Ты здесь, Господи? Это я, Тиффани Роуз

      Прости меня, Тиф. Pov Тиффани Роуз Не знаю, пытали ли Истринских ведьм перед казнью, но мне досталось сполна. Сначала мою голову окунули в купель со святой водой. Наверное, ждут, что я начну заживо гореть, или летать под потолком. Но ледяная вода обжигала мои легкие, я извивалась, визжала, но тщетно. Когда Им надоело на это смотреть, вместо купели принесли оковы с шипами на внутренней стороне. Надев их на мои ноги, Они принялись закручивать болты. Я закричала. Казалось, слышала меня вся Трансильвания. За моими пытками наблюдали еще несколько заплывших жиром и лживой добродетелью человек. Господи, просто убейте меня и покончим с этим!!! -Тиффани Элизабет Роуз! Вы обвиняетесь в сношении с Дьяволом, колдовстве, море скота и людей. Вы признаёте это? — громовой голос обвинителя стучит по голове молотом. -Нет, — срывается с моих губ. Зачем я сопротивляюсь? Это конец, Тиффани, смирись! Но упрямый характер продолжал бороться за несчастные минуты жизни. Солоноватый привкус на моих губах дает мне понять, что я все еще жива. Купель с водой внесли вновь. Теперь Они решили совместить две пытки вместе. Шипы впились в мои ноги, и я не смогла сдержать крик, но тут же меня схватили за волосы и окунули в купель. Я подавилась водой, она душит меня… Спустя какое-то время меня, измученную и мокрую, подтащили к обвинителю. Он снова задает тот вопрос, на который в первый раз не получил ответа. Точнее, не получил того ответа, которого жаждал.  — Вы признаете это? — Признаю, — шепчу я, приподнимая голову и смотря ему в глаза. Он улыбается, чувствуя свою победу, а я продолжаю, — Я признаю, что лечила людей. Признаю, что использовала травы, растущие в нашем лесу для приготовления отваров. Признаю, что я читала заклинания, чтобы вылечить горожан. Я помогла множеству семей родить ни одно дитя. Я вытащила с того света ни один десяток людей, чьи жизни не стоят и того, чтобы за них поставить свечу в церкви. Я осквернила свою душу, спустившись в Ад, чтобы спасти души других от Судного дня. Я призывала непогоду в периоды засухи, чтобы город не остался без еды и основного заработка. Да, я признаю, что я ведьма! Но никогда. Ни разу я никому не навредила. Это вы придумали сами. В зале воцарилась тишина. Меня разглядывают, будто видят впервые. А я знала здесь каждого. Они работали с моими родителями, гуляли на их свадьбе, мы ходили друг другу в гости, я играла с их детьми… Но сейчас мы были незнакомцами, и у каждого здесь своя роль. У них — Палачей, а у меня — грешницы, так и не совершившей ни одного греха. — Тиффани Элизабет Роуз! Вы виновны и приговариваетесь к казни через сожжение, — вновь звучит голос «святого». Я закрываю глаза. Очнулась я уже в темнице. Серые влажные стены, лязганье цепей, сковавших меня… И боль… Боль при малейшем движении… Как я выдержала все это? С высокого потолка на меня падает свет. Полдень? Или скоро вечер? А впрочем, какая теперь разница?.. Дверь открылась. Палач… Я попыталась сесть прямо, но не смогла. Боль сковала все тело. Я чувствовала, как из свежих ран на ногах бежала кровь. Наверно, то, что руки приковали к стене, ещё помогало мне держаться над землей. Интересно, что он сейчас сделает со мной? Он сел рядом, убрав с моего лица волосы. — Как ты? — заботливо спросил он. Я удивленно распахнула глаза. — Извини. Глупый вопрос! — спохватился мужчина. Он достал кувшин с водой и поднес к моим губам. — Отрава? — я презренно отвела взгляд. А он тихо рассмеялся. — Нет, Тиффани! Это вода! Вот, смотри! — он сделал глоток из кувшина.