Битва не для одного

Зайдя в палату уверенным шагом настоящего врача, Гордеев неприятно поразился тому, насколько сломленным выглядел Лобов. Несмотря на все разногласия, всю неприязнь к нему как к человеку и отцу своей будущей жены, внезапно за последние дни сошедшей практически на нет, Саше стало жалко так резко постаревшего человека. Олег Викторович спал на больничной койке, подключенный к капельнице, и выглядел посеревшим, усталым и больным. Гордеев уже хотел уйти, решив не тревожить столь много перенесшего за последние дни человека, но Лобов тихо окликнул его, не открывая запавших глаз. - Александр Николаевич, - веки мужчины дрогнули. – Как там… Видимо, договорить у него сил, а может просто самообладания не хватило, и голос Лобова сорвался. Однако, Гордеев его понял, вздохнул, натянув на лицо радушную, обнадеживающую улыбку, и присел на стул, стоящий около кровати. - Итак, Олег Викторович, начнем с Вашего состояния, - Саша кинул взгляд на капельницу и приборы. – Если постараетесь беречь себя и больше не будете спорить со своим лечащим врачом, встанете на ноги через неделю. Конечно, потом придется еще некоторое время поберечься, но это не мне Вам рассказывать. - Перестаньте тянуть время, Александр Николаевич, - жестко приказал «пациент», за секунду вновь превращаясь в того главврача, с которым не раз сталкивался лбами Гордеев. - В таком случае, - Саша выдохнул, как перед прыжком в воду, готовясь озвучить результаты утреннего обхода, - состояние Аллы Евгеньевны Лобовой тяжелое, но стабильное. Операция прошла успешно, но это Вы и так знаете, и сейчас можно только наблюдать и ждать. Думаю, к вечеру она очнется и тогда ситуация будет более ясной. Состояние Дениса Чехова тоже стабильное, значительный прогресс, но в себя он еще не пришел. Но мальчишка сильный, упорный, справится. По доставленному вчера Емельянову сказать сложно, операция прошла хорошо, но там куча сопутствующих заболеваний. Более подробно, если будет нужно, расскажет Жукова. - А как там Лера? – воспользовавшись паузой, спросил Олег Викторович. - Лера… - улыбка Гордеева чуть погасла, и он кинул взгляд на часы, отмечая, что до конца обговоренных полутора часов осталось всего двадцать минут. – Лера у Вас станет хорошим хирургом. В палате повисла тишина, наполненная какими-то глубоко личными размышлениями, и Лобов снова устало прикрыл глаза. Не хотелось что-то говорить и Гордееву. Поэтому он просто сидел рядом, размышляя о том, насколько все изменилось за последние дни. Лобов растерял свою самоуверенность, невозмутимость, впрочем, не утратив стержня, который все еще помогал ему держаться. А Гордеев, кажется, стал лучше понимать его, потому что сам готов был защищать Леру, свою дорогую Лерочку, до потери пульса, до срыва голоса. Вот только сейчас все было сложнее, чем несколько дней назад. Лобова, убийство родителей Леры, гентофлаксацин, Емельянов, сам Олег Викторович… И в центре всей этой круговерти Лера, отчаянно старающаяся найти опору в своем личном кошмаре. Пауза затянулась, и Саша уже начал подумывать о позорном бегстве из палаты, когда Лобов озвучил вопрос, которого Гордеев боялся. - Она ведь избегает меня, верно? – обреченно спросил Олег Викторович. – Я просто не понимаю почему… - На этот счет Вам лучше поговорить с Лерой, - честно ответил Саша. – Боюсь, это все слишком… запутанно, что ли. - Это касается Аллы, ведь так? – слишком точный, хоть и наводящий вопрос вынуждает Гордеева отвести взгляд. – Значит угадал. - Знаете, - Саша поднялся со стула, - об этом действительно Вам лучше поговорить с Лерой. А мне лучше пойти и проследить, чтобы Ваша дочь хоть иногда ела, она в бегах между