Blue Strawberry

      Ичиго впервые была в таком месте — темном, холодном, унылом и ограниченном. Собственно говоря, сравнивать не приходилось — она вообще в первый раз находилась в темнице и не где-нибудь, а в Сейрейтее. Хорошо еще хоть не в Башне Раскаяния — так, по крайней мере, оставались хоть какие-то надежды на ее оправдание Советом 46-ти, вернее, на должное осознание проводниками душ, что временная синигами ничего противозаконного прежде не совершала, и даже до Джагерджака еще не дошла.       «Гриммджоу, где ты?..» — Не уставала Куросаки терзаться этим вопросом. Пришла одна спасти его, называется, а теперь, стала такой же узницей, что и ее арранкар. «Сделали ли они что-то с тобой? — Ее голова уперлась в тонкие частые решетки в одиноком окне. — Если — да, то я никогда не прощу себе этого! Ведь это из-за моей слабости и беспечности, я оказалась запертой в тюрьме, тогда, как ты находишься вообще не весть где…»       Лихорадивший от волнения и негодования лоб девушки с удовольствием ощутил успокаивающий холод металла решеток. Она надеялась, что он не заколдован очередным кидо и не является «собратом» секки. Меньше всего к отчаянной беспомощности Куросаки хотела добавить еще и окончательную утрату реяцу, которая и без этого уже не била из нее фонтаном. Урахара был прав, как всегда, — нечаянно подаренной духовной силы Гриммджоу хватило ненадолго, впрочем, это мог быть и критический результат последовательного использования двух банкаев подряд. И стоило же поддаться искушению, чтобы вызвать сокрушительную для себя же мощную форму? Ведь она могла, должна была справиться без него: разобраться с офицерами 11-го отряда и уйти от Катотсу — не такая уж сложная задача, прислушавшись она к себе повнимательнее. Реяцу Гриммджоу пульсировала-таки непомерной силой и скоростью в ее венах, в ее душе. И чем-то это всепоглощающее ощущение напоминало ей собственного пустого.       «И-чи-го…» — Проскрежетало на дальнем фоне… Зангетсу? Хм, показалось… «Это всего лишь жалкие призрачные отголоски моей души, которую Айзен своим появлением разрубил на три разбросанных в разные стороны осколка…» Фантом не поверженного врага злорадно расхохотался где-то на задворках ее мозга.       Куросаки тряхнула головой — рыжая челка накрыла глаза, скрывая пробужденную печаль и неуместную задумчивость. Она скучала по родным голосам в ее голове, по свыкшемуся присутствию двух частичек в ее душе, дополнявших ее как никто иной…       — Та-а-ак, соберись, Куросаки, тряпка! — Наверное, так бы подтрунил над ней Хичиго, заставляя сконцентрироваться на происходящем, а не наматывать на кулак сопли. Да, нужно было непременно во всем разобраться, чтобы представлять что и как делать дальше. Стратег из нее, конечно, никакой, но за неимением иных занятий и желая избавиться от тяжких дум, Ичиго попыталась сконцентрироваться на проблеме.       Итак, что за абсурд творился в Сейрейтее? Речь не шла о нелепом обвинении, которое, как полагала, вернее, надеялась, Куросаки совсем скоро снимут с нее. Ведь она точно ничего не сделала с Разделителем миров после схватки с Айзеном, и уж, тем более, не трогала никаких капитанов.       Определенно в переходе что-то творилось. Внезапное появление восстановленного Катотсу оказалось не только неожиданным, но и угрожающим. Однако куда более угрожающим оказался аргумент, повлекший ее заключение под стражу — удостоверение временного синигами. Как оно могло оказаться у псевдо-Бьякуи, если она потеряла его максимум несколько часов назад, да еще и собственными глазами видела, как его пожрал тот же Катотсу?       «Псевдо-Бьякуя», — Куросаки помимо воли хмыкнула возникшему в ее голове определению для того самозванца, так дерзко и недопустимо выдававшего себя за капитана Кучики в его же кабинете. Столько наглости и столько пафоса, точно он, на самом деле, являлся настоящим, а прежний Бьякуя — лишь его копией или несовершенным двойником.       «Ну, уж нет, меня так просто не обманешь», — подумала Куросаки и тут же запнулась: а Рукия-то, или кто там был-то вместо нее, смогла-таки провести ее и причем не одну. Урахара Кисуке, приютивший в доме самозванку, тоже ведь не просчитал ее. И это с его-то разумом, до которого самой Ичиго грести, как до Гималаев… А ведь лже-Рукия явно заявилась с определенной целью — заманить временную синигами в Общество душ и устроить весь этот фарс с обвинением. Да еще и причину какую хорошую нашла — плененный Джагерджак сработал идеально в качестве наживки для наивной влюбленной дурочки, побежавшей в Сейрейтей без плана, без страховки, без выяснения правдивости данных… «Глупая Куросаки», — небось потешаются сейчас ее обидчики, торжествуя.       Впрочем, не такая уж она и глупая, чтобы не заметить самое важное — во всех, кто встречался ей сегодня можно было выделить главные особенности: нетерпимая агрессия и заоблачное хвастовство. Совершенно не присущие качества для истинных синигами. Вспоминая поведение «фальшивых» Иккаку, Юмичики, Абарая, той же Рукии и даже Бьякуи, можно было сделать вывод — уж больно дерзко и самоуверенно вели они себя, точно являлись не убиваемыми солдатами или бессмертными богами.       «Стоп… Не иначе, как вирус Айзеновского богоподобия растекался ядовитым газом по Сейрейтею, отравляя сознания синигами и застилая их глаза противоестественным синеватым туманом, посверкивавшим убийственными искорками». Жуткое зрелище, если вспомнить: налицо приступ общей эпидемии или массового психоза и, Ичиго вполне бы удовлетворилась этим диагнозом, поставленным так опрометчиво для всей столицы, если бы не одно «но».       Кучики Бьякуя. Как всегда оказался исключением из правил. Ичиго ведь точно поняла, что перед ней стоял не заразившийся и не умалишенный капитан, а именно совершенно другой человек, просто хотевший выглядеть как он, даже старавшийся походить на него или желавший его затмить, но… Определенно и бесповоротно: это не мог быть Кучики Бьякуя, а, значит, Сейрейтей явно кто-то снабдил не поражающим вирусом, а десятком двойников или клонов высшего офицерского состава Готея-13. Куросаки не была сильна в фантастике, но вся эта ситуация напоминала ей какой-то ужастик про пришельцев, которые сначала захватывают тела оригинальных «версий» людей, а потом — заменяют тех в реальности уже собой.       Отсюда самый душераздирающий вопрос на данный момент — куда девался настоящий Бьякуя и как он мог позволить предпринять с собой нечто подобное?!       Куросаки сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула: мало того, что она до дрожи в кончиках пальцев переживала за Гриммджоу, так теперь ее сознание и сердце металось в поисках ответов, связанных с судьбой сероглазого капитана.       — Кошмар какой-то… — Куросаки сползла по стене вниз и вытянула усталые ноги перед собой. Тело странно ломило, но вовсе не от тяжести, а наоборот — от ее отсутствия. Эти псевдо-синигами отняли у нее Зангетсу и теперь она чувствовала себя так, точно от нее оторвали кусок кожи, которую сейчас пробирал холод каменной стены и искусственно созданного одиночества. На душе и так гадко, после ухода ее духов, так теперь еще и отобрали память о них — верный занпакто, с которым она не расставалась ни на миг и который, по правде, боялась потерять куда сильнее своей реяцу.       Она покорно закрыла глаза, поддаваясь опускавшейся на город ночи. «Где ты, Гриммджоу? Дышишь ли ею вот так же, как и я, вопреки заточению, наслаждаясь ароматом свежего воздуха, пропитанного летом и… сакурой?»       Куросаки широко распахнула веки: ну, ладно, цветущая сакура в июле — аномалия, но откуда она здесь, в застенках каменной непроходимой тюрьмы и в такую пору, и в такой близости???       — Куросаки? — Раздался едва слышный шепот снаружи решетчатой двери.       