секрета, который не хочешь выдавать, а как при желании скрыть что-то забавно-компрометирующие. В общем, странно так смутился.       – Это… я… просто…       И тут у Хэлдриджа заурчало в животе. Громко и отчетливо, на всю улицу, так, что даже прохожие обернулись, бросив на покрасневшего омегу удивленные взгляды. В первое мгновение Райан растерялся – в его сознании аристократичный до мозга костей Хэлдридж не вязался с такими вот плебейскими звуками – а потом расхохотался, отчего Хэлдридж покраснел еще больше.       – Бли-и-ин, ты когда ел-то в последний раз, виконт?       Вся эта нелепая ситуация словно свергла Хэлдриджа с пьедестала и вместе с тем сделала его куда ближе к Райану, сделала доступным.       – Сегодня, в кафетерии, – судя по абсурдности ответа и отведенным глазам, Хэлдридж юлил, а Райан не сильно-то любил, когда ему не договаривали.       – Когда ты ел в последний раз до того, как пытался что-нибудь затолкать в себя сегодня? – с нажимом спросил он во второй раз.       – Ну, вчера я ел яблоко, но, вообще-то, у меня разгрузочные дни, так что…       Это «разгрузочные дни» совершенно не вязалось с тем подносом, который стоял сегодня перед Хэлдриджем во время завтрака. Он умудрился навалить на него все, что можно было взять бесплатно. Даже капусту. Но выспрашивать Райан не стал – дела Хэлдриджа его не касались никаким боком, и менять эту ситуацию он не имел ни малейшего желания.       Но бледного и какого-то до невозможности хрупкого омегу было жалко. Тем более, его живот решил повторить свой стон, чем вновь вогнал Хэлдриджа в краску. Райан хмыкнул, решительно взял парня за руку и повел к себе – кормить.       Жил он один, так что отчитываться в том, кого и почему привел, было не нужно. Райан провел Хэлдриджа в кухню, усадил за небольшой обеденный стол и быстро поставил перед ним тарелку с супом. Готовил он вполне сносно, так что за качество блюда не волновался.       Пока Хэлдридж ел, не голодный Райан смог незаметно понаблюдать за ним. Даже в таком деле как прием пищи виконт отличался от всех знакомых ему людей. Видно было, что он зверски голоден, впрочем, только лишь потому, что Хокинз приглядывался, помня о громкости бурчания измученного желудка, и все же Хэлдридж ел аккуратно, медленно, держа спину и опустив локти. Это, черт возьми, не описывало того, как именно он ел, но Райан знал, что не сможет так же, даже если перелопатит все книги по этикету, которые только можно найти в их клоаке. Закончив с едой, Хэлдридж промокнул губы оставшейся после Макдака салфеткой и вопросительно взглянул на Райана:       – Спасибо.       Альфа закатил глаза, и оба они расхохотались.       – Как я могу тебя отблагодарить? – все еще улыбаясь, спросил Хэлдридж.       Райан сдержал рвущуюся наружу пошлятину и качнул головой:       – Да не за что.       – В таком случае еще раз большое спасибо. Было очень вкусно.       – Угу, – махнул рукой Райан. – Ты, если что, заходи. Не дело это – омеге голодать. Так что покормлю уж, по-соседски.       В благодарность он получил теплую смущенную улыбку и кивок. И это странным образом подняло настроение.       Часом позже Джек, скептически оглядевший кучу вяло стонущих, но пребывающих в сознании тел, хмыкнул и принялся сверлить друга взглядом.       – Что? – собственно, Райан и так знал «что», но не спешил признаваться в этом даже себе, не то что Джеку. Он стянул массивные часы с костяшек на запястье и щелкнул замком, а потом принялся обшаривать карманы охающих на все лады придурков – за попытку напасть на него расплачиваться приходилось не только физически.       – И с чего это ты сегодня такой добренький? – елейным голоском пропел Джек, заставляя Райана угрожающе прищуриться. Будь на его месте кто другой, устрашился бы, а этот контуженный только глаза закатил. Райан в очередной раз подумал, что надо его как-нибудь поучить манерам, чисто по-дружески.       – Могу надрать тебе задницу, чтобы ты допетрил, что я не добренький.       – А я-то думал, все это влияние одного жутко воспитанного омеги. Кто знает, может, у них там манеры передаются воздушно-капельным или еще каким путем.       Райан рыкнул и попытался двинуть-таки Джеку, но тот неожиданно выставил перед собой черную папку. Внушительный кулак замер в миллиметре от глянцевой поверхности и Райан спокойно поинтересовался:       – Это что? – впрочем, о содержимом папки он догадывался. Изворотливый Джек мог добыть абсолютно любую информацию, а уж интерес Райана к новенькому было не скрыть.       – Это досье, небольшое, правда, на Альберта Хэлдриджа, твоего нового соседа. Интересует? Вместо ответа Райан отобрал папку и швырнул Джеку один из кошельков, самый пухлый, а сам двинулся домой. В квартире он скинул ботинки, в который раз матерясь от того, что каждый гребаный раз приходится мудохаться со шнуровкой, и, плюхнувшись в кресло, раскрыл дело.       Собственно, в нем не оказалось ничего, что могло бы пролить свет на таинственное появление виконта в их классе. Единственный любимый ребенок, Альберт был к тому же внуком одного из героев последней войны. Родители его владели одним из самых крупных строительных холдингов во всей стране, то есть имели достаточно средств и влияния, чтобы вытащить сына из любой передряги. Сам же Альберт не походил на того, кто мог бы угодить в проблемы крупнее плохой оценки за семестр. Хотя в это верилось с трудом, потому что учился он не просто хорошо, а блестяще. Альберт, даже на придирчивый взгляд Райана, был образцовым омегой: в связях с альфами замечен не был, по тусовкам не шароебился и даже занимался благотворительностью, ухаживая за стариками и сиротами. Делал он это не на показ, потому что на прикрепленных к делу фотографиях в объектив не смотрел, а смотрел на детишек, которые с восторженными лицами что-то ему кричали. Можно состроить сосредоточенную или веселую морду лица, но заставить всех детей смотреть на тебя с таким обожанием нельзя. Это Райан понимал очень отчетливо.       Не понимал он другого. Что могло случиться, что положительного, как ни глянь, омегу отправили в ссылку, без денег, без помощи, без каких-никаких связей? Чем он так прогневил родителей?       Впрочем, об отданном кошельке жалеть не приходилось. Множество фотографий улыбающегося, задумчивого, удивленного, но довольного жизнью спокойного Альберта стоили куда большего. Райан осторожно повыдирал их и медленно перебирал, останавливаясь на самых лучших.       Из мыслей его выдернул запах гари. Откуда он мог доноситься, Райану даже думать не пришлось – квартира Альберта располагалась точнехонко под его собственной. Так что он вскочил и опрометью бросился на этаж ниже, надеясь, что дверь будет не заперта.       Конечно, привыкший к дворецкому Альберт ее просто захлопнул, поэтому Райану ничто не препятствовало. Влетев на кухню, альфа замер. На плите дымилась безбожно сгоревшая яичница, но огонь под ней был выключен, так что никаких решительных мер по спасению квартиры не требовалось. Зато спасать, кажется, стоило ее хозяина. Альберт сидел посреди кухни и раскачивался взад-вперед, рыдая так отчаянно, что даже каменное сердце Райана дрогнуло. Лица не было видно – Альберт сидел спиной, но Райан догадывался, что у него сейчас блестящие глаза и слипшиеся острыми иголочками ресницы. В общем, мысли он имел самые для такой ситуации неподходящие.       В утешениях Райан резона не видел – только слезы поощрять. Да и что он скажет? «Все нормально, все пройдет»? Учитывая, что богатенький домашний мальчик оказался на задворках цивилизации, вряд ли пройдет так уж легко и быстро. А нормально? Да какое, к черту, нормально? Короче, выходила лажа и вранье, а врать было не в привычках Райана. Плюс, во время успокоения наверняка пришлось бы Альберта касаться. Обнимать, там, трогать. От такой перспективы что-то замирало внутри, было сладко и тревожно, и этот расклад Райану совершенно не нравился. Да и не умел он утешать. Зато отвлечь вполне мог, потому и сказал:       – Сковородку спасти еще можно, правда, попотеть придется, так что с этим позже. Давай чистую посуду и яйца, буду учить тебя готовить холостяцкие блюда.       От звуков его голоса Альберт мгновенно затих, напружинился и напрягся. Райан ждал возмущений, обвинений во вторжении на чужую территорию безо всякого на то разрешения, но Альберт лишь резкими движениями вытер слезы – в руке его ярко сверкнуло, а Райан понял, что все это время омега сжимал фамильную серьгу – и почти ровным голосом произнес:       – Я дверь опять не закрыл? Никак приучить себя не могу. Спасибо за беспокойство, но я уже, вроде, со всем разобрался, так что сейчас новую яичницу пожарю.       Что-то было в его голосе такое, что заставило Райана распахнуть холодильник и недовольно сощуриться:       – Из чего пожаришь? Из воздуха?       