интенсивной терапией и учебой одним кофе питается. Еле уговорил её с занятий уйти пораньше. Упрямая она, хотя это Вы и так знаете. Лобов на попытку Гордеева пошутить криво улыбнулся, но в глазах мужчины промелькнуло облегчение. Как бы ни храбрился Олег Викторович, старательно не поддаваясь пессимистическому настрою, ему было страшно. И в этом страхе за любимую Аллу, ставшего родным Дениса, выздоравливающего, оставшегося совсем одного Глеба как-то незаметно осела тревога за Леру. Казалось вполне естественным, что девочка, пережившая так много трагедий, будет искать поддержки у близких, но то, какими испуганно стеклянными глазами посмотрела на Олега Викторовича вышедшая из операционной Лера, даже отдаленно не напоминало о теплом взгляде её огромных шоколадных глаз. Впервые в глазах своей приемной дочери Лобов увидел испуг, смешанный с замешательством и паникой. - У меня к тебе большая просьба, Александр Николаевич, - кашлянув, начал Олег Викторович. – Саш, присмотри за ней, ладно? Знаю, она девочка упрямая, но ты ведь тоже не мальчик. И учти, она может сделать вид, что все отлично, но она очень ранимая, Саш. Помоги ей, пожалуйста. Не дай ей сломаться, разбиться, потому что все это… я не знаю, почему это происходит… - Постарайтесь не волноваться, Олег Викторович, - миролюбиво усмехнувшись, ответил Гордеев, искренне надеясь, что Лобов окажется не впутанным в дела своей жены, потому что, судя по поведению Леры, именно так она и думала. А сейчас ей, потерянной и напуганной, но странно решительной, необходимо было знать, что в этом мире еще остались люди, которым она могла доверять. – Отдыхайте, а я попрошу дежурного хирурга постоянно держать Вас в курсе состояния Аллы Евгеньевны и Дениса. - Спасибо, Саша, - устало закрывая глаза, на выдохе произнес Лобов. – Спасибо Вам за все. Гордеев с улыбкой вышел за дверь, надеясь успеть еще раз проверить больных в реанимации до встречи с Лерой. Уже предчувствуя контрастный душ, нехитрый завтрак-обед из бутербродов, коньяка и овощей и сон, во время которого он сможет прижимать к себе любимую девушку, вдыхать аромат её волос и чувствовать, как во сне сбивается её дыхание в те моменты, когда кошмары прошлого и настоящего настигают её, Гордеев спустился в хирургию. Вот только вместо умиротворяющей, привычной возни медперсонала и пациентов, его встретила воинственная Галина Алексеевна, спорящая о чем-то с его недавним пациентом. - Шерстюков, - резко окрикнул взволнованного мужчину Саша, - а Вы что тут делаете? - Александр Николаевич! – воскликнула Тертель. – Я пыталась ему объяснить… - Александр Николаевич, - в свою очередь перебил старшую медсестру Шерстюков, - пожалуйста, Вы должны мне помочь. - Так, Галина Алексеевна, - обратился к Тертель Гордеев, отводя бывшего пациента в сторону, - я этим займусь, а Вы пока посмотрите, пришли ли последние результаты анализов Лобовой. А теперь, Владлен Григорьевич, рассказывайте, что это Вы тут медперсонал распугиваете? - Извините, Александр Николаевич, но я просто очень волнуюсь, - Владлен Григорьевич потер дрожащей рукой лоб, собираясь с мыслями. - Что-то болит? – устало поинтересовался Саша, автоматически вспоминая осложнения, которые могли настигнуть бывшего пациента спустя столько времени. - Нет, я хотел найти студентку Вашу, Валерию Чехову, - отмахнулся от врачебной заботы Шерстюков. – В новостях сообщили о покушении на Емельянова и об аварии, в которой пострадала Лобова. Просто скажите мне, что с Валерией все в порядке, что она не пострадала… и что это не она… - Вы сейчас вообще о чем говорите? – Гордеев буквально почувствовал, как злость напополам с ревностью поднимается в нем мощной