Она напрягла слух: послышалось? Как и запах сакуры перед этим? Неужели и она попала под действие какого-то невидимого отравляющего эфира, окутывавшего своих жертв с наступлением темноты в Сейрейтее?       — Куросаки Ичиго?!       Нет, голос раздался снова и на сей раз подтвердился визуализацией своего хозяина.       — Бьякуя?.. — Выпучила карие глаза синигами на ночного визитера, который и сам с опаской поглядывал на нее, точно крадущийся вор.       Она вскочила на ноги и прижалась к прутьям двери цепкими руками. Если это видение — то оно, по крайней мере, истинное, и перед ней стоял именно тот капитан Кучики, которого она бы распознала даже среди тысячи клонов.       — Что ты здесь делаешь?       — А ты как думаешь? — Вопросом на вопрос ответил аристократ и приказал ей взглядом отступить вглубь комнаты. — Цвети, Сенбонзакура…       Ичиго замерла с открытым ртом: розовый хоровод мерцавших лепестков-лезвий затанцевал тюремную решетку до смерти, пылью струсив на пол остатки металлических перегородок.       — Пойдем, я выведу тебя отсюда, — поманила пленницу бледная изящная рука в текко.       Временная синигами, напрочь отказавшаяся от осторожности, шмыгнула следом за нарушителем закона и засеменила за ним едва поспевающей походкой.       — Держи, — протянул он ей Зангетсу, когда они покинули здание, миновав усыпленных кидо охранников.       Они торопились беззвучно. Мелькая тенями меж улочек и зданий столицы. Капитан молчал. Ичиго поглядывала на своего спасителя украдкой. Лунный свет, разлившийся млечным занавесом над городом, явил капитана во всей «красе»: смурнее обычного взгляд, сдвинутые на переносице недовольные брови, мертвецки-бледная от волнения кожа и нервно подрагивавшие зеницы в потемневшей серой радужке.       — Бьякуя, что происходит? — Наконец-то рискнула нарушить она тишину меж ними.       — Нашествие рейгаев. — Коротко бросил брюнет.       — Рейгаев? Это еще кто?       — Куросаки, тебе не кажется, что сейчас не лучшее время задавать вопросы?       Она обиделась и самовольно свернула на следующем перекрестке, как оказалось, в противоположную от капитана сторону.       — Ты куда? — Кучики схватил ее за руку и неожиданно прижал к стене одного из домов, пресекая любую попытку к ее дальнейшему продвижению.       — Как куда? — Удивилась девушка. — В НИИ синигами, спасать Гриммджоу, я же тебе… — Она запнулась, вспомнив, что обсуждала свой план до этого с другим, ненастоящим Кучики-тайчо.       — Ах, вот оно что… Ты для этого сюда приходила?       — Ну, да… — Потупила она взгляд.       — Ясно, — не говоря ничего больше, капитан, не отпуская ее руки теперь, потянул Куросаки снова в свою сторону.       — Куда ты меня тащишь? Бьякуя?       — Тебе нужно немедленно возвращаться в Каракуру. Туда, куда ушел враг…       — Я… я не пойду, — стала она упираться руками и ногами, но железная ладонь капитана и непробиваемое хладнокровие увлекали ее за собой все дальше и дальше, как оказалось, по направлению к одному из сенкаймонов.       — Бьякуя! Отпусти меня, а не то я… — Реяцу Гриммджоу вновь заговорила в ней грубостью и беспринципностью. Наверное, если бы она впитала реяцу Сексты полностью, то вцепилась бы зубами в мертвую хватку Кучики, который даже не напрягал кисть руки, чтобы удержать свою попутчицу от еще одной незатейливой выходки.       — Ты пойдешь в Каракуру. — Спокойно повторил он, не теряя самообладания. Пока еще.       — Без Гриммджоу — никогда!       — Ты вернешься в Каракуру, а я его сам освобожу… — «Чтоб ему пусто было!» — Неожиданно для себя выругался Бьякуя, подпуская импульсивного мальчишку из своего внутреннего мира слишком близко к нынешней натуре.       — Ты? Ты спасешь Гриммджоу? Ха-ха. Хочешь, чтобы я в это поверила?       Серые глаза с укором покосились на рыжеволосое создание, позволявшее себе чересчур много дерзостей за сегодняшний вечер по отношению к благороднейшему из представителей дворянской знати Сейрейтея. Что она себе думает?! Всему же есть предел, даже его чрезмерному обожанию…       — Ты, что, ставишь под сомнение мое слово? — С леденящей душу прохладцей спросил Кучики.       