В холодильнике было шаром покати. Не отягощенный излишками скромности, альфа быстро обошел кухню, заглядывая в ящики и полки. Так и есть, все они были девственно чисты.       – Я сейчас схожу в магазин. Просто не успел еще, – Альберт, если и был недоволен таким вмешательством в свою жизнь, виду не подавал и смотрел честными спокойными глазами, которым Райан теперь не верил ни капли.       – Я с тобой, пожалуй, схожу. Район у нас неспокойный, а уже темнеет. Да и мне не помешает закупиться.       Альберт чуть поджал губы, и Райан понял, что был прав по всем пунктам – денег у омеги не было, как и жратвы. Можно было, конечно, плюнуть на чужие проблемы и спокойно пойти к себе домой, но при воспоминании о бледном с синевой лице обморочного Альберта становилось не по себе. Райан подошел и, ухватив омегу за локоть, поставил на ноги. В ответ на требование одеваться-обуваться тот слегка поморщился, но послушно натянул куртку и кроссовки, а потом без слов ждал, пока обуется Райан – альфа выскочил из квартиры в тапочках. Супермаркет, самый приличный в их районе, радовал немногочисленными покупателями, порядком на полках и хорошим выбором. Выходило, конечно, дороже, чем в дешевых магазинчиках, натыканных тут и там, но Райан готов был и переплатить за комфорт. Он ходил вдоль стеллажей, придирчиво разглядывая яркие упаковки. Сам он готовил неплохо, а вот с чем справится ухитрившийся спалить яичницу Альберт, было большим вопросом. Приходилось долго думать и тщательно отбирать то, что не потребует усилий и умений при приготовлении. Когда Райан сунул в тележку сковородку и кастрюлю, Альберт впервые подал голос:       – Это мне?       – Угу, – Райан разглядывал развешенные лопаточки-половники-поварешки и думал, какие из них понадобятся.       – Я не смогу отдать деньги.       В этой фразе столь отчетливо читалось: «Я не нуждаюсь в благотворительности» и «У меня ни гроша», что Райан поморщился. Причем сказать, что его больше задело, было сложно. Впрочем, такой исход он предвидел и заранее подготовился.       – Сможешь.       – В ближайшее время нет.       – Заработаешь и отдашь.       – Я простой ученик. А расклеивать объявления или разносить газеты… – видно было, что Альберт сам не рад своей привередливости, но поделать с этим ничего не может.       – Согласен. Эта работа не для тебя.       – А что тогда для меня? – судя по звенящим ноткам, он уже успел себе напридумывать хрен знает какого дерьма.       – Будешь репетитором. Еще сможешь писать рефераты и доклады. Конечно, не бог весть какие деньги, но на жизнь хватит. Может, еще что придумаю, а пока и так сойдет. Лучше, чем с пустым холодильником куковать.       – Но делать за других их задания…       – Вот же ж блять. Ты слышал что-то о том, что с волками жить – по-волчьи выть? Как нельзя лучше объясняет твое положение. Ты, может, еще не понял, но тут мало кому нужны все эти знания, и проблемы с предками тоже не нужны, так что будешь делать доброе дело, за которое станешь еще и неплохо получать. Или, может, ты считаешь, что умнее всех, и они без тебя не разберутся, что им нужно?       Откровенно говоря, Райан ждал, что после этой фразы Альберт его пошлет или, делая скидку на воспитание, просто развернется и уйдет. Но тот лишь изумленно посмотрел на него, а потом чуть нахмурился и с серьезным видом кивнул:       – Ты прав. Извини.       Удержать ползущую вниз челюсть удалось с трудом, но Райан сохранил лицо и не менее серьезно кивнул в ответ:       – Ну, вот и договорились. Пойдем тогда на кассу и ко мне – начнешь свою карьеру репетитора. Или ты еще чего хочешь?       Альберт помялся немного, видимо, задавливая куда поглубже свою гордость, и тихо сказал:       – Мне бы хлопьев.       И таким по-детски милым было это его «хлопьев», что Райан не удержался от того, чтобы не потрепать Альберта по голове. Уж лучше бы его волосы были жесткими, как солома, потому что выпутать пальцы из мягких и гладких прядей было труднее, чем в одиночку уложить парней Стивенсона.       Дома Райан вымыл сковородку и показал сосредоточенно глядящему на него Альберту, как нужно жарить бекон и яичницу. Урок был усвоен, и Ал, хоть и с явным волнением, успешно приготовил порцию и для Райана. Оказалось вкусно, так что оба они довольно быстро все умяли. Райан, конечно, быстрее, хоть его порция и была больше, но Альберт купленным ножичком отрезал крохотные кусочки и долго их жевал. Впрочем, голод делал свое дело, и жевал он довольно интенсивно.       – Поможешь мне с математикой? – спросил Райан, когда они закончили.       – Конечно.       Учителем Альберт был от бога. Объяснял понятно, своего раздражения от непонятливости Райана не показывал – то ли вообще не раздражался, хрен его разберет. Иногда откровенно подсказывал, когда становилось понятно, что биться бесполезно. Короче, деньги, потраченные на продукты, отработал полностью, и Райан готов был даже сверху накинуть, но Альберт насупился и твердо отказался, утверждая, что и того было слишком много.       – Ну что, доктор, пациент скорее жив, чем мертв? – поинтересовался альфа уже на пороге.       – На самом деле, все не так уж и плохо, – с задумчивым видом ответил Альберт, и Райан понял, что тот говорит это не от желания подсластить пилюлю. – Математика – это такая замкнутая система. В ней, если одну тему не поймешь, пусть и в самом начале, пиши пропало. В следующий раз давай начнем заниматься, – это слово отчего-то ухнуло Райану в штаны вместо головы, ужаснув неимоверно, – пораньше. Тогда я попытаюсь понять, что у тебя провисает.       Все еще не пришедший в себя Райан хотел было возмутиться и ответить, что ничего у него не провисает, а может, даже продемонстрировать свои более чем отличные возможности, но вовремя сообразил, что про его член Альберт вряд ли стал бы рассуждать и вдумался во фразу.       – Хорошо, – пробормотал он, собрав мозги в рабочую кучу, и ретировался.       Спалось плохо. Снился какой-то бред про любимую детскую плюшевую игрушку, которую папа поставил на верхнюю полку. Райан тянулся, но никак не мог дотронуться до нее даже кончиками пальцев. Было до слез обидно, что игрушку эту не достать, потому что ее хотелось до соплей. Во сне он психовал, бил стену, подпрыгивал, но цель ближе не становилась. А потом подумалось, что такое невозможно, чтобы папа, который был ниже на две головы, ухитрился засунуть игрушку туда, куда не дотягивается Райан. Он облегченно вздохнул, протянул руку и проснулся, ухитрившись проспать.       В общем, неудивительно, что в школу он влетел в отвратительном настроении. На вопросы Джека только отмахнулся – не рассказывать же ему, что говно в душу отсыпала плюшевая игрушка из сна, так и не давшаяся в руки. Альберт еле заметно кивнул, приветствуя, и получил в ответ такой же незаметный кивок. День растянулся в череду скучных уроков, на которых Райан копался в себе, пытаясь понять, какого хрена он все продолжает поглядывать на сосредоточенного Альберта. Апофеозом стала физкультура, на которую омега приперся какого-то хрена в обтягивающих штанах и такой же маечке в облипку. Судя по взглядам окружающих, нагнуть его хотели все, даже мистер Адамсон. Впрочем, учитель сумел-таки взять себя в руки и поинтересовался, удобно ли будет Альберту играть в баскетбол в этом – тут он красноречиво обвел взглядом и майку, и штаны, и какие-то непонятные чешки.       Альберт явственно смутился и ответил, что в прежней школе во время физры занимался йогой. Судя по тому, что он не умчался переодеваться, никакой другой одежды у него с собой не было. Мистер Адамсон – Райан в очередной раз подумал, что он мировой мужик – предложил омеге позаниматься самостоятельно, на что получил кивок и спасибо. Через пятнадцать минут он, наверное, пожалел о своем решении, но Райан проверить не мог – он, как и все остальные, залип, разглядывая гнущегося в разные стороны Альберта, а его член проверял на прочность ткань спортивных штанов. Неожиданно оказалось, что покупать или скачивать порнуху совсем необязательно – нужно всего лишь притащиться на физру, когда там занимается Альберт.       – Мистер Хэлдридж, – учитель прокашлялся, прогоняя из голоса недостойные педагога хрипы, – возможно, вам будет комфортнее заниматься в танцклассе?       Вернувшийся в реальность Альберт оглядел картину маслом – куча недвусмысленно пялящихся на него и его позы альф – задержался на Райане, сглотнул, не отрывая взгляда, и кивнул. Скатывал коврик он как-то нервно и дергано, зато быстро. В том же темпе и убежал в соседний танцкласс.       – Мистер Адамсон, – разрушил тишину Кэтчер, и все одновременно выдохнули, как проколотые воздушные шары, – а Альберт теперь всегда в танцклассе заниматься будет?       – Думаю, да, – медленно проговорил учитель.       