Blue Strawberry

      — Бьякуя?! Эмм… То есть, Кучики-тайчо? Куда вы меня тащите?! — Возмутилась Ичиго, не столько тому ощущению крепких объятий вокруг своих плеч, сколько тому, что капитан 6-го отряда уносил ее от гущи событий в мгновенном сюнпо.       Тот, отпустив брыкавшуюся Куросаки в нескольких десятках метров от взбесившегося Эспады, с укором посмотрел в карамельные глаза нерадивого и беспечного синигами.       — Куросаки Ичиго… Тебе не кажется странным отвергать предпринятые действия старшего по званию?       Она поперхнулась под давлением его остужающего пыл взгляда: хоть Куросаки и не служила в Готее 13, она и впрямь должна была задуматься о некоторой субординации. В голове мигом всплыли ее неучтивое отношение к Хитсугая и Куротсучи, прозвища «старик» для генерала Ямамото и «шляпник» для Урахары, ребяческое поведение с Кенпачи, дружба со всеми лейтенантами… Фамильярности со стороны временного синигами не были такой уж редкостью, а потому воспринимались адекватно, даже с некоторой поблажкой. Но резонное замечание Кучики Бьякуи огорошило ее, точно она и впрямь совершила что-то непростительно дерзкое…       Ичиго, конечно, хотела бы искренне извиниться, подражая Рукии, прошептав: «Хай, капитан. Прошу извинить меня. Этого больше не повторится». Но это была Куросаки — непримиримая и своенравная, поэтому она лишь недовольно бросила:       — Простите.       Ее взгляд, минуя серо-стальной плен соблазна, обратился вновь к месту сражения. Капитан Зараки с присущим болезненным удовольствием уже во всю рубился с Ямми, отражая атаки и нанося сокрушительные удары по арранкару, слишком сильному, чтобы сразу умереть и лишить его, тем самым, длительного удовольствия от хорошенькой битвы.       «Да, оказаться в такой сече, было бы небезопасным… А впереди намечалась еще уйма дел» — так успокаивала она свой запал. Возвращение в Каракуру, схватка с высшей Эспадой, с Айзеном, с предателями Тоусеном и Ичимару. На ее участь битв еще хватит, главное — поскорее выбраться отсюда. Предчувствие редко зарождалось в ее груди, но если уж такое случалось, то обычно интуиция ее не обманывала. Сейчас Куросаки чувствовала, что там, в мире живых, все складывалось не так просто и легко, как могли задумать опытный Ямамото и проницательный Урахара. Это привносило в ее настроение необъяснимую грусть, но и должную сдержанность.       Все это время капитан не без интереса наблюдал за рыжеволосым воином, пытаясь угадать мысли и эмоции того. Определенно все поменялось в этом синигами с момента их первой встречи. Он выглядел взрослее не по годам. Закаленный в десятках битв и несший непомерный груз ответственности за безопасность своей семьи, друзей, союзников. Возмужавший характер и ум Куросаки Ичиго утратил прежнюю долю ребяческого своеволия, вызывающего так много негодования в глазах благовоспитанного аристократа. Теперь же рассудительность и осторожность, каким-то образом уживавшиеся по соседству со вспыльчивостью и эмоциональностью юнца, вызывали уважение и интерес у Бьякуи, который, переняв привычку своего лейтенанта, стал все чаще наблюдать за другими, не гнушаясь подчас вмешиваться в их жизнь собственным присутствием.       Куросаки сжала кулаки — обычная привычка подавлять в себе чувство бессилия, но у капитана она вызвала неприятное воспоминание о той взбесившейся в башне напарнице, которая, неосторожно прокричала о своих чувствах, тогда как он только начинал свыкаться с мыслью о настоящей сущности временного синигами.       — Что такое, Куросаки Ичиго?.. — Раздался голос Бьякуи.       «Бли-и-ин… — Недовольно протянула девушка в мыслях, попутно обрушивая на капитана гору проклятий. — Ну, почему он опять называет меня так официально?.. После его бесстрастного «Куросаки Ичиго», пропадает враз все желание говорить… А ведь так хочется… Особенно, после того, что я наговорила… Особенно, когда он сейчас со мной рядом…»       — Ничего, капитан… — Проронила она, вмиг краснея и злясь на себя за это. Хорошо еще, что она стояла к нему спиной, а то и вовсе бы сгорела от стыда, увидев наверняка в его глазах должное возмущение: с чего бы это мальчишке краснеть перед взрослым мужчиной. «Эх, жаль, что он не знал, что я — вовсе не мальчишка… Хотя с его-то хваленной проницательностью мог бы уже и догадаться…»       Кучики протянул руку к Куросаки. Он все еще сомневался. Или просто отказывался верить? Но секрет синигами был так волнующе близок, что, казалось, одно прикосновение — и он сможет навсегда разрушить это прикрытие… Бьякуя еще помедлил, раздумывая, но все-таки положил свою ладонь на хрупкое плечо впереди…       …Горячее, вовсе не ледяное, как его сердце, прикосновение пальцев обожгло кожу Ичиго даже через ее косоде и ситаги. «Что это?! Это его реяцу греет или же…» Ичиго стояла, как зачарованная, утратив счет времени, отбросив параметры пространства, отвергая саму сущность жизнетечения… Казалось, в мире одним махом перестали существовать земля и небо, воздух и звуки, его пальцы и ее кожа. Только его струящееся тепло. Только ее отвечавший пульс на это. И больше ничего…       Капитан ощущал нарастающее волнение подушечками пальцев. Неужели он не ошибся?.. И эта изящная шея, и покатые плечи, и дрожащая рука с красивыми утонченными пальцами… Неужели он прав, подмечая все это сейчас, соединяя, с тем, что было, и выстраивая в голове иной паззл с лицом рыжеволосого синигами. На нем — нежные, почти детские, черты, мягкая персиковая кожа, умный глубокий взгляд, манящие губы…       Они пошевелились одновременно. Она оборачиваясь, он делая шаг вперед. Смотря другими глазами друг на друга и видя перед собой знакомого человека совсем по-иному, их взгляды заметались, отказываясь верить. Ее лицо? Его чувства? Неужели все происходит с ним наяву? Неужели ей все это больше не снится?       