Donne

Кто владеет капиталом, тот владеет миром. Деньги гораздо важнее даже пресловутой информации – ее всегда можно купить. Мармон в курсе. Она давно уже разобралась в принципах строения Вселенной и уверена на сто с хвостиком процентов в своей правоте. У Мармон тонкие запястья, бледная кожа, не знающая солнца, легкие волосы сливового цвета и аметистовые глаза. Даже не будь странная внешность в порядке вещей для иллюзионистов, ей все равно было бы плевать. Мармон носит широкий плащ с капюшоном. На плаще – офицерские знаки отличия, форменные полоски особого отряда убийц, легендарной Варии. На узких кистях рук – перчатки, поверх них – тяжелые кольца тумана. Из-под капюшона видно только острый подбородок и лиловые полоски татуировок на алебастровых щеках. Мармон улыбается на пробу. Бескровные губы кривятся, подобно ротовой щели мажорной маски. Капюшон не мешает смотреть на свое отражение в огромном зеркале посреди комнаты. Она заказала это зеркало неделю назад, потратив совершенно кошмарную сумму, и вот, наконец, сегодня копуши из доставки соизволили его привести. Мармон просто сложно привыкнуть к новому-старому взрослому телу. Конечно же, она и не думала собой любоваться. Нечем там любоваться, по-хорошему. Балахон опять же этот, угловатость, тихий голос. Половина горячо любимых коллег до сих пор уверены, что старший иллюзионист их группировки – мужчина. Да что там половина: кажется, только новенький мальчишка, Фран, догадался. Однако же молчит, безразлично смотрит, зовет семпаем, как Бельфегора. Отражение подергивается дымкой иллюзий. На месте Мармон возникает невысокий молодой человек с неприметной внешностью, облаченный в неприметный штатский костюм. Убого. Повинуясь воле Хранителя Тумана, изображение меняется. Теперь на месте мужчины – жгучая брюнетка с сочным вишневым ртом и бархатным взглядом карих глаз. От ее неброского платья кофейного цвета буквально слышен шорох уплаченных денег. Красиво и дорого, да. Брюнетка улыбается яркими губами и превращается в блондинку. Она – настоящая фея из мужских фантазий, вьющиеся локоны изящно уложены, голубые глаза обрамлены несуразно длинными ресницами, открытый сарафан (шифон оттенка берлинской лазури!) невесомыми складками подчеркивает подтянутую фигурку. Так тоже красиво. Мармон снова улыбается – блондинка улыбается в ответ, в ее глазищах искрится веселье. Бесит. Красотка исчезает, в стекле снова отражается хрупкое создание в балахоне. Создание без пола и возраста, с тонкими запястьями, острым подбородком и лиловыми татуировками на щеках. Мармон аккуратно стягивает через голову балахон и остается перед зеркалом как есть – в серой армейской майке на пару размеров больше нужного (этих маек у Мармон бессчетно, она в приказном порядке отбирает их у рядовых), в узких форменных штанах. Ее сливовые волосы крепко заколоты назад, но непослушная челка все равно выбивается из прически, обрамляет треугольное скуластое личико. Вокруг глаз разбегаются мелкие лучики морщинок, кожа похожа на пергамент. Мармон на самом деле плохо помнит, сколько ей лет; отражению – за тридцать. Мармон богата. Именно она заведует большинством финансовых дел Варии, она состоятельней самого босса (пусть боссу знать о том совсем ни к чему). Она владеет миром, владеет даром, владеет собой. Зачем она вообще купила это дурацкое зеркало? Столько денег потратила! Она – Вайпер. Она единственная женщина среди Аркобалено, не считая той недоделанной солдафонши Лал. Только Реборн в курсе, что она вообще женщина. У Вайпер-из-зеркала почти плоская грудь, узкие бедра, острые локти и колени, готовые проткнуть штаны. Ее кожа давным-давно не знала загара, укрытая туманом иллюзий и надежной плотной тканью балахона. Кожа так тонка и бледна, что виден синеватый узор вен, настоящая кружевная сетка, окутывающая предплечья, запястья, шею… Зато у нее красивые глаза густого, переливчатого цвета полудрагоценного камня. Аметист, тревожный, дорогой аметист. Мармон владеет собой, не меняется в лице почти никогда, и ее интересуют деньги, капиталы, ассигнации, валюта… Вайпер-из-зеркала озабочено трет уголок глаза, пытаясь разгладить особенно неприятную морщинку. Это все ужасно глупо, нерационально, странно. Незнакомые ощущения почти захватывают Мармон, но ей довольно легко удается справиться с эмоциями. Она отходит от зеркала, и, покорная ее воле, отражающая поверхность делается черной и матовой. В ней больше ничего нет. Мармон смотрит на повешенный на спинку стула балахон. Он бесформенный, удобный и почти новый, достаточно качественный, чтобы в ближайшие несколько месяцев не пришлось беспокоиться о новом. Но ей почему-то совсем не хочется его надевать. Она отстраненно думает от платьях – шифоновых сарафанах с глубокими вырезами, строгих платьях цвета свежесмолотого кофе, алых коктейльных платьях, какие носит жена консильери. Думает о помаде, вишневой или розовой; о нежных кремах с эффектом легкого загара; о персиковых румянах; о корректирующих карандашах, скрывающих несовершенства и непрошеные морщины. Думает о туфлях, лодочках на каблуках, босоножках на платформе, мягких полусапожках с ручной вышивкой. О духах с запахом цветущей сливы. Не нужно было покупать зеркало. Только деньги зря потратила. Мармон не спеша облачается в балахон и с возвращением привычного ощущения плотной ткани и широкого капюшона, скрывающего лицо, исчезают все глупые посторонние мысли. Все штучки, которые так любят женушки почтенных мафиози, не для нее. Она офицер Варии, и расточительно тратить деньги на побрякушки и туалетную воду. Разве она женщина? Она – иллюзионист, субтильная фигурка в складках темной материи, создание без пола и возраста. У нее тонкие запястья, острый подбородок, тяжелые кольца и лиловые полосы татуировок на щеках. Она – Мармон. Она – офицер. Кто угодно, только не женщина. В Варию женщин не берут.