Судя по звукам, не все были такому повороту рады, и Райан мысленно сделал себе пометку присмотреться к недовольным. Только злобно зыркнув на некоторых особо громких, он понял, что опекает Альберта, как наседка своих цыплят. Впрочем, решение, что все это – его желание помочь обездоленному омеге, быстро утешило. Тихий голос подсознания, вякающий о том, что альтруистические порывы слабо вяжутся со стоящим членом, Райан заигнорил.       Он быстро выполнил положенные нормативы и свалил за школу – курить. Первая сигарета словно пролетела, зато вторая пошла лучше, успокаивающе. На ней-то мимо и прошел Альберт. Бросать сигарету недокуренной было не в правилах Райана, так что пришлось ее добить и только потом пойти за омегой.       Когда он завернул за угол и просмотрел улицу, которая на всем своем весьма немалом протяжении не имела ни одного изгиба, и не увидел впереди Альберта, то понял, что тот влип в какие-то неприятности. Он развернулся и рванул обратно, держа ушки на макушке. Подозрительный звук раздался из узкой подворотни, и Райан ломанулся туда. Он ожидал увидеть что угодно: от голого, насилуемого Ала до его хладного трупа, но реальность в очередной раз устроила сюрприз. На земле, скорчившись, лежали и постанывали два неслабых таких альфы, а между ними напряженно замер Альберт. Будь альфы помладше, Райан решил бы, что они какие-нибудь его бывшие одноклассники. На простое хулиганье парни не тянули – не те шмотки, чтобы в подворотнях обитаться. Версия о том, что Ал – секретный агент, способный уложить двух верзил парочкой ударов, тоже отпадала – омега был бледным от страха. Словом, ситуация не только не прояснилась, но и еще сильнее запуталась. Райан ухватил Альберта за руку и драпанул в сторону дома. Прояснить все было важнее, чем накернуть испугавшим Ала.       Усадив омегу на диван и усевшись рядом, Райан принял самую угрожающую, по его мнению, позу, но слишком поздно понял, что рука на подлокотнике может трактоваться и как-то иначе.       – Я так полагаю, ты хочешь узнать, что произошло?       – Правильно полагаешь, – проворковал Райан, гоня мысли о двусмысленности позы.       – Тогда, если ты не против, я начну с самого начала.       По мере того, как Альберт рассказывал, волосы на голове Райана шевелились все сильнее. Нет, все, конечно, знали, что там, наверху, большой гадючник, но о таком даже Райан подумать не мог.       У Ала действительно была любящая семья. Отец, папа и обожающий его дедушка, тот самый, который герой войны. А потом в жизни Альберта появился наследный принц, который хотел доступа к телу. Словесных отказов его высочество не принимал, так что пришлось применить силу. В итоге, получив по яйцам, он пообещал отомстить. От пропускания сквозь строй солдат Альберта спас дедушка, который имел влияние на нынешнего монарха. Но наследника так любили, что замять дело не помогли никакие дедушкины связи. В итоге Ал был отправлен в грязь и нищету. Расчет был прост – мусор вроде Райана появления беззащитного виконта стерпеть не должен был, и в итоге организовался бы тот же самый солдатский строй. Но план дал трещину и были подосланы эти двое, которых Альберт уложил в подворотне.       – Как тебе это удалось? Ты секретный агент? – версия, конечно, была абсурдной, но Райан хотел уже расставить все точки над i.       Скованный Ал от этого вопроса будто выдохнул и расслабился.       – Нет, – прыснул он в ладошку, – это приемы самообороны, которым научил дедушка. Они, конечно, эффективней того, что преподается в школах для омег, но я далеко не морпех. Просто сработал эффект неожиданности.       – Но почему ты оказался брошенным? – другого слова для положения Альберта Райану было не подобрать. – Хотя квартира, вроде, не в самом захудалом углу нашей помойки.       – Квартира – все, на что хватило дедушкиных средств.       Райан изумленно выгнул бровь – пенсия героя войны должна была быть, как минимум, немаленькой.       – Все деньги вложены в родительский бизнес. Реальных просто нет.       – А родители? – Райан, наконец, решился задать самый животрепещущий вопрос.       Альберт чуть переменился в лице, но все же успел натянуть привычную маску вежливой незаинтересованности.       – Родителям выбора не давали. Они занимаются строительством. Без поддержки правительства все рухнет. Это дело всей их жизни.       