Здесь и сейчас, в неимоверной близости друг от друга, они, прощупывая душу, будто вслепую, заново знакомились. Без слов, без движений, без объятий, читая все по глазам.       «Куросаки Ичиго, временная синигами».       «Кучики Бьякуя, капитан 6-го отряда Готея 13».       «Тот, о котором говорят, будто у него ледяное сердце?»       «Нет. Тот, чье сердце просто замерзло без любви».       — Бьякуя… — Прошептала Ичиго.       — Да, Куросаки Ичиго…       Она снисходительно улыбнулась и покачала головой: его ничего не исправит.       Он едва улыбнулся в ответ: она угадала.       «Как же мне любить того, у кого замерзшее сердце?»       «Попробовать его отогреть…»       «Чем?»       «Тем, что есть. Огненными волосами. Горящим взором. Теплотой души…»       Впервые в этих стальных глазах она прочла что-то похожее на нежность. Их спокойный свет лился ровно, заключая в объятия весь овал ее прежде непокорного лица. Слегка наклонив голову, опавшие темные пряди челки приоткрыли еще более красноречивую красоту и вековую глубину. Куросаки замерла. Колючие глаза, строгие скулы, сжатые губы постепенно сдавались под натиском преданного просящего взгляда, отторгающего гордость, статус, обстоятельства…       — Куросаки Ичиго… — Прошептал Бьякуя и стал медленно приближаться к лицу девушки-синигами.       Она прикипела на месте.       Расстояние между ними сокращалось под окутывающий голову Ичиго дурманящий аромат сакуры, под учащавшийся с каждым стуком ритм ее сердца, под нагревавшееся дыхание, достигающее цели быстрее, чем губы…       Зрачки Бьякуи внезапно и с молниеносной скоростью дернулись с желаемого лица в сторону, куда-то за голову Куросаки. Вслед за этим вся его фигура, схватившая за плечи Куросаки, поддавшуюся инстинктивно за ним, рванула с места. Как в замедленной киносъемке боковым зрением Ичиго увидела Зараки Кенпачи, сносившего со страшной силой и скоростью как раз ту скалу, за которой стояла она и капитан Кучики. Рев преследовавшего свою жертву Ямми раздался буквально за их спиной через мгновенье.       — Куросаки! — Сверкнул глазами Бьякуя. — Беги!       — Что?! — Она, шокированная не столь произошедшим, как разительной переменой его чувств, неистово закачала головой: — Никуда я не пойду!       Ичиго, взбесившись на выплеснутую на нее холодность, отбросила всю прежнюю нежность и отвернулась от Бьякуи. Ее взгляд пал на Ямми, а рука потянулась за занпакто — вот уж на ком можно было согнать всю внезапную злость.       — Пойдешь! — Привычным хладнокровным голосом приказал капитан Кучики и схватил ее больно за локоть. Но видя прежнее неподчинение в глазах Куросаки, смешанное с растерянностью и обидой, он вдруг резко прижал ее к себе, впечатывая в свое тело.       «Бьякуя…» — Покраснела Ичиго, опустив безвольно руки под обволакивающими теплом, точно крыльями, объятиями. Глаза девушки готовы были выпрыгнуть от удивления. Сердце замедлило ход от наслаждения такой близостью. Губы и нос прижались сильнее к белоснежному капитанскому хаори, от которого веяло полюбившимся цветочным ароматом. В голове, будто лампочки, вспыхивали забытые фантазии, навеянные частыми сновидениями…       — Ты должна уйти!.. — Кучики отстранил ее от себя и указал в черное небо Уэко Мундо на горизонте. С трудом распахивавшаяся гарганта ревела и призывала к себе тех немногих, кто сможет помочь остальным синигами в Фальшивой Каракуре. — Маюри каким-то образом удалось найти способ открыть проход. Тебе нельзя терять ни минуты!       — Но… — Продолжала протестовать Куросаки, хоть и менее упрямо, осознавая всю важность возложенного на нее долга.       Она попыталась найти понимание в ставшем, как прежде, суровом лице капитана, но его взгляд был неумолим: решение, принятое Кучики Бьякуей, подлежало беспрекословному выполнению. И в этом отношении даже упрямый характер Ичиго упирался в нерушимую скалу.       Ичиго вздохнула:       — Но я не могу все оставить… Мои друзья… Другие синигами… — Она покосилась на последнего Эспаду, оказавшегося настолько сильным, что сам Зараки Кенпачи потерпел от него поражение.       — Мы справимся. — Твердо заявил Бьякуя. Тем не менее, наблюдая все еще неуверенное лицо временного синигами, он грозно сверкнул сталью в глазах и выдвинутым из ножен лезвием занпакто: — Или мы с Сенбонзакурой когда-либо давали повод усомниться в нашей силе?!       Затронутая гордость одного из сильнейших капитанов Готея 13 возымела должный результат. Куросаки подчинилась приказу едва ли не впервые в своей жизни, но для этого у нее имелись смягчающие обстоятельства. Она не могла отказать человеку, к которому ее влекло и которому она доверяла. Не говоря больше ни слова, они с капитаном обменялись прощальными взглядами, вселяя в сердце друг друга твердую надежду увидеться снова. Что бы ни случилось дальше.