волной, угрожая прорваться и смести Шерстюкова, а с ним и половину попавшихся под руку обитателей хирургии с лица земли. – Какое Вам дело до того, где сейчас доктор Чехова? И на что это Вы намекаете вообще? - Просто скажите, что она не пострадала, - неожиданно настойчиво продолжал напирать мужчина. – Я совершенно не думал, когда сообщал ей об Емельянове, что такое может случиться. И только вчера, когда услышал… - Что Вы сделали? – не выдержав, закричал Гордеев, чувствуя, как за его спиной шугнулась Лебедева. - Она просила меня узнать на счет этого… как его… гентофлаксацина, - начал объяснять Шерстюков. – Сказала, что это связано с убийством её родителей, и я, старый дурак, решил сделать девочке одолжение… Но не думал я, что она полетит прямо к нему, предупредил ведь, что человек опасный… Я даже хотел связаться с ней позже, предложить хорошего знакомого в прокуратуре, если она что-то нашла на счет того дела, а видите, не успел… - Да уж… - выдохнул Саша, пытаясь собрать все кусочки картины воедино. – Значит Емельянов… Да не волнуйтесь Вы, Владлен Григорьевич, с Лерой, то есть доктором Чеховой, все нормально. Она чудом не пострадала... И только тут до Гордеева дошло то, что не давало покоя со вчерашнего вечера. Ведь действительно, Лера не погибла только чудом, просто её не оказалось в машине Лобовой, когда в ту влетел грузовик. Чистая случайность, в результате которой сейчас в реанимации не два разбитых на кусочки тела, а одно. По спине мужчины проползли мурашки, а ладони похолодели, когда Саша понял и еще кое-что. Лера слишком много знала про то, чем занимались семь лет назад Лобова и Емельянов, она видела убийцу, а значит… - Уф, - облегченно выдохнул Шерстюков. – Как камень с души. - А что Вы там говорили на счет прокуратуры, Владлен Григорьевич? – судорожно придумывал способ защитить Леру Гордеев. - Да есть у меня знакомый, не побоится помочь, - проговорил Владлен Григорьевич, доставая из кармана визитку и записывая на ней номер своего личного сотового. – Или по крайней мере выслушает и посоветует, что делать. Я так понимаю, Чехова раскопала очень нехорошую историю и связалась с очень опасными людьми. - Вы даже представить себе не можете, - пробормотал практически про себя Саша, автоматически пряча визитку в карман костюма. - А знаете, - вдруг усмехнулся Шерстюков, – она ведь меня в убийстве родителей подозревала. Я еще тогда подумал, что она очень похожа на мать. А она оказалась еще больше похожа на отца, поэтому, Александр Николаевич, берегите её. Не дайте ей повторить судьбу родителей, ведь молодая еще девчонка, да и врач хороший. Жалко ведь… - Да, врач, - пробормотал в спину удаляющемуся мужчине Гордеев и только тут понял причины отказа Чеховой сначала оперировать, а потом и курировать Шерстюкова. Ведь тогда она думала, что будет оперировать убийцу родителей, пыталась струсить, отступить, но он ей не дал, заставил, учил, пусть жестко, но правильно. А потом она не справилась, и он отступил, позволив недоучиться, недоперебороть себя. Вот только вчера она сделала это. Переборола, вошла в операционную, уже не подозревая, а точно зная, что будет оперировать человека, повинного в смерти своих родителей. Неожиданно пришло осознание насколько выросла Лера, раз единожды поддавшись эмоциям смогла справиться с ними в еще более тяжелой ситуации, и даже злости на её первый побег, первый проигрыш самой себе и профессии врача вместо злости и разочарования вызвал улыбку. А еще надежду на то, что когда-нибудь, когда все это закончится и жизнь перестанет быть сплошным кошмаром с редкими всполохами света, он сможет сдержать свое обещание и научит её быть счастливой.