Райан тут припомнил то, как отец, ни разу за всю жизнь не обнявший и не поцеловавший его, орал за переломанные ребра в одной из первых стычек с другой бандой. Как он поставил на уши всю больницу после пулевого, которое Райан схлопотал по дурости, хотя перед этим вопил на него, как резаный, и крыл матами так, что охранники вздрагивали. Вспомнил, как поймал ключи от этой квартиры, едва только задумался о том, что не прочь трахнуть какого-нибудь омегу, да и вообще ту незаметную опеку, которая сопровождала его всю жизнь. Он никогда не рыдал на плече у отца – да тот бы и не позволил – у него, в отличие от Альберта, не было красочных фотографий, где улыбающиеся родители обнимали его на фоне моря/гор/собачьей будки с золотистым ретривером в ней. Но Райан четко понимал, что случись что, отец землю носом рыть будет, но его не бросит. Так на хрена все эти фотки? Чтобы бросить сына под ноги очередной строящейся высотки?       – Да похрен, – ярость с трудом, но удалось сдержать – в конце концов, Ал ни в чем не виноват. – Живи здесь. Никто тебя не тронет. А уж с твоими-то мозгами можно вообще отлично устроиться.       Альберт грустно посмотрел в ответ и улыбнулся так жалко, что у Райана заныло под ложечкой.       – Я жив только до тех пор, пока жив дедушка. А он очень серьезно болен. Его не станет и ничего между мной и местью его высочества стоять не будет. А мстит принц по-крупному и не разменивается на мелочи, вроде выселения из родительского дома. Так что тебе не стоит со мной сближаться, честно. Я уже жалею, что рассказал все это, но, надеюсь, твой инстинкт самосохранения позволит не геройствовать.       На языке Райана вертелось множество достойных ответов, но все они были полностью нецензурными и вряд ли доступными для понимания Альберта. Так что альфа неопределенно кивнул и буркнул:       – Видно будет. Что там с математикой?       Всю ночь он не спал. Мозги, раздраконенные задачками-примерами и, главное, историей Альберта, отдыхать не желали, а требовали продумывать план. В итоге, часам к пяти, перебрав несколько вариантов, Райан остановился на самом жизненном и до семи обдумывал детали. Теоретически все выходило гладко, но на практике непредсказуемый Ал мог и выкинуть что-то выбивающееся из продуманной цепочки. Но канва была набросана, и теперь оставалось ждать только сигнала к действию. Уже поворачивая ключ в замке, Райан осознал, что убиваться Альберт мог не только по семье и хорошей жизни. У него ведь, чисто теоретически, мог быть и альфа. В грудь будто кипятком плеснуло и Райан скрипнул зубами.       Выперся он в несусветную рань, так что решил заскочить за Алом. Повторения вчерашнего не хотелось – кто знает, как часто принц будет пытаться отомстить. А Райан, в отличие от Альберта, знал кружные пути к школе да еще и имел ключи от дверей черного входа не только их дома, но и школы. Сбежав по двум пролетам, он нажал на кнопку звонка, прислушиваясь к трели по ту сторону двери. Открывший Альберт был немного растрепанным и таким уютным, что Райан не смог не улыбнуться:       - Доброе утро. Я за тобой. Рановато, да?       - Нет-нет, - Ал попытался пригладить волосы, - это я сегодня припозднился. Проходи, пожалуйста. Спасибо, что решил зайти за мной. Мне… было немного тревожно.       Судя по теням под глазами, «тревожно» ему было всю ночь.       Альберт убежал в спальню приводить себя в порядок, а Райан прошел в кухню. Углядев на столе тарелку с хлопьями, не позавтракавший альфа схватил ложку и, недолго думая, зачерпнул хлопьев и отправил их в рот. До туалета еле добежал.       - Что-то не так? – обеспокоенно поинтересовался Альберт.       - Как ты ешь эту блевоту? Мало того, что хлопья – в кашу, так еще и молоко теплое. Фу, блин.       Ал захихикал, и Райана резко отпустило.       - Давай я тебе сделаю. С холодным молоком и хрустящими хлопьями, конечно.       - Делай, - великодушно позволил Райан.       Потом был совместный завтрак с кривящимся при виде тарелки Альберта Райаном и давящим улыбку Алом и путешествие до школы. От всех предосторожностей Ал, видимо, чувствовал себя героем какого-нибудь шпионского боевика, потому что восторженно блестел глазами, но привычно молчал. А на уроке сказалась бессонная ночь, и клюющий носом Райан заметил, что Альберт смотрит на учителя странно стеклянным взглядом. Зато сонливость как рукой сняло, когда на переменке к их парте подскочил глава театрального кружка и схватил Ала за руки.       - Альберт, умоляю, спасай!       Может, все это было действительно важно, но трогал Альберта он зря. Впрочем, свою ошибку альфа осознал вовремя и отшатнулся прежде, чем словил лицом кулак Райана.       - Я чем-то могу помочь? – попытался разрядить ситуацию Ал, хотя Райан на его месте послал бы незнакомца на хер.       - У нас срывается постановка для начальной школы. Омега, который должен был играть Спящего Красавца в сказке, неожиданно отказался. А у нас сроки!       Этот идиот так картинно страдал и по-омежьи заламывал руки, что Райан медленно, но верно начал верить слухам о его нетрадиционной ориентации и отодвинулся подальше, просто на всякий случай. С другой стороны, комок в груди от чужого прикосновения к Алу рассосался.       - А что от меня требуется?       Было совершенно ясно, что Альберт все сразу понял, а этот вопрос – всего лишь попытка вежливо отказаться, свести дальнейшие просьбы к минимуму и закруглиться, но вежливость была для дотошного альфы пустым звуком, особенно когда он двигался к своей цели.       - Ты был бы идеальным Спящим Красавцем!       - Но у меня совершенно нет актерских способностей.       - А они тебе и не понадобятся! Будешь улыбаться, а потом лежать.       Видимо, Ал понял, что проще согласиться, чем мучиться от приставаний, и кивнул.       - Отлично, жду на репетицию в три! Райан…       - На хуй пошел.       Следующая неделя была для Райана неприятно долгой. Приходилось ждать Ала с репетиций, которые были отчего-то ужасно долгими, хотя что там репетировать в сказке для малышни, было неясно. На разборки времени не хватало, тем более Джек каким-то образом тоже оказался втянут во всю эту актерскую заваруху. Райан бесился, но поделать ничего не мог и передоверил дела своим парням, от души надеясь, что фатально они не облажаются.       Он и на спектакль потащился. Матерился вполголоса, пытаясь незаметно встать в дальнем углу, косился на гомонящих сопляков и проклинал свою недальновидность, из-за которой не прибил главу театрального кружка сразу, как тот подошел к Альберту. Весь масштаб трагедии он понял только в конце постановки. А ведь беды ничего не предвещало. К середине спектакля Райан смирился со своим положением и даже стал получать удовольствие, наблюдая за разнаряженным Альбертом. А потом появился Принц, который недвусмысленно склонился к лежащему на постели Алу, и мир на секунду померк. Когда сознание прояснилось, Райан обнаружил себя на сцене с закинутым на плечо Спящим Красавцем. Менять что-то было поздно, поэтому он перехватил Ала поудобнее и смылся из зала в полнейшей тишине. Хохочущий Джек, который был Рассказчиком, потом рассказывал, что непредвиденный момент удалось обыграть как похищение Красавца злобным Драконом, тем более выглядел Райан соответственно. А глава кружка даже доволен остался, потому что все это явно намекало на вторую серию. Зрители рукоплескали, а директор потом с удовлетворением отметил, что такой нетривиальный конец смотрелся намного свежее, чем привычный.       Но в тот момент, когда Райан выскочил из школы с перекинутым через плечо Альбертом, который к такому обращению наверняка не привык, ему было наплевать и на директора, и на спектакль, и на всех людей вместе взятых, кроме пугающе молчащего омеги на плече. Райан осторожно опустил его на землю и замялся, пытаясь подобрать слова для более-менее правдоподобного объяснения.       - Я… ну.. подумал, что ты не захочешь, чтобы тебя целовал этот придурок, - более тупой отмазки и придумать было нельзя, и Райан мысленно отвесил себе оплеуху.       - Да… Спасибо. На репетициях мне удавалось отворачиваться, но сейчас он был настроен очень уж решительно.       Альберт премило покраснел, и именно этим Райан мог объяснить свою следующую тупость – он выпустил его руку и отпустил вперед – с тротуара на дорогу. Если бы альфа не замечтался, то среагировал бы быстрее, а так пришлось вытаскивать Альберта почти из-под колес выскочившего невесть откуда грязного автомобиля.       Перепуганный Ал сидел на Райане и пытался прийти в себя, а Райан понимал, что старт дан и теперь нужно действовать. Он вытащил непострадавший телефон из кармана брюк, чуть сдвинув не шелохнувшегося Альберта, и позвонил отцу:       - Дело есть, - коротко бросил Райан в трубку.       - Приезжай, - и короткие гудки.       Райан ухватил Альберта, подтолкнул его слегка и поднялся сам, беря омегу за руку. Тот, все еще не отошедший от стресса, был покорным и безвольным. Собственно, сейчас такой вариант Райана вполне устраивал.       Перекладными они добирались до особняка Хокинзов почти час, и за это время Ал немного отошел, хоть и был по-прежнему молчалив. Свою ладонь у Райана он отобрать не пытался и даже периодически сжимал холодные тонкие пальцы. Райан отвечал легким пожатием и надеялся, что все это вызвано не только страхом.       