- Попей, тебе нужно! Он снова поднес его ко мне. Я с его помощью сделала несколько глотков. — Почему ты помогаешь мне? Мужчина опустил глаза. — Мне жаль тебя, ведь ты ничего плохого не сделала! Они думают, ты зло, но я-то знаю, что это не так! Когда мы с женой приехали в Трансильванию, она сильно заболела. Ты спасла ее, вернула мне, — он выдохнул, — Извини, но спасти я тебя не смогу… — И не нужно. Спасибо, — я слабо, но благодарно улыбнулась. ****** Весь оставшийся день ушел на то, чтобы я мучилась от дикой боли, голода и холода. Наверное, Они хотели зажечь во мне желание умереть… В окошко на потолке я вижу, что наступила ночь. Вижу, как исчезают звезды, уступая место моему последнему рассвету. «Скоро все закончится», — обещает мне мой разум. Мне даже удалось немного поспать, пока я не услышала шаги. Да, кто-то идет. Ровный шаг, уверенный, и в мои «покои» вошел священник. Он предлагает мне покаяться. -Мне не в чем каяться. Он сочувственно качает головой и надевает на меня крест… Как он тяжел… Я лишь хочу, чтобы все поскорее закончилось. Вошли какие-то люди. Наверное, это моя компания, которая поведет меня на казнь. Не произнося ни слова, меня отцепили от стены и поставили на ноги. Я стою с трудом, а крест все тянет меня к земле. Мои волосы неровно состригают по самые плечи. С моих глаз катятся слезы. Один из людей надевает мне на голову балахон, и рваная тьма перед глазами нагоняет на меня панику. Нет! Я не хочу идти! Мне страшно! Господи, как мне страшно! Ноги отказываются слушаться, и я падаю под тяжестью все того же креста. Меня волокут по земле и вот я на площади, привязанная к столбу, а вокруг меня солома. Солнце едва взошло над Трансильванией, словно пришло проститься со мной. Я оглядываюсь по сторонам. Как много знакомых пришло поглазеть на мои страдания. Её я вылечила от бесплодия. Софи… У тебя слёзы на глазах?.. Нет… Ты смеёшься, держа на руках своего сына… Патрик, не с тобой ли я просидела всю ночь, вытаскивая тебя из лап Смерти? И не ты ли громче всех сейчас кричишь, чтобы меня сожгли?.. Люди, вы ненавидите меня? За что? Вы просто не ведаете того, что ведаю я. Всего-то… Я не вижу в толпе Рорил или Филиппа. Неужели их тоже схватили? Меня привязали высоко, огонь не сразу поглотит меня, а будет подбираться медленно, причиняя боль. Мои страдания — на утеху толпе. Палач с факелом подошел ко мне и присел на колено, что бы лучше разжечь костер. Факелы… Такие горели на Большой поляне, в Ратуше, на всех праздниках, которые мы отмечали всей деревней. Тогда Вы танцевали со мной, здоровались, благодарили за помощь. Теперь же Вы ненавидите меня. Как для вас все просто. Интересно, с городской площади вы отправитесь готовиться к празднованию первого дня Бабьего лета? — Прости, Тиффани…- грустно прошептал Палач. — Ты не виноват…- обронила я. Он швыркнул носом и на мгновение зажмурился. Ты плачешь? Тебе действительно жаль меня, Палач? Огонь коснулся сухой соломы, и разгорелось пламя. Толпа замерла в ожидании. Мир для меня застыл в тишине. Я слышу, как в лесу запели птицы и понимаю, что слышу их в последний раз. Ласковый ветер, моя стихия, трепет мои отрезанные волосы и отгоняет от меня пламя. Тебе не спасти меня… Мне никогда не быть такой свободной, как ты. Солнце, не свети так ярко, не заставляй меня закрывать глаза перед Смертью. Я хочу видеть лица тех, благодаря кому я сейчас здесь. Мне жарко. Я слышу, как бешено стучится мое сердце. Огонь подбирается медленно, будто играет со мной. Страх охватывает меня гораздо быстрее, я задыхаюсь от него. Слезы высохли от жара. И вот, пламя начинает щекотать мне пятки, обнимать мои ноги, жечь низ моей юбки… Я кричу? Если и так, то уже не слышу. Я за гранью… Я хочу убежать, я хочу скорее сгореть. — Тиф… Что это? Я уже умерла? Я слышу голос… Хао? Взгляд устало ищет в толпе родное лицо. Никого нет. Я чувствую запах жженого тела… И вдруг чуть поодаль от места моего сожжения я замечаю движение. Еще зрители? Но всего в нескольких метрах стоит Он. Его лицо изменилось, наверное, весь увиденным им ужас исказил его. Он плачет, запустив пальцы в волосы. Он падает на колени и всхлипывает. А я улыбаюсь. Хао жив. Теперь я спокойна. Он позаботится об Элион. Он поможет ей обуздать свою силу. Он справится с моей смертью. Он будет счастлив. Прости, что сейчас это увидишь, но я больше не могу терпеть… В последний раз я призвала на помощь Ветер. Охватив своим холодным дыханием всех присутствующих, он подхватывает пламя и укрывает меня им, как одеялом. Мне больно. Жутко больно. А люди кричат и радуются. А стоявший рядом Палач вытирает слезы. Ну, а меня больше нет…