Blue Strawberry

      Режим дня Кучики Бьякуи не претерпевал изменений последние несколько лет. Он всегда поднимался раньше всех, вместе с первыми лучами восходящего солнца. Тихое безлюдное утро в саду усадьбы, где растут сливы и сакура, вечнозеленые лавры, лотосы, камелии и прочие цветы, к которым прилетают сладкоголосые птицы. Самое лучшее время и место для медитаций с Сенбонзакурой и совершенствования навыков зандзюцу. После такой «утренней разминки» капитан, как правило, принимал прохладную ванну, заботливо приготовленную слугами, облачался в белоснежное юката и завтракал на живописной веранде, перелистывая свежий выпуск «Вестника Сейрейтея». Типичный аристократ.       Обычно, за утренним чаепитием к нему присоединялась сестра, если оставалась ночевать дома, а не в бараках своего отряда. Она обсуждала с ним свои планы на день, восхищенно ловила его советы и с превеликим удовольствием расхваливала новый чай, который Бьякуя сам выбирал для тех или иных случаев. Ему нравилось бы проводить свои утра с Рукией больше, если бы в них так часто не вмешивался его настырно-беспокоящийся лейтенант, каждый день, бесцеремонно врывавшийся в размеренный ритм дома Кучики с новой надуманной проблемой. У Абарая — прирожденный талант попадать в передряги.       В таких случаях Кучики, с трудом скрывая свое недовольство, поднимался и шел в дом, чтобы переодеться в капитанскую форму. Стандартное шихакушо, презираемое дешевое хаори, белые текко, серебристый шелковый шарф… Утренний туалет — дело неторопливое. Да еще и неизменно сложная ежедневная прическа с кенсейканом…       Капитан знал, что Ренджи и Рукия не ушли и ждут его терпеливо на заднем дворе у небольшого зеркального озерца. Здесь они перестают ругаться, хотя бы на время, ради тишины, излучаемой «храмом памяти Хисаны», как называл Кучики дальнюю комнатку в левом крыле дома. Там, за закрытыми сёдзи, Кучики регулярно, каждое утро и каждый вечер, лично заменял догоревшие свечи новыми у портрета любимой покойной жены, проведшей здесь свои самые горестные последние моменты жизни. Аромат тяжелых воспоминаний сливался с запахами плавившегося медового воска, в котором эхом отдавалась позабытая радостная молодость Бьякуи. Светлое и беззаботное лицо Хисаны вызывало ответную нежность, и губы Кучики нервно изгибались в жалком подобии позабытой улыбки… Ностальгия — это больно.       Стандартный день капитана протекал за рутинным, но обязательным ведением отчетов и наблюдением за тренировкой личного состава. Первое занятие казалось ему совершенно бесполезным, второе — неимоверно скучным. Он искренне не понимал и считал расточительным содержание такого количества рядовых синигами, когда он сам вместе со своим лейтенантом способны были исполнить свой долг, как только этому предоставлялась возможность. Правда, такое случалось редко в сравнении с бесконечностью, превращая в пресный тлен протекающую жизнь проводников душ. И энергичный мальчишка, до сих пор живший в глубине душе Бьякуи, больше всех негодовал по этому поводу, каждый день дразня капитана перспективой приключений, открывавшихся где-то впереди…       В связи с этим, пускай сдержанный Кучики и не походил на кровожадное, алчущее боя и крови, чудище вроде Зараки, он все же радовался всякий раз, когда ему выпадал шанс «поразмять кости». К счастью, появление риока во главе с Куросаки Ичиго более двух лет назад поспособствовали этому, изменив навсегда вялотекущий ход обыденности Общества душ.       Именно с тех пор, капитан 6-го отряда каждый вечер ложился спать с тайной ребяческой надеждой-ожиданием, что завтра в его графике обязательно произойдут какие-то новые неожиданные изменения.       …Золотистый свет блеснул на миг, прорезая гулкую темноту, и спрятался. В глазах капитана Кучики вновь все почернело, но он, с огромным удивлением ощутил, как в его рту растекся сладкий аромат… клубники?!       Бьякуя широко распахнул глаза, не то от ужаса, не то от шока. Синигами не снятся сны… Тогда что же это только что было? И почему это что-то в его мозгу ассоциировалось с Куросаки Ичиго?.. Золотисто-карие глаза, спелые губы, частый румянец… Бр-р-р, этот мальчишка вызывал в нем странные смятенные чувства. Нужно все рассудить логически. И для этого необходим свежий воздух.       Капитан поднялся и, накинув лазурное кимоно на плечи, раскрыл сёдзи. Рассвет еще не наступил, но Бьякуя был уверен, что солнца сегодня не будет. В воздухе пахло дождем и усиливавшийся ветер с востока нагнетал это чувство. Нужно поторапливаться…       Во внутреннем мире все было без изменений. Дымчато-розовые облака плыли так же спокойно и легко, как вечно осыпавшиеся листья сакуры, укрывавшие цветочным покровом весь сад и аллеи поместья Кучики. На озере умиротворенно плавали лебеди, и их совершенно не испугала быстрая звонкая поступь по дощатому мостику появившегося шумного мальчишки.       — Хозяин, — Сенбонзакура обернулся и приветственно поклонился пятнадцатилетнему мальчугану.       — Сенсей, — тот уважительно сложил руки перед грудью и почтительно кивнул в ответ.       Они оба обнажили мечи и приступили к ежедневной упорной тренировке, не щадя своих сил и времени, взвинчивая вихрем лепестки сакуры от немыслимой скорости…       — …Очень хорошо, хозяин! — Похвалил идеальную подготовку Кучики его верный товарищ и наставник Сенбонзакура. Он поднял свою страшную маску на лоб и улыбнулся тому синими, как озера в саду, глазами. Этот цвет — единственное, что отличало облик духа занпакто Кучики от нынешнего облика его самого.       — …Сенбонзакура, — обратился к нему мальчик, когда они отдыхали после боя на полукруглом мостике и Бьякуя болтал босыми ногами в озере, распугивая зеркальных карпов. — Давно хотел спросить тебя, почему здесь я — такой?       — Не поймите меня не правильно, мой господин, но это же ваш мир… — Мальчуган недовольно сдвинул брови и, запихнув в рот целую половинку банана, о чем-то задумался. — Я полагаю… — Продолжил ненавязчиво Сенбонзакура. — Внутренний мир синигами — это отображение его истинной души.       — Хочешь сказать, что я ношу звание «самого ледяного капитана» напрасно? — Усмехнулся юнец как-то горько.       — Нет. Бесспорно. Беды, рано свалившиеся на ваши юные плечи, заставили вас вмиг повзрослеть и сделаться не по годам серьезнее и ответственнее. Гибель родителей, долг перед кланом, смерть Хисаны-сан, капитанский пост — все это привело к тому самому человеку, с образом которого так сильно сросся весь Сейрейтей, именно к тому человеку, которого вы сами захотели сотворить из себя.       — Бред. — В голосе Бьякуи прозвучал вовсе не детский металлический тон. — Зачем мне это делать?       Сенбонзакура усмехнулся и вернул маску себе на лицо.       — Под маской меньше всего рисков получить увечья.       — И кто сказал, что я когда-либо боялся этого? — Вспыхнул забияка.       Но занпакто был также спокоен, как его взрослый близнец Кучики-тайчо.       — Речь идет не о внешних отметинах, а о ранах душевных… Ваша холодность, господин, уберегает не только от новых разочарований, но и от необдуманных поступков. Вот только… Не всегда импульсивные решения разят логической безответственностью, чаще всего они отражают истинные желания нашего сердца, а те редко являются неправильными…       …Кучики отпил глоток горячего жасминового чая и поежился. Дождь все-таки застал его завтракающим на террасе. Серые глаза растворялись в свинцово-низких тучах, плачущих на землю неуемными слезами. Бьякуя снова вздрогнул — тело пробило ознобом и… осознанием одиночества. Никто синеглазый не придет к нему сегодня. Никто красноволосый неподобающе не перелезет через забор, если его не впустят через центральные ворота… Уже целый месяц эта парочка не намеренно, а исключительно по его причине, саботировала их обряд утреннего чаепития. Капитан нисколько не жалел о своем решении отправить офицеров-синигами в помощь тем троим человеческим чудакам, решившим самостоятельно справится с армией Айзена. Но отсутствие Рукии и Абарая, равно как и всей компании Куросаки Ичиго, явно затянулось.       — Так значит, «импульсивные решения отражают истинные желания сердца», говоришь. — Припомнил Бьякуя слова Сенбонзакуры. А потом в его глазах вспыхнуло солнце, хотя небо, по-прежнему, укутывало Сейрейтей унылой серостью. Определенно, нехватка красок в жизни Кучики становилась остро невыносимой. Синий, красный, рыжий… С этим весенним ацветоминозом нужно было что-то решать и немедленно…       — …Капитан Кучики, командир ждет вас. — Поклонился стражник у колонного зала 1-го отряда Готея 13 и, потянув за ручку, приоткрыл тяжеленную створку двери.       Не прошло и пяти минут, как из-за двери громом взорвался голос Ямамото Генрюсая.       — ИДИОТ!!!       Сейрейтей вздрогнул, и даже бурная погода смолкла на время, давая куда более бушующим страстям старого капитана успокоиться тишиной и спокойствием.       — Кто позволил тебе самолично отправлять синигами в Уэко Мундо?! — Ямамото сверлил буравчиками яростных глаз молодого надменного капитана.       — Вы же сами говорили, что Куросаки Ичиго — наше спасение, вот я и отправил своих людей, чтобы защитить, так сказать, нашу инвестицию.       Старик закашлялся, глотая проклятья: этот умный выскочка уложил его на лопатки его же доводами. Однако откуда он взял, что Куросаки отправился в мир Пустых? Конечно, было слишком очевидно предположить, что та рыжая девчонка не оставит временного синигами сидеть спокойно в Каракуре, чтобы дожидаться своего главного противника Айзена. Однако… здесь попахивало и иными бунтовщиками.       — Наверняка, Урахара приложил к этому руку. И не удивлюсь, если и Шихоин тоже.       — Да, — бесстрастно посмотрел Бьякуя на командира: он не собирался скрывать ничего, раз уж сам переступил порог этого зала. Так или иначе, задавшись целью, Кучики всегда упорно достигал ее и в этом даже Ямамото не мог ему помешать. Просто, так было сподручнее.       — И как вы намерены исправлять свою выходку, капитан?       — Разрешите отправиться в Уэко Мундо, чтобы самому…       — Отправиться… — Ворча, передразнил его командир. — Да ты уже давно должен был быть там! — Кучики слегка дернулся плечом, чтобы исчезнуть в сюнпо, но старик прикрикнул: — Стоять!       Он выпустил из рук адскую бабочку и передал приказ:       — Немедленно вызвать ко мне капитанов Зараки, Унохану и Куротсучи вместе со своими лейтенантами. Офицеру 4-го отряда Ханатаро также прибыть в расположение 1-го отряда. — Он перевёл взгляд на Кучики и, скрывая обеспокоенность, небрежно кинул: — Самому… Отправляетесь завтра на рассвете целым отрядом и, упаси вас бог, не уберечь для Общества душ Куросаки Ичиго!..