Двор перед домом был пуст, как и коридоры, по которым они пронеслись, добираясь до кабинета отца. Дойдя до нужной двери, Райан толкнул ее без стука и ввалился в знакомую комнату. Отец, как всегда, сидел за столом, но мгновенно оторвался от бумаг и уставился на ввалившуюся парочку.       - Милорд Хэлдридж, - он встал, склонился и рукой указал Алу на свободный стул. Райан, опешивший от столь несвойственной отцу манерности, лишь в последний момент удержал рот закрытым.       Ал умостился на краешке стула и еле слышно попросил:       - Можно попросить у вас доступ в интернет?       В первое мгновение Райан даже не понял, к чему ему это, не связал воедино тотальную молчаливость, покушение и эту просьбу, а когда сообразил, отец уже развернул свой ноутбук, услужливо открытый на заглавной странице поисковика. Там в списке новостей первой шла та, в которой говорилось о смерти героя войны Уинстона Хэлдриджа. Альберт сидел, уже слепо глядя в экран, и не плакал. Райан молчал, то глядя на его ровную спину, то переводя по-детски беспомощный взгляд на отца. Что делать в такой ситуации, как утешать и утешать ли, он понятия не имел. А еще было страшно от ожидания непредсказуемой реакции Ала.       - Простите за беспокойство и спасибо за интернет, - медленно, словно у него батарейки сели, проговорил Альберт. – Я, пожалуй, пойду.       И только глядя на то, как он идет к двери, к своей быстрой и не факт что безболезненной смерти, Райан вдруг осознал, что отпустить Ала из своей жизни уже не сможет. Омега как-то быстро и неотвратимо влез в нее и стал ею. Райан в один прыжок оказался у двери и придавил ее ладонью поверх плеча Альберта.       - Не пойдешь, - и опять для приказа вышло слишком тихо и неуверенно. Да что же с ним творится-то?!       Ал повернулся и взглянул вопросительно. Наверное, Райан должен был сказать какую-то проникновенную речь, доказать, что Альберт важен для него, что без него уже нельзя, но говорить всякую любовную чушь он просто не умел.       - Не. Пойдешь, - раздельно повторил Райан, изо всех сил пытаясь взглядом, умоляющей интонацией, всей своей позой донести главную мысль: «Ты нужен мне. Не уходи. Не бросай меня». Видимо, что-то да удалось, потому что Альберт улыбнулся грустной, мгновенно задрожавшей улыбкой, а потом ткнулся ему в грудь лицом и горько разрыдался. Для сдержанного, всегда контролирующего свои эмоции Ала это было сродни признанию.

***

      Райан сквозь прицел пристально смотрел на довольную рожу приветственно машущего подданным принца. Ну еще бы! Свадьба наследника, нужно показаться народу, продемонстрировать, насколько счастливы новобрачные. Правда, вымученная улыбка омеги рядом с ним слегка портила впечатление, но свадебный кортеж двигался слишком быстро, чтобы кто-то мог обратить внимание на такую мелочь.       Ну же, еще чуть-чуть.       Райан подумал, что на месте этого несчастного мог быть Альберт, и чуть не сплюнул, но таких улик он никогда не оставил бы. Впрочем, Альберт Хэлдридж месяц назад умер, после того как прилюдно отшил Райана Хокинза. Конечно, улик против Райана не было – труп сильно обгорел, чтобы можно было найти на нем какие-то следы, но только ленивый не связал эти два события между собой. О крутом нраве, жестокости и безжалостности Райана ходили легенды, а Ал был слишком неприступным и гордым, чтобы поддаться альфе или испугаться его угроз. «Вот и довыпендривался», - не без злорадства трещали сплетники.       Райан сосредоточился на своей цели и нажал на курок. Возникшей паузы ему хватило, чтобы подхватить оружие и нырнуть в темноту лестничных пролетов. Байк – чудовище Франкенштейна – собранный из разных частей, его парни потом утопили в заливе, а сам Райан на любимой Хонде через двадцать минут подкатил к дому.       - О, Рай, принца только что убили! – взволнованно и немного испуганно загомонил подбежавший омега.       Райан запустил пальцы в отросшие пряди, жалея о прежнем цвете.       «Вот же чудной! Столько этот принц ему дерьма сделал, чуть не убил, а он все равно его жалеет. Не понять мне аристократов. Да и к черту!»       Конечно, рассказывать Альфреду Блэку, бывшему Альберту Хэлдриджу, о том, что к смерти принца он лично приложил руку, Райан не собирался. Поэтому он поправил фальшивую нашлепку у омеги на глазу и философски заметил:       - Бывает.