Куросаки запнулась: похоже, она перегнула палку. Чертовы частички реяцу Джагерджака — они просто вставали на дыбы при виде своего соперника!       — П-прости, — извинилась Ичиго.       Согласия на извинение не последовало, но тишина, с которой капитан тащил девушку всю оставшуюся дорогу до сенкаймона, была тоже неплохой реакцией с его стороны, сравнивая с возможным гневом Сенбонзакуры.       — Вперед, — чуть ли не силой Кучики запихивал Куросаки в переход.       — Н-нет, не пойду, — упиралась она, восклицая. — Я пойду спасать Гриммджоу.       — Нечего его спасать. Маюри исчез в Разделителе миров сразу же по появлению арранкаров в Обществе душ. А пока его нет, никто не станет трогать его «игрушки».       — Гриммджоу — не игрушка! — Возмутилась она.       — Мне все равно. Ступай в Каракуру, а я все возьму на себя…       — Я бы не был столь самоуверен и так категоричен! — Раздался холодный голос за спиной у препиравшейся пары синигами.       Карие и серые глаза уткнулись в псевдо-Бьякую, сверкавшего на них синим свечением своих очей. Оно не оказалось одиноким — точно рокочущая волна, молниеподобные вспышки силы рейгаев прокатилась от фальшивого капитана далеко назад, являя временной синигами и истинному капитану Готей-13 целую толпу знакомых лиц лейтенантов, капитанов и офицеров, но, увы, являвшихся лишь их двойниками, похожими, как две капли, на своих обладателей, вплоть до абсолютно тождественной реяцу, но несущих в себе нескрываемую опасность.       — Прекрасно, — скептически поджал губы Бьякуя. — Уходи, Куросаки Ичиго, — скомандовал он и высвободил Сенбонзакуру из ножен.       Куросаки, почувствовав привкус хорошей битвы и поддавшись воинственным инстинктам еще блеющей в ее душе собственной духовной силы и реяцу Сексты Эспады, вспыхнула:       — Еще чего! Это я с ними разберусь и затем пойду за Гриммджоу. Банкай!       Бьякуя, вконец устав от Куросаки, закатил глаза: почему именно сегодня она так невыносима и так непослушна?! И зачем она опять вызывала свой душераздирающий банкай?! Неужели она не ощущает, что он буквально пожирает ее силу в считанные секунды.       — Ич-чиго… — Запнулся Бьякуя, забыв про свое же обещание: никогда не называть ее по имени, дабы навсегда похоронить недостойные чувства к занятой другим девушке.       Однако эта опрометчивая вольность со стороны сероглазого возымела куда больший эффект, нежели приказной грозный тон капитана. Куросаки вмиг осклабилась и впустила нежность в свой хмурый взгляд. Ее рука с занпакто в боевом выпаде поползла вниз.       — К-куросаки Ичиго, — прокашлялся Бьякуя, пытаясь исправить свое пошатнувшееся положение «неприступной скалы». — Прошу тебя, просто уйди…       Она покосилась на врагов: их было слишком много, даже для такого мастера меча, как Кучики.       — И оставить тебя одного? Нет. Я не уйду…       Меж ними зависла неловкая пауза, и, потерявшие на какую-то долю секунды, реакцию и сноровку, Бьякуя и Ичиго оказались заброшенными за порог сенкаймона чьей-то властной рукой. Шокированная Куросаки оглянулась:       — Йоруичи-сан?       — Проваливайте отсюда оба! Живо! Я здесь сама со всем разберусь.       «Еще одна…» — Процедил сквозь зубы пятнадцатилетний Кучики внутри.       — Справишься, Йоруичи? — Осведомился, просто из вежливости, а не из-за сомнений, старший его вариант.       — Да. Им ни за что не угнаться за мной, — хмыкнула «богиня скорости».       — Но как же Гриммджоу…       Кошка хитро ухмыльнулась:       — Пантеру я тоже возьму на себя. — Затем она приняла устрашающе-серьезный вид и приказала голосом не капитана, а генерала: — Идите и позаботьтесь о мире живых. Враг не спит и что-то замышляет, и если он захватит Сейрейтей, то в человеческий мир тоже придет опасность…