Поттер и зелья?

Маленькая комнатка была полна всяких разнообразных скляночек стоящих на полках в шкафах, на столах. Эти скляночки были как пустые, так и заполненные. В них находились порошки, масла, толченые или перетертые высушенные внутренности разнообразных кракозябр. Гарри Поттер слишком счастливо улыбнулся, помешивая варево в маленьком котле. Не стоило и думать, что гриффиндорец когда-нибудь будет иметь великолепные способности в варке зелий, но с минимумом он мог справиться и без посторонней помощи. Несколько неудач, в ходе которых мог кто-нибудь невинный пострадать, а после, будто по маслу, удачно сваренное зелье. Школьный курс Поттер освоил всего за один год учебы в аврорате. Там было уже не до мыслей о том, правильно учат или неправильно, главное, что учат, а разобраться нужно самим. И парень разобрался. Мозги он научился включать уже достаточно давно. Глубоко вдохнув чудесный запах, Гарри почувствовал непередаваемое, щемящее ощущение в груди. И как будто кто-то нежно потрепал по темным, непослушным волосам, шепнул на ушко что-то невероятно смущающее и нежное. Амортенция, коварное зелье, при помощи которого можно влюбить в себя человека, а можно и раскрыть его душу. Запах раскрывал многое для людей, очень многое. Тот аромат, который делал Поттера счастливым, летающим на седьмом небе, был позабыт. Он изжил себя, потому что закончилась любовь. Джинни Уизли стала просто подругой, можно сказать сестрой, но никак не возлюбленной, с которой не только дни можно проводить, но и долгие ночи. Чистая первая любовь, настолько нежная, что сравнить даже с зефиром ее нельзя, не стала укореняться в жизни молодых людей. Подарив счастье, секундное, торопливое, немного странное, она растворилась в воздухе. Никто не стал вспоминать о ней после, потому что понимали, что будущего у этой любви и не могло бы быть. Как это часто бывает… Немного подкрутив вентиль, молодой человек пригасил яркий огонек горелки под котлом, давая еще немного потомиться зелью, оно было почти готово, и никаких, или почти никаких проблем при его вареве не случилось. Глупая широкая улыбка никак не сходила со смугловатого лица. Почти невидимый пар поднимался от поверхности зелья наверх и заполнял запахом помещение все больше. Родное, нежное и очень нужное иногда чувство окутывало вместе с ним с головы до ног. — Поттер! — строгий, нисколько не изменившийся властный голос, от которого проходят табунами мурашки по спине зовет слишком замечтавшегося парня. — Мне нужно быть в Лондоне через несколько минут. Я надеюсь, что когда вернусь домой, то не увижу вместо него руины. Северус Снейп, тот, кому и принадлежал голос, остановился у дверей. Если раньше он и боялся доверять свою лабораторию выскочке Герою, то потом просто смирился, что никто все равно не послушается, а так хоть под неким присмотром. Под очень тщательным присмотром. Даже в Азкабане с такой тщательностью не следили за заключенными. Но Поттер заключенным не был, он пришел сам, его никто не тащил в убежище старого, шутка, конечно же, зельевара. Впустив однажды наглого мальчишку в дом, изгнать его, потом не получилось, на то он все же и наглый. Гарри проявил благосклонность, будто какой-то бездомный кот, к первому же, кто проявил хоть немного доброты, но Снейп даже был немного счастлив. Да, немного, самую малость. Он все еще помнил случаи с грандиозными скандалами, когда пытался всеми способами выгнать мальчишку из спальни. Из Северуса спальни, на минуточку. Но то ли у Героя уже были продуманы все пути отступления и наступления, то ли Снейп не слишком-то и упирался, но вылилось все в… безумный симбиоз двух одиночеств, грубо говоря. — Я понял, — протянул Поттер, отходя от стола, моментально забывая про то, что всего пару мгновений назад был увлечен несколько другим делом. — И никаких увещеваний? — вскинул бровь бывший профессор Хогвартса. — Странно. — Сев, я тебя люблю, — не теряя времени, произнес гриффиндорец, прекрасно понимая, что ждут от него все же немного другого, не такой реакции. Опустив взгляд в пол, мужчина сглотнул, уголок его губ дернулся, но улыбки не появилось. — Ты все понял, ничего такого, что принесет материальный ущерб, Поттер. — Да, — отдал честь Гарри, скорее по привычке, чем для шутовства. В простых словах скрывалась эта заветная фраза из нескольких слов. Не сдержавшись, молодой человек быстро поцеловал мрачного зельевара в щеку, а после улыбнулся еще более счастливо, чем до этого. Мужчина ушел, закатив глаза. Спешно закрыл дверь лаборатории. Для него детские, пускай и невинные порывы Поттера стали уже обыденностью, но поощрять их он не собирался, лучше показать нейтральность. Меньше проблем, так сказать. Он оставался по-прежнему устрашающим, наводя страх одним своим видом. Говоря так, будто ненавидит уже все, что есть на свете, жестко, саркастично и, наверное, можно сказать зло, он отпугивал от себя каждого, или почти каждого. Это было странно, но до боли предсказуемо, Гарри нравилось, как говорил Северус: нетерпеливо, пытаясь подавить всего несколькими фразами. Но за годы учебы в Хогвартсе, за все те унижения, которые теперь ничего уже не стоили, он привык. Настолько привык, что жить без привычного саркастичного тона не смог бы никогда. Да и не только это нравилось гриффиндорцу. Он был без ума от всего, буквально от всего, что можно было бы связать с Северусом. И даже пряный, немного резковатый аромат сушеных трав, которые использовались в зельеварении, напоминал ему о любимом. Амортенция была нужна Поттеру не для того, чтобы приворожить кого-то, а для того, чтобы вспомнить то, почему он влюбился в резкого, нудного и скучного профессора, третировавшего его в школе. Теплота, спокойствие и защита приходили вместе с ароматом. Гарри всегда должен был кого-то защищать, но как только появлялся Северус, то уже самого Гарри защищали. И настолько незаметно, что сразу догадаться было бы нельзя. Страх перед Летучей Мышью слизеринских подземелий исчез, когда оказалось, что эта мышь человечнее некоторых людей. Поттер не поверил себе, но через пару месяцев тесного контакта со Снейпом вместо страха, сковывающего тело, находило кое-что похуже. И щеки становились изрядно красными, и голос давал петуха, срываясь в совершенно неподходящий момент. О да, Гарри Поттер влюбился. Он влюбился в аромат. В спокойствие. В защиту. Во все то, что нес в себе Снейп, с непроницаемым лицом, стойкостью. Зелье неторопливо булькало на огне. Жидкая любовь, не настоящая, но способная разбудить немного тех чувств, которые прятались глубоко в сердце, запертом на множество замков. Северус Снейп замерев, стоял за дверью, поджав губы и вспоминая счастливое лицо Поттера.